В этот раз просьбу его удовлетворили полностью. Направили, поближе к морю, как и хотел, на самый запад, но со значительным понижением – лесником приграничного лесхоза.
Надежда к этому времени уже была замужем, у нее, как и у брата Олега, появились свои дети, поэтому она с родителями не поехала. Остались Сигутис Микитович и Алла Олеговна на старости лет одни и довольствовались только нежными письмами, регулярно получаемыми от детей и внуков, да их редкими приездами в гости.
С переездом на новое место постепенно угасла прежняя страсть Диджюлиса – охота, но появилась новая – рыбалка. Часами мог он просиживать с удочками у моря, дышать его запахом и любоваться перекатами гривастых волн. Любил приходить на заставу посудачить о житье-бытье с его начальником или старшиной.
4
Постигшая на занятиях очередная неудача не на шутку расстроила Андрея. Понурив голову, он прошел к питомнику и, сняв с Баргута ошейник, пропустил собаку в вольер. Следовавший сзади Кравцов попытался подбодрить его:
– Да брось хандрить, Андрюха. Будешь ты бегать хорошо.
– После дождика в четверг?
– Не после дождика, – строго сказал Кравцов, – а в самое ближайшее время. Натренируешь дыхалку, километров замечать не будешь.
– Легко сказать – натренируешь. А если не получается у меня? Понимаешь, мне перед Зотовым стыдно. Не могу передать, как стыдно. Он же за меня поручился. Да и тебя я подвожу.
К ребятам подошел командир расчета радиолокационной станции Юрий Будников – широкоплечий, с русыми, причесанными на пробор, волосами сержант – поинтересовался:
– Есть проблемы?
Несмотря на то, что Будников прибыл на заставу капитана Антонова позже Кравцова – после окончания школы сержантского состава он несколько месяцев служил на соседней заставе – они сразу подружились. И не мудрено, ведь оба призывались с тамбовщины, то есть земляками были.
– Да вот Кочетова воспитываю, – ответил Виктор.
– А что случилось?
– За Баргутом не поспевает.
– Это поправимо, Андрей. Потренируешься немного, и все станет на свои места.
– И я говорю все будет хорошо, – добавил Кравцов. – У тебя, Андрей, есть главное – желание. Все остальное приложится. Старайся не сбивать дыхания. На два-три счета – вдох, на столько же – выдох…
– Да помню все, Виктор, помню. Только если бы в действительности все было так просто, как на словах. Может быть, я внушаю себе, что не выдержу темпа? Нет, переведет меня начальник заставы в другое отделение, как пить дать, переведет.
– Опять заладил… Плохо ты знаешь Антонова, если так о нем судишь. Внешне, может быть, и кажется он суховатым, но внутренне… Понимаешь, есть у него душа. Справедливый он. Если бы ты знал его прежним, не сказал бы такого. А то, что сейчас изменился, так это после поездки в Москву. Он ведь в академию не прошел по конкурсу. Слышал, предлагали вновь поступать. Отказывается. «Не заслужил я пока вновь этого права», – говорит. Во, какой человек. А ты «переведет, переведет»…
5
Согласно боевому расчету, Кочетов и Кравцов заступили в наряд вместе. Получив приказ на охрану границы, друзья направились к побережью. Сгустившаяся темень распластала вокруг свои черные крылья. Еще несколько часов назад переливавшееся разноцветьем неугомонное море теперь только протяжным грохотом набегающих на берег волн напоминало о своем существовании.
Пограничники шли вдоль песчаной косы. Едва касаясь носом земли, несколько впереди то бежал, то останавливался Баргут. Старший наряда – сержант Кравцов – прощупывал берег острым лучом фонаря. Признаков нарушения границы не наблюдалось.
Пограничники замаскировались в расположенном на опушке леса секрете. Было тихо. Только изредка налетал ветер, крутил и мял вершины сосен, и от этого по сосняку стлался мягкий, ласкающий ухо шумок.
Поздно ночью Кравцов обнаружил у одного из островов рыболовецкий траулер, который явно отклонялся от фарватера, и тут же сообщили об этом на заставу. А спустя пятнадцать минут лежащий в укрытии поодаль от Кравцова Кочетов услышал шаги. Произошло это как раз в тот момент, когда вдруг неожиданно насторожился Баргут, а из укрытия Кравцова раздался слабый хлопок – условный знак ему. Андрей до боли в глазах всмотрелся в темноту, прижался еще больше к земле.
– Стой!
На оклик Кравцова вынырнувшая из темноты фигура отозвалась голосом Зотова. Он назвал пропуск и подошел вплотную.
– Тихо?
– Так точно, товарищ старший лейтенант. Кроме сбившегося с курса траулера – ничего. Да и тот исправил ошибку и зашел в бухту по фарватеру.
Зотов прильнул глазами к окулярам бинокля. Вдалеке, на тони, полным ходом велись работы. Рыбаки, освещая прожекторами палубы, выбирали из воды тралы. Спокойное море, не мешая этой процедуре, слегка покачивало суда на волнах.
Зотов ушел также бесшумно, как и появился. Кравцов и Кочетов остались. В секрете они и встретили утро. Оно выдалось ранним и тихим. Ни ветра, ни похожего на дыхание движения воздуха. Не шелохнувшись, стояли деревья, спали, досматривая последние сны, камыши. И только заводь была неспокойна: в глубине ее вод бесновалась рыбья молодь.
6
Звонок зазвенел протяжно. Капитан Антонов потянулся рукой в темноту и, нащупав холодный металлический корпус будильника, накрыл его рукой. В комнате вновь воцарилась тишина. Антонов поднялся с кровати и направился на кухню.
После короткой зарядки и умывания он оделся. Стараясь не греметь посудой, подогрел сготовленные с вечера женой оладьи. Достал из выдвижного ящика пакетик растворимого кофе и, высыпав его содержимое в кружку с кипятком, уселся за стол. Когда кофе остыл, залпом осушил чашку и, поставив в холодильник тарелку с оладьями, направился к выходу.
Начальник заставы капитан Антонов был чаще угрюмым, чем веселым. Чуть ли не каждое утро он просыпался с мыслью, что жизнь постепенно, кошачьими шагами, проходит мимо него стороной, что неимоверно быстро бегут годы, а он за десять лет бессменной службы на одной заставе по-прежнему так ничего из когда-то намеченного и не сумел свершить. Иногда к нему приходила мысль, что в тридцать еще рано записывать себя в старики. Однако она также неожиданно, как и приходила, сменялась другой, от которой Антонову вновь становилось не по себе. В его потускневших серых глазах вспыхивал огонек раздражительности, узкие губы сжимались, на щеках начинали переливаться желваки, и он мысленно укорял себя за то, что никак не найдет решительности еще раз попроситься в академию, что потерял прежнюю энергичность, что, подобно двоечнику-второгоднику, стыдится всех окружающих и даже лесника Диджюлиса, с которым его связывала крепкая дружба.
– Что на границе, Сергей Анатольевич? – едва переступив порог канцелярии, поинтересовался у Зотова Антонов.
– Без происшествий, – поднялся навстречу начальнику Зотов. Глаза его заискрились веселым огоньком. – Здравия желаю, Валерий Петрович. Как съездили в отряд? Что нового?
– Бобик нигде не сдох? – словно не слыша вопроса, проговорил Антонов.
– Бобик не сдох. А вот ночью траулер в пятом квадрате наблюдали.
– Остановку делал?
– Нет. Я выходил на границу. Ничего существенного. Обычный заход в бухту.
– По личному составу… Как новички?
– Замечаний по несению службы нет. С пополнением, как я вам уже докладывал, на мой взгляд, нам повезло. Ребята прибыли сообразительные, толковые. Кочетов хотя бы. След прорабатывает основательно. И со временем у него стало неплохо. Сегодня проверял наряд – вопросик мне подкинул. Где, говорит, у нас в охране наиболее уязвимое место? Куда предпочтительнее двигаться нарушителю, если он идет в наш тыл? Молодец. Думаю, Валерий Петрович, в ближайшее время нужно провести занятие. Выбрать несколько случаев задержания учебных нарушителей, проанализировать, как они действовали, как их задерживали. Схемы подготовить.
– Предложение неплохое, одобряю, – согласился Антонов и сухо добавил: – Ты спрашивал, что в отряде новенького… Так вот, ищи кандидатуру на соревнования по служебному собаководству. Первенство на носу.
– Может, Кравцова с Артой послать? – как бы задавая себе вопрос, произнес Зотов и тут же засомневался: – Но он увольняется.
– Вот и я об этом подумал, – сказал Антонов. – Заслуг у Виктора много. Парень потрудился на славу. Тут кого-нибудь из его преемников надо. Чтобы было на чьем примере других воспитывать.
– Кочетова? – вопросительно глянул на Антонова Зотов.
– А справится?
– О чем речь, Валерий Петрович. Парень за время, проведенное на заставе, заметно вырос.
– Ладно, – подвел итог разговору Антонов. – Ищи кандидатуру.
В голосе его Зотов уловил одобрительные нотки и весело произнес:
– Будет кандидатура.
Зотов сложил в стол бумаги и собрался уходить. Но у самой двери остановился.
– Чуть не забыл. Сигутис Микитович просил разрешения у острова порыбачить. Вчера заходил. Я не возражал – лесник заслужил. Семена для теплицы всегда привозит, дровами помогает. Да и ребята, я думаю, от свежей рыбы не откажутся.
– Что ж, раз ты не против, пусть рыбачит. Тем более что заслужил.
7
Занималось летнее утро. Из-за горизонта едва выглядывал темно-красный сегмент солнца. Он был настолько мал, что свободно мог укрыться за склонившимся стебельком полевого цветка. Первые лучи его с живучей стремительностью прыгали по играющим волнам и зайчиками отражались на борту моторной лодки. Диджюлис, сложив в нее снасти, дернул несколько раз за шнур. Лодка отфыркиваясь, как плывущая медведица, накренилась и, сделав разворот, помчалась вперед. Расстояние между берегом и островом она покрыла за считанные минуты. У песчаного пятачка резко повернула вправо, и мотор ее внезапно захлебнулся в собственном рокоте. Здесь, на пятачке, на виду у пограничников, Диджюлис всегда оставлял ее, сам же уходил в глубь острова на давно насиженное место. Так он поступил и в этот раз.
…Тропинка петляла между темными ожерельями невысоких скал, обрывалась вниз, поднималась на бугристые валуны. Закинув за спину вещмешок со снастями, старик шел к узкой расщелине. Там, рядом с подмытой волнами и отточенной до остроты скалой, и находилось его заветное место. Беспокойное море словно забегало сюда отдышаться и немного отдохнуть от безостановочных набегов на берег. Точно зеркало, окаймленное овалом крутого берега, оно застывало здесь, отражая в себе ясную лазурь неба.
Диджюлис шел по тропинке, дыша близким запахом моря, и мысленно благодарил Зотова за оказанное ему удовольствие. В душе он уважал старшего лейтенанта. За то, что тот многими чертами своего характера напоминал ему прежнего Валерку Антонова, который раньше часто заходил к леснику в гости. Это внимание льстило Диджюлису. Словно родного сына, принимал он начальника заставы в своей избушке, а когда тот собирался уходить, под любым предлогом задерживал его у себя. Но время – этот не всегда добрый волшебник – сделало свое дело. За последнее время начальник заставы очень изменился. После возвращения из Москвы словно подменили его. Не стало энергичного Валерки Антонова, появился угрюмый, погруженный в свои мысли капитан.
«Подумаешь, не поступил, – рассуждал Диджюлис, – да разве это трагедия? Не поступил с первого раза, поступишь со второго». Как-то он сам пришел к Антонову на заставу поделиться своими соображениями. Но разговора по душам у них так и не получилось. Антонов тогда его перебил и сказал:
– Жалеть меня не надо. Не люблю. Да и потерянной веры в свои силы жалостью не вернешь.
И Диджюлис понял, что в данный момент ничем начальнику заставы помочь не сможет. Он не стал больше тревожить Антонова. И хотя их дружба так внезапно и, по мнению лесника, беспричинно оборвалась, он по-прежнему уважал и по-отцовски любил Антонова. А то, что начальник заставы с каждым днем становился все замкнутее, переживал как свою личную боль.
8
Зотов объявил пограничникам тему занятия: «Основные ухищрения, используемые нарушителями при преодолении контрольно-следовой полосы. Наиболее вероятные направления движения нарушителей на участке заставы» и после того, как все записали название темы, приступил к изложению материала. Говорил он свободно, непринужденно. Он рассказал солдатам о способах перехода контрольно-следовой полосы задом наперед, в обуви с каблуками на носках, на четвереньках, на локтях, на коленях. По тому вниманию, с каким слушали его пограничники, было видно: занятие заинтересовало всех.
– Особенность нашего участка, – постепенно перешел ко второму вопросу Зотов, – сами видите – кругом лес. За ним – железнодорожное полотно. Рядом – шоссе. Если нарушитель захочет выйти в наш тыл, ему, конечно, выгоднее двигаться к шоссе. Путь короче, чем до железной дороги. Да и на попутном транспорте до поселка скорее добраться можно. Именно так действовало большинство учебных нарушителей. Но можно пойти и иначе. Возьмем хотя бы железную дорогу.
Зотов развернул и повесил на стену плакат.
– Лесной ручей течет от нее до шоссе и впадает в море. Выйдя на трассу, а затем, свернув к ручью и поднявшись по нему вверх, можно искусно замаскировать след, добраться до железнодорожной ветки. Ну а там… Ищи ветра в поле. Правомерный вопрос задал недавно Андрей Кочетов насчет вероятных направлений движения нарушителя на нашем участке. Каждый из вас должен их знать, умело ориентироваться на местности и пользоваться своими знаниями в любой обстановке. Предлагаю разобрать несколько вариантов движения нарушителя в наш тыл.
Зотов прошелся между столами и продиктовал несколько вводных, которые должны были решить его подчиненные. А они, стараясь не пропустить ни одного слова, записывали условия задач.
9
Оставшись наедине со своими мыслями, Антонов подумал о Зотове. «Все-таки не прав ты иногда бываешь по отношению к нему. Как он старается! Внеплановое занятие организовал. Сам схемы подготовил. За солдат горой стоит. А с каким запалом доказывал, что именно Кочетова нужно посылать на отрядные соревнования. Глядишь, парень поверит в свои силы, опыта наберется. Все это я знаю, дорогой старший лейтенант Зотов. И ты молодец, что заглядываешь в будущее». Он нажал на белоснежную клавишу селектора и проговорил:
– Как закончится занятие, пригласите рядового Кочетова в канцелярию.
– Есть, – ответил дежурный.
…Проверив ответы пограничников на предложенные им вводные, Зотов подвел итоги занятия, отметил лучшие решения и на этом закончил отработку темы.
Пограничники выходили во двор заставы, оживленно разговаривая.
– Кочетов! – увидев издалека Андрея, окликнул его дежурный. – В канцелярию, к капитану Антонову.
– К Антонову? – с тревогой в голосе переспросил Кочетов и перебрал в сознании несколько причин, по которым его мог вызывать начальник заставы.
Подошел к двери канцелярии, постучал.
– Товарищ капитан, рядовой Кочетов по вашему приказанию прибыл.
Андрей доложил начальнику заставы, и ему показалось, что он сейчас начнет заикаться от волнения.
– Садитесь, – сухо произнес Антонов. – Как у вас дела, Кочетов?
Андрей с трудом перевел дыхание.
– Пока плохо, – еле выдавил он из себя.
– Плохо? – глубоко затянулся сигаретным дымом Антонов. – А я слышал о вас другое.
Кочетов промолчал. Неожиданно прекратилось учащенно биться сердце. Грудь наполнила волна безразличия к своей, по его мнению, уже решенной судьбе. «Все равно уже ничего не изменишь. Сейчас переведет в другое отделение».
– Значит, давайте договоримся так, – вжал в пепельницу окурок Антонов. – Эту неделю отрабатываете с Баргутом выборку вещи, конвоирование, задержание. Ну и конечно же не забываете о тренировках по «горячему» и «холодному» следу. Здесь вы и сами знаете, на что обратить внимание. Кстати, в какое время укладываетесь на «холодном»?