Лорик продолжал болтать, осыпая Веру комплиментами. Он представил ее многочисленным гостям, и по мере того, как они переходили из гостиной в зимний сад, а оттуда – в малую столовую, чтобы потом оказаться на одном из трех огромных балконов, рука сына министра внешней торговли, сначала словно случайно оказавшаяся на талии Веры, сползала все ниже и ниже. Прикосновения Лорика были Вере чрезвычайно неприятны, тем более что короткопалая, покрытая черными волосами и увенчанная несколькими золотыми печатками рука была потной, однако женщина с улыбкой выносила неизбежную пытку. В том и заключалась ее работа – выполнять задания организации любым способом. Если потребуется, ей придется даже отправиться в постель с малоприятным наглым типом, однако Вера надеялась, что до этого дело не дойдет.
Молодой Сенкевич же так не думал – хватая один коктейль за другим и опрокидывая их в себя, он становился все более развязным и неуемным. Вера изображала на вечеринке французскую жену одного из столичных дипломатов, которого, к счастью, не могли знать лично ни Лорик и никто из присутствующих, потому что он был выдумкой. Однако, выяснив, что к нему в гости пожаловала настоящая западная иностранка, тем более парижанка, к тому же жена влиятельного чиновника МИДа, Лорик не мог отказаться от попытки затащить дамочку в постель.
Вера, вынужденная сносить приставания Лорика, упорно и незаметно выливала один коктейль за другим то под кресло, то в кадку с пальмой, то под диван. Не могла же она, как все остальные гости, вдрызг напиться! А попутно женщина прокручивала в уме информацию, имевшуюся у нее, относительно сына министра внешней торговли.
Помимо того, что он был начальником одного из департаментов в ведомстве своего всемогущего папочки (должность являлась синекурой – Лорик показывался на работе от силы два раза в неделю и всего на несколько часов, получая тем не менее царскую зарплату), отпрыск Сенкевича увлекался горячительными напитками и женским полом. Но самое главное – у семейства министра имелась загородная дача, которая располагалась забор к забору с домом профессора Людослава Цапека. Вера знала, что проникнуть на тщательно охраняемую территорию дачного поселка для элиты очень сложно. «Слуги народа», опасаясь чего-то, скорее всего, именно того самого народа, верой и правдой служить которому было их конституционной обязанностью, отгородились от обычных герцословаков высоченными заборами с колючей проволокой, военными с собаками и пропускными пунктами, охранявшимися солдатами с автоматами. Вера не могла позволить себе рисковать – если бы она попыталась тайно попасть в дачный комплекс, то ее могли бы арестовать, и тогда вся операция оказалась бы под угрозой срыва. Да и герцословаки не стали бы церемониться с иностранной шпионкой. А ведь она была именно таковой!
Поэтому, поразмыслив, Вера решила проникнуть на дачный массив не тайно, а открыто, для чего ей и требовался Лорик. Из досье, которое было собрано на него в организации, следовало, что Сенкевич-младший частенько в отсутствие родителей навещает со своими пассиями, каждый раз новыми, загородный дом, где предается сексуальным утехам. Вере требовалось одно – сделать так, чтобы после вечеринки Лорик отправился с ней на дачу. А уж там она найдет способ проникнуть в дом профессора Цапека.
Пока же ей приходилось развлекать Лорика, следя за тем, чтобы его внимание не заняли другие дамы. Пришлось приложить некоторые усилия – наговорить сыну министра массу комплиментов и даже несколько раз поцеловать его в ушко. Лорик буквально сгорал от нетерпения, и Вере едва удалось отбиться от него, когда он попытался затащить ее в одну из спален, чтобы прямо там «заняться чики-мики».
Первые гости начали отправляться восвояси в начале первого – большая часть нетвердо держалась на ногах и шаталась. Лорик возобновил попытки овладеть Верой прямо на софе под портретом своих родителей в компании с четой Хомучек, и женщине пришлось остудить пыл Лорика, вылив ему за шиворот бокал холодной минеральной воды.
После этого Лорик захрапел на той же софе. Его пиджак распахнулся, шелковая рубашка выбилась из штанов, обнажая большой воронкообразный пуп, притаившийся в черной кустистости. Вера, взяв на себя обязанности хозяйки, выпроваживала гостей одного за другим, и когда старинные часы эпохи барокко, позаимствованные, не иначе, из какого-нибудь музея, пробили половину второго, шикарную квартиру, ставшую больше похожей на хлев, покинул последний гость.
Лорик продолжал громогласно храпеть, распространяя удушливый запах перегара. Вера растолкала его и, пощекотав под тройным подбородком, пропела по-французски:
– Мой доблестный принц, пора вставать! Все гости давно ушли, мы наконец-то остались наедине!
Лорик протер глаза, зевнул, икнул и попытался взгромоздиться на женщину. Та оттолкнула его, шаловливо грозя пальчиком, и указала на одну из комнат, откуда слышался вой пылесоса (прислуга принялась за уборку):
– Не здесь и не сейчас, милый!
– Я отошлю дуру-горничную домой! – заплетающимся языком произнес Лорик. – Детка, я так хочу тебя, что весь аж дымлюсь. Ну давай, прямо здесь!
Вера, толкая Лорика обратно на софу, гнула свою линию:
– Дорогой, я столько слышала о твоем любовном гнездышке за городом...
– Не хочу туда тащиться, – капризно проскулил Лорик, расстегивая ширинку. – Ну детка, покажи, на что способны истинные парижанки! Давай, наклоняйся!
Вера резко застегнула ширинку Лорика (тот аж взвизгнул) и обиженным тоном воскликнула:
– Нет, я ожидала от тебя совсем другого, Илларион! Ты разочаровал меня! Мне столько рассказывали о твоей сексуальной изобретательности, так красочно описывали уютный загородный дом, в котором у тебя имеется настоящий будуар, а ты принимаешь меня за шлюху, желая сделать все по-быстрому. Прощай!
Она поднялась с дивана и горделиво направилась в холл. Лорик сполз с дивана, хлопнулся об пол и на карачках пополз за Верой.
– Едем, сейчас же едем на дачу! – заявил он. – Господи, что за женщина, у меня никогда такой богини не было... Сейчас же отдам распоряжение!
Вера уселась в золоченое кресло стиля ампир и закурила тонкую ментоловую сигарету в нефритовом мундштуке, презрительно наблюдая за тем, как Лорик суетится, отдает приказания прислуге, матерится и, наконец, хватает трубку стилизованного под старинный телефона, набирает номер и тоном, не терпящим возражений, лает:
– Это Сенкевич. Мне требуется машина через десять минут. Еду на дачу. И не смей опаздывать, иначе будешь возить мешки с куриным навозом!
Шофер появился ровно через десять минут. С красными воспаленными глазами, в съехавшем набекрень галстуке, он появился на пороге квартиры и почтительно доложил, что «машина подана». К тому времени Лорик снова храпел, теперь на унитазе в одном из туалетов. Вера разбудила сына министра и сообщила:
– Птенчик мой, наше авто прибыло. Я вся в нетерпении!
Через двадцать минут они покинули пентхауз и спустились на лифте вниз. Около социалистического небоскреба их ждал черный лимузин отечественной сборки – некая помесь «Ягуара» и «Волги». Шофер распахнул заднюю дверцу, Вера заняла место на кожаном сиденье. Рядом с ней плюхнулась грузная туша Лорика. Его правая рука потянулась к бару, а левая обхватила талию Веры. Автомобиль тронулся в путь по ночному Экаресту.
По пути Лорик снова возжелал заняться сексом, и Вере стоило больших усилий отсрочить момент соития. Наконец в окна автомобиля ударил свет – они подъехали к пропускному пункту. Шофер доложил, что везет «товарища Сенкевича с сопровождением», и офицер, заглянувший в салон, только ухмыльнулся и отдал честь. Видимо, и правда далеко не в первый раз Лорик посещал дачу родителей с дамой.
Вера по пути не теряла времени, подливая в бокал Лорику виски, смешивая его с текилой и ромом. Сын министра набрался под завязку еще на квартире, однако женщина не переставала удивляться тому, насколько он резистентен по отношению к большому количеству алкоголя. Скорее всего, сказывалась большая практика и гены – папа Лорика гордился тем, что никогда не пьянеет и перепьет любого, в том числе и товарища Хомучека.
Лимузин, проехав еще минут шесть или семь, остановился. Вера услышала, как шофер вышел, чтобы раскрыть ворота. Схватив Лорика за шиворот, женщина скомандовала:
– А теперь, милый мой, на свежий воздух. Тебе надо немного прийти в себя!
– Я в полном порядке, птичка, – заплетающимся языком ответил Лорик, послушно следуя за Верой.
В лицо женщине ударил свежий морозный воздух. Они находились около витых чугунных ворот, вокруг них в черное небо упирались высоченные сосны. Вера приобняла Лорика, и вместе с сыном министра они направились по дорожке к импозантному четырехэтажному каменному коттеджу, что стоял в глубине огромного участка. Вера бросила взгляд направо и увидела большой деревянный дом, а затем налево – там стояло некое подобие швейцарского шале.
– У вас здесь много известных соседей? – спросила она у Лорика.
– А, все придурки! – заявил тот – Только и знают, что задирать нос. Но все равно мой папаня – самый могущественный, он с самим Хомучеком хлещет сливовую водку!
– А профессор, тот самый, что едва Нобелевскую премию не получил, живет здесь? – Вера указала на шале слева.
Лорик икнул и ответил:
– Этот нелюдимый сыч? Нет, справа.
На пороге дачного дома Лорик долго не мог попасть ключом в замочную скважину, ругался и пыхтел. Подоспел шофер, который и открыл дверь. Лорик повернулся к нему:
– Эй, ты! Можешь катиться обратно в Экарест. К двенадцати приедешь и нас заберешь. Нам ведь хватит этого времени, крошка, чтобы славно перепихнуться?
Вера промолчала, оглядываясь по сторонам.
Загородный дом по обстановке не уступал столичной квартире. Лорик первым делом отправился к одному из больших холодильников, из которого извлек запотевшую бутылку водки, которую опустошил на треть прямо из горлышка.
– А теперь я покажу тебе свой уголок пионера! – заявил он громогласно. – И там мы займемся делом! Ух, не терпится наконец попробовать это с парижанкой! А то когда был у вас там и снял себе проститутку, то она оказалась откуда-то из Бретани.
Лорик громогласно расхохотался и потопал по огромной лестнице наверх. Вера, сказав, что хочет приготовить для него сюрприз, задержалась внизу, на кухне.
– О, я люблю сюрпризы, крошка, – игриво захихикал Лорик. – Ну давай, не задерживайся!
Убедившись, что сын министра скрылся, женщина отыскала бутылку мартини, наполнила два бокала, в один из которых бросила две крошечные таблетки из сумочки – те, зашипев, мгновенно растворились. Затем, держа в каждой руке по бокалу, Вера поднялась на последний этаж. Он был оборудован, как заправский публичный дом – обитые малиновым плюшем стены, порнографические картины и фотографии повсюду, тяжелые хрустальные люстры и бра. Женщина ногой отворила дверь – и обнаружила абсолютно голого Лорика, возлежавшего на огромной круглой кровати, застеленной оранжевым шелковым бельем. Сын министра походил на обезьяну, и Вера едва сдержала гримасу отвращения.
– А, притащила выпивку! Отлично! Ну, давай, французская шлюха, приступай к делу. Я ведь вас, баб, знаю, вам всем одно нужно! – пьяно захохотал Лорик.
Вера подошла к кровати и подала отпрыску министра бокал с растворенными таблетками. Произнесла жеманно:
– Мой идальго, сначала подкрепи свои силы, а затем я сделаю все, что ты хочешь!
Уговаривать Лорика не пришлось – он залпом выпил мартини, вырвал из рук Веры второй, отшвырнул на ковер и прорычал:
– О, теперь я чувствую себя настоящим тигром, причем саблезубым. Ты ведь видела мою острозаточенную саблю? Ну, приступим, французочка...
Лорик подмял под себя Веру, заелозил волосатым пузом по ее платью, пытаясь содрать его. В лицо женщине ударили винные пары, вырывавшиеся изо рта сына министра. Вера считала секунды – пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Средство, которое выпил Лорик, должно было подействовать в течение минуты...
Вера попыталась оттолкнуть Лорика, но тот был намного массивнее, хотя и на голову ниже ее.
– Ого, ты что, любишь садомазо и все эти выкрутасы с избиениями и мнимой борьбой? Ну раз так, то щас получишь сполна, распутная тварь!
Лорик со всего размаху ударил Веру по лицу. Но вдруг, уже снова занеся вверх руку, пробормотал:
– Черт, что-то в голове ужасно гудит. Я не... – и мешком повалился на Веру.
Женщина с трудом спихнула с себя Лорика и перевернула его на спину. Тот мирно спал. Это состояние продлится по крайней мере четыре часа, причем разбудить человека, принявшего таблетки, невозможно. Вера ударила подушкой Лорика по его скукожившейся «сабле» и сказала:
– Мой милый джентльмен, ты оказался настоящей сволочью. Так что проспись, а я пока и правда займусь делом.
* * *
Женщина в два счета сняла вечернее платье (Лорик наверняка бы отдал все на свете, дабы лицезреть обнаженную Веру), вытащила из сумочки крошечный пакет, из которого извлекла свернутый тонкий черный костюм и маску с прорезями для глаз. Сын министра тем временем зычно захрапел.
Захватив крошечную фотокамеру и отмычки, Вера спустилась вниз и вышла из дома. Небо было беззвездным, с севера дул холодный ветер. Она пересекла дачный участок и подошла к забору, за которым находился деревянный дом, принадлежавший профессору Цапеку. Перелезть через забор было плевым делом, и через две секунды Вера приземлилась около зарослей облепихи.
Ни одно окно дома профессора не светилось – Цапек, Вера точно знала это, находился сейчас в Экаресте. В первой половине дня он делал сообщение на торжественном заседании Академии наук и сейчас, скорее всего, еще спал. А если уже и поднялся, то наверняка начал в очередной раз просматривать свой доклад.
Вера подошла к дому, убедилась, что на табличке значится «член-корреспондент АН Герцословакии, доктор химических наук, профессор Людослав Цапек», и вставила в замочную скважину отмычку. В элитном дачном поселке никто не опасался грабителей или воров, поэтому запоры были простыми, вскрыть их можно было за несколько секунд.
Приоткрыв деревянную дверь, Вера проскользнула в дом и оказалась в холле. Где-то вдалеке тикали часы, и ей отчего-то сделалось не по себе – обитель профессора производила на женщину гнетущее впечатление.
Кабинет Цапека располагался на втором этаже. В ящиках письменного стола она не обнаружила ничего интересного и, продолжив осмотр комнаты, вскоре наткнулась на стенной сейф за портретом товарища Хомучека. Он был старинной конструкции, и с ним пришлось повозиться. Через сорок минут замок наконец легонько щелкнул, и дверца приоткрылась.
Вера в очередной раз прислушалась – ей показалось, что откуда-то донесся не то стон, не то всхлип. Но тут же успокоила себя: наверняка разыгравшееся воображение играет с ней свои шутки. Или здесь живет привидение? Ерунда, ничто не помешает ей завладеть секретами профессора Цапека!
В сейфе среди массы бумаг нашлась большая бордовая папка с надписью «Зимарин» – так назывался новый полимер, открытый профессором. Возликовав, Вера положила папку на стол, открыла ее и, вынимая листок за листком, принялась фотографировать описание технологических процессов и чертежи.
В папке было около двухсот листов. Пока фотографировала их, Вера не могла отделаться от ощущения, что в доме она не одна. Какой-то странный, еле слышный звук... Дощелкав последние пять страниц, женщина прислушалась. Так и есть, стон! Нет, это не завывание ветра снаружи, и призраки не издают подобных звуков. Да и какие привидения могут быть в доме, выстроенном двадцать с небольшим лет назад? Хотя если учесть, что во время «чисток» сороковых и пятидесятых годов здесь сменилось несколько владельцев, которые один за другим были расстреляны... Но что же такое? Откуда-то снизу долетел глухой удар.