И вот люди, сами достойные осуждения, составляют вид судилища, чтобы показать, будто предали смерти Христа по суду. И хотя много приходило лжесвидетелей, желаемого лжесвидетельства найти не могли: ни дел, ни слов, достойных смерти, даже и по их неправедному суду не было. Говорили, что Он возмутитель спокойствия, не хранит предания, нарушает субботы, смущает народ. Но все их обвинения были недостаточны и не имели силы, поскольку сами саддукеи, люди безнравственные и жестокие, не признавали, по существу, ни субботы, ни предания. А то, что Господь исцелял больных в субботу, – этого обвинения не принимал народ, ибо он видел в этом благодеяние.
Но вот предстали два лжесвидетеля, которые говорили: Мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный и через три дня воздвигну другой, нерукотворенный (Мк. 14, 58).
Судившие Христа вымышляли явную ложь, но клевета обличала сама себя. Господь не говорил: «Я разрушу храм», но «разрушьте»; не сказал притом «храм рукотворенный», а просто «храм». А ведь закон Моисеев требовал от свидетелей безукоризненной правдивости. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего, – говорит десятая заповедь Десятословия (Исх. 20, 16).
В самих словах Спасителя: разрушьте храм сей, и Я в три дня водвигну его (Ин. 2, 19) – можно было увидеть указание на Божественную силу. Но заключенное в этих словах пророчество Спасителя о Своем воскресении иудеям оказалось недоступным.
И рассуждая, они нашли одну «вину»: Он, будучи Человек, делает Себя равным Богу. Они и ранее научали народ побить Его камнями, приступая к Нему: Ты, будучи Человек, делаешь Себя Богом. Но Господь на это отвечал: Не написано ли в законе вашем: Я сказал: вы боги? Если Он назвал богами тех, к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, – Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал:
Я Сын Божий? (Ин. 10, 33–36). Он как бы говорил им: вы считаете себя ревнителями закона Моисея, а не веруете тому, что в законе написано. И далее продолжал: Если Я не творю дел Отца Моего, не верьте Мне; а если творю, то, когда не верите Мне, верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем (Ин. 10, 37–38).
Но они отвергли дела, ожесточили сердца и не веровали.
Христос, видя беззаконный суд их, молчал, ибо тех, кого не убедили знамения, как могли убедить оправдания? Но при этом величественном безмолвии судьи должны были невольно почувствовать, что обвиняемыми были они сами, а Христос был им Судьей.
Как первый служитель Бога Израилева, первосвященник, при всем своем недостоинстве, имел право спрашивать обвиняемого под клятвой: тогда уже нельзя было не отвечать, не преступив должного уважения к клятве, к сану первосвященника, к самому Закону. К этому-то средству и прибег Каиафа, раздраженный молчанием Подсудимого. Перед лицом Бога обвиняемый не мог скрыть истины. И первосвященник сказал Ему: Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? (Мф. 26, 63).
В этом его последнем вопрошении заключался злобный смысл. Если бы был ответ: «Нет, Я не Христос», то сразу бы всем объявили: «Он обманщик, лжец, Он прельщает и возмущает народ, Сам не является Спасителем мира». Если же Он сказал бы: «Я Христос», они готовы были обвинить Его: «Ты Самарянин и бес в Тебе (Ин. 8, 48). Мы знаем Тебя, откуда Ты; Христос же когда придет, никто не будет знать, откуда Он (Ин. 7, 27); ведь Ты – Человек, как делаешь Себя равным Богу? Мы знаем Твоего отца Иосифа, знаем братьев и Матерь; знаем, что Ты жил в Назарете Галилейском. А из Назарета Христос не приходит. Ты – обыкновенный человек, плотник». А чудеса? «Помогал князь бесовский», – говорили они.
Из вопроса первосвященника Каиафы открывается то, что иудейские вожди ясно сознавали, что Мессия, Христос, возвещаемый пророками, – ни пророк, ни земной царь, но Сын Божий. Они понимали, что Он придет в подобии человека, ибо на вопрос Ирода: «Где Христос рождается?» – сами отвечали: «В Вифлееме Иудейском».
Господь на все обвинения лжесвидетелей не отвечал. Однако теперь, хотя Он и знал, что не уверуют в Него, Он дает ответ, чтобы потом не могли сказать они: если бы Он исповедал Себя после заклинания, то мы уверовали бы в Него. Господь, знающий умствования мудрецов, что они суетны (1 Кор. 3, 20), ответил Каиафе так: Ты сказал… – твои уста исповедали, что Я – Христос, Сын Божий (Мф. 26, 64).
Для Каиафы этого ответа было достаточно, но Спаситель грешников и теперь искал их заблудших душ, призывал их – одуматься, и для того напомнил им древние пророчества о будущей славе Мессии. Он сказал: Даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы, одесную Бога всесильного, как говорит пророк Давид (ср.: Пс. 109, 1), и грядущего на облаках небесных, как пророчествует Даниил (Мф. 26, 64). Скоро самые дела покажут вам, что Я – тот самый Царь, Который, по описанию пророка Даниила, сидит на облаках одесную Ветхого днями (ср.: Дан. 7, 13), и Который грядет со славою судить вселенную. Это торжественное откровение, в котором выразилось все учение Христа о Своем Лице и предназначении, напомнило судьям то, что было им особенно ненавистно: соучастие Сына Человеческого в могуществе Бога Отца и Его истинную Божественность. Обвиняемый говорил о Себе как Бог, возвещая Своим судьям, согласно с предсказанием пророка, Свое возвращение на облаках небесных, показывая им, что наступит день, когда они предстанут на Его Божественный суд.
Каиафа не хотел слушать, не хотел принимать голоса пророческого. Он спешит принять на себя вид ревнителя славы Божией, который пришел в ужас от богохульства. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует!.. Они же сказали в ответ: Повинен смерти! (Мф. 26, 65–66).
Так произнесен смертный приговор над нашим Спасителем.
Примечания
1
Анна (евр. «Ханан»; сокращенно от «Ханания»; у Иосифа Флавия – «Анан») был назначен первосвященником в 6 г. до Р.Х. наместником Сирии Публием Сульпицием Квиринием, которому подчинялись также Иудея и другие области Палестины. Долгое первосвященство Анны закончилось в 15 г. по Р.Х., когда прокуратор Иудеи Валерий Грат снял его с первосвященнической должности. Продолжительность его пребывания на главной священнической должности, по-видимому, связана с его умением снискать расположение тех, от кого он зависел. Показателен и другой факт: пять его сыновей в разное время были первосвященниками. Но даже после отставки он продолжал активно участвовать в жизни общества Израиля. Есть данные, что семейство Анны было очень богатым. Сын его Анна, назначенный в 62 г. по Р.Х. прокуратором Альбином на первосвященническую должность и через три месяца лишенный ее царем Иродом Агриппой II, по свидетельству Иосифа Флавия, «благодаря своему богатству, пользовался огромным влиянием, так как с помощью денег склонял людей на свою сторону» (Иудейские древности. XX, 8, 4). – Примеч. ред.
2
Настоящее его имя было Иосиф. На это прямо указывает его младший современник, историк Иосиф Флавий: “Иосиф, прозванный также Каиафой” (Иудейские древности, XVIII. 2. 2). На перво-священническую должность Каиафа был поставлен четвертым прокуратором Иудеи и Самарии Валерием Гратом в 18 году, а снят в 36 году по Р.Х. наместником Сирии Луцием Вителлием. Как ни скупы сведения о Каиафе в источниках, образ его проступает достаточно определенно: перед нами расчетливый человек, в мыслях и действиях которого политик полностью заслоняет архиерея. Очень показателен факт: его первосвященничество было для той эпохи необычно долгим – 18 лет. За последние 70 лет (первосвященство в Израиле прекратилось в 70 г. по Р.Х. с разрушением Иерусалимского храма) никто так долго не оставался архиереем. – Примеч. ред.