Что касается челнока, на котором плавала Ольга, то в отношении малого кораблестроения в тех местах мало что менялось за истекшую тысячу лет. Подобные челны ходили близ Выбут по Великой еще в 1914 году. Автор изданной в том году брошюры о Выбутах В. Д. Смиречанский довольно живо описывает такие речные плавания по свежим впечатлениям: «Рыболовы, привыкшие к особенностям своей реки и ее быстрого течения, ловят рыбу на этом месте в особых маленьких лодках (душегубках), искусно управляя ими ногами и руками, или шестами, ежеминутно опасаясь быть опрокинутыми быстрыми волнами реки. Неопытный в плавании опрокидывается сразу у берега. Маленькие, выдолбленные из дерева, лодки крестьяне находят более удобными для переезда через реку. Жители правого берега, против пос. Выбуты, переезжают на левый берег в таких корытах, иногда связанных по два. При этом управляющий должен быть ловким, а пассажир должен сидеть смирно, чтобы переправа обошлась без приключений, которые не редки. Здесь страшна не глубина, а сильное течение, с которым совладать не всякий в силах и подвергается опасности, особенно, где дно становится глубже, как, например, у деревни Горки». Собиратель фольклора П. И. Якушкин в записанной им легенде об Ольге сообщает, что из челна, на котором Ольга перевозила князя, можно было сидя зачерпнуть воду и правой, и левой рукой, то есть с 903 по 1914 год водное сообщение на реке Великой существенным образом не менялось.
Ниже того места, в котором Ольга перевозила Игоря, и по сей день имеются на реке пороги, на которых вода, шумя и бурля, перекатывается через камни. Вот здесь очень реальная возможность перевернуться, а может быть и утонуть, если пассажир начнет вести себя беспокойно, – это и мог быть, аргумент в разговоре с князем. По сути, то же утверждение есть и в тексте XVI века от имени Ольги в случае плохого поведения Игоря: «… да примет мя глубина реки сея». Видимо, условия плавания около 903 года на Великой были более суровыми, чем в начале XX века, а пороги еще более грозными.
Район Выбут уникален тем, что здесь на старых картах обозначены два брода: один, пешеходный, – от деревни Кузнецово к деревне Волженец, а другой – у бывшего села Покровского выше по течению реки. В. Д. Смиречанский в 1914 году сообщает, что в его время был известен еще один брод – ниже Выбут, но выше деревни Ерошиха, который сейчас активно не используется и на картах не отмечен. Других мест для переправы вброд в Нижнем Повеличье нет.
Относительно встречи Ольги и Игоря местное псковское предание, нигде не записанное, сообщает, что с Игорем было девять человек дружины и что он подарил Ольге на память кольцо. Если это было действительно так, то Игорь мог переправляться в челноке, а дружина – переходить через этот нигде не обозначенный брод, поскольку переправа Игоря, по другому местному преданию, происходила там, где была когда-то паромная переправа, то есть немного выше по течению от острова Шацкого – Богдановского.
Другие же предания уточняют, что Ольга переправлялась через реку от деревни Горки или тоже с противоположного от Выбут берега – напротив Выбутской церкви. А вот одно предание сообщает, что Ольга перевозила князя Олега.
Относительно же происхождения княгини Ольги есть самые различные сообщения письменных источников. Так, Пролог XIV века упоминает о том, что «… си блжная Ольга родом пльсковъ тьини» – здесь использован явно более ранний, чем XVI века, источник, поскольку применено беспредложное сочетание «пльсковъи тъини» вместо «от пльсковъи тъини», – а такое сочетание считается древней моделью уже для XIII века. Именно этим временем в Новгороде датируется берестяная грамота № 715, где в заговоре использовано такое сочетание без предлога: «… избави трасавиче» – «избави от трясовицы», то есть от болезни. Да и Псков назван в «Прологе» как Пльсков – название города Пскова, также известное в новгородских берестяных грамотах конца XI – начала XII века. Но самое интересное в проложном сообщении – слово «тъини» («тыни», именительный падеж «тынь»). Дело в том, что в древнерусском языке близкое слово «тын» означало «ограда», «забор», «стена», «осадное укрепление». То есть проложную фразу об Ольге можно понять так: «… сия блаженная Ольга – родом из окрестностей псковской стены». Однако, оказывается, что в древнерусском языке, так же, как в современных русском, белорусском, украинском языках слово «тын» – мужского рода. Женский род слово «тын» – имеет в том же значении – только в болгарском языке.
Информированный читатель сразу же задаст здесь вопрос: а как быть с болгарской версией происхождения Ольги? Действительно, в старой исторической и краеведческой литературе встречается идея относительно того, что Ольга – болгарская княжна, и происходит из болгарского города Плискув или Плисков, ныне Плиска. В 1888 году вышла статья архимандрита Леонида (Кавелина), в которой доказывалась именно эта версия. Автор основывался на соответствующем сообщении владимирского летописца. Надо отдать должное псковичам, потому что из них эту идею поддержал только И. И. Васильев, и больше никто. А после уничтожающей критики идеи болгарского происхождения княгини Ольги, которую предпринял в 1889 году киевский профессор И. И. Малышевский, в серьезной литературе к этой версии более никто и никогда не возвращался. Выяснилось, что летопись, в которой Ольга названа болгаркой, в значительной степени основывается на вымыслах летописца конца XV века и сколько-нибудь надежным источником быть не может. Таким образом, идея о болгарском происхождении княгини Ольги являлась детищем своего времени. Сейчас хорошо известно, что в конце IX – начале X века собственно болгары в Дунайской Болгарии были еще тюрки: они не успели еще усвоить славянскую культуру и славянский язык и составить единую болгарскую нацию. Поэтому и имени «Ольга» у болгар не было. Известно, что собственное имя Ольги на греческом языке – то же, что Helga, и оно скандинавское. Да и по заслуживающим доверия источникам церковного происхождения, она – «… от языка варяжска». И вела она себя как скандинавка… Между прочим, согласно Иоакимовской летописи, когда в 955 году княгиня Ольга съездила в Константинополь, а на следующий год греческое посольство прибыло в Киев просить обещанные воинские контингенты, Ольга в сердцах ответила императору в лице его послов:
«Колико я у тебя стояла в скутарех, столько царь пришед постоит зде в Почайне, и я ему сугубо воздам».
Непонятное «в скутарех» расшифровывается просто: в скандинавских языках, в частности, в шведском, это множественное число от «skutor» – «одномачтовое судно». А. Н. Сахаров предположил, что в период дипломатических дрязг в Константинополе перед самим процессом приема во дворце, когда уполномоченные Руси вели изнурительные переговоры о статусе посольства, княгине Ольге и остальным послам пришлось долго маяться в своих ладьях в гавани византийской столицы. Как видим, так оно и было. «В скутарех» – это явный скандинавизм в прямой речи Ольги, ставшей, вероятно, пословицей и вошедшей в летопись. Причем, слово употреблено грамматически правильно – во множественном числе «skutor» – «ладьи». А вот в Лаврентьевской летописи Ольга упоминает, что стояла в Константинополе «в суде». Считают, что слово «суд» – это скандинавское «sund» – «пролив»; имеется в виду гавань Золотой Рог. Таким образом, часть фразы в ответе Ольги греческим послам может быть реконструирована как «…i skutor pa sundet» – «… в ладьях в проливе». Возвращаясь к болгарской версии происхождения Ольги, можно только заметить здесь, что болгарским княжнам в X веке не было свойственно знание скандинавского языка. Теперь относительно созвучия названий Плескова-Пльскова-Пскова и Плискува-Плискова-Плиски. Тут надо заметить, что в Киевской земле был еще город Плеснеск, и вообще, названия на «плес-», «плис-» в славянских землях – не редкость. Среди них и река Плеснец в бывшей Орловской губернии, и деревня Плесна на реке Плюсе, и деревня Плесы на реке Сороть. Один из ведущих лингвистов-топонимистов – Р. А. Агеева, полагает, что древнерусское «плес, плис», это «колено реки, от одной луки до другой»; при этом слово «лука», также изгиб реки. Так что, и в Болгарии, и на реке Великой, Плискув и Плесков – это два разных названия от одного и того же корня на двух концах обширного славянского мира.
А как же быть с болгарским словом «тынь»? А никак. Потому что средневековый славянский мир никогда не был замкнутым. Сербские мастера строили псковские каменные храмы. Русские паломники через южные славянские земли ходили в святые места. А митрополит Киевский Киприан так и вовсе был болгарин. И путешествовали не только люди, но и рукописи. Известно, например, что после монгольского нашествия русские церковные власти прямо обращались в Болгарию с просьбой о присылке церковных книг. Например, один из Прологов XIV века, в котором есть описание Ольгиного креста в Киеве, – «… южного письма… правописание Сербское, с примесью изредка Болгарского… Видно, что писец Серб имел перед собою Болгарский XIII века список…». Значит, болгарские списки с упоминаниями о княгине Ольге в самой Болгарии были. Видимо, где-то в это время и попал на Русь тот источник, в котором встретилась фраза о происхождении княгини Ольги с болгарским словом «тынь» рядом с названием Пскова – притом в древнейшей форме – Пльсков. Все это говорит о хорошей информированности автора исторического источника – и не более того.<…>
Церковное житие Ольги приводит следующие сведения о ней: «Бяше же та от рода нарочита, правнука Гостомысла именита мужа, иже прежде князей Российских в Великом Новегороде начальствоваше, его же советом призван бысть от варяг на великое Российское княжение Рюрик с братиею. Родися же Ольга в веси, нарицаемой Выбутской, юже и ныне есть близ града Пскова, града же того в оное время еще не бе».
А вот известный историк М. П. Погодин среди церковных рукописных материалов нашел сообщение, содержащее некоторые подробности по интересующему нас вопросу: «В Макариевых больших рукописных Минеях, хранящихся в Московской Патриаршей библиотеке, под 11 числом июля помещено: "Житие и жизнь, и похвала блаженныя Великия Княгини Ольги, нареченнью в Святом Крещении Елене. Како крестися и добре поживе по заповеди Господни. Списано вкрадце". – В оном о роде ее сказано: "Святая блаженная Великая Олга Русская, родися в Плесковской стране, в веси зовомыя Выбуто, отца имяше неверна сущи, також и матерь некрещену от языка варяжска, от рода не от Княжеска, ни от Вельмож, но от простых бяше человек. О имени же отца и матере писание нигде не изъяви. Но толико в повестех мнозех обношашеся о рождении блаженныя Княгини Ольги и о житии ея, яко Выбуцкая весь изнесе Святую и породи"».
Сейчас появилось интересное предположение о том, что Ольга получила свое имя от отца, которого звали Олег, то есть Helge – Helga. В одном из летописных вариантов действительно есть упоминание: «… нецыи же глаголют бе бо Олгова дщи бе Ольга», то есть: «… некоторые говорят, будто Ольга – это дочь Олега». Вряд ли это Вещий Олег летописи. Здесь вполне могло произойти совмещение в одно двух одинаковых имен – Олега – отца Ольги, и князя Олега Вещего, и, таким образом, имя отца княгини Ольги вполне могло дойти до нас.
Таким образом, в поздних письменных сообщениях о происхождении Ольги существуют две противоположные версии. По одной из них – она дочь простых людей, правда, «от рода варяжска», то есть скандинавов, а по другой версии – она «правнука Гостомысла» и князь Трувор, брат Рюрика, приходится ей свекром. Сразу же оговорюсь здесь, что серьезные историки скептически относились к первой версии и более склонялись ко второй, считая, что ее родители должны были быть довольно знатными людьми.
«Много преданий, но мало памятников оставила по себе святая великая княгиня Ольга на родине своей, селе Выбутах, или Лыбутах, Псковской губернии и уезда, – (писал более 120 лет назад во вступлении к брошюре о Выбутах известный краевед и археолог Н. К. Богушевский). – Да и не многие существующие памятники обязаны своим археологическим интересом не всегда достоверному источнику – народному преданию, ибо только предание и сказание местных старожилов указывают на тот или другой предмет: на Ольгин камень, Ольгины ворота, Ольгину церковь и т. д. Ни история, ни псковские летописи не упоминают и не указывают на эти памятники. Следовательно, различные наименования, придаваемые этим памятникам, основаны исключительно на легендах, передаваемых из поколения в поколение и еще сохранившихся в памяти "стариков"».
Что ж, замечу только, что работа с краеведческими материалами – это тоже одна из исторических методик…
Итак, в окрестностях Выбут имеется 19 пунктов, связанных преданиями с княгиней Ольгой. <… >
Первый пункт во время путешествия на родину княгини Ольги – это место бывшей «веси» – деревни Выбуты. Здесь стоит каменная церковь XV века во имя пророка Ильи. Когда-то рядом с ней был теплый придел во имя Николы Чудотворца. Интересно, что, по местному преданию, первая выбутская церковь «тремя годами старше самого Пскова». Имеется в виду, конечно, какая-то ранняя церковь, предшественница нынешней. И основание этой ранней церкви предание приписывало княгине Ольге. По другому же преданию, в Выбутах хранились сани княгини. Возможно, к этой более ранней церкви могли относиться икона пророка Ильи XIII века и бронзовый посеребренный хорос (паникадило) с изображениями кентавров и львов XIII–XIV веков. В 1883 году отмечено, что «из вещей церковных обращает на себя внимание висящее среди храма медное паникадило, по отзывам знатоков, работы итальянских мастеров IX или X в.». Судя по всему, это тот же самый хорос. Датировку IX–X веками оставляю на совести «знатоков». Местное предание, записанное в 1990 году, сообщает, что до постройки каменной церкви поблизости стояла деревянная. Когда была построена каменная церковь, народ по-прежнему ходил в деревянную но, в конце концов, ее сожгли, так что всем пришлось ходить в каменную церковь.
Со временем и каменная церковь стала недостаточно вместительной для наплыва народа. И вот тогда, в 1914 году, 11 июля, то есть в Ольгин день, был заложен каменный храм в честь Благоверной княгини Ольги Российской. При закладке храма присутствовали тогдашний Преосвященнейший епископ Евсевий, все руководство города и губернии во главе с губернатором, камергером бароном Медемом, и великая княжна Ольга Константиновна, в замужестве – королева Греции. С ней были также великие князья Константин и Игорь Константиновичи.
Храм был не только заложен, но и сооружен. Но в связи с началом Первой мировой войны работы по отделке были приостановлены, и в таком виде храм достоял до 30-х годов, а затем был разрушен. Его руины и частично вскрытые фундаменты и сейчас можно видеть рядом с церковью XV века.
Само название «Выбуты» В. Д. Смиречанский объяснял тем, что выше по течению от церкви, близ деревни Волженец, песчаное дно реки сменяется известняковым и что здесь выступает, выбивается из земли каменная порода и дно поднимается на этом участке на 2–3 сажени, то есть на 4–6 метров. Это каменистое возвышение тянется по дну реки мимо выбутской церкви далее вниз по течению на полверсты (примерно 500 метров) и кончается подводным обрывом, после которого опять идет песчаное дно. Вниз по течению на 3 версты от острова «плитняк дна реки постоянно пластами (слюда) отрывается, дно понижается и образует выбои, пороги, ступни, водопады, ямы, завалы. Вода, пробегая по этим уступам и преградам, бушует, шумит, рвется вперед с огромной силою, побеждая препоны».
Сейчас известно, что названия типа «Выбуты» встречаются и в других местах. По писцовым книгам конца XVI века выявлен ручей Выбута. Известна пустошь Выбутова в бывшем Крестецком уезде Новгородской губернии. В «Толковом словаре» В. И. Даля название Выбуты производится от слова «выбут» – «бутить, заваливать яму, ров или воду камнем и землей».