Когда они, отойдя метров на десять-двенадцать от компактной людской толпы, вволю напились, Татьяна сообщила:
– Твой Мельников немного напоминает покойного киноактёра Владислава Галкина. Тот же типаж! То бишь, мужественный мачо-раздолбай, слегка побитый и потоптанный жизнью-злодейкой.
– А я на кого похож? – насмешливо прищурился Артём. – Признавайся!
– Ты? Конечно же, на Алена Делона – из старинного кинофильма «Зорро». Помнишь, в самом начале фильма он едет – под симпатичную мелодию – на лошади, задумчиво зажав в зубах огрызок сигары? Только ты в плечах немного пошире, и лицо бледное…
– Спасибо, королева моего сердца.
– Всегда – пожалуйста! – мило усмехнулась девушка. – Кстати, а что это за тайный знак изобразил пальцами подполковник?
– Глазастая ты у меня!
– А, то! Итак?
– Попросил подойти после собрания – в отдельном порядке. Наверное, хочет пригласить на беседу в некий тайный бункер… Не смотри ты так испуганно! Конечно же, я обязательно возьму тебя с собой. Не бросать же симпатичную и беззащитную девушку здесь, среди непредсказуемых и заторможенных зомби… Кстати, а что у нас с туалетами?
– Знаешь, всё очень цивильно и чистенько, пол и стены выложены разноцветным кафелем. Имеется и вторая просторная комната с торчащими из стен трубами. Скорее всего, там будут располагаться умывальники. Наверное, ещё не успели установить…
Когда солдаты унесли пустые картонные ящики в туннель, Мельников вновь поднёс мегафон к губам и перешёл к главному:
– Подходите, друзья, поближе! Итак… Наша страна подверглась коварному нападению со стороны вооружённых сил НАТО! По Санкт-Петербургу был нанесён ядерный удар! Извините, но никакой другой информацией я не располагаю… Сразу же после взрыва прервались все виды связи, включая мобильную. Работает только местная, от автономного передатчика волн, с радиусом действия в пятьсот-шестьсот метров… Спрашиваете, что теперь делать? Отвечаю. Действовать в полном соответствии с типовыми инструкциями, ждать помощи с поверхности и надеяться на лучшее…
– Может, надо послать разведчиков? – предложил звонкий голос Хана. – И в ближайшие туннели, и на земную поверхность?
– На поверхность отправить разведчиков не получиться, – недовольным голосом откликнулся подполковник. – Гидравлическая система, отвечающая за перемещение заградительного щита, автоматически заблокирована на полгода.… А разведчиков на станции «Выборгская» и «Площадь Мужества» мы обязательно отправим. Только потом, в плановом порядке, когда обустроим здесь крепкий быт, не раньше. Как и предписывают инструкции…
– Вы что-то говорили о возможной помощи! – напомнил Хантер.
– Правильно, говорил… Действенная помощь, я считаю, может прийти к нам только со стороны станции «Девяткино». Но только месяца через три-четыре, не раньше, когда радиационный фон снизится до приемлемых величин… Так что, наша основная задача – продержаться это время. Повторяю, продержаться – как минимум – три-четыре месяца! А что для этого надо, товарищи? Правильно! Соблюдать крепкую дисциплину и проявлять железобетонную выдержку! Всё ясно? Что непонятного? Прекращайте шуметь, сограждане! Повторяю ещё раз! Никакой достоверной информации у меня нет! Связь не работает! Успокойтесь, россияне! Будьте же сознательными…
Несмотря на принятую успокоительную микстуру, люди упорно отказывались верить, что военный комендант не обладает хоть сколь-нибудь внятной информацией и требовали подробно рассказать о ходе начавшейся войны. У некоторых, даже, началась полноценная истерика… Матерно выругавшись от досады, Мельников передал мегафон пожилому доктору Василию Васильевичу. Старичок не подкачал – уболтал и успокоил разволновавшийся народ минут за пять-шесть. Его голос – мелодичный и монотонный – действовал на нервных граждан и гражданок не хуже армейского специализированного зелья.
– Очень похоже, что наш милейший Василий Васильевич является опытным и хватким гипнотизером, – предположил Артём. – Да, всё предусмотрели ребятки! По крайней мере, к подавлению возможной паники они отнеслись очень серьёзно. Не отнять и не прибавить…
После выступления доктора дело пошло гораздо веселее.
– Переходим к следующему ответственному этапу! – облегчённо вздохнув, оповестил Мельников. – А именно, объединяем три важных дела в одно. Сейчас мои бойцы установят на перроне три раскладных столика, стулья, и вынесут картонные коробки с суточными продуктовыми пайками.
– Как же быть с горячей пищей? – раздался визгливый женский голос. – Вы же обещали, господин комендант…
– Обещал, – не стал спорить подполковник. – Но первые сутки пребывания на станции вам придётся довольствоваться сухими пайками. Инструкция! – повысил голос. – Итак, продолжаю… По одному подходим к раскладным столикам и регистрируемся. Желательно, с паспортами. Сгодятся – на первый случай – права на вождение автотранспорта, пропуска на работу, студенческие билеты и пластиковые банковские карты. Непосредственно при регистрации мои ребята будут распределять вас по административно-хозяйственным группам, где всем придётся регулярно вкалывать в поте лица… А вы как думали, родные? В военное время все граждане обязаны – так, или иначе – трудиться на благо Родины. Естественно, кроме маленьких детей, беременных женщин, дряхлых стариков и безнадёжных инвалидов. Специальной инструкцией – для гражданских лиц – предусмотрены следующие административно-хозяйственные группы, они же службы: охранно-вспомогательная, медицинская, кухонно-поварская, психологическая, банно-прачечная и уборочно-бытовая. Первичное распределение по группам будет осуществляться, исходя из основной гражданской профессии и образования каждого конкретного индивидуума… После завершения процедуры регистрации-распределения каждый из вас получит, как я уже говорил, суточный сухой паёк, куда входит и фруктовый сок. Всего будет выдано двести пятьдесят пять…, извините, двести пятьдесят четыре взрослых пайка, а также восемь детских… А ещё через некоторое время, уже после приёма пищи, займёмся установкой палаток. Все получат спальные мешки, подушки, постельное бельё, одеяла, а также тёплые вещи, предусмотренные инструкциями. Чуть позже будут составлены графики выхода на общественно-полезные работы…
– Товарищ майор, – кто-то осторожно тронул его за плечо.
Артём резко обернулся и облегчённо выдохнул:
– А, это ты, Лёха…
– Конечно же, я, – скупо улыбнулся Никоненко и продолжил шёпотом: – Собрание коллектива продлится ещё минут десять-пятнадцать. Но уже ничего интересного не услышите. Так, только бестолковые дурацкие вопросы и насквозь обтекаемые ответы… Потихонечку, не привлекая излишнего внимания, идите с барышней к заградительному щиту. Спускайтесь по лесенке в правый туннель. Примерно через сто пятьдесят метров увидите в стене рыжеватую дверь. Постучите: три удара через длинные паузы, три – через короткие. Вас пустят внутрь, предложат горячего сладкого чая со свежими плюшками и газеты недельной давности. А вскоре и Борис Иванович подойдёт… Вот, возьми, майор, карманный фонарик-динамо. В том тоннеле нет подсветки…
Взявшись за руки они, не торопясь и не оглядываясь назад, пошли к заградительному щиту.
– Тёма, а как это они так точно сосчитали? – спросила Татьяна.
– Кто кого сосчитал?
– Военные – нас. Мол: – «Всего будет выдано двести пятьдесят четыре взрослых пайка, а также восемь детских…». Так как – сосчитали? И, собственно, когда?
– Интересный и весьма актуальный вопрос, – с уважением посмотрел на девушку Артём. – Понятное дело, что в зале установлены камеры видеонаблюдения. Более того, некоторые из них, наверняка, работают от автономных источников питания. То бишь, пашут на съёмных аккумуляторах. Только, вот…
– Во-первых, камер видеонаблюдения, скорее всего, очень мало, – подхватила Таня. – А, во-вторых, народ-то не стоял на месте. Одни входили в вагоны, другие, наоборот, выходили.
– Ваши версии, мадам будущая писательница?
– Мадмуазель, сударь! Попрошу заметить, мадмуазель! А не какая-нибудь там ветреная вертихвостка…
– Ох, извините покорно! Безусловно, очень и очень рад… Итак?
– Версия всего одна – пересчёт происходил в тот временной отрезок, когда мы все пребывали в бессознательном состоянии. Не вижу я, что-то, других дельных и правдоподобных вариантов.
– Молодец, сообразительная мадмуазель Сталкер! – Артём нагнулся и звонко чмокнул девушку в упругую щёку. – У меня, кстати, из кармана пиджака пропал травматический пистолет, который я отобрал у нервного астматика… Следующий непростой и каверзный вопрос. Почему, по твоему мнению, комендант вначале сказал о двухстах пятидесяти пяти личностях, поставленных на продуктовое довольствие, а потом поправился в сторону уменьшения?
– Не знаю, честное слово! Ты, Тёма, думаешь, что… Что…
– Ничего нельзя исключать. Впрочем, будем считать – для пущего спокойствия – что подполковник просто случайно оговорился, не более того… Да, вот ещё одно, – он озабоченно нахмурился. – Никому, а в особенности господину коменданту станции, не надо пока говорить об этой временной нестыковке. Я имею в виду, о странной перерубленной ноге суточной давности.
– А почему – особенно военному коменданту?
– Потому, что нынче он – наш с тобой непосредственный начальник. А в российской армии существует железобетонное правило: – «Выдавать информацию начальству следует очень аккуратно и сугубо дозировано. Причём, только ту информацию, которую означенное начальство ждёт от тебя…». Такая, вот, армейская специфика. Потому как инициатива подчинённых – без отдельного приказа – воинским Уставом не предусмотрена. Инициатива и далеко идущие выводы – прерогатива вышестоящих, тех, у кого на плечах имеются погоны с крупными звёздами… Понятно объясняю?
– Ну, в общем и целом…
– Молодец, понятливая мадмуазель Сталкер! Так держать!
Они – поочерёдно – спустились по короткой лесенке и непроизвольно остановились перед входом в туннель.
– Сплошная чернота! – испуганно выдохнула Татьяна. – Абсолютная и безысходная! Лично мне – очень страшно… Вдруг, там уже появились всякие трёхголовые чудища и прочие уродливые мутанты? Понимаю, что рановато, но, всё же… А в том туннеле, где находится дамская туалетная комната, лампочки висят – тёмно-бордовые, рубиновые, одна розовая. Тёма, почему здесь нет никакого освещения?
– Наверное, потому, что именно в этом туннеле располагается засекреченный командный пункт, – задумчиво почесав в затылке, предположил Артём. – Местные бойцы и командиры оснащены приборами ночного видения. А все прочие, включая коварных врагов, обойдутся и без света…
Он достал из кармана пиджака фонарик-динамо, выданный Лёхой, и принялся надавливать-отпускать на подпружиненный рычаг-курок. Через две-три секунды вспыхнул слабый светло-жёлтый лучик света, постепенно набиравший силу.
– Я иду первым, ты – в трёх метрах за мной, – строго велел Артём. – Если я резко махну рукой с фонариком, то сразу же падай на живот и старательно прикрывай голову руками. Понятно?
– Ну, вроде бы…
– Прошу отвечать ясно и чётко, без штатской отсебятины и туманной неопределённости! Повторяю вопрос. Вам понятно, мадемуазель?
– Так точно! – Таня демонстративно вытянулась в струнку, преданно «поедая» командира глазами.
– Если фонарик внезапно погаснет, то сразу же падай на живот и старательно прикрывай голову руками. Понятно?
– Так точно!
– Тогда, благословясь, вперёд…
Артём медленно шагал по шпалам, плавно перемещая фонарь из стороны в сторону, и тихонько бормотал себе под нос:
– Чёрная дверь, почти квадратная… Тёмно-синяя, вытянутая в высоту.… Ещё одна… Нет, не та, рановато. Метров тридцать-сорок осталось… Ага, вот же, она, рыженькая…
Он обернулся и негромко позвал Таню:
– Подходи, подземная амазонка. Кажется, прибыли на место. Сейчас будем вежливо стучаться…
– Подожди немного, – неожиданно попросила девушка. – Посвяти-ка ещё раз вперёд, мне что-то померещилось… Нет, не так. Опусти фонарь ниже. Ещё ниже. Освети-ка рельсы… В чём это они испачканы? Тёмные пятна и тут и там… Кровь, похоже. На этот раз – совсем свежая.
Отойдя от рыжей двери метров на пятнадцать по туннелю, Артём вернулся обратно и подытожил:
– Дали по башке и потащили в изолятор.
– Кому – дали и потащили? – опешила Татьяна.
– Тому, двести пятьдесят пятому гражданину, который решил удрать по туннелю к «Выборгской». Ничего не поделаешь, жёсткие законы военного времени…
Глава четвёртая
Старые знакомые и новая версия
Татьяна отнеслась к этой новости достаточно спокойно, то есть, с полным пониманием, уточнив на всякий случай:
– Про данный…, э-э-э, инцидент тоже не стоит никому рассказывать? Коменданту Мельникову – в особенности?
– Всё правильно понимаешь, – подтвердил Артём.
– А, если, он сам спросит? Мол, не заметили ли, часом, чего странного и необычного в туннеле?
– Пожимай легкомысленно плечами, мол: – «Я же будущий врач, а не профессиональный разведчик. У каждого из нас – свои проблемы и свои же должностные обязанности…». Почему ты так задумчиво нахмурилась, моя алмазная донна? Не можешь чего-то понять-переварить? Так, спрашивай! Может, я и проясню ситуацию…
– Вот, эти разноцветные двери, пусть и тёмных колеров, – секунд через восемь-десять неуверенно произнесла девушка. – Я столько раз проезжала по этому туннелю. Скорость состава тут маленькая… Не было здесь ничего! Не, пару раз я, всё же, замечала, что есть что-то похожее на двери-ворота… Но они были абсолютно чёрными! Объясни мне, пожалуйста, товарищ командир, данную странность. Будь так добр!
– Элементарные маскировочные щиты, не более того. Пластиковые или металлические, тщательно подогнанные по размеру и выкрашенные в чёрный цвет. Прозвучала «Атомная тревога!». Через некоторое время – в полном соответствии с инструкциями – щиты сняли…
Артём уверенно постучал – условным манером – в тёмно-рыжую дверь. Примерно через полторы-две минуты раздались едва слышимые щелчки, и дверь – с тихим шелестом – на половину «отодвинулась» в сторону, то есть, частично «утонула» в стене.
– Заходите, усталые странники! – доброжелательно пророкотал густой бас. – Наша скромная обитель открыта для всех, кто чист сердцем и помыслами! Об одном, лишь, прошу, гости дорогие. Оставьте тёмные помыслы и гордыню излишнюю – за порогом…
– Поп, что ли? – испуганно шепнула Таня. – Не доверяю я им, речистым. Сама не знаю, почему, но не доверяю…
Встретивший их широкоплечий мужик – внешним обликом – совершенно не напоминал служителя культа. Скорее, наоборот, являлся классическим воплощением такого небезызвестного термина-понятия, как «отвязанный наёмник, жизнь вволю понюхавший и разные виды видавший…». Лет пятидесяти пяти, низенький, кряжистый, в стареньком тельнике, с коротким седым ёжиком на круглой голове и с приметным шрамом на характерной рязанской физиономии. Шрам – толстый, багрово-фиолетовый – уверенно змеился от правого виска – через толстый нос – к левой скуле волевого подбородка.
Татьяна непроизвольно охнула, но, быстро взяв себя в руки, вежливо поздоровалась:
– Долгих лет вам, дяденька! И крепкого здоровья – до самой смерти!
– Спасибо на добром слове, девонька! – жизнерадостно откликнулся седой крепыш и неожиданно загрустил. – Везёт же некоторым бестолковым костоломам! Такие симпатичные и правильные девчонки им достаются – только слюнки текут от белой зависти… Где же вы их находите, бродяги удачливые? Мне, вот, лично – на тернистом жизненном Пути – ни одной такой не встретилось. Так, только лахудры одни, с дешёвыми лярвами вперемешку. Ну, за исключением редких моментов, – смущённо, будто вспомнив нечто бесконечно-приятное, замолчал.