Я играла одну из мелодий Луи Армстронга. Этот гениальный музыкант, трубач и певец джаза создал исполнительский стиль, отличающийся импровизационной свободой трактовки популярных мелодий, основанных на традициях блюза. Я знала, что в кухне Ариша затаив дыхание слушает мое исполнение, и постаралась доставить деду удовольствие.
* * *
Вечером нагрянула Алина. Она ворвалась в мою комнату как ураган и с порога засыпала меня вопросами:
– Ты Устав прочитала? Все поняла? Заявление написала?
Ее бы энергию да в мирных целях!
– Нет, Алин, прочитать пока не успела…
– Как не успела?! И заявление не написала? Чем ты тут вообще занимаешься?
– Я потом все прочитаю и напишу, – честно пообещала я.
– Когда потом? Завтра в пикет идти!
– Какой пикет?
– Как какой? На улице Олимпийской, возле спортивного комплекса. Там…
– Знаю. Скинхеды зарегистрировали свою организацию как военно-спортивный клуб молодых патриотов. За старшего у них – Горлов Владимир Филиппович. Бывший военный.
– Откуда знаешь? – с подозрением спросила Алина. – Это вообще-то секретные сведения.
– В Интернете прочитала. Так что вы там хотите организовать?
– Ну, такая своего рода акция протеста… В общем, мы встанем с транспарантами типа: «Нацизму – нет!» или «Смерть расизму!».
– Думаю, вряд ли скинхеды оценят ваш благородный порыв по достоинству.
– Еще бы! Ребята из нашего движения говорят, что в прошлый раз была такая заварушка! Кончилось все обыкновенным мордобоем и милицией…
– Зачем же вы тогда снова лезете на рожон? Опять кому-то сломают носы и свернут скулы, а толку-то? Думаешь, от ваших лозунгов у них проснется совесть и они закроются?
– А ты что предлагаешь? Спокойно проходить мимо? Смотреть, как они избивают этих… которые на базаре торгуют? Ты знаешь, что вчера там опять была потасовка, и двум азербайджанцам пробили головы? Между прочим, в больницу попало несколько человек!
– Да, это, конечно, скверно, но, боюсь, одним вашим митингом проблему не решить. Наши отцы города куда смотрят? Вы к ним обращались?
– Полин, а что они могут сделать? Организация этих уродов существует легально, они даже налоги платят исправно, один из наших говорил, он в налоговой инспекции работает.
– Алина, я, конечно, не знаю, дело ваше, но, вот посмотришь, завтра еще несколько человек загремят в больницу, а скинхеды так и будут маршировать в своем клубе и вскидывать руки, приветствуя очередного «фюрера».
– Да мы хоть что-то делаем, а такие, как ты… обыватели отсиживаются по своим норам и молчат. Ну, хоть членские взносы заплати! Хоть какая-то польза от тебя будет!
– Сколько?
Алина назвала вполне приемлемую сумму, я достала кошелек. Подруга все равно не отцепится, а так хоть есть возможность откупиться от нее.
– Хочешь совет, как разогнать ваших скинхедов без потерь с вашей стороны?
Алина уставилась на меня своими большими голубыми глазами.
– А такое возможно?
– Возможно. Надо дискредитировать их организатора. Любая банда сплачивается вокруг главаря, вокруг остова. Если этот остов убрать, вся организация, скорее всего, развалится. У ваших скинхедов наверняка есть такой лидер, за которым пошли остальные. Он – как вожак в стае. Есть вожак – стая бежит за ним. Убери вожака – в стае начинается разброд.
– Да? – Алина смотрела на меня с сомнением. – Я, конечно, скажу своим… Но ты к нам все равно примкни: на митинги, так и быть, можешь не ходить, только членские взносы плати.
– Ладно, согласна.
Мы с подругой спустились в кухню попить кофейку.
– Слушай, Алина, ты, кажется, увлекалась когда-то наукой, изучающей магию чисел.
– Ну, было такое. А что?
– Можешь сказать: число «789», с точки зрения этой самой науки, что означает?
– Смотря, где эти цифры находятся.
– Номер машины.
– Хороший номер. Семерка – магическое число, дает защиту и покровительство владельцу. Восьмерка означает удачу в бизнесе, а девятка… Так, сейчас вспомню… А, ну да, она дает здоровье и долголетие. Вообще, очень важно, что эти числа идут по восходящей. Такое удачное сочетание очень благотворно сказывается на бизнесе и личной жизни. А у кого такой хороший номер?
– Да так, у одного предпринимателя…
– Думаю, его дела идут очень хорошо.
– А у его супруги номер машины – три двойки.
– Это означает, что ей будет сопутствовать удача в любовных делах. Скажи, а они осознанно выбрали такие номера или это случайное совпадение?
– Этого я, к сожалению, не знаю.
Мы с Алиной поболтали еще немного, и вскоре она уехала готовиться к завтрашней акции протеста. А я поднялась к себе в комнату, улеглась на диван и принялась обдумывать, что мне делать дальше. Я вышла на любовника мадам Епифанцевой. С его помощью я хочу устроить в семье «колбасника» небольшой раскардаш. Конечно, Елизавета Андреевна женщина эксцентричная, любит острые ощущения. Еще бы! Ездить по салонам – это кайф, а иметь любовника – это уже, извините, драйв. Ну, раз ей это нравится, придется устроить ей коктейль драйва. Уж извините, мадам, что вас приходится приносить в жертву, просто я не знаю другого способа воздействовать на вашего непорядочного супруга.
* * *
Через час мне позвонила Гульнара:
– Полина! Здравствуйте. Завтра утром я забираю мужа из больницы.
– Игната выписали?
– Да. Только его состояние все еще оставляет желать лучшего. Врачи прописали ему такие дорогие лекарства… И еще покой. Полный покой. А он по выписке собирается опять идти в прокуратуру, добиваться правды. Я ему говорила, чтобы он эту затею оставил, здоровье дороже, но он не слушает. Хочет получить с Епифанцева деньги, опять раскручивать свою фирму, ребят вернуть…
– Гульнара, очень не хочется вас огорчать, но, боюсь, это бесполезно. Говорят, у Епифанцева в прокуратуре свой человек, так что все старания Игната, скорее всего, ничего не дадут.
– Я это давно поняла. Только не знаю, как объяснить мужу. Он такой наивный! Верит, что правда восторжествует.
– Вы хотите, чтобы я его отговорила?
– Да. Вас, как человека постороннего, он, возможно, послушает.
– Я, конечно, попробую, но не обещаю, что у меня получится.
– И еще, Полина, я прошлый раз не все рассказала вам… Ну, про то, как меня увезли те подростки…
– А что не рассказали?
– Я, конечно, плохо помню машину, в которую меня запихивали, но, по-моему, это была светлая иномарка, только какая именно, я не могу сказать.
– Светлая? А точнее? Белая, серая, бежевая?..
– Только не белая, не совсем белая, но, может быть, бежевая или кремовая.
– Понятно. Номера, конечно, не видели?
– Что вы, какой номер! Я даже лиц этих подростков не видела. Меня били по голове, я пыталась отворачиваться… Видела их только мельком, но все они были молодые, и взгляд у всех презрительный и нахальный, что ли… А еще, когда меня везли в машине в лес, меня затолкали на заднее сиденье. А на переднем, рядом с водителем, сидела девушка.
– Девушка? Так там, кроме четырех подростков, был кто-то еще? Вы в прошлый раз мне об этом ничего не говорили.
– Да, впереди сидела девушка. Она только один раз обернулась ко мне и усмехнулась. А потом, в лесу, когда меня били и насиловали, она стояла неподалеку и, кажется, снимала все на камеру…
– На сотовый?
– Нет, в том-то и дело. У нее в руках было что-то большое, черное, похожее на видеокамеру. Я, конечно, видела мельком, но меня поразило, как она относилась ко всему происходящему. Она смотрела с интересом, а снимала, как заправский телеоператор, заходила с разных сторон…
– Вы, Гульнара, следователю это рассказывали?
– Да, но лучше бы я этого не делала!
– Почему?
– Он сказал, что этого просто не может быть, что я все придумала…
– Что за чушь?! Почему придумали?
– Не знаю, но он не поверил…
– Это, конечно, проще всего. Если проблему не признавать, то и решать ее не надо… Хорошо, я возьму эти сведения на заметку.
Я отключилась и подумала: ну вот, теперь еще какая-то девушка вылезла, любительница снимать ужастики. И чего им всем неймется? Жили бы себе тихо-мирно, никого не трогали. Тогда их тоже никто не трогал бы.
Вечером, когда солнце село, жара спала, и на город понемногу начали опускаться сумерки, я поняла, что мне на месте никак не сидится. Так и подмывает поехать к дому моего нового обожателя Светозарчика, любителя всякой старины.
Я поставила мой «Мини Купер» под его окнами и включила «прослушку». А у красавчика кто-то был в гостях. Долгое время до меня доносилось сквозь музыку лишь бормотание мужских голосов. Разобрать, о чем говорили друзья, было трудно. Но вот музыка смолкла, очевидно, диск кончился. Какой-то незнакомый мне голос сказал совершенно отчетливо:
– Да не включай ты больше свою шарманку, надоело!
– Ничего ты, Мишаня, не понимаешь в музыке. Это же Френсис Гойа!
– Да мне хоть Гой, хоть гей – я такую заунывную не люблю. Мне подавай такую, чтоб под нее можно было с девочками «зажигать»! А под эту только старых дев хоронить.
– Это же лирическая мелодия, Мишаня! Композиция на тему любви! Ты знаешь, как под эту музыку хорошо в постели с девочками! Они под такие мелодии млеют…
– Это только твоя старая дойная корова небось млеет. А у меня девчонки – огонь! Им надо что-то типа Верки Сердючки: «Хорошо, все будет хорошо, все будет хорошо, я это знаю!..» Давай просто в тишине посидим. У меня после вчерашнего до сих пор башка трещит!
– Не умеешь ты, Мишаня, пить! Зачем опять пиво с водкой мешал? Знал ведь, что утром помирать будешь.
– Так то утром! До него еще дожить надо! Зато как вчера было хорошо!.. «Хорошо, все будет хорошо…».
– Тогда не на рыбу, а на пиво налегай.
– Зар, не учи, а? Лучше принеси еще бутылочку из холодильника, небось остыла уже.
Через минуту звякнуло стекло, должно быть, Светозар, ставя бутылку на стол, задел стакан.
– Как же это ты не смог свою новую телку уговорить на чашечку кофе? С твоим-то талантом!..
– Не все сразу! Уговорю, не сомневайся!
– Как, ты сказал, ее зовут? Эля?
– Да, Элеонора. Нажимать на нее нельзя: может сорваться с крючка. А у этой девочки свой бизнес, хоть и маленький, как она говорит.
– У нее маленький, а у тебя большой, – заржал собутыльник Светозара.
– Главное, что она согласилась покупать цацки у Терентия. Теперь мои проценты возрастут.
– Да, Зар, хорошо иметь такую внешность: все бабы на тебя западают! А тут…
– Зато твой бизнес не зависит от капризов старой идиотки… Все, не наливай мне больше! Остальное допивай сам.
– А что так?
– Большое количество алкоголя плохо сказывается на внешности, а она мне еще нужна. Она у меня – почти что рабочий инструмент.
– У мужика не только внешность рабочий инструмент, – опять заржал гость Зара, – сейчас мы выпьем еще по стаканчику пивка и я объясню тебе, что у мужика настоящий рабочий инструмент!
Хозяин никак не отреагировал на пошлые шутки гостя, во всяком случае, я не услышала его ответ. В скором времени остряк-самоучка и вовсе стал собираться восвояси. Светозар не удерживал его. Они попрощались, я слышала, как хлопнула входная дверь, а через пару минут из подъезда вышел молодой парень в шортах, майке и шлепках на босу ногу и, засунув руки в карманы, двинул в сторону дороги. Да, ну и друзья у Зара!
Посидев еще некоторое время в машине и ничего больше не услышав, кроме вновь включенной композиции Френсиса Гойа, я отправилась домой.
Проезжая мимо мусорных баков около какого-то магазина, я вдруг заметила моих старых знакомых – бомжей Васю и Люсю. Эти неунывающие ребята рылись в баке с таким деловым видом, словно от их успешной деятельности зависела судьба всех жителей города. Я притормозила и наблюдала за ними какое-то время. Вот Люся нашла пакет с тряпьем, растормошила его, выудила какой-то пестрый летний пиджачок, примерила на себя. Обнова, как видно, показалась ей вполне приличной, Люся продолжала копаться в баке. Я окликнула ребят и подозвала их к себе. Первым меня заметил Вася и подскочил к машине:
– Привет, мадам!
Хотя я была в гриме, и моя теперешняя внешность сильно отличалась от моей настоящей, но бомжи к этому давно привыкли и узнавали меня под любой личиной.
– Здравствуй, Вася. Люсю позови, а то что-то она так увлеклась, ничего не видит вокруг.
Вася свистнул, его подруга подняла на него глаза.
– Подь сюды!
Люся подошла к нам, поздоровалась, шмыгнув носом.
– Слушайте, ребята. Вы спортивный комплекс на улице Олимпийской знаете?
Бомжи переглянулись, усмехнулись:
– Знаем! Там за ним такая свалка конкретная! Мы туда иногда наведываемся…
– А как насчет заработать?
– Так мы – всегда!.. Как пионеры!..
– Тогда слушайте меня внимательно. Вот вам по сотке – это аванс. Если сделаете то, о чем попрошу, получите еще по две…
– На рыло? – уточнила Люся.
– Разумеется. Так вот. Пойдете завтра туда, найдете здание, на котором написано: «Военно-спортивный клуб молодых патриотов». Запомнили?
– Молодой клуб патриотов… – попытался повторить Вася.
– Спортивных патриотов, дурак, – подсказала Люся.
– В общем, увидите, где маршируют ребята в военной форме, – вот это и есть тот клуб. У них может играть марш, похожий на фашистский. Походите там во дворе, пособирайте у них бутылки и всякий мусор, а заодно послушайте, о чем они говорят. И, главное, узнайте, по какому графику они работают. Ну, когда приходят, когда уходят. Прикиньте так же, сколько их там, хотя бы приблизительно.
– А если они нас прогонят? – засомневалась Люся.
– А вы им скажите, что стали бездомными из-за лиц кавказской национальности, тогда точно не прогонят, – успокоила я ее. – Кстати, завтра там ожидается интересное мероприятие. Против этих ребят будут митинговать другие ребята, так что там завтра ожидается небольшая потасовка.
– О! Это мы любим, – обрадовался Вася, потирая руки. – Люсь, ты за кого будешь болеть?
– Ставлю свою сотку на спортивных патриотов! – закричала Люся.
– Тогда я свою на тех, которые митинговать будут!
Бомжи ударили по рукам.
– Ребята, встречаемся завтра на этом же месте в это же время, не опаздывайте, – я выжала сцепление и отправилась домой.
Глава 5
Утром первым позвонил мой друг Антоша Ярцев. Я только открыла глаза и, лежа в постели, размышляла, нужно ли мне уже вставать или можно поваляться еще, как его звонок не оставил мне выбора.
– Полина! Не разбудил?
– Нет, что ты! Я давно на ногах.
Ярцев был ранней пташкой, поэтому мне пришлось покривить душой, чтобы не упасть в его глазах.
– Угадай с трех раз, кому я звонил вчера вечером с предложением написать статью о его предприятии?
– Неужели Епифанцеву?
– Ну, Полин, с тобой неинтересно! Ты все знаешь, тебя даже удивить невозможно…
– Нет, почему же, я как раз очень удивлена! И что ответил наш «колбасник»?
– Представь себе, он «с кондачка» такие вопросы не решает. Ему надо было подумать, с товарищами посоветоваться… Потом он таки согласился, но уточнил, сколько это будет ему стоить.
– И какую сумму ты назвал?
– Полин, ты что? Я ведь не хвалебную оду ему пишу, я собираюсь обнародовать о нем правду. Я отказался от денег, а он, кажется, заподозрил что-то неладное… Тем не менее я напросился в цех для осмотра его владений.
– Антон, возьми меня с собой!
– В качестве кого?
– В качестве твоей помощницы. Или стажера, или как там у вас это называется… Возьми в качестве кого угодно! Мне это очень нужно!
– Это называется должностное преступление, с моей стороны, а с твоей…
– Да ладно! «Преступление»! Я что, бомбу собираюсь подложить под его цех? Или его предприятие – секретный стратегический объект районного значения? Антош, ну возьми, мне о-очень нужно!..
– Хорошо, только не канючь. Я подумаю, как это лучше сделать. Епифанцев скоро должен позвонить, уточнить время, когда можно будет появиться в его цехе.
– Антош, скажи ему, что возьмешь с собой стажера, пожалуйста!
– Тогда на тебя документ нужен, о том, что ты – стажер.
– А тебе слабо такой достать?
– А тебе слабо коробку конфет и банку хорошего кофе для нашей секретарши?
– А ей-то за что?
– Ей придется незаметно подсунуть на подпись главному справку о твоей стажировке…