Короткое прощание, полное добрых взаимных слов и фраз, и вот уже странная парочка затерялась в многообразии печных труб. Только громкое шарканье, вперемешку с размеренными и неторопливыми ударами молотка по шляпке забиваемого гвоздя…
– Все мы – лишь маленькие и неразумные дети, заблудившиеся в бескрайней пустыне, – глубокомысленно изрёк Кот, на этот раз умело прикуривая предложенную Ником сигарету. – Чёрная беспросветная ночь. Ни единого огонька вокруг. Небо покрыто плотными серыми тучами. Луна и звёзды? Забудьте…. А впереди – сплошные засады и горести…
Проснулся он от тупой головной боли и нестерпимой колючей жажды. Сел на диване, нащупал босыми ступнями ног старенькие шлёпанцы, медленно провёл ладонью по лицу, осторожно помотал головой.
Вокруг было очень тихо и тревожно. На подоконнике ласково и нежно подрагивали утренние солнечные лучи, а вот незнакомый мужской носок (серый в мелкую чёрную клеточку), зафиксированный им ночью – на границе сна и яви – куда-то исчез.
«Почему, интересно, я спал в столовой? А где же Марьяша?», – удивился Ник, крепко обхватывая-обнимая ладонями пузатый стеклянный кувшин, наполненный кипятком.
Он пил долго и жадно, давясь и обливаясь. Допил жидкость до последней капли и в этот момент вспомнил всё, что с ним произошло. Всё, до мельчайших деталей. Вспомнил, глухо застонал и, с трудом перебирая неверными ногами, устремился по витой лестнице на второй этаж, зовя жалобным и чуть дрожащим голом:
– Мария! Марьяна! Машенька! Матильда!
Жена – растрёпанная, сонная, милая – торопливо выбежала из спальни, упёрлась ему в грудь острыми кулачками и заявила, неодобрительно и строго посвёркивая серыми – как балтийская морская гладь – глазами:
– Зачем же ты так поступаешь, Николай? Пошёл за лекарством, а вернулся пьяным в стельку…. А, может, и не пьяным? Накурился какой-то гадости? А, скорее всего, и то, и другое?! От тебя так противно воняло, когда ты лез со своими слюнявыми поцелуями…. Как же так, Коля? Я его ждала, волновалась, нервничала…
– У меня опять случился приступ, – смущённо глядя в сторону и виновато вздыхая, сообщил Ник.
Он механическим голосом, словно бы читая старательно заученный текст, рассказал жене о вчерашних видениях и фантомах. О жестоком и безжалостном Фредди Крюгере, с которым пил благородный ямайский ром, оказавшийся на поверку обыкновенной яблочной бормотухой. Об убитой неизвестной старушке и двух выпотрошенных лохушках. О голодном вампире, замаскированном под доброго Деда Мороза, и о соседе Олеге Быстрове с его бельгийской овчаркой. О кроссовках, щедро испачканных в крови, о чужом мужском носке на подоконнике, и о двухметровом кенгуру с головой гигантской гусеницы…
– Боже ты мой! – сострадательно охнула впечатлительная Мария. – Бедный ты мой, бедный! За что же тебе такое? Ведь шесть лет всё было в полном порядке, а теперь вот…. А как же знаменитые таблетки доктора Пал Палыча? Ты не забываешь их принимать?
– Регулярно и исправно глотаю, две штуки каждую неделю, строго по расписанию.
– Обязательно сегодня позвони ему и запишись на приём! Слышишь меня? Не забудешь? Обязательно!
– Я воль, мой генерал!
– Какой из меня генерал, – печально улыбнулась Марьяна. – Я же являюсь двухметровым кенгуру с непомерно мускулистыми задними лапами, кожаной сумкой на толстом пузе и головой гигантской гусеницы. Губы у меня узкие и чёрные, очень липкие и вязкие. А по всем подоконникам разбросаны клетчатые носки моих многочисленных любовников…
– Извини, милая, – в очередной раз смутился Ник. – Так мне показалось прошедшей ночью…. Ну, ты же понимаешь. Приступ…
– Конечно, понимаю, – заверила жена и лукаво предложила, в очередной раз демонстрируя свой легкомысленный и весёлый нрав: – Хочешь, прямо сейчас пройдём в нашу спальню, и я тебе наглядно докажу, что не имею к кенгуру и гусеницам ни малейшего отношения? Хотя, если напрячь фантазию и вспомнить разные зарубежные фильмы с эротическим подтекстом…
Но воспользоваться спальней они не успели: где-то за кирпичным высоким забором, окружающим коттеджный посёлок, противно и надсадно завыла милицейская сирена.
– Милый, ты вчера точно никого не убивал? – потерянным голосом спросила Мария, тревожным движением запахивая халатик на высокой груди.
– Ни кого. Кажется, никого, – не очень-то и уверенно ответил Ник. – По крайней мере, будем искренне надеяться на это…. Может, оденемся и приведём себя в порядок? Как говорится, чисто на всякий случай…. Я срочно позвоню Ануфриеву, посоветуюсь. А ты, пожалуйста, если вдруг заявятся незваные гости в погонах, займи их вежливыми и ничего незначащими разговорами.
– По улице идёт охранник Виктор в сопровождении двух милиционеров, – дисциплинированно доложила Маришка, стоящая возле тяжёлой портьеры, и обеспокоено посоветовала: – Коленька, ты поторопись! Они, кажется, поворачивают именно к нашему дому …
Через три-четыре минуты в прихожей раздался длинный мелодичный звонок, и Матильда, уже облачённая в элегантный деловой костюм, с безупречным макияжем на лице, тщательно причёсанная, зацокала высокими каблуками-шпильками по деревянным ступеням витой лестницы.
«И когда она только успела?», – восхитился про себя Ник, методично нажимая на нужные кнопки мобильного телефона.
Иван Иванович выслушал историю о ночных похождениях подчинённого (исключая эпизод с гибридом кенгуру и гусеницы) очень внимательно и внешне совершенно спокойно, после чего пообещал помочь:
– Первым делом срочно выясни, к какому районному отделению приписаны милиционеры, их звания и фамилии. Попроси, чтобы Мария запомнила. Если тебя менты прихватят с собой в ментовку, то пусть она мне тут же позвонит. Поможем, чем сможем…. Ты, Николай Сергеевич, зря не нервничай и береги себя! – в голосе начальника послышалось беспокойство, странным образом переплетённое с откровенным довольством.
«Что же, всё предельно ясно!», – подумал Ник, прикасаясь пальцем к красной кнопке отбоя. – «С одной стороны, ему лишние заморочки и непонятки совсем ни к чему. А, с другой, Ануфриев откровенно рад, что я не утратил способности остро реагировать на опасные и внештатные ситуации. То есть, не растерял важных профессиональных навыков, из-за которых меня, собственно, и брали на работу…».
– Николай, спустись, пожалуйста! – позвал снизу далёкий голос жены. – Тут к тебе пришли посетители! Из милиции!
Подчёркнуто неторопливо спускаясь по лестнице, он услышал обрывок разговора:
– Вообще-то, у нас, в уголовном розыске, оперативные сотрудники предпочитают ходить на работу в штатской одежде, – смущённо объяснял молодой, чем-то взволнованный голос, – Но ходят упорные слухи, что проверяющие из Москвы рыщут поблизости. А этих господ лучше не раздражать и не злить, себе дороже…
На веранде неуклюже топтались два милиционера, посматривая с не наигранным смущением на стройные ножки Матильды, далеко не полностью скрытые короткой светло-бордовой юбкой. У моложавого мента на плечах красовались погоны старшего лейтенанта, а под мышкой располагалась скромная папка из искусственной кожи. Второй – уже в годах – по званию был сержантом, а на его правом плече – стволом вниз – висел-болтался короткий автомат с откидным прикладом. Охранник же, судя по всему, решил благоразумно вернуться на свой пост.
– Приветствую вас, господа! Присаживайтесь! – вежливо поздоровался Ник, указывая рукой на пластиковые садовые стулья, окружавшие такой же пластиковый стол. Вопросительно посмотрел на жену: – Маша, почему же ты не предложишь нашим гостям кофе?
– Одну минуту, милый! – проворковала Мария, демонстративно вертя в длинных пальцах светлый картонный прямоугольник.
«Молодец! Уже успела разжиться у наших гостей визиткой», – удовлетворённо отметил внутренний голос.
Старший лейтенант был – по внешним данным – ровесником Ника, но явно находился не в своей тарелке, как же: навороченный коттеджный городок, женщина с такими потрясающими ногами идёт ему за кофе…. Поэтому Ник решил прийти служивому на помощь и спросил напрямик:
– Извините, вы, наверное, не просто так заглянули к нам? Случилось что-то важное и, э-э-э, неприятное?
– Вот именно! – обрадовался лейтенант. – Что вы можете сообщить нам по существу дела?
– Извините, какого дела?
– Ну, как же, кровавые следы ведут до самого вашего дома…
– Ах, следы! – облегчённо махнул Ник рукой. – Вчера ночью я ходил пешком в дежурную аптеку, у жены неожиданно разболелась голова. Нужное же, специальное лекарство осталось на работе, Мария Владимировна – аллергик. А я вечером выпил, знаете ли, немного виски, вот и не стал садиться за руль. Решил немного прогуляться, подышать свежим воздухом…. Когда возвращался обратно, то случайно наступил в большую кровавую лужу. Возле автобусной остановки. Той, что под алюминиевым навесом. А испачканные кроссовки я выбросил в мусорный бачок. Они лежат на самом верху, можете убедиться. Вот, собственно, и всё.
– То есть, когда вы шли к аптеке, то лужи не было? – зачем-то уточнил старший лейтенант. – А когда возвращались, то она появилась?
– Получается, что так. Да, пожалуй, именно так всё и было…
– А не видели ли вы ещё чего-нибудь подозрительного, странного и необычного? Может, слышали?
– За строительным забором горел маленький костёрок. Вонючий такой и очень дымный, – Ник задумчиво, изображая старательное копание в ячейках собственной памяти, наморщил лоб. – А со стороны старого кладбища доносились голоса. Только отдалённые, я ничего и не расслышал толком. Кажется, ругались, активно применяя матерные выражения, двое мужчин. Но точно утверждать этого я не могу, извините…
Появилась Мария – невообразимо прекрасная – с серебряным подносом в руках, расставила на столе три фарфоровых чашечки с дымящимся кофе и, мило улыбнувшись, протянула Нику упаковку с таблетками и трубку мобильного телефона:
– Милый, прими, пожалуйста, сразу две штуки. На всякий случай, для профилактики. А коробочку с лекарством положи в нагрудный карман рубашки. И телефон не забудь взять с собой.
– Мария Владимировна! – со стороны уличной дорожки раздался голос Витьки-охранника. – Вы, пожалуйста, не забудьте, что сегодня вечером в сторожке состоится общее собрание жителей нашего посёлка! Начальство велело всем напомнить…
– Спасибо! Мы придём! – прокричала в ответ Марьяна и, дежурно улыбнувшись гостям, походкой манекенщицы прошла в дом.
Он с благодарностью посмотрел вслед уходящей жене, достал из упаковки два светло-розовых кругляшка, проглотил, торопливо – в три приёма – запил горячим кофе с молоком.
– А в районе автобусной остановки вы, случайно, не встречались с человеком, разговаривающим на английском языке? – небрежно спросил старший лейтенант. – Возможно, с иностранцем?
В голове противно и глумливо защёлкало, но он уже и так понял, что надвигается нешуточная опасность.
– Нет, с иностранцами я прошлой ночью не встречался, – ответил Ник, болезненно прикрывая глаза ладонью. – Слышал, что вроде где-то вдали пели на английском языке. Подумал, что это работает автомобильная магнитола. То есть, что едет машина с приоткрытым окошком. Нынешняя молодёжь обожает так делать по ночам: откроют окошко, врубят приёмник на полную катушку и катят себе, красуясь перед окружающим их миром. Понтярщики дешёвые…
– Да, это действо мне знакомо, – согласно хмыкнул дребезжащий старческий голосок. – Эти шальные и самовлюблённые юнцы нынче просто несносны. В наше-то время молодёжь умели воспитывать. Умели! По субботам – розги, вымоченные в соляном растворе, по будням – крепкие подзатыльники и акцентированные зуботычины.
Тяжело вздохнув, Ник отнял ладонь от лица, широко раскрыл глаза и с облегчением отметил про себя: – «Могло быть значительно хуже. Значительно! Похоже, что ещё повезло…».
На месте старшего лейтенанта теперь располагался самый настоящий Дон Кихот: вислоусый, взлохмаченный, седой, в стальных, местами помятых латах. Только вот на острие длинного копья, которое крепко сжимал в своих жилистых руках пожилой идальго, красовалась отрубленная человеческая голова, когда-то принадлежавшая молоденькой и симпатичной блондинке. Голова плотоядно таращила на Ника огромные темно-синие глаза и злобно клацала белоснежными зубами.
Сержант же – совершенно логично и последовательно – превратился в Санчо Пансу: добродушного такого толстячка с бесконечно усталыми и мудрыми глазами. Лишь ожерелье, висевшее на его широкой груди, откровенно выбивалось из образа: большие и маленькие, розовые и бледные человеческие уши, густо покрытые капельками алой крови, были небрежно нанизаны на грубую волосяную верёвку.
– С нами поедешь, гнида подзаборная! – невежливо и враждебно заявил Санчо Панса. – Наденем на твою нежную аристократическую ножку классический «испанский сапожёк[3]», посмотрим, что ты, милок, тогда запоёшь! Иностранца он не видел, понимаешь! Ха-ха-ха! Вот же, здоров врать, душегубец бесстыжий…
– Хорошо, господа, поехали, – покладисто и невозмутимо согласился Ник и громко прокричал в сторону прихожей: – Маша, принеси мне, пожалуйста, тёмно-коричневую куртку!
Раздались звонкие шлепки босых ног, и на веранде появилась пышнотелая черноволосая барышня лет пятидесяти пяти – в костюме испанской цыганки Кармен, с большой кроваво-красной розой в разрезе сверх всякой меры откровенного декольте.
– Куда собрался-то, пропойца бессовестный? Нашёл себе новых друзей-собутыльников? – сварливо поинтересовалась толстуха и, заговорщицки подмигнув Дон Кихоту, доверительно сообщила: – Вы, благородные сеньоры, будьте с моим мужичком поосторожнее. Когда он трезвый, то и навозной мухи не обидит. А вот, когда в его длинный нос попадает хмельное, то сразу же превращается в самого натурального зверя: по малейшему поводу хватается за наваху[4]. Разного народа уже перерезал, и не сосчитать…. Вчера, к примеру, старуху безобидную – полностью слепую и глухую – отправил на тот свет. Просто так, потехи ради…. Напился мой благоверный – в компании со своим закадычным и сумасшедшим дружком Фредди Крюгером – ямайского рома до поросячьего визга, да и отбыл из родимого дома на поиск сомнительных и кровавых приключений…
«Всё это очень и очень странно», – подумал Ник, уже не прислушиваясь к болтовне разговорчивой и скандальной Кармен. – «Очень уж похоже на заранее спланированную акцию. Знать бы ещё, кто ее, собственно, спланировал и зачем…».
Очнулся он от непростых раздумий, только получив лёгкий подзатыльник.
– Чего сидишь-то, увалень белобрысый? – недобро посвёркивая чёрными и злыми глазами-колодцами, спросила Кармен. – Сам же просил, чтобы я принесла твой новый камзол, купленный на осенней столичной ярмарке. Давай, ленивый оболтус, поднимайся, отрывай свой тощий зад от стула. Я, так и быть, помогу тебе облачиться…. Одевайся и выметайся – вместе со своими новыми друзьями – на все четыре стороны!
Продевая руки в узкие рукава сальной и рваной куртки, которую противная толстуха почему-то именовала «камзолом», Ник – неожиданно для самого себя – поинтересовался:
– Сердечко моё алмазное! А не подскажешь ли – так, между делом – чей это мужской носок я намедни видел на подоконнике? Серый такой, в мелкую чёрную клеточку? Нет, ты, пожалуйста, не уходи от ответа, как вчера! Думаешь, отделаться дежурными смешками и шуточками? Нет, ты ответь, красотка! Не доводи до смертного греха! Забыла, что я – лучший в Испанском королевстве – боец на навахах? Напомнить?