☺☺☺
7. Рыба
На первом задании Миша откровенно забавлялся. Пожалуй, даже за это маленькое развлечение стоило бы поставить Вовке Капустину бутылку поддельного виски, которое он так любит.
Сначала претендентов – примерно по двадцать – тридцать человек – загоняли в импровизированный актовый зал с небольшой сценой. На сцене стояла черная ширма, абсолютно непроницаемая, мрачная и немного пугающая, как театральный задник перед спектаклем при потушенных прожекторах. Когда первая партия экстрасенсов, в которую пролез и Михаил, расселась по казенным стульчикам с кривыми металлическими ножками, на сцену перед ширмой вышла девушка. Миша ее узнал – это была та самая неудачливая в браке ассистентка режиссера, пытавшая его на кастинге. С ней что-то произошло, Миша пока не понимал, что именно, но по сравнению с их первой встречей настроение ее очень изменилось. Возможно, она недомогала.
«Да, блин, месячные начались!» – мысленно отмахнулся он, чтобы закрыть тему и не загружать мозги.
– Внимание, – сказала девушка, подняв руку. – Здравствуйте, меня зовут Ирина Королева. С большинством из вас мы познакомились во время кастинга. Здесь в зале сейчас собрались те, кому предстоит побороться за выход в финальную часть реалити-шоу. Вас ждет первое задание, по итогам которого вы проходите в следующий этап. Сейчас мы уже пишем первую программу, которая скоро пойдет в эфир. На раскачку уже времени нет, начинается настоящая работа. Я желаю всем вам удачи!
Она покинула сцену. Михаил со своего последнего пятого ряда успел заметить у нее мешки под глазами. Какая сволочь ее мучила все эти дни?
Сменив Ирину, на сцену вышел молодой человек в джинсовой куртке и с зажатым в руке телефоном. По виду – еще один ассистент режиссера, но уже менее приветливый и более деловитый.
– Здравствуйте, друзья. Вот условия первого задания. – Он повернулся боком к ширме. – Здесь за ширмой спрятано нечто. За двадцать минут вы должны определить, что именно там находится. Можете описать это общими словами, можете попытаться указать конкретный предмет. В вашем распоряжении все пространство зала, можете подходить к ширме и стучать хоть в шаманские бубны, дело ваше. У каждого из вас есть лист бумаги. Напишите на нем свои имя и фамилию и то, что вы увидели. На выходе вы опустите бумагу в урну и дадите небольшое интервью. Все, друзья, время пошло, удачи всем!
Парень ушел. По залу стали сновать операторы с камерами. Народ зашушукался.
«И каждый из них будет желать нам удачи, и скоро нас всех вырвет от этих телячьих нежностей», – подумал Миша.
Как и в старые школьные (а позже и студенческие) времена, прежде чем приступить к выполнению задания, он стал разглядывать своих конкурентов. Интересно было понаблюдать за их рвением.
Перед ним, рядом ниже, сидел Рустам Имранович. Он был уже без кепки, и кожа на его напряженной лысине ходила ходуном, как гармошка старого, удлиненного «Икаруса». Мужчина неотрывно пялился на ширму, постукивал пальцами по деревянному подлокотнику. Миша улыбнулся и перевел взгляд вправо. Там сидела та самая многодетная узбечка, чей ароматный плов он увидел в своем воображении. Внезапно ему дико захотелось попробовать чего-нибудь мясного. «Надо будет с ней подружиться, если она пройдет в финал». Женщина сидела неподвижно в своем кресле и тоже смотрела на ширму. Со своего места Михаил мог видеть, как ее губы нашептывают что-то. Очевидно, шаманит на своем языке.
Участники с боковых мест действительно начали вставать и подтягиваться к сцене. Кто-то подходил вплотную к ширме и пытался пронзить ее взглядом, но тут же, разочарованный, отходил прочь. Кто-то нарезал круги под сценой, стуча в бубен, потрясая кухонными ножами или разбрасывая какие-то семечки… Молодой человек в черных брюках и черной рубашке, не выпуская изо рта мундштук с тлеющей сигаретой, вытянул к ширме длинные руки ладонями вверх и что-то там пытался нащупать… Но Михаил был уверен, что все впустую.
«Балаган, – подумал он, едва сдерживая улыбку. – Тот самый цирк с обезьянками».
Сам он довольно скоро определил, что скрывается за ширмой. Он просто в течение минуты смотрел на ширму, потирая левый висок, – и увидел. Он не стал изображать мыслительные потуги, он, как на вступительных экзаменах в университет, сразу написал правильный ответ. Вдоволь насмотревшись на своих разнокалиберных конкурентов, он сложил листочек вдвое и покинул зал. Краем глаза заметил, что Рустам Имранович все еще морщит затылок.
На выходе его действительно ожидали. Его отвели в уголок, под свет прожектора, наставили камеру.
– Здравствуйте, представьтесь, пожалуйста, – попросила девушка-интервьюер.
– Михаил Поречников.
Девушка даже глазом не моргнула.
– Вы определили, что спрятано за ширмой?
– Да.
– И что же там?
– Большой аквариум с акулой… или с другой большой рыбой.
Девушка и оператор переглянулись.
– Много ли времени у вас на это ушло?
– Честно?
Девушка снова переглянулась с оператором.
– А как иначе?
Миша улыбнулся:
– Нет, я могу, конечно, пококетничать для камеры, рассказать, какие сложные манипуляции с сознанием я совершаю. Могу просто ответить как есть.
На секунду девушка замешкалась.
– Ну, давайте честно.
– Если честно, то около двух минут. В первую минуту я увидел стекло и воду, а далее – большое, живое и холодное тело. Акула там или нет – точно не знаю, но, кроме акулы, ничего в голову не лезет. Я могу идти?
– Конечно. Спасибо большое. Далеко не отходите.
– Нет-нет, что вы. Я пойду кофе выпью. Где тут у вас кулер?
8. Коридор
Из двух с лишним сотен претендентов для следующего испытания можно было отобрать человек пятьдесят. Садовская ожидала худшего результата. Во время перерыва, когда участники пили кофе, курили на площадке возле ангара, делясь впечатлениями и проклиная авторов только что пройденного бестолкового задания, продюсер просмотрела свеженькие рабочие материалы и пришла к выводу, что как минимум шоу не провалится. Чуть больше ста претендентов правильно указали, что за ширмой – живое существо. Тридцать человек определили, что, кроме живого существа, там еще стекло и вода, следовательно, можно с большой долей вероятности предположить, что там какая-то рыба или что-то на нее похожее. Остальные в своих исследованиях ушли очень далеко, и, просматривая ответы на листах бумаги, ассистенты не переставали похихикивать: версии были самые сумасшедшие – от голой девушки на пуантах до газонокосилки.
Только два человека ответили, что за ширмой – акула в большом аквариуме. Разумеется, акула была маленькая. Обколотая какими-то транквилизаторами, она лениво нарезала круги в резервуаре и вполне могла сойти за откормленного сома, но, черт побери, два человека ее увидели!
Садовская положила перед собой два листа бумаги. Две подписи в углах – «М. Поречников» и «Л. Кремер». И совершенно одинаковая форма ответа: «Аквариум. Акула».
Садовская закурила длинную ментоловую сигарету, начала крутиться на стуле, кусать губы и размышлять.
Миша оказался прав насчет Ирины Королевой. Сегодня она была не в духе. Более того, она и физически чувствовала себя весьма отвратно, однако предположение экстрасенса относительно причин такого самочувствия оказались поспешными – критические дни здесь были ни при чем.
Едва закончилось первое испытание, в течение которого она пряталась в передвижной аппаратной рядом с режиссером Женькой Ксенофонтовым, Ирина покинула телевизионную зону и пошла бродить по запутанным лабиринтам бывшего завода. Ей хотелось побыть одной.
Она миновала съемочную площадку, уставленную разнокалиберными ящиками, и вошла в первую же попавшуюся дверь в углу ангара с красной надписью «Не входить!». Войдя, огляделась. Это был длиннющий коридор, подсвеченный желтушными стоваттными лампочками под пыльными абажурами. Конец коридора терялся в полумраке. Прямо перед Ириной на стене висел выцветший от времени, с ободранными углами плакат, призывающий рабочих быть сознательными и не тырить социалистическое добро и в противном случае обещающий муки вечные в пенитенциарной системе.
«Господи, когда здесь в последний раз были люди?» – подумала Ирина и вошла в коридор, прикрыв за собой дверь.
Судя по всему, живых существ здесь не было действительно очень давно. Максимум – оголодавшие крысы и пауки. Пахло сыростью. Где-то в полутьме, под негорящим фонарем, капала с потолка вода, образовывая приличных размеров лужу. Впечатление этот заброшенный технический коридор производил мрачное, если не сказать – пугающее. Впрочем, под стать тому безобразию, что здесь сегодня устроили телевизионщики. Экстрасенсов нужно пустить погулять по этому заводу – вот где будут «веселые картинки», подумала Ирина.
Она решила пощекотать и собственные нервишки.
– Эй! – крикнула она и зажмурилась.
Ничего не произошло, и визгливые летучие мыши не взметнулись черным ураганом под потолком, и эхо не откликнулось мрачным предложением убираться подальше. То есть эха не было вообще, будто стены этого длиннющего коридора были обиты войлоком, как комната в психушке для особо буйных пациентов.
– Э-э-эй!!! – повторила она и хихикнула. – У-у-у, бли-н-ин!.. Сто-ой, кто иде-о-от?..
Мрачный коридор по-прежнему не торопился подхватывать игру – все так же молчал, хлюпая падающими в лужу каплями воды. Ирина подошла к противоположной стене и села на пол под плакатом. Черт побери, что же с ней происходит?
Как будто кто-то могучей холодной рукой схватил грудь и сжал ее, не давая вздохнуть. Ощущения почти те же, что она испытывала по утрам после нелепой гибели бывшего мужа. Хотя их мало что связывало в те годы, но, просыпаясь и глядя в белый потолок, она едва удерживалась от слез. Ей не хотелось просыпаться, ей хотелось выть. Когда она все же находила в себе силы подняться, принять душ и съесть пару бутербродов, все приходило в норму, но вот первые минуты после пробуждения – это жесть…
Сейчас – почти то же самое. Паника, подступающие к горлу слезы, чьи-то холодные мерзкие пальцы в груди… Пожалуй, помочь могла только лошадиная доза корвалола или еще чего посильнее. Нет, лучше коньячку выпить! У Женьки в автобусе где-то был спрятан небольшой початый пузырек… Правда, если эта сучка Маришка Садовская почует запах алкоголя – порвет на бантики для своей собачки… Хм, а у нее есть собачка?
Ирина хихикнула. Чушь какая-то в голову лезет. Надо встать, найти туалет, умыться и взять себя в руки. Еще один сезон, дорогая, только один сезон – и все, пошли они к чертовой матери, светилы-мудилы отечественного телевидения, вместе с их рейтингами, замерами, больными на всю голову зрителями, которым нужно только одного – крови, бл…ства и юмора! Господи, на что я расходую свой талант?!
Она шмыгнула носом, поднялась, держась руками за холодную и шершавую стену. Жаль, нет с собой зеркальца… Впрочем, все нормально, она справится и так, она сейчас возьмет себя в руки, поднимет свою красивую головку – и пойдет вперед…
Она скрючилась, схватилась рукой за сердце.
Да черт побери! Да что же это такое? Да кто же с ней это делает? Зачем?!
Она заплакала. Заревела в голос и упала на колени. Ей хотелось кричать, потребовать отпустить ее и перестать мучить, но она только плакала и плакала. На большее сил у нее уже не было.
И в этот момент в конце коридора справа от нее раздались чьи-то шаги. Кто-то застучал каблуками по бетонному полу.
Женщина перестала плакать, подняла голову.
Сквозь пелену слез увидела силуэт, но не смогла определить, кому он принадлежит.
Человек направлялся к Ирине.
9. Игра
Организаторы шоу оставили тридцать человек. Михаил с удовлетворением отметил, что среди них – смешной Черный Колдун с мундштуком, узбекская Тетенька-Плов, Рустам Имранович. Все, кого он так или иначе отметил еще до начала съемок, были на месте, значит, он умеет делать точные прогнозы. Это радует.
Теперь счастливчикам предстояло зубодробительное задание, и когда Миша, не видевший предыдущих сезонов шоу, понял, что от него ожидают, восторгу его не было предела. Он едва сдержал хохот. «Господи, так они проверяют наличие у человека экстрасенсорных возможностей? – подумал он. – Да что же меня в самом-то шоу ожидает? Воду в спирт не надо будет превращать?»
Их по одному стали заводить в самый большой зал ангара. Все остальные под присмотром людей в синих джинсовых костюмчиках ожидали в благоустроенном предбаннике – чай, кофе, журналы и прочие радости. Впрочем, практически всем участникам было известно, что там с ними будут делать в ангаре. Михаилу достаточно было послушать разговоры своих коллег.
– Ящики будем обнюхивать, как собаки Госнаркоконтроля, – махнул рукой Рустам Имранович. Он был увлечен какими-то своими мыслями, судя по всему, не очень веселенькими.
– Что-то искать будем? – спросил Миша.
– Не что-то, а кого-то. Спрячется там какой-нибудь чудик полтора метра ростом, свернется в три погибели, а ты должен будешь вытащить его. Ящиков – штук тридцать, на все про все дается минут десять. Слабо?
Михаил хмыкнул. Слабо ли ему, вышедшему на бой с призраками Черной Сопки, причем на их же территории,[2] отыскать в ящике карлика?
– Не спешите с выводами, – сказал ему Рустам Имранович. – Не все просто, что простым выглядит. Если вы, конечно, не супермен.
Михаил только усмехнулся. Супермен он или нет, пока наверняка не скажешь, но первые его два дела – с видеокамерой Вавилова и проклятым домом на Тополиной улице – позволяют надеяться, что с этим дорогостоящим телевизионным аттракционом, призванным развлекать воскресных домоседов, он как-нибудь справится.
Те, кто проходил испытание, обратно уже не возвращались – их отправляли в следующий павильон, окруженный такой же плотной охраной, как и нынешний. «Да, система безопасности у них тут поставлена хорошо», – подумал Миша. Эта мысль его порадовала: ребята стараются пресечь возможные утечки, а потому можно быть уверенным, что откровенной лажи вроде подсадных уток и постановочных сцен в проекте не будет или хотя бы их сведут к минимуму. Это неплохо.
Он терпеливо ждал своей очереди, сидя у стены возле кулера. Ни с кем не общался, ни к кому не прислушивался, хотя прекрасно осознавал, что стоит ему чуть-чуть напрячься – закрыть глаза, прикоснуться к левому виску и врубить хотя бы на половину мощности свои принимающие датчики, – и на него обрушится вся эта экстрасенсорная ерунда, томящаяся, словно говяжий бульон на медленном огне, в головах у этих странных людей. И еще он понимал, что сам вызывает у окружающих определенный интерес. Не раз и не два он буквально ловил кого-то «за руку» и посылал мощную оплеуху в ответ – «Брысь!» – и втайне забавлялся, как быстро любопытные уносили из его головы свои тепленькие и потные щупальца.
Рустам Имранович отчего-то скис. Он сидел в углу под вешалкой, шелестел пальцами, будто перебирал невидимые четки, бубнил что-то под нос. Миша пару раз бросил обеспокоенный взгляд в его сторону, но вмешиваться не стал. У Имрановича, видимо, действительно прямо перед носом какой-то рубикон, при переходе которого он боится окончательно сломать шею. Помочь ему в такой ситуации трудно. Каждый в одиночку воюет со своими монстрами, и тут лучше не мешать.
Черный Колдун ходил из угла в угол по маленькому павильончику, не выпуская изо рта свой дурацкий мундштук. Сигарета в нем истлела до фильтра, причем парень затянулся всего пару раз, не больше. Сколько у него имелось реальных колдовских способностей, Михаил точно пока сказать не мог, но основные таланты молодого человека, без сомнения, лежали в иной плоскости – он тяготел к театральным постановкам. Если чувака возьмут в программу, цирк будет обеспечен.
Из всех остальных конкурентов Михаил выделил еще одну загадочную даму. Это была Людмила Кремер (он слышал ее имя и запомнил – как не запомнить!). Загадочность ее заключалась в том, что к ней в голову Михаил не мог проникнуть совсем никак, даже на короткое время и даже, что называется, по верхам. Из всех, с кем когда-либо общался или просто пересекался экстрасенс Михаил Поречников, таким мощным барьером обладал его коллега по университету профессор Саакян. Но если старый стервец, шутя и забавляясь, иногда впускал его, то Кремер окружила свою голову чем-то очень плотным, словно саркофагом четвертого энергоблока Чернобыльской атомной станции.