– Я терпеть не могу слежек и доносов, полковник, – сказал Роберт Брэд, – но случай у нас особый. Поэтому хочется быть уверенным, что и на борту у нас не оказалось кого-то, кто под полосатым флагом скрывал бы свастику или красную звезду.
– Никакие угрызения совести по этому поводу преследовать вас не должны, сэр. Я официально отвечаю за внутреннюю безопасность экспедиции и, кроме штатных сотрудников, у меня есть несколько «откровенных» парней, которые не утаят от нас никакого проявления в эскадре недружественных нам сил.
– Это успокаивает, – безо всякого энтузиазма обронил контр-адмирал. И в ту же минуту вахтенный офицер объявил, что впереди, слева по борту, возник силуэт огромного айсберга.
Брэд перешел на левую часть командного пункта, остановился рядом с вахтенным и поднес к глазам бинокль. Нет, это был не тот «ледовый голландец», от опеки которого они с таким трудом избавились вчера. Убедившись в этом, адмирал облегченно вздохнул. Передняя, самая высокая часть этой громадины в каких-то своих очертаниях напоминала покоящуюся на домашнем коврике морду лежащего бульдога.
– Ведет он себя, вроде бы, вполне естественно, – неуверенно произнес вахтенный офицер.
– И все же присмотреться к нему надо. – Молвив это, Брэд понял, что теперь он уже до конца дней своих с подозрением будет присматриваться к любой встретившейся ему ледяной глыбе. И что ледяные осколки давно минувших тысячелетий уже никогда не смогут вызывать у него того восхищения, которым он проникался во времена всех своих предыдущих экспедиций.
Ничто так не очаровывало его в этом мире, как айсберги. Он и «полярным паломником» стал только потому, что еще в юности был потрясен фотографиями, на которых были запечатлены заснеженные горы хребта Брукс на Аляске и неимоверной формы и красоты айсберги, величественно восстающие то посреди моря Бофорта, то в Датском проливе у юго-восточных берегов Гренландии.
С той поры, когда школьник Роберт Брэд познакомился с этим красочным фотоальбомом, подаренным ему отцом, капитаном рыболовецкого судна, ко дню рождения, – все остальные его впечатления детства растворились в одном-единственном стремлении: во что бы то ни стало побывать в краю айсбергов и собственными глазами увидеть красоты арктических гор.
12
Ноябрь 1946 года. Антарктика.
Море Уэдделла.
Полярная эскадра адмирала Брэда.
Борт флагманского авианосца «Флорида»
Адмирал завтракал в своем номере, когда стюард, принесший ему кофе, положил рядом с салфеткой записку, написанную почти печатным готическим шрифтом, каллиграфическим женским почерком.
– Прошу прощения, сэр, но журналистка очень просила передать вам это свое маленькое послание.
– Какая еще журналистка? На борту разве есть журналистка? – искренне удивился Брэд.
– Что не может вызывать никакого сомнения, сэр. – Стюард мог служить классическим образцом американского метиса. Его продолговатое лицо цвета молочного шоколада было не по-мужски миловидным, а форма сидела на нем с такой безупречностью, словно над ней колдовали лучшие портные Парижа. – Она слишком красива, чтобы усомниться в этом.
– Ах да, вспомнил, – поморщился Брэд, – среди журналистов действительно оказалась женщина…
«Мне хотелось бы встретиться с Вами, господин контр-адмирал, чтобы сделать интервью для швейцарского журнала Общества естествоиспытателей «Исследователь», – сообщалось в записке. – Обещаю не отнимать у вас лишнего времени и не задавать вопросов, касающихся аномалий Вашей личной жизни. Обозреватель Эльза Крафт».
Она допустила грубую ошибку, пообещав «не задавать вопросов, касающихся аномалий личной жизни», сказал себе адмирал. Слишком грубый намек на обладание некой информации, граничащий с завуалированным шантажом. Человек, пишущий такие записки, не имеет права рассчитывать на то, что ему будет уделять какое-то особое внимание командующий эскадрой.
– Передайте этой самодовольной дуре, – отшвырнул он записку, – что «аномалиями личной жизни» она может запугивать трюмных seaman’s-recruit’s[25].
– Есть передать, сэр.
– И напомните, что ей прекрасно известно, у кого она может получать всю официальную информацию – это лейтенант-коммандер Отто Шведт, очевидно, ее соплеменник.
– Я слышал, как они разговаривали между собой на германском, сэр.
– Значит, я не ошибся.
– Это господин Шведт назвал ей ваше имя и, очевидно, посоветовал обратиться с этой запиской.
– Тоже владеете германским?
– Двумя десятками фраз, сэр.
– На этом судне можете считать себя эскадренным полиглотом.
– Благодарю, сэр. Осмелюсь заметить, что она действительно очень красива, сэр.
– Так «заметить» или сразу же посоветовать? – мягко поинтересовался адмирал, чуть не обжегшись огненным кофе. – Вы уж, будьте добры, договаривайте, младший матрос[26].
– Прошу прощения, сэр. – Даже сквозь естественную «шоколадность» лица стюарда просматривалась теперь предательская бледность, выдававшая его испуг. – Я всего лишь позволил себе высказать мнение, сэр. Понимаю, что делать этого не следовало, сэр.
– Зато я буду знать, к кому обращаться за советами в подобных случаях, – добродушно ухмыльнулся адмирал. – Напомните о себе в ближайшем порту, наш эскадренный полиглот.
Как только стюард закрыл за собой дверь, адмирал тотчас же связался с полковником разведки и попросил занести ему данные на швейцарскую журналистку Эльзу Крафт. Ричмонд не давал знать о себе добрых полчаса, так что можно было подумать, что он то ли запрашивает сведения у швейцарской службы безопасности, то ли с пристрастием допрашивает саму журналистку. Брэд уже совершенно разуверился в возможности пообщаться с полковником на эту тему еще раз, когда в дверь каюты постучали.
– Не полагаясь на телефон, которому я по привычке хронически не доверяю, решил сам заглянуть к вам, – объяснил он командующему эскадрой.
– Доложите, – оторвался Брэд от чтения «Дневника капитана Скотта», который специально прихватил с собой в этот рейд. Записки этого антарктического неудачника он почитал с таким же уважением, как и «клондайкские» рассказы Джека Лондона.
– Сведения, касающиеся Эльзы Крафт, сэр. Двадцать девять лет, – назвав возраст журналистки, Ричмонд оторвал взгляд от бумажки и вопросительно взглянул на адмирала.
– Буду знать, что определить возраст женщины для нашей разведки – не проблема, – мрачновато отреагировал тот. И тем не менее, движением руки указал полковнику на кресло, в которое тот может опуститься.
– Уроженка Цюриха. Университет в Женеве. Дочь банкира. – Опять вопросительный взгляд на адмирала, однако на сей раз без какой-либо реакции.
– И жена управляющего одного из крупнейших швейцарско-австрийских банков.
– Я не собираюсь делать ей предложение, полковник, – не стал дожидаться очередного вопросительно-пронизывающего взгляда Полярный Паломник.
– Это всего лишь строчки из биографии журналистки Эльзы Крафт, сэр. Получила журналистскую премию за статьи по проблемам экологии и исследования альпийских ледников. Альпинистка. Побывала на нескольких альпийских вершинах. Увлекается охотой.
– Какой еще охотой?
– На медведей и волков. То есть классическим мужским занятием. Отличается снайперской меткостью. Кстати, страстная коллекционерка айсбергов, разумеется, в виде открыток, фотографий и прочих отображений.
В этом месте адмирал вздрогнул и теперь уже сам вопросительно взглянул на полковника разведки, который, несомненно, хорошо был осведомлен и об его, Брэда, собственном увлечении. До коллекционирования открыток он, ясное дело, не снисходил, но кто не знает, что домашний и служебный кабинеты его увешаны картинами, от которых веет космическим холодом Арктики и романтикой первых золотоискателей на Юконе в духе Джека Лондона?
– Излишние подробности, – скептически подвел итог адмирал.
– Однако женщина, судя по всему, суровая.
– Это все?
Ричмонд выразительно пожал плечами.
– У нее прекрасные рекомендации и редакционная аккредитация. Никаких иных препятствий, кроме нежелательности появления на военном судне гражданского женского пола, при ее допуске к участию в экспедиции не возникало.
– Понятно. Благодарю за оперативность. Хотите что-то добавить? – спросил адмирал, видя, что полковник все еще не торопится «откланиваться». И даже не поднялся из-за столика.
– Почему вас заинтересовала личность этой журналистки, сэр?
– Уже хотя бы потому, что она – журналистка, – сделал Брэд ударение на последнем слоге, – а не журналист.
– Мне почему-то показалось, что вас что-то настораживает в самом факте появления этой женщины на борту авианосца.
– Я представления не имею об этом человеке, которого ни разу в жизни не видел. Но дело не в этом. Не думаю, что это ваши собственные наблюдения, полковник.
– Почему?! – изумился Ричмонд.
– Подозреваю, что сейчас вы пользуетесь чьей-то подсказкой.
– Почему вы так решили?
– Например, моего стюарда, младшего матроса Эстадио.
Полковник замялся и нервно потер рука об руку, словно пытался отогреть их после длительного пребывания на морозе.
– Нет, я, конечно, поинтересовался, знаком ли он с госпожой Крафт.
– И этого оказалось достаточно.
– Простите, адмирал, но у разведки свои методы сбора информации, которые вы совсем недавно поощряли.
– Не отрицаю, – сухо пробубнил адмирал. – Просто я не думал, что ваше рвение столь бурно проявится на единственной на этом судне (остальные шестеро военнослужащих – не в счет) по-настоящему красивой, как меня убеждали, женщине.
– А тем временем, – стоически принял этот удар ниже кобуры колонел от разведки, – я узнал, что госпожа Крафт упорно пытается пробиться к вам в каюту. Только для того, чтобы взять интервью, разумеется, – поспешно уточнил Ричмонд.
– Тем более – не отрицаю. И не вздумайте устанавливать за этой журналисткой слежку, – и это прозвучало так, словно адмирал предупреждал, чтобы Ричмонд не вздумал ухаживать за ней.
– Это исключено, сэр, – иронично заверил командующего питомец генерала Доновэна, – авианосец «Флорида» – часть свободной, демократической Америки, сэр.
– Поэтому сосредотачивайтесь на остальных четырех, – в том же тоне и духе предложил ему адмирал. – Вы свободны, полковник.
Разговор с Ричмондом оставил в душе Брэда настолько гнусный отпечаток, что ему тотчас же захотелось пригласить ничего не подозревающую Эльзу Крафт к себе в каюту. Разумеется, только для того, чтобы позволить проинтервьюировать себя. Тем более что в «портрете», созданном для него холодной информационной кистью разведчика, уже появилось нечто такое, что способно было заставить адмирала-полярника относиться к ней с должным уважением.
…Но вместо голоса швейцарки в телефонной трубке прозвучал голос вахтенного офицера:
– Докладываю, сэр, что айсберг никоим образом не проявил себя. Есть основания считать, что это был самый обычный айсберг. И теперь он остался далеко позади эскадры.
– И все же следите за каждой льдиной, которая приближается к эскадре, и особенно к нашему судну.
– Есть, следить, сэр.
Адмирал уже подумывал о том, чтобы прилечь на несколько минут, дабы окончательно вытравить из себя остатки ночной бессонницы, как вдруг по внутренней спецсвязи позвонил полковник Ричмонд.
– Забыл сообщить интересную деталь, о существовании которой вы наверняка не знаете.
– И опять-таки она касается журналистки-альпинистки?
– Когда окончательно решался вопрос о назначении командующего Полярной эскадры и рядом с вашим именем появилось имя еще одного полярного моряка-исследователя, но с более углубленной морской подготовкой, все решила броская статья в американском исследовательском журнале «Исследования в Арктике и Антарктиде», автором которой стала некая швейцарская журналистка Эльза Крафт.
Адмирал, знал, что этот журнал издается очень небольшим тиражом и распространяется в узком кругу специалистов. Тем не менее к нему постоянно проявляют интерес в канцелярии президента, в штабе ВМС и в разведке. После огненной войны в Европе и в Азии теперь разгоралась ледяная война нервов за обладание огромными просторами Арктики и Антарктики, все проявления которой на страницах «Исследований в Арктике и Антарктике» отслеживались тщательно и профессионально.
– Это еще одна шутка из матросского кубрика, полковник?
– Никак нет, сэр.
– В таком случае жду объяснений.
– Просто люди, от которых зависело решение вопроса, узнали об этой статье и получили ее по почте еще до того, как журнал увидел свет. А увидел он его только тогда, когда мы уже были на Фолклендах.
Адмирал растерянно молчал, ему нужно было какое-то время, чтобы прийти в себя от всего только что услышанного.
– Это может остаться сугубо между нами, сэр: вы действительно знали о подготовке этой статьи?
– Для меня это сногсшибательная неожиданность.
– А ведь пока вы готовили эскадру к отходу, по штабу ВМС ползали всевозможные слухи о том, что будто бы вы знакомы с Крафт и статья появилась по вашей просьбе.
– Почему же никто так прямо и не спросил меня об этом.
– Во-первых, вы были за сотни миль от штаба, а во-вторых, это было бы неэтично. Да и вряд ли вы признали бы этот факт.
Только теперь вдруг адмирал вспомнил, что один из офицеров, сторонников его назначения, прибывший с проверкой готовности эскадры к антарктическому походу, намекнул ему на какую-то статью в журнале:
«Эта странная статья в журнале, которая откровенно дискредитирует вашего соперника и возносит к вершинам профессиональной чести вас… – сказал он на прощальном фуршете. – Кто бы мог подумать, что она окажет такое влияние на ход событий?!».
«Какая еще статья?», – благодушно поинтересовался тогда Брэд. И встретился с удивленным и слегка разочарованным взглядом кэптен-штабиста.
«Впрочем, теперь это уже не важно, – вынужден был отступить кэптен-штабист Хордсэн. – Просто, когда я, по просьбе редактора журнала, докладывал о ней своему шефу, чтобы он, в свою очередь, доложил главкому ВМС, то не предполагал, что она может оказать такое воздействие. Тем более что это еще была, собственно, не журнальная публикация, а всего лишь верстка ее».
Погоди, сказал себе Брэд, ты совсем упустил тогда из виду эти его уточнения: что «по просьбе редактора журнала», и что статья попала в штаб еще в версточном виде, задолго до выхода самого журнала. Если бы ты оказался внимательнее, то открыл бы для себя, что статью специально написали и в буквальном смысле подсунули еще в версточном виде штабистам ВМС. Значит, кто-то очень был заинтересован в том, чтобы командующим эскадрой стал именно ты. Кто и с какой стати? И почему об этом не известили тебя?».
Объяснение, попытался уяснить для самого себя Брэд, может быть только одно: главной целью организаторов этой публикации было – сокрушить человека, оказавшегося твоим основным соперником. Любой ценой не допустить его к командованию эскадрой. А уж кто там окажется потом в каюте командующего – особого значения для них не имело.
– Тогда почему вы решили, что я признаю его сейчас? – вернулся адмирал к разговору с полковником разведки.
– Потому что теперь мы уже в Антарктике и командуете эскадрой именно вы, а не кто-либо другой из бывших претендентов на эту должность.
– Но вы понимаете, что привязка моего назначения к появлению некоей статьи в журнале – унизительна для меня.
– И даже оскорбительна, – не стал жалеть его полковник разведки. – Мне это понятно, сэр. Но я никогда бы не завел разговор об этом, если бы вы сами не заинтересовались появлением на борту авианосца госпожи Крафт. И поскольку такой интерес у вас возник, то, по долгу службы, я обязан был…