Соседи, страна Эрхой, как-то воевали с гномами. По злому умыслу людей все вышло, сами золота подгорного возжелали – и за хотение свое расплатились. Давно это было. Но ужас схоронился в каждом слове старых летописей. Началось с малого. Люди ограбили торговый поезд гномов. Охрану перебили, золото забрали, камни ссыпали в казну, мастеровых увели в плен. По подвалам рассадили, работой завалили дармовой.
Три года жили и считали себя удачливыми.
А потом в одну ночь под стены столицы подошла стальная вороненая змея гномьего войска. К утру камни внешнего вала лежали руинами, разорванные неведомой силой, иссеченные внезапной старостью крошева и трещин. Рубились гномы страшно. Очень слаженно, очень спокойно. Были они ниже людей на голову, а то и более. Но куда шире, и даже не в плечах, всем телом. А еще они были чудовищно, действительно нечеловечески, могучи и неутомимы. Маги города, те немногие, кто остался и признал неправедный грабеж, вышли на внутреннюю стену. За первым боевым порядком гномов тоже появился особый воин, их шаман. Не один, с помощниками. Впрочем, он и один бы, наверное, управился. Довольно голос Рртыха услышать – и уже воевать с гномами не хочется. К ночи маги признали свое поражение. Одни погибли, иных унесли, едва живых. Некоторые вечера и не стали дожидаться, сбежали.
И тогда из общего строя вышел вперед король подгорного мира.
Брав отвернулся от обвала и зашагал следом за Рртыхом по тропе. Нашел в сумерках широкую спину гнома. Так и описывали короля. Рыжий до красноты, как пожар кленов, синеглазый. Выше прочих на голову, могучий и стремительный обладатель двойной секиры, встречи с которой не пережил ни один воин, вставший на пути его величества.
Король без всяких там рупоров и магии рявкнул, и его услышали. Велел вернуть пленников, привезти ко входу в гномий мир украденное, выдать на суд всех до единого участников воровского похода, сменить князя и выплатить возмещение. Дал по доброте души целых десять минут на раздумья, пообещав до того город не стирать из памяти Труженика, как они, подгорники, вроде бы именуют Солнцебога.
Условия были приняты.
А утром город ошарашено смотрел на пустое истоптанное поле и гадал, вросли ли гномы в землю или истаяли с утренним туманом. Их не было – ни единого. Ушли, как пришли: вся война в один день.
Брав прибавил шаг и с трудом нагнал гнома.
– А для чего война? Я слышал про одну, с княжеством Эрхой. Пришли, выставили условия и ушли.
– Знаю. Тогда правил дед нынешнего короля, мудрый Эфрых, – кивнул гном. – То была иная война. Просто восстановление правды. Год на сбор сведений, два на подготовку. Называется – малый поход. Ради него стен скальных не рушат. Мы, мил человек, в ином положении ныне. Война черного гнева рокочет, и нет ничего страшнее. такую ни один король не решался объявлять. Мерзкое дело, позорное.
– И условия? – холодея, уточнил Брав.
– Всех до единого под топор, – сухо бросил гном. – Города в пепел, и так всюду, где погибли наши послы. А шли они в пять больших стран, как я понимаю. Малые земли сгребут до кучи. Стыдно мне, человек, невыносимо стыдно, что мои родичи такое затеяли. Камнем на душу легло решение короля Кныттфа. Жить не смогу, если тот камень не сверну.
– И нам не будет жизни, – кивнул Брав. – Только как их остановить и вразумить?
– Прошлый раз, если верить легендам, в деле были еще и оллфы. Ну, вы их эльфами зовете, а мы переиначили на свой лад. Они долго живут, может, побольше нашего вспомнят?
Брав попробовал отговориться тем, что Стена вокруг мира эльфов непреодолима. Гном кивнул: про Стену знают все. Но был еще и некий Круг мудрых, составленный из эльфов. Они вышли из закрытой земли незадолго до воздвижения Стены и основали поселение где-то необозримо далеко, вроде бы на юге. Некоторые летописи упоминают помимо того орден. То и другое – вне страны эльфов, здесь, в мире людей. И Рртых, как обстоятельный и разумный гном, начнет поиск с доступного. И не успокоится, пока есть хоть малая надежда.
Воевода согласно кивнул. Задумался. Потом осторожно сообщил то, что обычно гномам не рассказывали. Лучшие боевые маги людей всегда учились у эльфов, в Круге мудрых. Это и правда далеко на юге, и защита от проникновения посторонних обставлена не хуже, чем Черная стена. Но пойти и спросить можно. Тем более, старый Мартиг учился в у вечных. Провел там два десятка лет. Десять дают всем ученикам, а на второй десяток оставляют только избранных. Его знают в числе лучших и, возможно, согласятся если не впустить, то хотя бы принять вне Круга.
Гном кивнул, его густо-синие глаза разгорелись. Первая цель понятна. А, как известно, – усмехнулся Брав, – гном подобен боевому тарану в своей «гибкости и сговорчивости». То есть, если нашел не к месту выстроенную стену поперек своего пути, – прошибет. Не с наскока, нет. Все будет планомерно. Гном подготовится, соберется с силами – и прошибет. И повторит такое простое и логичное, с его точки зрения, действие, со всеми последующими преградами. Характер гномов создает немало насмешек и веселых историй. Мол, люди давно перелезли, обошли или отказались от бессмысленного пути, а гном все там же, и бараны в упрямстве тренируются, на него глядя. Три года такие веселые истории рассказывали в княжестве Эрхой. А потом узнали их очень не смешной конец.
– Гном, я отошлю своих воинов с отчетом домой и пойду с тобой.
– На барана тренироваться? – поинтересовался рыжий знаток человечьих сплетен.
– Видимо, самое время.
– Завтра мага спросим.
Брав кивнул и смолк.
За изгибом тропы уже виднелся лагерь. Точнее, походный порядок. Полусотник выстроил людей и ждал лишь воеводу, чтобы объявить начало движения. Увидел гнома, хмуро покачал головой, предчувствуя дурное. Пояснил – никто не пожелал оставаться в погубившей многие посольства долинке. Как на погосте ночевать: разве для едва живого командира такое полезно? Рртых согласился, лучше уходить.
Ему попытались предложить коня, вызвав законное недоумение и у гнома, и у лошади. Брав рассмеялся, отдал повод своего вороного безлошадному Энтору и пообещал, что не отстанет пешком от двужильного гнома. Мол, на севере тоже пешники ногами не слабы. Рртых с некоторым сомнением устроил любимую секиру за седлом, проверил мешок, еще раз глянул в лицо спящего мага и зашагал вперед. Он знал горы и обещал провести вниз удобной для конных короткой дорожкой. Торговые гости ее не жалуют – для повозок узковата.
Получасом позже долина опустела. Запятнанные кровью камни и щебень егеря вынесли и сбросили в указанные гномом щели, узоры стерли, следы боя спрятали. Обычная мирная лощинка… Когда пятью днями позже двое старых ведимов решили выяснить, куда делись пропавшие сородичи, им удалось понять ничуть не больше, чем Энтору и Рртыху – в отношении прежних засад. Отряд егерей к тому времени уже скакал холмами, вплотную приблизившись к малой крепости первой заставы людей. На равнине спешку позабыли и двинулись более спокойно, чтобы собраться с мыслями. И было от чего – один вид крепости настораживал.
Обычно там стоял скромный гарнизон королевства Рониг, чья граница соприкасается с горным кряжем гномов. Но теперь шпили пестрели от флагов. Итогов похода егерей ждали сын короля, советники двух соседних государств, визирь с юга, из Бильсы, племянник императора дальних западных земель… Рртых выдохнул сквозь зубы, изучая гербы и ленты. Война готова была разразиться, в нее уже поверили все. Если бы маг Нисий Мартиг и его егеря легли в долинке, гномам бы никто более не поверил, и надолго. И оружие ковали бы обе стороны, и крови жаждали, себя не помня и не жалея.
Вддыхры умеют нашептывать злые желания, исполняя огненные пляски и завоевывая мысли вполне нормальных, разумных, правителей. Мол, у гномов – золота без меры. И камни бесценные, и уголь, и руды – наилучшие.
Нисий лежал на носилках, удобно устроенных для него. Гном, преодолев природную нелюбовь к лошадям, устроился на спине крупного спокойного северного коня, уперся ногами в толстую жердь носилок и беседовал с магом. Старый ему понравился. Достойный человек, из которого бы получился вполне уважаемый гном при ином раскладе планов Труженика. Маг внимательно выслушал историю пропажи гномьих посольств, засады на вддыхров, тела и головы которых теперь везли в мешках, засыпав солью для сохранности. Егеря рассудили: с таким доказательством не поверить в засаду станет невозможно. Да и трофей редкостный – два Черных! Соли, кстати, велел набрать гном, а потом еще спел что-то рычащее над трупами.
– Ты прав, – слабо кивнул Нисий. – Надо идти к мудрым. Только одно неверно в плане. Меня в Круг не пустят, таков их закон. Человек имеет право на одну встречу с вечными. И моя – в прошлом. Бери сына, воеводу Брава и скачи. В крепости вам делать нечего, время потеряете. К тому же, извини уж, кое-кто может счесть тебя отличным заложником, Рртых Третий, сын рода Гррхон.
– Знаешь, – сокрушенно вздохнул гном.
– Тебя, шалуна, все знают на пограничье, – улыбнулся маг. – Не в лицо, так по описанию. Помню, лет двадцать назад изрядный был скандал, когда ты с тремя такими же оболтусами уворовал перец.
– Взаймы взял, – затосковал гном. – Мы же представились, попросили, все честь честью.
– Да ясно, что взаймы, – согласился маг. – Мне. А того мужичка, возницу, убедить было потруднее. Четыре гнома при секирах, ночью, на узкой тропочке просят плошку перца… то еще зрелище. – Маг мечтательно улыбнулся вновь. – У него пес и то заикался! Шаманы лечат от заикания?
– Ага.
– Ага, – порадовался Нисий. – А вот маги – с трудом, учти на будущее. Ох и намаялся я, аж взмок! Зато с вами, недорослями несолидными, стало весело. И король ваш вроде не таким зверем глядел, уж по молодости был больно строг этот Кныттф… Еще мой отец много всякого рассказывал. И охрана ворот помягче сделалась, поразговорчивее. Увы, всё пыль, всё ушло. Но я полагаю, есть добрый знак в том, что ты с нами. Многие гномы упрямы, но ты менее иных. К тому же ты справедлив.
– Спасибо.
– Тебе спасибо. Жить всем хочется, старикам вроде меня – тоже. Да и сына ты спас. Мы потомственные маги, ему уже время в Круг ехать. Это не честь, гном, это долг. Не хочу, а отсылаю.
– Я тоже знахарем быть не желал. А дед Збыр ка-ак вразумил, до сих пор во всю шею внятно. Как он там, что с ним – душа ноет… эх, кривая кирка!
– Кирка-то при чем?
– Так согнул ее дедушка, – покаянно вздохнул Рртых. – Вот аккурат здесь, об шею. И пошла наука впрок. До Станового знахаря мне не вырасти во век, но я рад, что вернул тебя. Отдыхай. И учти, магия тебе теперь недоступна, уж извини, так вышло. Неумеха я, первый раз всерьез пел. Половину жил жизненных стянул, а прочие не сошлись. Магия – она тонкая, а у меня пальчики – сам погляди, под секиру выкованы.
– Это правда. Удачи тебе, Рртых.
– И тебе здоровым жить да в покое, а за малышом я пригляжу в пути.
Рослый, серый в яблоках, конь с очаровавшей гнома кличкой Сумрак принял неумелого седока покровительственно. Жеребцу исполнилось уже пятнадцать, он смотрел на жизнь куда спокойнее, чем в юности. С добродушием, характерным для мохноногих леснийских коней, скушал темный хлеб с солью и дождался, пока всадник заберется в седло, никак не менее чем с пятой попытки. Людям гномья посадка тоже понравилась. Рртых от помощи отказывался с рычанием и полз по конскому боку, как по трудной отвесной скале, при этом еще и ругался разнообразно, то и дело поминая неких загадочных Лыхмов, которые не умеют ковать стремена.
Главным достоинством серого Сумрака была иноходь, и ее прелесть гном оценил сполна, выпрямившись в седле и неодобрительно приглядываясь к резвой рыси вороного жеребца Брава. Аллюру, ничуть не пригодному для передвижения гнома.
Город со всеми его флагами и лентами остался в стороне. Рассвет опасно надвигался, требуя спешить, пока неокрепшее зрение терпит яркость Опрокинутых озер, наливающихся нежной молодой бирюзой поверх плотного слоя огненных прожилок опалового востока, где греется горн.
Энтор прекрасно знал местность и обещал устроить привал на замечательном постоялом дворе, где и свинина вкусна, а пиво варят свое, и получается оно вполне пристойно. Гном сам упрямо сполз наземь, отвел коня в стойло и вычистил. Он не любил неуважения к спутникам, а Сумрака счел стоящим приятелем с мирным характером. Да и сила серого иноходца впечатлила гнома. Вес в нем, пятифутовом, немалый, а еще секира, молот, топорик и прочее всякое, мелочь. Но конь нес и не жаловался.
Напоследок гном деловито рассмотрел подковы, поболтал с местным кузнецом и, изо всех сил сохраняя неспешность шага, нырнул в полутемный зал, ставни которого уже закрыли по просьбе Энтора. Пиво оказалось достойным внимания, свинина – бесподобной, количество острых приправ привело гнома в восторг. А свежий, прежде невиданный, мелкий и отменно злой красный перец буквально примирил с существованием неба. Гном так и сказал – мол, согласен именовать на вершинный лад: достойно, раз под ним растет эдакая вкуснотища.
Коварный сын мага воспользовался случаем и рассказал о предстоящем пути, перемежая нудные перечисления городов, обычаев и племен сведениями о производимых там пряностях.
Путь предстоял долгий. Сперва следовало идти вдоль южного отрога гномьего кряжа, затем по берегу порожистой реки Ниги, рожденной ледниками гор, холодной и беспокойной. Двигаться надо до впадения ее в полноводную Стовь. Там Энтор предлагал подумать о местах на больших баржах или сплавных плотах. Путь ведет к океану, ведь Круг расположен на полуострове, связанном с берегом тонкой длинной ниткой дороги. А сам этот клок земли лежит близ устья Стови, западнее основных торговых поселений, в безлюдном местечке. Брав кивнул. Простые люди магии не любят, тут они с гномами единодушны. И потому селятся от мудрых поодаль, чтобы на их чудеса взирать из безопасного, как кажется деревенскому жителю, удаления. А лучше того – и вовсе не знать и не видеть странного.
– Согласен, – кивнул гном. – Спать надо, а не глупости городить. Карту я запомнил. Три тысячи верст, не менее. Если все кривули дальней дороги перечесть, ох и работа башмакам!
– Копытам и подковам, – поправил Энтор.
– Ага, – задумался гном. – И то верно. Подковам. Уходим на закате?
Ему кивнули, хотя рыжий уже не смотрел и не слушал, нацелившись на сон.
Зато вечером услышали самого гнома. Стук молота разбудил сперва Энтора, а затем и Брава. Звучный, почти беспрерывный и спорый. Оба пытались бороться с напастью, но шум, дополняемый визгами, бранью и грохотом, их быстро одолел, поднял с кроватей и погнал во двор.
Зрелище, надо отметить, того стоило. Большая часть жительниц поселка ругалась за место в очереди, пытаясь последний раз пустить в дело и без того сломанные и негодные предметы утвари.
По одной женщины ныряли под плотный полог, натянутый в дверях кузни ради создания необходимого гному полумрака. Очередь на миг стихала, и голос новой просительницы чистым медом разливался в предвечерье. Потом звон и стук возобновлялись. Парой минут позже женщина, совершенно счастливая, покидала кузню. Энтор нашел несколько очаровательных селянок в хвосте очереди и решил, что раздувать меха можно и нужно. За плату, само собой. Девушки захихикали и пообещали егерю свое полное внимание, если он ускорит работу кузнеца.
Брав покачал головой и ушел ужинать. Он здраво рассудил, что все и любые подробности безобразия увидит из окна и вызнает у хозяйки постоялого двора. Так и получилось. Стосковавшийся по работе гном проснулся еще до обеда, надел очки, замотал голову плащом и потребовал дать ему хоть какую работу. За полчаса Рртых починил все, что нашлось в хозяйстве из безнадежного железного старья. Это заметила глазастая соседка, хитро выпытала у младшей дочери содержателя постоялого двора про слабость гостя к приправам – и приволокла вдвоем с сыном плуг, три лопаты, дырявый котел, сковороду…