– Пять дней работы, и мы обеспечены на пару месяцев.
Дать ответ Кристиан не успел.
– Боже, что за дыра!
Они не услышали, как открылась дверь: то ли разговором увлеклись, то ли гостья постаралась. В любом случае – проморгали. А потому одновременно подскочили и удивленно вытаращились на вошедшую женщину. Нереальную для их обители женщину.
– Привет, ребята!
Светлый локон кокетливо выбивается из-под хиджаба. Рукава белой блузки строго длинны, однако вырез велик, демонстрируя сведенные полушария пышной груди. Черная юбка плотно облегает крутые бедра – фигура северной богини, от которой положено сходить с ума любому приличному шейху. Огромные голубые глаза, чуть вздернутый носик и пухлые губы заканчивали фантастический образ, доводя его до совершенства.
Когда волна удивления схлынула, Кристиан понял, что над лицом красавицы тщательно поработали пластики, но разве это важно?
– Поговорим?
Жозе подскочил и суетливо подал даме стул.
– Прошу.
И даже рукой по сиденью провел… как слуга.
Женщина кивнула, уселась, с легкой улыбкой оглядела Жозе, после чего перевела взгляд на застывшего у окна фотографа:
– Вы ведь Кристиан Кук?
– Можно сказать и так, – кашлянув, подтвердил Кристиан и опустился на подоконник, с которого подскочил при появлении гостьи.
– А я его агент, Жозе Гомеш.
– Я знаю, кто вы, – мягко отрезала женщина, продолжая смотреть на фотографа. – Меня зовут Агата Ван Свит, я представляю человека, который…
– Который хочет заключить с нами контракт? – не выдержал Жозе.
Годы в нищете не прошли даром – Гомеш совершенно растерялся при появлении действительно стоящего клиента.
– Можно сказать и так, – подтвердила Агата, одарив фотографа лучезарной улыбкой. На агента она не смотрела.
То, что женщина использовала его оборот, заставило Кристиана взять слово:
– Я должен заполнить чей-то домашний альбом?
– Это будет дорого стоить… – затараторил Гомеш. – Видите ли, мадам, мы снимаем эту квартиру для того, чтобы быть ближе к событиям, чтобы окунуться в Анклав. А на самом деле у Криса необычайно много заказов.
– На самом деле мне известно о ваших обстоятельствах всё. – Агата добавила в голос чуть-чуть льда. – Я знаю, сколько вы заработали за последние три месяца, с точностью до динара. Я могу сказать, кому вы продавали работы господина Кука, а кто отказался их покупать. Я могу назвать имя верхолаза, к которому вы ходили вчера с предложением сделать семейную фотосессию.
Гомеш густо покраснел и исподлобья посмотрел на друга.
– Я не мог не попытаться.
– Все в порядке, Жозе, – ободряюще улыбнулся фотограф. – Все в порядке. – И уже совсем другим, жестким и деловым тоном поинтересовался у женщины: – Лично мне плевать на вашу осведомленность, Агата. Что я должен сделать?
– Отобразить мир.
Кристиан вздрогнул. Он ожидал любого ответа, кроме этого.
– Объясните.
Жозе взлохматил волосы и присел на краешек второго стула, находившегося за спиной женщины.
– С удовольствием. – Агата положила руку на стол. Украшающие ее браслет сапфиры дружно сверкнули. – Человек, на которого я работаю, с этого момента я стану называть его Заказчиком, большой ценитель искусства и вашего таланта, господин Кук.
– У него есть вкус, – пробормотал Жозе.
Агата оставила замечание без ответа.
– Он распорядился отыскать вас и предложить работу, которая заключается в создании альбома, отображающего современный мир. Отображающего вашими глазами, господин Кук, если дословно, то: вашими глазами и вашим талантом. Так выразился Заказчик. Он хочет увидеть мир таким, каким его видите вы. Он хочет получить от вас тысячу фотографий.
– Это серьезная работа, – пробубнил Жозе.
– Вы не ограничены во времени.
– Мир – это слишком, – бросил Кристиан, отворачиваясь к окну. Перед глазами привычно взметнулся минарет. – Я вижу только Франкфурт.
– Мы расширим ваш кругозор, – пообещала женщина. – В случае подписания контракта вы поступаете на полное обеспечение Заказчика: проживание в любом отеле, транспорт в любое место земного шара, которое покажется вам интересным, охрана…
– Охрана? – навострил уши Жозе.
– Нас будут сопровождать сотрудники «Швейцарской гвардии», – небрежно произнесла Агата. – Заказчик привык защищать свои вложения.
– Черт! – Гомеш вновь взлохматил волосы.
«Швейцарская гвардия» являлась самой дорогой на планете частной охранной организацией. Ее сотрудники – сплошь бывшие безы – сопровождали самых, так сказать, верхолазских верхолазов из всех верхолазов и гарантировали безопасность на уровне СБА. Контракт с «Швейцарской гвардией» говорил о гигантской платежеспособности таинственного Заказчика.
– Ваше предложение похоже на золотую мышеловку, – пискнул Жозе. – Зачем приставлять охрану к свободному художнику?
Он просто не знал, что сказать. А вот Кристиан – знал.
– Почему я? – спросил фотограф, продолжая смотреть в окно.
– Заказчик уверен, что вы лучше других справитесь с задачей.
– В чем подвох?
– Не подвох, а условия, – уточнила Агата.
– Называйте.
– Вы будете отдавать мне все без исключения работы, которые сделаете во время контракта. Заказчик будет просматривать их и отбирать те, которые ему понравятся. Отобранные файлы поступают в полную собственность Заказчика, вы о них забываете, остальные возвращаются вам. И так до тех пор, пока не наберется тысяча снимков. Гонорар – миллион юаней.
Жозе поперхнулся пивом, которое налил себе во время речи Агаты.
– Шутите? Да мы за эти деньги…
– Я прекрасно знаю, на что вы готовы ради таких денег, – ровно произнесла женщина. – Аванс – сто тысяч юаней. Я перечислю его сразу, как только вы согласитесь.
– А если не соглашусь?
– В этом случае я уполномочена предложить вам два миллиона юаней, но с тем же авансом.
У Жозе отвалилась челюсть.
Кристиан медленно повернулся, внимательно посмотрел на Агату и негромко спросил:
– Заказчик знает, что я всего год, как соскочил с «синдина»?
Жозе застонал, однако его страх оказался напрасным.
– Кажется, я упоминала, что мне известно о ваших обстоятельствах всё, – улыбнулась Агата. – А Заказчик, судя по всему, знает о вас даже то, чего вы сами о себе не знаете.
– Последний врач, который меня лечил, забрал остатки моих сбережений, – медленно произнес Кристиан, припоминая недавнее прошлое. – Но их все равно не хватило бы на курс, который он проводил. Тогда я не задумался об этом, но ваше предложение… – Быстрый взгляд на женщину. – Заказчик оплатил мое выздоровление?
– Мне об этом ничего не известно.
Несколько секунд фотограф молчал, после чего кивнул.
– Пожалуй. – Вновь отвернулся. – Значит, мое прошлое его не смущает?
– Заказчик сказал, что художник уже победил наркомана.
– Откуда он знает?
– Заказчик видел ваши последние фотографии.
– Приятно, что я хоть кому-то интересен.
– Заказчик сказал, что вы готовы создать лучшую работу в жизни.
– Которую увидит только он.
– Заказчик готов платить, – пожала плечами Агата. – Найдите, кто еще согласится.
– Два миллиона, – прошептал Жозе, опустошая вторую подряд банку пива. – Два миллиона…
Предложение неожиданное, необычное, дикое, привлекательное. Отобразить мир в тысяче кадров… Это вызов, пусть даже и рожденный скукой чокнутого верхолаза. Можно ли считать предложение формой работы придворным фотографом? Или это другое?
– Для альбома уже готово название, – очень мягко произнесла женщина. – Вам оно понравится.
– Назовите, – угрюмо попросил Кристиан.
– «Хаосовершенство».
Необычно, дико и привлекательно. Фотограф прищурился:
– Что это значит?
– Это значит, что очень скоро недостатка не будет ни в том, ни в другом, – объяснила Агата. – И настоящий художник должен сильно постараться, чтобы обратить все это в образы времени. – Женщина помолчала. – Вам доверено написать последнюю главу мира, господин Кук.
– Бывшему наркоману?
– Каждый мир получает того художника, которого заслуживает.
* * *
Анклав: Эдинбург
Территория: Punkground
Ночной клуб «Клещи»
Чем выше поднимается человек, тем шире его интересы
Состоявшаяся в «Эдельвейсе» встреча окончательно убедила Моратти в том, что столкновение неизбежно. Мертвый, получивший неожиданную, но оттого еще более весомую поддержку недолюбливающих его верхолазов, пойдет до конца. Правительства не уступят – у них попросту нет иного выбора. Вероятность того, что все закончится уничтожением Станции, повышается процентов до девяноста, а значит, необходимо предпринять все возможные шаги для получения информации о новой энергии, ибо тот, кто ею завладеет, сможет требовать любую награду.
А для того, чтобы нынешние правители мира были более покладистыми, необходимо «взбодрить» человека, доставляющего им самые серьезные проблемы.
Моратти вытащил из ящика стола незарегистрированный коммуникатор и по памяти набрал номер. Ответ на вызов пришел практически сразу:
– Добрый день.
– Вы доставляете все больше и больше хлопот, дружище, – с мягким нажимом произнес Ник.
– Разве не это было нашей целью? – «удивился» Сорок Два.
Видеорежим собеседники не включали, поэтому пророк постарался передать эмоцию голосом.
– Нашей целью был и остается «синдин».
– Мы его получим.
– Когда?
Сорок Два нахмурился – ему категорически не нравился тон, который Моратти начал использовать примерно неделю назад. Тон недовольного начальника.
Тем не менее пророк сдержал рвущийся ответ, ограничившись нейтральным:
– Я уверен, что смогу додавить храмовников.
– Мелкими укусами?
Сорок Два скрипнул зубами.
Некоторое время назад в его распоряжении оказалось пять «Тек-9», пять мини-фабрик по производству «поплавков» – самых мощных процессоров современности, одного из базовых элементов троицы. «Теки» открывали перед движением широчайшие перспективы, однако усилия, которые потребовалось приложить для получения фабрик, разозлили всех верхолазов планеты. «День Сорок Два», когда тритоны, добывая необходимые средства, остановили мировую экономику, привел их в ярость. От Моратти потребовали вывернуться наизнанку, но наглеца ликвидировать, и Сорок Два понимал, что Ник справится. Можно бегать от СБА и китайцев, от ФБР и Европола, но нельзя бегать от всех сразу, особенно когда они, объединившись, получили карт-бланш на самые жесткие меры. Пять «Тек-9» могли поднять волну мирового уровня, но для того, чтобы ее вызвать, требовалось время, и Сорок Два предложил Моратти сделку: он атакует Мутабор, пытаясь выдавить из храмовников секрет «синдина», а Ник не торопится разворачивать настоящую охоту.
Моратти, в свою очередь, рассматривал Сорок Два в качестве прекрасного инструмента для решения грязной тактической задачи по удержанию в узде верхолазов. А поскольку Ник понятия не имел о наличии у Сорок Два «Теков», зато был заинтересован в получении секрета «синдина», они договорились.
Однако пока что сей странный союз не приносил вожделенных плодов. Мутабор реагировал на атаки совсем не так, как ожидалось, точнее, вообще никак не реагировал. Прокатившиеся по всему миру убийства не вызвали ответной волны насилия. Мутабор поддавался и отступал. Отступал и поддавался. Не предлагал переговоры пророку и не обращался к СБА.
Вел себя непонятно.
– Ты должен ударить сильнее, – твердо произнес Моратти. – Ты должен нанести удар по зонам храмовников.
Штурмовать хорошо защищенные территории Мутабор, охрану которых несли знаменитые, наводящие ужас на врагов Милостивого Владыки прятки, – совсем не то же, что устраивать одиночные убийства и погромы разбросанных по городам и Анклавам медицинских офисов. Штурмы будут кровавыми, будут сопровождаться массовыми беспорядками, однако Моратти предложил, а Сорок Два согласился:
– Договорились. – «Синдин» – это ключ к будущему, ключ к могуществу, ради него можно пойти на что угодно. – Я знал, что до этого дойдет, и готовил планы. Недели через две-три мы ударим так, что Мутабор задрожит.
– Ты знал, что до этого дойдет? – с легким изумлением спросил Ник. – Не верил в здравомыслие Милостивого Владыки?
– Я ведь пророк, – усмехнулся Сорок Два.
– Ах да… – Моратти покачал головой, после чего осведомился: – А мою просьбу не забыл?
Сорок Два не совладал с собой – скривился. И возникшая пауза стала очевидным ответом на вопрос.
– Судя по молчанию, ты ее не выполнил.
– Я не смог найти никого из великих, – нехотя признал Сорок Два. – Те из них, которые теоретически должны быть живы, чертовски хорошо спрятались.
– И не вышли из подполья, услышав обращенный к ним голос цифрового пророка? – издевательски осведомился Ник. – Не хотят строить Эпоху Цифры?
– Они признали мое превосходство, – самодовольно заявил Сорок Два. – Не хотят высовываться, потому что рядом с моими достижениями их подвиги выглядят жалко.
– Ну да, – не стал спорить Моратти. – Но просьба остается в силе: мне срочно нужен кто-нибудь из них.
– Почему обязательно великий? – Пророк, который знал, для чего президенту СБА понадобился специалист такого уровня, спрашивал об этом уже не в первый раз. – Станцию извне не сломать, а изнутри справится любой толковый ломщик.
– Я не собираюсь доверять серьезное дело обколотому тритону.
– Спасибо.
– Не за что. – Моратти отвешивал обидные щелчки мимоходом, плевать он хотел на чувства сетевого террориста. – Зная этого параноика Мертвого, я не сомневаюсь, что даже изнутри Станция защищена наилучшим образом, а потому необходим ломщик высочайшего класса, настоящий талант, способный вырасти только на свободе. Учитывая, что времени остается все меньше, я готов снизить притязания: дай мне алмаз, дай мне парня, который стал бы великим, родись он раньше.
Сорок Два прекрасно понимал, что «алмаз» не проживет долго: его убьют сразу после взлома, Моратти нужны секреты, но не свидетели. Сорок Два понимал, но отказывать президенту СБА не стал:
– Я пришлю парня.
– Не забудь.
Моратти отключился.
«Просьба, да? – От бешенства у пророка свело пальцы. – Алмаз тебе нужен? Настоящий талант?»
И ведь кого угодно не подсунешь, Ник не дурак, он тщательно проверит квалификацию присланного «таланта», а значит, придется жертвовать кем-то из действительно толковых ребят.
Ярость схлынула, и Сорок Два погрузился в размышления.
«Моратти отыскал путь на Станцию и хочет украсть секреты Мертвого, получить информацию о новой энергии…»
За такой подвиг президенту СБА простят что угодно. А если диверсанты Ника сумеют не только получить сведения о новой энергии, но и отсрочат запуск Станции хотя бы на несколько месяцев, дав конкурентам время догнать Мертвого, Моратти и вовсе памятник поставят. Из чистого, мать его, золота.
Сам Сорок Два на Станцию не охотился, поскольку ее появление играло движению на руку: новому человеку нужны новые горизонты, которые открывает новая энергия. Всё, нейрошланг вам в задницу, новое, настолько новое, что даже краска не облупилась.
В стратегическом плане Станция открывала перед нейкистами грандиозные перспективы, однако поразмыслив, Сорок Два решил, что глупо оставаться в стороне и не попытаться сыграть в игру, которую затеяли вокруг строительства сильные мира сего.
«Тебе нужен гений, Ник? Ты его получишь. Но потом не обижайся…»
Цифра – это свобода! Эпоха Цифры – это эпоха свободы! Золотой Век, к которому стремился измученный мир. Эра братства и любви, эра добра. Нет границ. Нет преград. Нет ограничений и нет секретов. Никто не сможет скрыть информацию, потому что каждый способен узнать все, что захочет. Цифра – это свобода!
На этот раз они выбрали дом в трущобах, на самой окраине Анклава Эдинбург, в районе потерянных и потерявших все людей, дети которых копошились на городских помойках, а жены торговали собой в соседних кварталах чуть более удачливых ребят. Они остановились рядом с теми, кто был готов принять любую идею, лишь бы изменить хоть что-нибудь в своей поганой жизни, рядом с теми, кто охотно выйдет на улицу и не побоится кинуть в витрину камень, рядом с отбросами, составляющими «золотую гвардию» любой революции.