Встав на ноги, Анастасия оперлась на его руку, и они тихонько пошли через площадь. Проходя мимо поверженного медведя, девушка не выдержала и отвернулась. Даже на мертвого она боялась смотреть. Такой он внушил ей ужас. А между тем площадь оживала. Поняв, что угрозы больше нет, народ, как волна на море, стал возвращаться. Кто-то, видать, надоумил и Елисея. Он мчался к ней на всех парусах. Но девушка даже не взглянула на него, когда тот остановился перед ней. Оценив свое положение, Елисей не нашел ничего другого, как впиться ненавидящими глазами в лицо спасителя. И тот почувствовал, что приобрел в нем своего врага. Но это нисколько его не обескуражило. Он был рад и горд, что Анастасия предпочла его. Ни о каких последствиях не хотелось и думать. Да, собственно, они и не пугали его. Он чувствовал достаточно сил, чтобы защитить не только себя.
А назавтра жизнь вошла в привычную колею. О вчерашнем дне мало кто вспоминал. Странствующие артисты, от греха подальше, поспешили оставить это неприятное место. А народ стал гадать: изменит ли боярин своей привычке – будет или нет кулачный бой? Как молния пронизала всех весть: «Будет!»
И вот торги закончены. Многие остались очень довольны. Селянам удалось сбыть много своей продукции, закупить нужный инвентарь. Торговцы, подсчитывая барыши, благодарили Бога и просили его ускорить сюда их новый приезд.
С утра на следующий день на площадь повалил народ в ожидании предстоящего сражения. Необычным было его открытие. Гремели тулумбасы, вопили трубы. Бирюч орал во все горло: «Подходите, люди добрые! Вы увидите битву скорую! Победителю честь да слава! Юной деве награда! Спешите, спешите!» Дивится народ этому нововведению. И без него бы пришли. Но как же – жениху угодить надобно. Красив да богат, а еще боец знатный.
В доме Андрюхи народу полным-полно. Мать поит всех квасом да кормит пирогами. Это бойцы. Сговариваются они проучить гостей. Пусть знают. Вот только боярыч опасен.
– Ты, Андрюха, не подведи. А мы уж потянем.
А Вышатины гости тоже ведут разговор о предстоящем бое. Старший Кочева все выспрашивает, кого надо бояться, понимая, что сына не удержать. Снизошел даже до того, что стал расспрашивать слуг, одаривая их деньгой. Они-то и посоветовали опасаться Андрея. Кое-что рассказали про его удачный бой. Это испугало старшего Кочеву. Дошло это и до Вышаты. Боярин успокоил гостя.
– Говорят, есть тут один боец знатный. Но, думаю, Елисей посильнее будет. Видел я его в Киеве. Молодец, что и говорить!
Отец Елисея насторожен, понимает, что сыну как-то надо завоевать доверие Анастасии и будущего тестя. Малость не так повел себя сынок. Завелся и сам Елисей, когда узнал, кто тут опаснее всего. О чем-то шепчется со своим служкой. Тот понятливо кивает головой.
Наступило время, когда надо идти на площадь. Народу – не пробиться. Но когда появились бойцы в белых рубахах, все расступились, пропуская их к месту сражения, выкрикивая пожелания и советы. Десять шагов разделяли бойцов. С обеих сторон слышались то насмешки, то угрозы.
– Пятки песком натрите, когда побежите до Киева, чтоб лучше сверкали!
– Лучше зубы посчитай, чтобы знать, сколько останется.
– Ну на, считай!
Следует удар.
– Ах, ты так!
Схватка началась. Местные стараются держаться кучно. Это позволяет им сдерживать ярость противника. Но все равно, победителя пока не видно. Силы равны. Где Андрей – там противник отступает, а где Елисей, отступают местные.
Много выбывает бойцов. У кого нос разбит, у кого глаза заплыли. Два вожака невольно приближаются друг к другу. И вот они стоят друг против друга. Их недавняя мимолетная встреча всплыла отчетливо в памяти Елисея. Злоба вдруг закипела в нем: «Ишь ты, смерд клятый, и ты туда со своим рылом. Ну, погоди!» И боярыч первым яростно бросился в бой. Ловким ударом Андрей отбросил его на несколько шагов. Но боец есть боец! Выстоял! Радуются гости. Молчит только Анастасия. Зато, когда Андрей колотит противника, она не сдерживает своей радости. Отец пытался ее урезонить, незаметно наступая ей на ногу. Но своевольная дочь не обращала внимания. «Может, этим она хочет проучить провинившегося жениха», – искал оправдание отец.
Бой продолжается. Все сильнее вырисовывается преимущество Андрея. Только не очень понятно поведение Елисея. Он все время старается как бы прижаться к толпе. И вот после очередного удара Андрея тот отлетел к толпе, где стоял его служка. Какое-то мгновенное замешательство, и он снова рвется в бой. Елисей словно воспрянул духом, ринувшись в атаку. Но что это? Нечаянный удар в висок Андрея? Туда же не бьют! Андрей вдруг остановился, поднял руку к виску, где показалась кровь, и рухнул на землю.
Победа! К победителю тотчас подбежал служка. Какое-то мимолетное касание, и он исчезает в толпе. Андрей же лежит не шевелясь. И тут через всю площадь к нему бросилась Настенька. Она упала перед ним на колени и подняла его голову. Он тихонько застонал и открыл глаза.
– Ты, – сказал и потерял сознание.
Толпа что-то начала соображать. Кто-то подскочил к Елисею.
– Покажи, гад, руки!
Тот разжал кулаки. Там ничего не было.
– Братцы, – взревел бородатый смерд, – служку держите!
Но того и след простыл.
В боярской ложе переполох. Борис Кочева с удивлением смотрит на хозяина. Его укоризненный взгляд так и говорит: «Что с твоей дочерью? Разве так можно!» Вышата пожимает плечами:
– Он спас ее, она, – он хохотнул, – спасает его.
– Это холопское дело, – буркнул Кочева, – спасать своих господ.
– Он не холоп! – возразил боярин.
– Ну… презренный смерд, какая разница, – чувствуется, боярин Кочева стал нервничать.
– И не презренный смерд. А как бы не был он… кровушки Мономаховой!
Кочева с удивлением посмотрел на Вышату, а потом с презрением ответил:
– Все это… выдумки, боярин.
Оглянулся и пальцем подозвал холопа:
– Зови Елисея, мы уезжаем.
Усмехнулся Вышата: «Боярин норов свой показывает. Да ладно… катись ты, коль так. Не на тебе свет клином сошелся».
А на площади стало твориться что-то невообразимое. Выросшая толпа напирала на Елисея, попытавшегося было скрыться.
– Чем ты вдарил? – ревел народ.
– Да вы что, братцы, могу крест положить. Ничего… вот видите! – он протягивает им ладони.
– Ты убил Андрея! Смотри, как рассадил висок! – многочисленные пальцы указывают на голову Андрея.
– Да вы что, братцы, – он упал на колени, видя, что дело может плохо кончиться.
Служка, издали наблюдавший за толпой, рванул к старшему Кочеве.
– Боярин, – завопил он, – спасай, спасай боярыча!
Кочева побледнел:
– Что случилось?
– Толпа, смерды клятые грозятся вбить боярыча!
– За что?
– Дык он вбил смерда.
– Убил?
– Убил? – подскочил и Вышата.
– Убил! – подтвердил служка, делая скорбным лицо.
– Пошли, боярин, – Вышата торопливо зашагал в сторону толпы. – Еще не хватало, если устроят самосуд.
При виде хозяина толпа нехотя расступилась. Елисей, увидев Вышату с отцом, вскочил на ноги и, показывая на народ пальцем, завопил:
– Они! Они… грозятся убить. Я не виноват!
Толпа загалдела. Вышата поднял руку, народ стих.
– Что с Андреем? – обратился Вышата к народу.
– Да этот гад убил! – несколько рук показывают на Елисея.
– Нечестен бой! – вопят другие.
Вышата подходит к Андрею. Его голова покоится на коленях Анастасии. Вокруг виска кровь.
– Что с ним? Жив?
Анастасия, глаза которой светятся счастливым взором, согласно кивает головой. Как бы в подтверждение сказанного, Андрей тихо простонал.
– Эй, – крикнул Вышата страже, – несите его в мои хоромы, да позовите Нестора.
Всю дорогу Анастасия не отходила от раненого. Она была при нем, когда лекарь его осмотрел. Он сделал отвар из каких-то трав и дал его выпить Андрею. Юноша заметно стал приходить в себя. А на площади Вышата успокоил народ и высвободил Елисея из окружения.
В ту же ночь Кочева с сыном уехали домой. Домой вернулся и Андрей. Привезла его Анастасия. Когда мать увидела девушку, сердце ее екнуло. «Неужто Боженька сводит их? Господи! Нет! Он для Вышаты родом не вышел».
Забеспокоился и Вышата. Несчастье, случившееся с Андреем, напомнило боярину ту старую историю, которую он узнал о юноше. Тогда у него не возникло желания разобраться в ней. А вот сегодня ему почему-то захотелось все понять. Он принялся вспоминать, что таила его память. Он был одним из сопровождающих Михаила Всеволодовича, когда тот направился к венгерскому королю за помощью для спасения Киева. Не получив помощи от короля, они вынуждены были, покинув Венгрию, ехать к галицкому князю Даниилу Романовичу. От него он и услышал об Аскольде, сыне козельского воеводы. В разговоре князь поведал, что местом последнего пребывания Аскольда был замок фон Зальца, где он встречался с ним. О дальнейшей его судьбе он ничего не знает.
Концы обрубались там. И Вышата решил просить помощи у князя Михаила и, возможно, поехать к Зальцу на следующий год. От этой мысли ему стало как-то легче на душе. Однажды за обедом боярин обратился к дочери и сообщил о том, что на днях они возвращаются в Киев. После этих слов на лице Настеньки отец прочитал огорчение. Ему стало неприятно на душе. Столько времени дочь не видела мать, а не стремится к встрече! Это что-то значит.
Недолго прожив в Киеве, Настенька запросилась назад, в их вотчину. Боярин не знал, что и делать. Поговорив с женой, он убедился, что воздействовать на дочь она тоже не может.
– Тогда ты поедешь с ней, – решил боярин.
Мать постаралась затянуть отъезд, а отец – подойти с разговором об Елисее. Боярин Кочева не давал ему прохода, пытаясь вернуться к старому разговору. Оказывается, его сын не может жить без Настеньки. Что с ним произошло, никто не мог понять. Отец хотел было урезонить сына и напомнил ему, как он не протянул девушке руку помощи. Но сына он не узнал. Куда делась его покорность! Он вдруг заявил, что если отец не поможет, то произойдет самое страшное. Он не сказал что, но сильно напугал мать, которая взяла в оборот своего муженька. Вот почему Кочева насел на Вышату. Тому тоже не было резона терять такого выгодного жениха. И он стал наседать на Настеньку. А Настенька, его Настенька ничего и слышать не хотела об этом человеке. Да и сам боярин как-то сомневался. Он не хотел «ломать» дочь, и, невольно сравнивая обоих парней, понял, что сердце его было открыто для Андрея. «В конце концов Настенька не бедна! Ой не бедна! И будет ли она счастлива с таким человеком, как Елисей?» – думал он. Поэтому боярин и решил, как только минует весенняя распутица, ехать к тевтонцам. Князь обещал помощь, узнав, с какой миссией он туда направляется.
Глава 5
Даниил возвращался от папы римского в подавленном настроении. То, что писал папа в своих письмах, какие давал обещания, на деле оказалось простым обманом. «Папа погряз в борьбе за власть, – думал он, – и меня хочет сделать папежником. Зачем ему, первосвященнику, вступать в борьбу с Фридрихом? Чего он достиг? Ему самому пришлось бежать из Рима. Но как он вцепился в мое предложение о соединении церквей! Даже издал буллу с призывом организовать Крестовый поход на восток. Но кто его слушает! Император – против папы, французского короля восточный поход не интересует. Он рвется в Северную Африку. Что же делать? А силами Голиции и Волыни с татарами не сладать. Нет, все же папа пока единственный, кто хоть что-то обещает». Затем он улыбнулся, вспомнив, как ловко ушел от предложения надеть ему королевскую корону: «Рать татарская не перестает нападать, как я могу принять венец, прежде чем ты подашь мне помощь?»
Восточные дела не давали Даниилу покоя. Татарский баскак Куремса стал часто наведываться в его восточные города и села, давая повод думать, что делать. События заставили его обратиться за помощью к польским князьям. Те, зная желание папы, поставили ему условие: короноваться. И вот в Дрогиниче ему пришлось надеть на голову королевскую корону. Но и после этого не было помощи.
Выходки Куремсы Даниил больше терпеть не мог. Двинув свои войска, он разгромил татар. Но радоваться успеху было преждевременно. Батый, узнав о случившемся, сменил баскака, назначив Бурундая, и усилил его войско.
С огнем и мечом двинулся тот по Южной Руси, разрушая городские укрепления и грабя население. Но не все города склонили перед ним голову. Холм остался цел. Подойдя к нему, баскак не решился его штурмовать. Радость Даниила была безгранична: оправдалось его предвидение – сильно укрепленные города не по зубам татарским. Отказавшись от штурма, баскак двинулся на Польшу. Пограбив ее, с большой добычей возвращался восвояси.
Вотчину Вышаты они уже почти прошли, не заметив ее из-за леса. Но сотник Асан, отставший по нужде, вдруг увидел, как баба выгоняла из лесу скотину. Видать, подумала, что вражина уже ушла. Он догнал баскака и что-то ему шепнул. Тот кивнул. Асан взял свою сотню и поскакал назад. Миновав лес, который прятал село, они ураганом обрушились на него. Залаяли собаки, завопили бабы, запылали соломенные крыши. Татары врывались в жилища, плетями гнали людей на площадь. Если кто сопротивлялся, немедленно рубили насмерть.
Беда докатилась до жилища Бункова не сразу. Завыл пес. Лай его был каким-то особенным, как показалось Пантелеймону, тревожным.
– Пойду, погляжу, – сказал он, облизывая ложку.
Семья обедала. Он ворвался, словно ошпаренный.
– Татарыыы!
И начал хватать разные вещи. Потом бросал их, брал другие. Андрей выскочил во двор. Над селом поднимался дым. Вдруг за плетнем мелькнула овчинная шапка. Через мгновение, ломая ограду, во двор ворвался всадник. В руках его горел факел. Андрей глянул по сторонам, но, кроме поленницы дров, под рукой ничего не было. Он схватил полено и изо всех сил метнул его в непрошеного гостя. Не зря он таскал баранов. Удар пришелся прямо в голову. Всадник, раскинув руки, рухнул на землю. Но не успел Андрей разделаться с одним, как появился другой. В это время на крыльцо уже выскочил отец с топором в руках.
– Тятька, дай! – крикнул сын.
Тот растерянно подал топор. Но взмахнуть им Андрей не успел. Оттолкнув отца в дверь, он сам упал на землю. Свист сабли пронесся над ним. Лежа, изловчился и бросил топор. И тот достиг цели.
Вскочив на ноги, он поймал повод татарского коня и оседлал его.
– Тятька, – крикнул он, – дай повод второго.
Он поймал коня и подал подъехавшему Андрею узду.
– Я на боярский двор! – крикнул он, нахлестывая лошадь.
Двор Вышаты осаживали татары. Челядь храбро отбивала нападение. По всему было видно, что продержатся они недолго. Тут собралась почти вся сотня. Андрей, увидев эту картину, развернул коней и поскакал к логу. Там, привязав лошадей, он залесенным оврагом стал пробираться к Вышатиному двору. Найдя дыру, через которую служки выбрасывали мусор в овраг, он, пробежав двор, проник в хоромы.
Настю он нашел в светлице, где она с пожилой женщиной, то молясь, то смотря в окно, дрожала в ожидании своей участи. Он схватил ее за руку, крикнув: «Пошли!» И она побежала за ним.
Он подсадил ее на конька, и они поскакали в сторону леса. И когда, казалось, все осталось позади, Андрей услышал пронзительный крик Настеньки. Он оглянулся. Конь пытался скакать на трех ногах, подстреленный татарской стрелой, а ее догоняли всадники. Их было с десяток человек. Бросив взгляд на лес, где ждало верное спасение, Андрей развернул коня. Когда он подскочил, татары уже пытались связать отчаянно отбивавшуюся Анастасию. Борясь с девушкой, они не заметили Андрея. Это позволило ему подскочить к ним сзади и выхватить у татарина саблю из ножен. Рубанув с плеча, он развалил татарина. Увидев угрозу, остальные бросили девушку и навалились на Андрея. Вертясь между ними как волчок, он успел крикнуть ей: «Беги!»
На что он надеялся, неизвестно. Сила явно была на стороне врага. Он жертвовал собой ради ее спасения. Тут бессильна была и выучка Куки. Хоть несколько тел и валялось на земле, но кто-то ловко бросил аркан, который сжал его горло. Он сумел его разрубить, но… это было лишнее движение, которое позволило врагу навалиться на него.