– Боже, как красиво, – вздохнула я, оглядываясь по сторонам.
– Поговаривают, что действие романа Достоевского «Игрок» разворачивалось именно здесь. Вроде бы он проиграл в этом казино все свои сбережения.
– Ты собрался играть?
– Конечно. Грех прийти в казино и не поиграть. Обожаю сам процесс игры. Надеюсь, ты принесёшь удачу.
Лёня признался, что больше всего его захватывает покер. Я сидела за игровым столом и наблюдала, как мой супруг курит сигару и делает ставки. Время шло. Я смотрела на часы и украдкой зевала. Я неплохо разбиралась в покере и, чтобы не упасть и не уснуть прямо за столом, сделала первую ставку. Не люблю азартные игры и если играю, то не могу скрыть нервного напряжения. Когда мы оба были в плюсе, я дёрнула Лёню за рукав:
– Лёня, пора остановиться. Мы неплохо поиграли. Давай уйдём, чтобы не спустить то, что выиграли.
– Ты что? Это только начало.
– Но ведь мы играем не ради денег, а ради удовольствия, а его мы уже получили.
– Анфиса, ты же обо мне ничего не знаешь, – усмехнулся Леонид. – Я игрок. Понимаешь, я очень серьёзный игрок, и моя семья от этого сильно страдает.
Лёня не прислушался к моей настойчивой просьбе прекратить игру, и мне ничего не оставалось, как гулять по залу. Мысль, что мой муж серьёзный игрок, не шла из головы. Я слышала о подобных персонажах, но не имела с ними дел. Неужели можно тратить свою жизнь на азартные игры?! Это же полное отсутствие меры и потеря контроля над собой.
Я посмотрела на часы и вновь подошла к Лёне:
– Я устала и хочу спать. Прошу тебя, поедем домой.
– Бери такси и отправляйся, – раздражённо бросил мне Леонид.
Нетрудно было догадаться, что сейчас его дела плохи.
– Как я могу оставить тебя одного?
– А что со мной будет? Я в надёжных руках. Не мешай мне играть!
– Лёня, я хочу, чтобы мы поехали вместе.
– А я хочу, чтобы ты ушла и не мозолила мне глаза.
– Во-первых, мне неприятно, что ты разговариваешь со мной таким тоном. Во-вторых, куда я поеду среди ночи?! Меня могут завезти куда угодно. Неужели ты совсем не переживаешь за свою жену?
– А что тут переживать? В этом городе можно ходить одной по парку, и никто тебе ничего не сделает. Назовёшь фамилию деда, и тебя отвезут. Эту виллу любой таксист знает.
По голосу мужа я поняла, что у него окончательно сдают нервы. Я не поехала домой без супруга, запаслась терпением и дождалась момента, когда стали закрывать казино и попросили всех игроков на выход.
– Ты ещё здесь? – удивился Лёня, встав из-за игорного стола.
– Не могу же я одного тебя здесь оставить.
– Я проиграл, – убитым голосом признался он.
– Много?
– Прилично.
– Потому что не можешь вовремя остановиться.
– Ладно, не сгущай краски. Должны же у меня быть хоть какие-то недостатки.
– Я считаю, что в игре нет ничего предосудительного, если она не переросла в манию. У тебя все симптомы игромании. Ты теряешь контроль и не способен прогнозировать последствия. Ты ведь даже если и хочешь прекратить играть, то не можешь. Ты всегда играешь до тех пор, пока не закроется казино?
– Всегда.
– Не хочешь попробовать лечиться?
– Каким образом?
– Ну, например, записаться в группу анонимных игроков.
– Ещё чего не хватало. Я не болен. Я просто люблю играть.
– А это и есть самое настоящее психическое расстройство. Я видела людей, которые сидят в казино, на них страшно смотреть… Некоторые стали банкротами. У них выключены мобильные телефоны, рушатся семьи. Понимаешь, эта зависимость, как алкоголизм. Болезненное пристрастие.
– Анфиса, ты чего, не понимаешь, что я играю не первый год?! Я привык так жить, и уже невозможно что-то менять. Не могу без игры. Это самое огромное удовольствие, которое я получаю в жизни. Я имею полное право тратить деньги.
– Имеешь. Но нужно искать другие источники адреналина. Буду лечить тебя сексом и любовью.
Но Лёня не отреагировал на мои слова. Он был жутко подавлен и, видимо, мысленно ещё оставался в игровом зале. Когда мы добрались до спальни, он выпил добротную порцию коньяка.
– Ни хрена, завтра всё равно отыграюсь, – заявил он и лёг спать.
Глава 5
Я проснулась гораздо раньше мужа и, накинув халат, пошла в бассейн. Поплавав около сорока минут, вылезла, надела халат и стала вытирать голову. Увидев, что ко мне подошла домработница, я вежливо улыбнулась ей и пожелала хорошего дня.
– Анфиса, вас Михаил Андреевич хочет видеть.
Я удивилась и на всякий случай переспросила:
– Он, наверное, хочет видеть нас с Лёней? Муж ещё спит. Если нужно, я могу его разбудить.
– Не стоит. Вас хотят видеть одну. Пойдёмте, я проведу вас к нему в комнату.
Я пошла следом за домработницей. В комнате деда я поздоровалась и села на стоящий рядом с кроватью стул.
– Хотите, открою шторы? – спросила я, чувствуя дискомфорт от тяжёлого спёртого воздуха и нехватки света.
– У меня от света глаза слезятся, – глухо произнёс дед и, натянув на нос очки, принялся меня рассматривать.
– Я могу проветрить вашу комнату.
– Не хочу слышать звуки с улицы и понимать, что подыхаю, а за окном жизнь.
– Ну зачем вы так? За окном поют птицы. Когда болеешь, очень важен правильный настрой организма. Ведь бороться с болезнью можно не только медикаментозно, но и психологически.
– Я не хочу бороться с болезнью. Рак съел меня изнутри. Хочу побыстрее умереть. Ты же знаешь, в Германии самая сильная медицина. Так вот, даже она отобрала у меня надежду. С того самого дня, как это произошло, я постоянно жду смерти. По ночам боль не позволяет мне дышать, и я знаю, что осталось совсем немного. Не буду врать, я очень себя жалею. Когда совсем нет сил, оставшись один, сквозь слёзы, я беседую с Богом. Когда мне чуточку лучше, я разговариваю с ним на повышенных тонах. Обижаюсь на него и спрашиваю: «Почему именно я?!» Ты только не подумай, что я говорю это тебе для того, чтобы ты меня пожалела. Нет, просто хочу открыть тебе банальную истину: ЦЕНИ ЖИЗНЬ.
Я слушала деда и ощущала, как по щекам катятся слёзы.
– Я не могу спать. Вообще не могу, хотя сильно хочу. От этого страшно мучаюсь. Сплю очень редко. Я забыл, что такое сны. Даже если удаётся поспать пару часов, мне никогда и ничего не снится. Я бы мечтал проспать то время, которое мне осталось. У меня есть деньги, но они мне не помогут. И это вечное ожидание смерти… Я бы так хотел умереть во сне с улыбкой на лице, которая выражала бы благодарность Всевышнему за то, что я отмучился. Я не смотрю телевизор, потому что не могу видеть людей. Я им просто завидую. Завидую, потому что они могут жить.
Дед замолчал, попросил, чтобы я напоила его водой, и, заметив, что у меня дрожат руки, спросил:
– Боишься меня?
– Нет. Просто очень волнуюсь.
– Да не бойся, я не заразный, – проигнорировал мои слова насчёт волнения дед. – Я просто умираю… Я как растение, которое с каждым днём вянет и усыхает. Знаешь, я вчера так накричал на домработницу… Чувствую себя таким виноватым. Накричал ни за что. Когда корчусь и глотаю обезболивающее, я всегда говорю вещи, о которых потом жалею. Я уже привык к боли и стойко её переношу. Правда, бывают моменты, когда срываюсь. Вот умру, и мне будет легче.
Я вытерла слёзы и чуть слышно произнесла:
– И всё же давайте я вам покажу солнышко. Оно сегодня такое красивое. Я знаю, вы не можете ни ходить, ни сидеть. Я просто подниму шторы и распахну окошко, хотя бы на пару минут.
– Ну распахни…
Я бросилась к окну, отодвинула шторы, открыла окно, приподняла деда и подложила ему под спину подушки.
– Михаил Андреевич, посидите так пару минут.
– Зови меня просто Миша. Тебе можно. Знаешь, а ты очень странная…
– Почему?
– Потому что меня не боишься.
– Почему я должна вас бояться? У вас же не заразная болезнь?
– В том-то и дело, что все это понимают и боятся. Хотя чему тут можно удивляться? Я сам себя боюсь. Один раз посмотрел в зеркало… а там настоящее чудовище. – Дед прищурился от яркого дневного света. – Знаешь, когда домработница пыталась открыть шторы и хоть немного проветрить помещение, я раздражался. А сейчас мир не вызывает у меня неприязни.
– Мне очень приятно это слышать. Вам нужно почаще смотреть на солнышко, на облака, на небо. А хотите, сегодня ночью я покажу вам звёздное небо?
– Хочу, – не раздумывая, ответил дед.
– А вы хоть немного в созвездиях разбираетесь?
– Немного.
– Хотите, я вам их покажу?
– Хочу.
– А хотите, я к вам каждый день буду с утра приходить и показывать солнышко?
– Хочу. Тебе не так часто нужно будет ко мне заходить. День, два… Я чувствую, что угасаю и теряю последние силы.
– Я вчера была в церкви и ставила свечку за ваше здоровье.
– Мечтаю побывать в церкви, но это нереально.
– Почему?
– Я же лежачий. Жаль, что мне не хватает силы встать. Врачи только руками разводят. Вместе со мной только Бог и боль. Я часто молюсь, разговариваю с Богом, прошу забрать меня побыстрее. Ко мне приходил батюшка, я исповедовался. Знаешь, захотелось сбросить с себя груз. Мне стало как-то легче. Почувствовал себя более готовым уйти на тот свет.
Я ощущала, как слёзы капают всё сильнее, и ничего не могла с этим поделать.
– Знаешь, каким я был год назад? Здоровым, подтянутым, интересным. Любил играть в гольф. А сколько девок у меня было, ты даже не можешь представить! После того, как моя жена умерла, дал себе клятву никогда не жениться. И сдержал. Менял девок, как перчатки. Любил жизнь во всех её проявлениях. Летал по миру. А потом проклятая болезнь… Мне так трудно принять тот факт, что меня скоро не будет… Всё чаще и чаще в голове крутится одна и та же мысль – это несправедливо. Ведь у меня было столько планов и столько желаний… Болезнь сделала меня обозлённым на весь белый свет. Я боюсь смерти и с нетерпением жду конца мучений.
Дед наконец велел закрыть окно, и я быстро задёрнула шторы. Села с ним рядом, взяла за руку и опять заплакала.
– Ты плачешь? Почему?
– Потому, что ничего не могу сделать, чтобы подарить вам жизнь. Я плачу от бессилия.
– Прекрати немедленно.
Я тут же вытерла слёзы и прошептала:
– Извините.
– Не плачь. Если попаду в рай, то стану твоим ангелом. Я поделился с тобой своей болью, чтобы ты ценила собственную жизнь, потому что в ней каждый день может оказаться последним. Тебе повезло, ТЫ МОЖЕШЬ ЖИТЬ. А знаешь, сколько сейчас таких, как я… Тех, кто хватается за тоненькую ниточку жизни. Каждую минуту кто-то умирает, кто-то сгорает. Те, кому дана жизнь, очень часто жалуются, мол, она их покалечила, сломала, поставила на колени. Хотели бы они поменяться с такими, как я, местами? Прежде чем говорить, что всё плохо, нужно поставить себя на нужное место. Мне горько оттого, что я умираю и познаю страшные муки, а кто-то кричит, что ненавидит жизнь и готов на самоубийство. Их проблемы так ничтожны! Анфиса, обещай, что всегда будешь ценить жизнь.
– Обещаю. – Я вытерла слёзы. – А можно я исполню вашу мечту? Можно отвезу вас в церковь?
– Каким образом?
– Вызову «скорую помощь». Они положат вас на носилки и отвезут в церковь.
– Люди будут заходить и думать, что отпевают покойника.
– Плевать, что будут думать люди, – решительно произнесла я и вышла из комнаты.
Быстро переодевшись, я посмотрела на спящего Леонида, взяла сумочку, посчитала в кошельке деньги и попросила домработницу:
– Вызовите, пожалуйста, «скорую». Я не знаю, по какому номеру звонить.
– А что случилось? – заволновалась домработница. – Хозяину плохо?
– Ему уже год как плохо. Вызовите «скорую».
Женщина не стала спорить и позвонила. Но тут же сказала:
– У него есть свой лечащий врач. Нужно сообщить ему.
– Не надо никому сообщать. Нужна машина «скорой помощи». Хозяин мечтает съездить в церковь.
– Но он совсем плох. Он не может встать.
– А это и не нужно. Его внесут в церковь на носилках.
– Но ведь это такой стресс…
– В чём стресс? В том, что человек хочет пообщаться с Богом?
– Но…
– Никаких «но», хозяин хочет этого сам. Сейчас приедет «скорая помощь», узнайте, сколько нужно денег, чтобы Михаила Андреевича доставили на носилках в церковь, подождали там час и привезли обратно.
Ошарашенная домработница автоматически кивнула, затем встретила приехавшую бригаду врачей. Обговорив нужную сумму, они положили деда на носилки и повезли в церковь. Я сидела с ним рядом и, видя, как он закрывает глаза и корчится от боли, слегка сжимала свою руку.
Глава 6
Носилки положили посреди церкви, я села рядом с ними прямо на пол и увидела в дедовых глазах слёзы.
– Я могу уйти, чтобы вы смогли пообщаться с Богом.
– Ты не мешаешь.
За час, проведённый в церкви, мы не обмолвились ни словом. Оба слушали тишину. Я подложила ему под голову высокую подушку, чтобы было удобно смотреть на образа, и держала его за руку. Когда «скорая» доставила нас домой, мертвецки бледный дед посмотрел на меня, и прошептал:
– Спасибо за мечту.
В ту минуту, когда его заносили в спальню, появился ничего не понимающий заспанный Лёня.
– Ты куда моего деда возила?
– В церковь.
– Ты что, с ума сошла?! Его же вообще нельзя кантовать.
– А я и не кантовала. Конечно, дорога немного его измотала и он устал, зато посмотри, какие у него счастливые глаза. Ведь он об этом мечтал.
Лёня взял меня за руку, вытащил в коридор и прошептал, округляя глаза:
– Послушай, откуда тебе знать, о чём мечтает мой дед? Ты тут без году неделю, а уже права качаешь.
– Я не качаю права. Я хотела как лучше.
– Тоже мне сестра милосердия! Я тебе ещё раз повторяю: деда нельзя кантовать. Он и так совсем дохлый. Не нужно его никуда возить. Вот он сейчас кони двинет, а мы ещё не знаем, переписал он на меня завещание или нет. Домработница сказала, вчера к нему вечером нотариус приходил, но я ещё никаких бумаг не видел. Не удивлюсь, если в завещании всё ещё фигурируют проклятые кошки. Завтра отец с матерью прилетают. Они с ним серьёзно поговорят. Дед совсем с катушек слетел, из ума выжил. В конце концов, я выполнил его желание.
– Ты любишь своего деда?
– Конечно люблю, – не раздумывая, сказал Леонид.
– Тогда почему так говоришь?
– Было бы у тебя наследство, которое твой любимый родственничек отписал кошкам, я бы посмотрел, как бы ты рассуждала. – Леонид заглянул к деду и спросил заботливо: – Дедуль, ты как?
– У тебя замечательная жена.
– Конечно. На плохой я бы не женился. Кстати, дедуль, я не показал тебе самого главного.
Леонид достал из кармана брюк свидетельство о регистрации брака и с особой гордостью протянул его деду.
– Вот, смотри, какой у меня есть документ.
– Положи на тумбочку. Посмотрю позже.
Дед сказал, что хочет побыть один, и попросил его не тревожить. Мы вышли во двор, и я услышала, как зазвонил мобильный супруга. Он отошёл от меня подальше и заговорил как можно тише.
– Маринка, привет, любимая! Заждался твоего звонка. Как ты там? У меня всё хорошо. Мы с женой гостим у деда. Я показываю ей достопримечательности Баден-Бадена. Очень скучаю по тебе…
Нетрудно было догадаться, что позвонила та самая замужняя дама, с которой Лёня встречается уже три года. Когда он закончил разговор и подошёл ко мне, я провела ладонью по его щеке и прошептала:
– Ну и как там Марина?
– Какая Марина?
– Да ладно. Я всё слышала. Я знаю, что ты разговаривал с женщиной, которую любишь и встречаешься тайно уже три года.
Лёня выдержал паузу, заметно нервничая:
– Анфиса, понимаешь, это уже какая-то привычка. Я не могу с ней так сразу порвать. Мне нужно время. Ты мне очень нравишься, и я хочу, чтобы у нас с тобой всё сложилось.
– Тогда звони ей так, чтобы я не слышала. А если звонит она, уходи с телефоном как можно дальше.
Лёня прижал меня к себе и поцеловал. А затем я потащила его в нашу спальню. Он накинулся на меня, как голодный волк, но я не дала ему снять с меня одежду.
– Не спеши, – прошептала я с придыханием и слегка прикусила мочку его уха. Затем скинула платье и стала гладить его так нежно, что он застонал от удовольствия. После этого сделала ему массаж стоп, привязала его руки к кровати и принялась возбуждать дальше.
– Анфиса, да ты сумасшедшая, – стонал Лёня и пытался меня поцеловать.