Я с уважением посмотрела на Осикова. Так вот каким человеком надо быть, чтобы моя мама среагировала должным образом!
Осиков с улыбкой на лице поглядывал в окно и, по всей видимости, даже и не предполагал, какое счастье на него свалилось. Что там бриллианты, когда теперь на свете есть человек, который с трепетным беспокойством мечтает только о нем.
Я еще раз покосилась на копченых кур, вздохнула и спросила:
– А как так получилось, что на вокзале вы оказались вместе?
Я догадывалась о четком мамином плане, но все же хотелось услышать обо всем из первых уст.
– Вчера мы познакомились с Арсением Захаровичем, – начала мама, – ты же сама была свидетелем этой судьбоносной встречи!
– Вот мне интересно: чем это она так судьбоносна?.. – скривилась я.
– Не так часто, знаешь ли, встретишь образованного и душевного человека в наше время. Арсений Захарович – тоже преподаватель, и это нас сблизило просто мгновенно.
Осиков, все так же улыбаясь, закивал в подтверждение маминых слов. Я заметила, какие взгляды кидает на курицу Славка, и решительно отломила от нее коричневую ногу, дополнила это помидориной и протянула нашему... я не успела придумать, как бы мне посимпатичнее назвать Славку, я не успела оценить блеск его глаз при виде приближающейся к его рту курицы, как моя мама спросила:
– А вы и есть жених Ефросиньи?
– Ешь, – скомандовала я Славику, и он машинально набил рот курицей.
Временно как собеседник он был обезврежен.
Дело в том, что однажды я немного наврала маман про Славика, сказала, будто у него свой бизнес в виде лесопилки (как-то не хотелось говорить, что он выпиливает гробы) и что скоро он женится на нашей замечательной училке.
– Да, жених, – хладнокровно выдала Альжбетка, жуя веточку петрушки.
– А где находится ваша лесопилка? Арсений Захарович, представьте себе, у Вячеслава своя лесопилка.
Осиков побледнел: было понятно, что еще совсем недавно он сам пилил лес.
– Мне кажется, мама, вы соскочили с темы, – угрожающе вертя в руках огурец, сказала я.
– Что? – переспросила она.
Надо было спасать Сольку и Славку.
– Я так и не поняла, как так оказалось, что мы едем в одном вагоне?
– Ох! Я же не все рассказала... – всколыхнулась моя мама, – пока ты была на работе, мы пообщались и о многом поговорили с Арсением Захаровичем и договорились встретиться вечером.
Осиков покраснел и нервно посмотрел на меня.
– Так вот что за важная встреча сорвала вас с места, – усмехнулась я.
Осиков покраснел еще больше. Тот еще жук!
– Мы прекрасно провели время, гуляя по парку, – продолжила мама, – там вкратце я узнала о ваших планах, а я так давно не была на природе!
– И, конечно же, Арсений Захарович был так мил, что не сумел отказать тебе в этом маленьком удовольствии, – проворчала я, сверля Осикова гневным взглядом.
– Разве такой замечательный человек может огорчить женщину, – кокетливо пропела маман.
Может, ибо он огорчил меня.
В купе было жутко тесно, а есть мне вовсе не хотелось, так что я вылезла в коридор, открыла окно и стала наблюдать за мелькающими передо мной деревьями.
Вообще-то мне хотелось, чтобы Славка был в нашем купе, а мама с Осиковым в отдельном, но это было нереально... Теперь придется ехать почти двое суток с мамой... Есть ли справедливость на свете?
Я приоткрыла дверь и спросила:
– Мама, а если у вас с Арсением Захаровичем так много общих тем и вам так приятно находиться друг с другом, может, мы возьмем к себе Славку на растерзание, а вы там устроите педсовет в своем купе?
– Что ты, – возмутилась мама, – жених и невеста не могут проживать вместе до свадьбы!
– А что, – обалдела я, – вы с Арсением Захаровичем уже обручились?
Мама гневно сжала губы.
– Я говорю про Ефросинью и Вячеслава.
Солька поперхнулась курицей, а Славку, мне кажется, просто пробил холодный пот.
– Я лично собираюсь не спать всю ночь, чтобы следить за нравственностью в этом отдельно взятом купе, – напирала я.
– Это исключено! Мужчина всегда добивается своего, а невеста потом плачет у алтаря в одиночестве, – сказала мама и закрыла перед моим носом дверь.
Ладно... ладненько... дорога длинная, а память у меня хорошая... Эх, а так все чудесно могло получиться.
Нам вообще как-то повезло: поезд полупустой, никто не бегает, не суетится, а в купе у Славки и Осикова даже нет соседей, будут там куковать вдвоем.
Решив себя развлечь, я отправилась изучать план остановок. Хлопнула дверь, и в вагон вошел мужчина, лет на пять постарше меня. Он был неряшливо одет и все время оглядывался по сторонам, хотя в пустом вагоне вести себя так было как-то странно. Я делала вид, что изучаю информацию, сама же косила в сторону вошедшего мужчины.
Увидев, что, собственно, никого нет (я была не в счет, видно, хорошо слилась с интерьером), он медленно дошел до купе Арсения Захаровича и Славки и ловко скользнул за дверь.
Я бы, конечно, начала махать руками в воздухе, вызвала бы пожарных, милицию и «Скорую помощь», но, собственно, зачем... в этом купе не было никаких вещей, ничего интересного – пусто. Наши сумки находились под чутким оком маман в другом купе, там, где сейчас с большим аппетитом поедалась копченая курица.
Мужчина, слегка дергая плечом, вышел в коридор, разочарование застыло на его лице – нарушение границы не принесло желаемых результатов. Я продолжала смотреть на расписание, проговаривая про себя названия станций: Зеленая, Садовая, Мхи, Средняя Луговая...
Пожилая женщина, охая, вышла из последнего купе и, недобро посмотрев на незнакомца, заворчала. Мужчина направился в мою сторону, чтобы покинуть вагон тем же путем, каким и появился.
– Где же он, где же он... – услышала я за спиной его шепот.
Дверь опять хлопнула, и неопрятный мужчина направился в соседний вагон.
Значит, все просто, говорите, Арсений Захарович: приедем, найдем и уедем, и мамочку мою прихватили для душевной прогулки... ага, как же, не зря вы нам сорок процентов не пожалели... Уж мамочка моя вам с рук не сойдет...
Этот тип точно искал Осикова! Узнал, в какое купе тот купил билет, и приходил его проведать, вот только ему в голову не могло прийти, что Арсений Захарович окружил себя немалочисленным обществом и сейчас совсем неподалеку, под трепетным взглядом моей родительницы, сидит и лопает помидоры и курицу.
Итак, у нас нарисовался враг.
Мама активно стелила постель, рассуждая вслух обо всем на свете одновременно. Мужчины удалились к себе, Альжбетка с Солькой понуро сидели рядышком, вздыхая и поглядывая на меня. Я стояла у двери, создавая дополнительную тесноту.
– А все же приятный этот человек, Осиков, – говорила моя мама, – преподаватель. А чай нынче в поездах гадкий, надо было взять заварку из дома. Альжбетта, ты все еще одна?
– Мама, ты об этом будешь спрашивать каждую неделю?
– Нет, каждый день, потому что вы за своими гулянками забываете, в чем состоит долг женщины.
– А в чем он состоит? – опрометчиво поинтересовалась Солька.
– Родить как можно больше детей, – четко ответила моя мама. Приподняла правую бровь и фыркнула.
– Ну и как? – вздыхая, спросила я. – Тебе удалось выполнить свой долг?
– У меня еще вся жизнь впереди, – официально заявила маман.
Я села рядом с девчонками и уставилась в окно.
– Все же превосходно, что мы едем на природу, как мне надоели эти санатории, там все равно не лечат, а какой там контингент, фу... А где мы будем жить? – вдруг мама задала уместный вопрос.
Я так понимаю, что, отправляясь за тысячу километров от дома, она раньше об этом и не задумывалась: ох, чует мое сердце, называть мне Осикова папой!
Собственно, растягивать путешествие мы не собирались, предполагалось, что мы переночуем только одну ночь в охотничьем домике (почему-то нам казалось, что бриллианты будут найдены в первый же день), а затем повернем обратно.
– Там неподалеку есть туристическая база, – сказала Альжбетта, – я в Интернете нашла на всякий случай.
Я с уважением посмотрела на Альжбетку.
– Интернет... знаю я этот Интернет, знаю, чем вся молодежь там занимается.
– И чем же? – поинтересовалась я.
– Туда заходишь, – сказала мама, надевая наволочку, – и просто падаешь.
– От чего? – изумилась Солька.
– От разврата, конечно, – негодующе пожала плечами моя мама, – там все делают что хотят.
Чтобы прервать эти безумные разговоры, я толкнула Альжбетку и сказала:
– Стели постель, а мы пока с Солькой в коридоре потолкаемся.
Альжбетка лихорадочно вскочила и, путая простынку с пододеяльником, стала натягивать на матрас совсем не то, что полагалось.
Поезд, постукивая колесами, прокладывал путь к нашей цели.
– Твоя мама, это просто... – поперхнулась словами Солька.
– Скажи спасибо Арсению Захаровичу, его инициатива.
– Может... ее как-нибудь вернуть?
– Разрешаю тебе заняться этим, – скептически скривилась я.
– Меня утешает только то, что путешествие не займет много времени, найдем этот шалаш, заберем сокровища, а как вернемся, сразу же откроем свое дело, ты же уволишься теперь?
– Что значит теперь? – поинтересовалась я.
– Ну, – замялась Солька, – теперь, когда Воронцов ушел, зачем тебе работать секретаршей на чужого дядьку? Прошу тебя, давай займемся своим бизнесом, у нас получится.
– Уволюсь, – кивнула я, стараясь не показывать Сольке навалившуюся тоску.
Ах, Виктор Иванович...
– Вот и отлично! Значит, уже скоро в Москве появятся три свободные от забот бизнес-леди!
– Бриллианты надо еще найти и довезти до дома, – сказала я, – пока вы тут лопали курицу, я кое-что видела.
– Что?
– Какой-то тип заходил в купе Арсения Захаровича. Сдается мне, не все так чисто в рассказанной им истории – не очень я доверяю интеллигентам, ворующим вагонами.
– Какой еще тип? – не поняла Солька.
– Неряшливый и не слишком хорошо пахнущий, – ответила я, – пришел из соседнего вагона, я вон там стояла, – я махнула рукой в сторону расписания.
– И что?
– Ты меня слушаешь? Он хотел видеть Осикова и залез в его купе.
– А откуда ты знаешь, что он не просто так здесь шатался? – зашептала Солька, открывая окно. Видно, от новости, которую я сообщила, ей стало душно.
– Поверь мне...
– Опять твоя интуиция? – ехидно спросила Солька.
Ох, как же ей не хотелось верить в то, что у нас могут быть проблемы, ох, как же не хотелось!
– Представь себе, интуиция, – тихо сказала я, – он крался, потом бормотал – «где же он, где же он». Этот тип искал конкретного человека, а кого можно искать в одном из наших купе, Славку, что ли?
– Может, ты и права, – задумалась Солька, – а что теперь делать?
– Ничего, надо быть бдительными. При случае расскажем о незнакомце Альжбетке, и будь осторожна с моей мамой, у нее уши улавливают любое колебание воздуха.
– Скорей бы все это закончилось, – вздохнула Солька. Можно не сомневаться, что в мыслях она уже ласкала переливающиеся бриллианты, выстраивала их в ряд и блаженно закатывала глаза.
– Приехать на место – не такое уж и важное дело, надо еще найти коробку Осикова.
– Не думаю, что этот домик большой, отыщем.
– Мы даже не знаем, зарыта она или просто убрана, – покачала я головой.
– Будем надеяться на твою интуицию, – захихикала Солька.
– Будем, – серьезно ответила я.
Глава 5
День сплошного туризма заканчивается шоком; мы в раздумьях
Дорога пролетела незаметно, и если бы не удручающие взгляды на жизнь моей оригинальной маман, можно было бы сказать, что все прекрасно.
Неряшливый мужчина больше не появлялся, а мои прогулки по вагонам не дали никакого результата: я его нигде не встретила. Скорее всего, он всю дорогу сидел в своем купе.
– Ах, как приятно твердо стоять на земле, а не трястись в вагоне, – сладостно пропела Альжбетка, раскинув руки в стороны.
– Бери свой чемодан, – сказала я, – пойдем искать метро, помнится, нам его Солька обещала.
Кругом наблюдалась совершеннейшая красота. Погода была солнечная, а деревья, трава, цветы – все это казалось таким... живым, что ли... Короче, природа, она и есть природа.
– Давайте свои сумки, – сказал Славка и с ловкостью избавил нас от половины багажа.
Мама надела желтую панаму в коричневую клеточку, важно оглядела окрестности, подергала носом, точно пытаясь распознать витающие в воздухе ароматы, и спросила:
– Где здесь можно поймать такси?
Перегнувшись через перила перрона, я увидела телегу, запряженную лошадью, и сказала:
– Надо спуститься вниз, такси уже ждет.
Мы всем цыганским табором направились к лестнице, бодрость и непонятная радость растекались улыбками на наших лицах.
На телеге сидел приятный старикашка и курил самокрутку.
– Доброе утро! – приветствовала я его.
– Добренько вам, – ответил старичок.
– Нам в сторону деревни Луковка, не подскажете, где здесь автобусная остановка?
– Подскажу, – сказал старикан, глубоко затягиваясь, – вон там.
Мы дружно обернулись.
Около сломанного дерева стоял старый ржавый малюсенький автобус с выбитыми окнами и покосившимися дверьми. Люблю хорошие шутки!
– Это что? – спросила я.
– Последний автобус на вашу деревню.
– Так он же дохлый! – предъявила я вескую претензию.
– Как есть дохлый, уж года три, как откатал свое. Погиб смертью храбрых, светлая ему память.
– Нам бы другой, – отпихивая меня в сторону, сказала Солька.
– Так другого нет, – пожал плечами наш собеседник.
– А как же нам добраться до Луковки? – с надеждой в голосе спросил Арсений Захарович.
– Так нет вашей Луковки, уж, почитай, года два нет, а может, и более.
Мы дружно издали стон отчаяния и сплотили ряды – скучковались и жалобно посмотрели на старичка.
– А что есть? – поинтересовалась я, надеясь хоть на какие-нибудь остатки цивилизации.
– В тех краях теперь по одну сторону дома брошенные, местами головешки только и остались, а по другую сторону туристы, – дед усмехнулся, – потешный народ приезжает, рыбы уж давно нет, самая малость рыбы-то осталась, а они налегке... Приедут – и давай сети кидать, так голодные и сидят.
– Что, совсем рыбы нет? – забеспокоился Славка, который взял с собой удочку.
– Я ж говорю, малость есть, но не прокормишься.
Альжбетка нервно заходила около лошади, той это не понравилось, она фыркнула и заржала. Длинноногая красавица взвизгнула и, не скрывая навалившегося на нее страха, отскочила за надежную спину моей мамы и там замерла, изредка шмыгая носом.
– Значит, люди там живут? – уточнила я.
– Живут, куда им деться, да и магазинчик раз в неделю приезжает – терпимо.
Старичок казался мне странноватым, но поговорить толком было больше не с кем.
С поезда мы сошли вроде одни, я смотрела на перроне, не прошмыгнет ли тот неряшливый мужчина, но с этими вещами и охающей маман все же пару раз отвлеклась.
Сейчас же в радиусе километра у нас точно был только один собеседник, и он находился перед нами.
– А как туристы добираются до этой базы? – поинтересовалась я.
Мой вопрос взбодрил Альжбетку, она вновь вышла на передний план и даже схватилась за край телеги.
Старичок добродушно улыбнулся и ответил:
– Пешком, на то они и туристы.
Альжбетка ахнула.
– Я же говорил, что далеко идти, – сказал Осиков, и моя мама посмотрела на него с любовью и уважением.
– Так туда целый день топать, – тяжело вздохнула я.
– Поменьше будет, – покачал головой дед. Он немного подумал, затушил окурок и добавил: – Часам к шести дойдете.
– А сейчас сколько? – поинтересовалась Солька.
– Восемь, – выдохнула возрастающее отчаяние Альжбетка и посмотрела на свои туфли с вечным десятисантиметровым каблуком.
– А почему деревня вымерла? – поинтересовалась я.
– Так молодежь в город, как и положено, подалась, а наш стариковский век недолог. Да вроде там скоро санаторию построят, там еще три дома из богатых есть, вроде они к санаторию дела имеют.
– Понятно.
Значит, до Луковки мы в лучшем случае дойдем к шести, но нам надо еще в сторону где-то с километр пройти – домик наш стоит на отшибе в лесу.
– А давайте вы нас подвезете, а уж мы в долгу не останемся, – предложила я, с надеждой глядя на старичка.