– Его-то зачем вмешивать? – буркнула Леська, но все же стала послушно писать. Изредка она поднимала голову и косилась на Веронику, та же, в свою очередь, бросала короткие взгляды в сторону Игоря. Молодой человек курил, перешептываясь о чем-то со следователем.
Кочкин попытался разложить собранную информацию по полочкам. Олеся получила от приятеля приглашение в магазин – значит, этого Эдика надо проверить. Маньяк может и сам толкать выбранных жертв на покупку обуви, проверяя тем самым, подходят они в его личную «коллекцию» или нет. Олеся Лисичкина была в магазине и ничего не купила. Ей позвонили и предупредили, что скоро убьют, но убили не ее. Потому что она не подошла к «коллекции» жертв? Нет, что-то здесь не так. Возможно, маньяк не знает, что Олеся не купила себе обувь, и выжидает, пока она достанет пару из коробки и начнет ее носить. Этим, кстати, объясняется то, что Телефонист после предупредительного звонка не сразу убивает выбранную жертву, а делает это только тогда, когда она наденет обувь. Если так, то Олеся в относительной безопасности – никаких туфель у нее нет, но не устанет ли маньяк ждать? И сколько жертв у него на примете, за сколькими он приглядывает? Надо ехать в магазин, и еще надо поговорить с родственниками убитой сегодня Соловьевой. Эдик, Эдик, еще есть Эдик!
– Слова свои запротоколировала, – отодвигая лист бумаги, сказала Леська.
– Отлично, – кивнул Максим Григорьевич, пробегая глазами по строчкам.
Вероника притихла и практически не шевелилась – все ее внимание было направлено на Игоря. Русые волосы, ямочка на подбородке, в меру небрит – не мужчина, а мечта! Сердце шептало: «Шансов нет», – но душа согласиться с этим никак не могла. Душа рвалась в бой, подпрыгивая на месте от счастья.
– Что бы вы без нас делали! – самодовольно сказала Леська, закидывая ногу на ногу. Она растеклась по стулу и была готова слушать бесконечные слова восхищения, направленные в ее сторону. Ведь если бы она не обратила внимания на туфли, следователь еще бы сто лет думал о том, что связывает убитых. Теперь она будет в центре событий, возможно, очень скоро ей выдадут пистолет и представят к награде, почему бы и нет…
– Спасибо за помощь, – сухо сказал Максим Григорьевич. Мысленно он был уже очень далеко – задавал вопросы директору магазина и делал следующий шаг к поимке маньяка.
Интонация его Леське не понравилась, но она решила, что Кочкин просто растерял все слова благодарности от восторга и позже, когда очухается, не раз еще пожмет ее руку и, может быть, даже поцелует в щеку. Леська улыбнулась – какая-то глупость все лезет и лезет в голову.
– На этом мы с вами попрощаемся, – сказал Максим Григорьевич, поднимаясь из-за стола, – идите домой и никуда не выходите, часам к четырем вам поставят определитель номера, а я постараюсь…
– Что значит – мы с вами прощаемся? – не поняла Олеся. Захлопала глазами, вытянулась в струну и грозно свела брови на переносице. – Вы что хотите этим сказать? Я сделала самое главное – вывела вас на магазин «Коллекционер», а теперь я вам не нужна и дальше расследование вы собираетесь вести без меня?
Кочкин удивленно уставился на Олесю, Игорь еле сдержал улыбку, понимая, что начальник вляпался, а Ника заволновалась – куда это подругу понесло, не хватало еще бегать по темным переулкам и искать преступников! Хотя если рядом будет бежать Игорь, то почему бы и нет…
– Да что это такое, так нечестно, – встрепенулась Ника, – мы в деле!
Максим Григорьевич умоляюще посмотрел на Игоря, и тот взял ситуацию в свои руки:
– Дорогие дамы, выносим вам официальную благодарность, ну, а теперь попрошу на выход. Каждый должен заниматься своим делом, так что давайте без ненужных препирательств.
Очень ловко он выставил девушек за дверь, а чтобы отбить у них охоту и дальше бузить, проводил на первый этаж и подмигнул охраннику, давая понять, что на сегодня прием закончен.
– Гады, – подвела итог Леська, заводя мотор. – Это же надо, какие гады! Я-то думала, теперь пойдем на преступный мир вместе, плечом к плечу, уничтожим всех маньяков, ни один мимо нас не проскочит, а что получается? Нас в сторону, а сами на передовую. Гады! Везде, везде ущемляют женщин! Ты меня слушаешь?
– Угу, – пробубнила Ника.
– Ни фига ты меня не слушаешь!
– Что ты раскричалась-то? Все хорошо.
– Ты с ума сошла? Мир погряз в несправедливости, а у нее все хорошо!
– Я влюбилась, – выдохнула Ника, и ее щеки зарумянились.
Леська тут же остановила машину. Было абсолютно понятно, что подруга могла воспылать страстью либо к следователю, либо к его помощнику. Но кто из них? Почему-то жутко не хотелось, чтобы ее выбор пал на неуклюжего Кочкина. Леся сама не могла понять, почему она так разволновалась, уж не ревность ли это? Нет, конечно, нет…
– А в кого? – спросила она, нервно царапая ногтем кожу на руле.
– В Игоря, – тихо ответила Вероника.
Когда Олеся в первый раз увидела Игоря, утром на месте убийства, она бросила на него восхищенный взгляд и даже успела представить, как он просит у нее номер телефона, но почему же сейчас по ее сердцу скользнуло облегчение, почему же так радостно, что подруга не выбрала Максима Григорьевича?
– Вот и хорошо, – выпалила Леська и, сама не зная для чего, добавила: – А то Кочкин такой дурак!
– А что же теперь делать? – растерянно спросила Ника, сама от себя не ожидавшая такой неуверенности. Обычно она начинала активно кокетничать с понравившимся мужчиной, и дня через два это давало нужный результат.
– Не боись, прорвемся! – громко объявила Леська, и машина рванула с места.
* * *
Игорь отправился разговаривать с родственниками убитой Соловьевой, а Максим Григорьевич поспешил в магазин «Коллекционер». Его темно-синяя «восьмерка» пыхтела всю дорогу, предвещая скорую поломку. Кочкин гладил запыленную переднюю панель и шептал: «Потерпи, миленькая, вот получу зарплату, и тогда уж мы с тобой о-го-го!» Машина, входя в тяжелое материальное положение следователя, везла его дальше.
Магазин оказался вполне приличным – два этажа, яркая реклама, одетые в желтую униформу молоденькие девочки, распространяющие листовки у входа, искусственные цветы, похожие на настоящие, улыбчивые лица стройных продавщиц и бесконечные ряды всевозможной обуви. Максим Григорьевич изучил представленный ассортимент и без особого труда нашел и кроссовки, и туфли, и мокасины, купленные убитыми женщинами незадолго до смерти.
– У меня тридцать восьмой размер, – тряся над головой красным тапком, кричала дородная тетка, – а вы мне второй раз даете тридцать седьмой! Безобразие!
– Это что, – вторила ей другая, пониже и похудее, – я тут три дня назад сапоги зимние хотела купить, так моего размера вообще не оказалось.
Минуя недовольных женщин, Кочкин направился к девушке, на груди у которой красовался бейджик с надписью «администратор зала». Представившись и предъявив удостоверение, он попросил встречи с директором магазина, и девушка, не прекращая улыбаться ни на секунду, проводила его на второй этаж к двери, отделанной светлым деревом.
Директором оказалась миловидная женщина лет тридцати пяти, она сначала занервничала, узнав, кто к ней пришел, но потом быстро успокоилась – Кочкин ее заверил, что с претензиями по работе магазина к нему никто не обращался и его визит с жалобами не связан.
– Тогда что вас привело ко мне? – поинтересовалась Лидия Андреевна.
– По долгу службы приходится искать многих людей, так что я к вам просто за информацией, – туманно ответил Максим Григорьевич, на самом деле не зная, с чего бы лучше начать.
– Буду рада помочь.
– Вашему магазину полгода, срок небольшой, случались ли за это время серьезные инциденты? Странные происшествия? Запомнилось ли что-нибудь в этом роде?
– Не знаю, – Лидия Андреевна немного растерялась: нервотрепки хватало, покупатели – народ вздорный, но что из этого может заинтересовать следователя, да и не навредят ли ее слова репутации магазина? – Да как-то ничего припомнить не могу… Витрину однажды разбили на первом этаже в зале, но это просто две покупательницы поругались и подрались, потом света два дня не было, электрики проводку чинили… Вы знаете, все не упомнишь, да и, если честно, один день похож на другой. Вот три месяца тому назад вывеску стащили. На улице на углу повесили указатель, так ночью его отковыряли вместе с куском стены.
– Вы заявление писали?
– Нет, что вы, ерунда же, по большому счету, подростки, наверное, не знают чем заняться.
– А что на вывеске было написано?
– Только название магазина, буквы красные, прописью.
Этот момент заинтересовал Максима Григорьевича, мысленно он поставил жирную галочку.
– А вывеска была большая?
– Нет, максимум метр, если вас интересуют точные размеры, я могу узнать.
Кочкин задал много вопросов, но ответы ничем интересным не порадовали. Лидия Андреевна пригласила администраторов зала, но они тоже не вспомнили ничего примечательного. – А за время работы магазина увольнений много было? – спросил он, хватаясь за последнюю соломинку.
Директриса тут же позвонила начальнику отдела кадров – четверо уволенных по собственному желанию, без вопросов и проблем, и один – уволенный со скандалом.
– Курочкин Семен Федорович устроился к нам сразу после открытия, проработал только три недели, а потом пришлось с ним попрощаться. Прекрасно его помню, со своими обязанностями не справлялся, еще и грубил…
– А какую должность он занимал? – спросил Максим Григорьевич, записывая все услышанное в толстый блокнот.
– Мастер. Иногда обувь поступает с незначительным браком, где-то скобочка отогнулась, где-то еще что-то, – Лидия Андреевна замялась, и Кочкин понял, что значительный брак тоже скрывался с помощью умелых рук мастеров. – Ну, вот он и должен был исправлять недостатки. А к нему как в комнату зайдешь, так все одна и та же картина – коробки с обувью в одном углу, а он с книжкой – в другом. Терпели мы, терпели, разговаривали, объясняли, но у нас же все-таки не изба-читальня.
– Вы сказали, что он уволился со скандалом?
– Да, раскричался, что интеллигенцию никто не любит и не понимает, что мы его права ущемляем, и еще что-то в этом роде, а на следующий день устроил маленькую демонстрацию. Простоял до обеда около дверей магазина с плакатом. Кажется, там было написано: «Руки прочь от интеллигенции!».
Поговорив с начальником отдела кадров, изучив личное дело Курочкина и еще немного покрутившись в торговых залах, Максим Григорьевич вернулся в прокуратуру. На его счастье, столовая была еще открыта. У общипанного фикуса сидел Игорь и торопливо поедал пирожки с капустой, запивая их остывшим чаем.
– Только что приехал, – жуя, стал отчитываться он, – был в квартире Соловьевой, живет с теткой, Телефонист звонил неделю назад, они тоже посчитали это шуткой.
– Понятно, – кивнул Кочкин, цепляя на вилку сморщенный шампиньон. – А что про туфли узнал?
– Купила пару недель назад. Тетка, кстати, тоже приобрела себе полусапожки, но маньяк что-то на нее не клюнул. О магазине узнали из рекламы, щит напротив их дома повесили.
Игорь стал торопливо рассказывать обо всем, что ему удалось разведать, Максим Григорьевич внимательно слушал, но мысли его все время уносились в сторону – к ранимому интеллигенту Семену Федоровичу Курочкину и к соседу Олеси Эдику.
Глава 6
Если вы поругались со следователем – немедленно миритесь, это вам обязательно зачтется в загробной жизни.
P.S. Помните, следователь – тоже человек и ему будет приятно, если вы покормите его чем-нибудь домашним.
– Ну, а как он тебе нравится? Очень сильно?
– Очень, – кивнула Ника, – сейчас уже кажется, что жить без него не смогу.
– Быстро же ты втрескалась!
– И это говоришь мне ты? Ты, которая влюбляется по пять раз в месяц и каждый раз утверждает, что это на всю жизнь?
Леськина улыбка растянулась до ушей, душевные волнения подруги ее забавляли: не часто строгую Веронику можно увидеть такой мечтательно-воздушной. Вот уже два часа они обсуждали Игоря и конца этому разговору, похоже, не было.
– Ты давай выходи за него замуж поскорее, – потребовала Леська, – а то меня скоро убьют, а я ваших детишек и понянчить не успею.
Ника ничего ответить не успела: телефон призывно запиликал.
– Да, – осторожно начала Леська, боясь, что это Телефонист опять решил порезвиться.
– Это Кочкин, – раздался в трубке знакомый голос.
– А, это вы, – начала выплескивать свою обиду Леська, – и как идет расследование?
– Спасибо, хорошо.
– Неужели! А я-то думала, что без моих советов и рекомендаций вы пропадете. Наверное, уже мысленно примеряете новые погоны, которые получите за поимку маньяка. Без меня вы его все рано не поймаете!
– Олеся Владимировна…
– Перестаньте со мной разговаривать так, будто мне сто пятьдесят лет!
– Олеся Владимировна… – замялся следователь. Переходить на «ты» он не собирался, но перед девушкой робел и слегка ее побаивался, – я звоню спросить – как у вас дела, все ли в порядке?
– О! Конечно, все в порядке, шейные позвонки не смещены и не переломаны, если вы об этом! Сердце стучит, а запах моего разлагающегося тела пока не ударяет в нос ни соседям, ни прохожим на улице!
Ника стала делать умоляющие знаки: такого отношения, по ее мнению, следователь не заслуживал. Кочкин вздохнул и попрощался, а Леська заметалась по комнате, тряся кулачками в воздухе и злобно стреляя глазами.
– Позвонил он, видите ли, узнать, не прибили ли меня еще! Чуткий и добрый! Только полюбуйтесь на него!..
– Что ты к нему пристала, – перебила Ника, – на работе человек.
– Это только благодаря мне он понял, что связывает убитых женщин, я в этом деле – самая главная! – Леська остановилась и вздернула нос. – Я сама расследую это дело, посмотрим, кто из нас умнее! Завтра же поеду в магазин и ты, кстати, поедешь вместе со мной.
– У меня ученики.
– Ничего, найдем время.
– Мне вот почему-то кажется, – сказала Ника, – что если маньяк тебя еще раз увидит около обувного магазина, то он точно тебя убьет.
Леська села рядом с подругой на диван и тяжело вздохнула – умирать по-прежнему не хотелось.
С самого утра в душе образовалась непонятная тоска. Стоило только сунуть ноги в горячо любимые розовые тапочки с помпонами, как внутри что-то заныло и забеспокоилось. Леська почистила зубы, выщипала брови, выпила кофе и, решив начать день с самого начала, снова легла в постель. Повторное просыпание, случившееся через пятнадцать минут, ни к каким изменениям не привело, и даже повторная чистка зубов ситуацию не переломила. Леська подошла к кровати, на которой сопела Ника, и ткнула ее в плечо. – Доброе утро, – сказала она, наблюдая как подруга приоткрывает правый глаз.
– Че случилось-то? – пробубнила Ника, пытаясь вернуться к сказочному сну, состоящему из сплошных встреч и поцелуев с Игорем.
– Мне плохо, а я не знаю почему.
– Тоже мне задачка. Ты вчера на следователя незаслуженно наехала, наверное, это у тебя запоздалые угрызения совести.
– Точно, – кивнула Леся и села на кровать.
Противный Кочкин, все из-за него, все из-за него! Мало того, что не допускает ее к расследованию, заставляет сидеть дома целыми днями и слишком редко ей звонит – всего один раз, так он еще к тому же является причиной сегодняшней депрессии. Безобразие!
– А почему это ты считаешь, что он ни в чем не виноват?
– Потому что он милый, пухлый человек, ищущий маньяков и убийц. Спасает вот таких клуш, как ты, и еще терпит от них всякое ворчание. Нечего путаться у него под ногами, ты только мешаешь, – ответила Ника. Сон был испорчен, и ничего не оставалось, как только проснуться.