– …Что это вы тут устроили?! – удивленный голос Сивцовой вернул ее на землю.
Вся троица – Сивцова, Жуан и Эйнштейн – стояли на крыльце и смотрели на них с Вороном со смесью удивления и жгучего любопытства.
– Я слышал, Лорд снова выл. – Жуан сошел на дорожку, остановился на безопасном расстоянии от безучастно лежащего на земле пса. – Черт, что это с ним?
– Эх, Димочка, – Юлька, грациозно покачивая бедрами, спустилась с крыльца, но направилась не к Жуану, а к Варе и Вороном, – вместо того чтобы о людях думать, о собаке печешься. Что с тобой, Варвара? Чего это вы тут расселись на морозе?
– Да все нормально! – Ворон встал на ноги, помог подняться Варе. – Просто Савельева перебрала шампанского, вышла проветриться, а тут Лорд.
Слава богу, ни слова про ингалятор и астму.
– А ты, значит, как верный рыцарь бросился спасать прекрасную даму? – Юлька подозрительно сощурилась.
– Ну, типа того. Нельзя оставлять товарища в беде, – он нисколько не смутился, покровительственно похлопал Варю по спине, – тем более не совсем трезвого товарища. Да, Савельева?
Варя молча кивнула. Лучше пусть остальные считают, что она перепила.
– Ребята, по-моему, Лорд спит, – сообщил Жуан и даже отважился погладить пса по голове.
– Или спит, или сдох, – подал голос Эйнштейн, который так и не спустился с крыльца.
– Типун тебе на язык! Тоже скажешь – сдох! Просто уснул. – Жуан отошел от Лорда. – Хотя, конечно, все это очень странно. Савельева, ты его ничем не кормила?
– Я?! Чем?
– Ну не знаю, может, сунула ему какую-нибудь гадость.
– Ничего я ему не совала, – буркнула Варя. – Я к нему даже не подходила.
При этих словах Ворон посмотрел на нее как-то уж больно внимательно и даже покачал головой. Можно подумать, она врет. А она не врет! Она точно помнит, как вышла из дома, но до будки с собакой даже не дошла. У нее начался приступ, вот прямо здесь, у забора. Хорошо, что Ворон нашел ее ингалятор, но плохо, что он теперь знает ее тайну. Конечно, он ничего не сказал остальным, зато видел, какая она во время приступа, ужасная и беспомощная. Наверное, ему теперь противно…
– Все, пошли в дом! – скомандовал Ворон. – Вон Савельева посинела вся от холода.
Варе не хотелось в дом, ей хотелось уйти: пять километров по трассе быстрым шагом – это не так и много. Но Ворон не оставил ей права выбора, взял за руку, потащил к крыльцу.
– Ну что, сворачиваем вечеринку? – спросил Жуан, когда они оказались в доме. – Третий час ночи, пора баиньки.
Эйнштейн хотел было что-то возразить, но Жуан лишь нетерпеливо махнул рукой:
– Я сказал – баиньки! Значит, так, – он обнял Сивцову за талию, – мы с Юлькой ложимся в родительской спальне, Эйнштейн на диване в гостиной, а вы, голубки, – он подмигнул Ворону, – устраивайтесь в моей комнате. И не стесняйтесь, чувствуйте себя как дома.
– Какой ты гостеприимный, – в отличие от Вари, Ворон нисколько не смутился. Ну еще бы, ему же не привыкать…
Жуановская комната поражала воображение не только своими размерами и стильной, на западный манер, мебелью, но еще и технической начинкой. Телевизор, парящий под самым потолком на пластмассовом кронштейне, музыкальный центр, компьютер, точно такой же, как в кабинете информатики в их школе. На мгновение Варя даже забыла, с кем ей придется делить все это великолепие, застыла на пороге с открытым ртом, как деревенская дурочка.
– Впечатляет? – Ворон, задев ее плечом, протиснулся мимо, по-хозяйски растянулся на застеленной пушистым пледом тахте.
– Ничего особенного, – буркнула она и, прошлепав босыми ногами по ледяному полу, уселась в кресло.
– Да? – Ворон не поверил, усмехнулся снисходительно. – А мне нравится. – Он помолчал, а потом добавил: – Только холодно тут что-то. Тебе не кажется?
Варя кивнула. Да, холодно – зябнут не только руки, но даже обтянутые тонкими чулками коленки. Она думала, что это последствия перенесенного приступа и сидения на голой земле, а оказалось, что Ворону тоже холодно.
– Ну-ка. – Он встал, подошел к батарее и длинно присвистнул: – Ледяная.
В этот момент в комнату без стука ввалился Жуан с ворохом постельного белья.
– Ребята, забыл вас предупредить, батареи в моей комнате не греют. Строители что-то напортачили еще неделю назад и до сих пор не починили. Но вы не переживайте, я вам тут одеяло из верблюжьей шерсти приволок. И потом, ведь вдвоем спать теплее, как-нибудь не замерзнете. – Он сказал это таким тоном и посмотрел на Ворона так по-особенному, что Варя поежилась, но на сей раз отнюдь не от холода.
– Ну, нескучной вам ночи. – Жуан сгрузил одеяла на тахту и, насвистывая что-то себе под нос, вышел из комнаты.
– Так и будем сидеть? – проворчал Ворон, критическим взглядом осматривая ворох одеял.
– А что?
– А то, что неплохо было бы лечь наконец спать.
– Ложись.
– А ты?
– А я тут… в кресле посижу.
– Дура, – сказал он беззлобно и принялся расстилать постель, – замерзнешь же.
– Одеялом укроюсь. – Она почему-то совсем не обиделась на «дуру».
– Все верно, ляжешь на тахту и укроешься одеялом.
– А ты?
– Что – я?
– Ты куда ляжешь?
Ворон обернулся, посмотрел на нее сверху вниз, сказал после недолгих раздумий:
– Знаешь, Савельева, мы с тобой вроде бы не маленькие дети, прекрасно понимаем, что к чему. Честь твоя девичья мне даром не нужна. Хочешь дурью маяться, майся на здоровье, но лучше послушайся доброго совета – ложись и не выпендривайся.
– Я не выпендриваюсь! – Варе вдруг стало обидно.
– Вот и хорошо. – Ворон улыбнулся. – Представь, что мы не у Жуана, а, скажем, в походе, в одной палатке. Ну же, давай! – Он приглашающе откинул одеяло.
– Только я раздеваться не буду, – предупредила Варя, выбираясь из кресла.
– Можешь даже пальто надеть, для верности.
– Очень остроумно.
– Да уж поостроумнее, чем выделываться из-за такой ерунды. Ты как предпочитаешь спать: у стенки или с краю?
– Я предпочитаю спать одна.
– Это я уже понял, но в данной ситуации выбор несколько иной. – Он продолжал улыбаться, но не снисходительно, а как-то даже по-доброму.
– Мне все равно. – От пола тянуло таким холодом, что пальцы ног онемели.
– Тогда лезь к стенке, – решил Ворон.
Второго приглашения не потребовалось, Варя проворно юркнула под одеяло. В конце концов, она не маленькая девочка, да и Ворон обещал.
Через мгновение погас свет, послышались шаги, а потом тахта тихо скрипнула под тяжестью опустившегося на нее тела, и места под одеялом вдруг стало катастрофически мало. Варя прижалась к стене, максимально увеличивая расстояние между собой и Вороном. От стены тянуло таким же холодом, как и от пола. Варя потянула на себя одеяло, попыталась соорудить что-то вроде буфера между собой и стеной.
– Эй, полегче, – послышался в темноте недовольный голос, и одеяло поползло обратно, – ты же не одна.
– Стена холодная.
– Очень?
– Очень.
– Ну-ка, – Ворон привстал на локте, пошарил за Вариной спиной. – Холодная, – констатировал через пару секунд и отвернулся.
Варя немного подождала в надежде, что теперь-то он точно уступит ей одеяло, но не тут-то было.
– Воронин, – позвала она шепотом.
– Ну что еще?
– Со стеной надо что-то делать.
– Да, со стеной определенно надо что-то делать. Завтра же скажу Жуану, что ее придется утеплить.
– А сегодня?
– А что сегодня?
– Мне холодно.
– Ну, Савельева, никто не заставляет тебя жаться к холодной стене. Отодвинься.
– Куда?!
– Ко мне.
– Думаешь, это решит проблему?
– Думаю, что я буду потеплее стены, и у тебя появится реальный шанс согреться. – Ворон говорил это очень серьезным тоном, но у Вари все же не было твердой уверенности, что он не издевается.
– А давай поменяемся местами, – решение показалось ей очень даже разумным.
– Зачем?
– Я лягу с краю.
– И что? Думаешь, если я буду прижиматься к тебе, а не ты ко мне, что-нибудь изменится? С краю, между прочим, дует.
– Тогда подвинься, – вздохнула Варя обреченно.
– Куда?! Я же сказал – с краю дует.
Переговоры зашли в тупик: у стены холодно, с краю дует, тепло только посередке, а там Ворон, и она скорее умрет, чем признает, что предложенный им способ согреться самый оптимальный. Или замерзнет…
Варя лежала на спине, смотрела в потолок и проклинала все на свете: Сивцову с ее шантажом, строителей, которые что-то там напортачили с отоплением, свою собственную нерешительность и Ворона, который не желает уступать ни пяди своей территории.
– Савельева, ты спишь?
Варя решила не отвечать, затаилась.
– Я же знаю, что не спишь. – Ворон перекатился на бок, привстал на локте. Теперь он смотрел на нее сверху вниз. Даже с закрытыми глазами она знала, что он смотрит.
– Что тебе нужно? – спросила, не открывая глаз.
– Я вот все думаю, ты в самом деле не помнишь, что произошло во дворе, или придуриваешься.
Думает он! Как будто не о чем больше подумать…
– Не понимаю, о чем ты.
– Я о том, что ты сделала с жуановским псом.
Ну вот опять…
– Ничего я с ним не делала! Я к нему даже не подходила.
– Да ну?! – По голосу было слышно, что Ворон ей не верит. – Значит, у меня галлюцинации, потому что, когда я вышел во двор, вы с Лордом стояли друг напротив друга, и из вас разве что искры не сыпались.
– Галлюцинации, – буркнула Варя и отвернулась лицом к стене.
– Ладно, у меня галлюцинации, – Ворон не собирался оставлять ее в покое, – а с тобой что не так?
– Все со мной так…
– А приступ? Ты выглядела так… – Он замолчал.
– Жалко? – закончила она.
– Я этого не говорил.
– Да, ты этого не говорил, я сама сказала. – В глазах защипало. Чтобы не разреветься, Варя до крови прикусила губу.
– Я даже не это имел в виду. Просто, если у тебя есть какие-то проблемы, надо было предупредить остальных. А ты еще и пила…
– Зачем предупреждать? Чтобы дать еще один повод для насмешек, выставить себя ненормальной?
– Никто не считает тебя ненормальной. – Варе на плечо легла горячая ладонь.
Не станет она ничего больше говорить. Потому что, если она заговорит, он сразу все про нее поймет, а ей и так тяжело, безо всех этих… откровений. Лучше молчать. Она будет молчать, и Ворон оставит ее в покое и уберет руку…
– Я не считаю тебя ненормальной, – сказал он с нажимом, а потом добавил: – Ты просто другая, не такая, как остальные. И, знаешь что, не надо меня бояться.
– Я тебя не боюсь. – Варя зажмурилась, когда его ладонь заскользила выше, к шее.
– Тогда хватит жаться к стенке, ложись нормально.
Пальцы Ворона запутались в ее волосах, и Варя подумала, что, если он сейчас, вот прямо сию же секунду, не уберет руку, с ней случится истерика.
Он убрал. Отодвинулся на самый край тахты, сказал:
– Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
А на плече так и остался гореть огнем отпечаток его ладони…
…Ей снилась Черная дама, женщина с зелеными глазами и белыми, как лунь, волосами. Черная дама тянула к ней руки с обломанными ногтями, шептала что-то беззвучно и улыбалась. Господи, как же страшно она улыбалась…