– И благодарите Господа, мистер Брэд, что я оказалась этим агентом. И что этим агентом оказалась именно я. Иначе как бы я могла проникнуть на ту сторону Атлантики, и кого бы вы ласкали все эти дни океанских скитаний в своей слишком узкой и безбожно жесткой постели?
– Относительно «безбожно узкой» – не возражаю. А вот что касается жесткости то благодаря вам прочувствовать ее мне не пришлось.
– Не скабрезничайте, доктор Брэд, вам как ученому это не к лицу, – ровным спокойным голосом усовестила его Фройнштаг и, захватив за затылок, вновь заставила прильнуть губами к ее телу.
– Прошу прощения, мэм, – едва успел он проговорить, поскольку с этой минуты право на исповедь получала только женщина.
– …А еще учтите, что мы с Куртом приставлены были к доктору Брэду только для того, чтобы оберегать вас от нападок и нападений антигермански настроенного американского еврейства, негров и латиносов-коммунистов.
– Что-то я не замечал подобной угрозы со стороны названных вами этносов.
– Вы многого не замечали, доктор Брэд, – решила окончательно поставить его на место Лилия Фройнштаг. – И вам как естествоиспытателю это не делает чести. Привыкайте почаще оглядываться вокруг себя и повнимательнее присматриваться к тем, кто рядом с вами.
– Я воспользуюсь этим вашим советом, когда ступлю на палубу авианосца «Швабенланд». Мне действительно стоит присмотреться к тем людям, из которых ваша служба сформировала его команду.
– В таком случае прислушайтесь к еще одному совету: не стоит усложнять себе жизнь излишними подозрениями на борту «Швабенланда». Вы же знаете, как трудно выходить в океан, а тем более – идти к берегам Антарктики, с людьми, которым не доверяешь. И не забывайте, что мы с вами, если и не друзья, то уж, во всяком случае, союзники.
Уже почти раздевшись, Брэд вдруг засомневался: не воспротивится ли Фройнштаг после всего, что здесь было сказано, близости с ним. И, похоже, что Фройнштаг и в самом деле решила было подняться с их корабельного ложа, но, осмотрев мощную полуоголенную фигуру Брэда, отказалась от этого демарша. Тем более, что перед ее начальством они с доктором Брэдом обязаны была предстать в виде вполне доверяющих друг другу людей, а иначе каков смысл в ее поездке в Америку?
– У вас благородное лицо, доктор Брэд, – неожиданно для себя отвесила она комплимент этому эсэсоненавистнику. – Нет, правда: высокий лоб, почти миндалевидные глаза, прямой, римский нос, четко очерченные, слегка полноватые для мужчины губы, массивный волевой подбородок.
– Прекратите издеваться, Фройнштаг, – поеживался Брэд, прикрывая свою выпяченную волосатую грудь толстым белым свитером и все еще не решаясь лечь рядом с женщиной.
– Я не издеваюсь, Роберт. Я мысленно рисую портрет выдающегося полярника, героя международной антарктической экспедиции, чтобы затем оставить его любознательным потомкам.
– Я продрог и хотел бы лечь. В каюте довольно холодно.
– Вас загоняет под мое одеяло только прохлада корабельной каюты? Как же низко пали мои женские достоинства. А ведь я лелеяла мечту снова выйти с вами в Атлантический океан, на сей раз – на борту «Швабенланда».
– Вы?! А вам приходилось когда-нибудь бывать в полярных экспедициях?
– Нет, конечно. Как и большинству из тех людей, которые окажутся вместе с вами в каютах полярного авианосца. И потом, я ведь не собираюсь впрягаться в сани, чтобы, подобно капитану Скотту, – она потянулась рукой к лежащему на столике «Дневнику капитана Скотта», – тащить их за собой к Южному полюсу.
– И вы уже говорили о своем участии в экспедиции с руководством? – присел Брэд на краешек кровати.
– Пока что нет. Но барон фон Готт, который, наверное, будет возглавлять службу безопасности этой экспедиции, намекнул, что такое участие возможно. Если вы воспримете меня как секретного личного телохранителя.
– Но я не столь уж важная персона, чтобы приставлять ко мне еще и личного телохранителя.
– Вы даже не догадываетесь о том, насколько вы важная персона для всех, кто занимается этой экспедицией, подготовкой к которой интересуется сам фюрер. Замечу, что он лично одобрил вашу кандидатуру вслед за гросс-адмиралом Редером и командующим люфтваффе Германом Герингом.
– Неужели моей скромной персоной действительно занимались первые лица рейха? Это невероятно!
– Ничего невероятного, если учесть важность экспедиции.
– Обычная научная экспедиция. Какая-то группа сойдет на лед, пилоты сделают несколько сотен снимков. Образцы скальных пород и наблюдения синоптиков…
– Да кого там будут интересовать ваши «наблюдения синоптиков»?! – неожиданно сорвалась Фройнштаг, – стал бы фюрер тратить на них миллионы рейхсмарок и снаряжать такую экспедицию, если бы… Впрочем, я, кажется, увлеклась, – вдруг запнулась она на полуслове. – Что вы, Брэд, сидите на краешке кровати, словно пингвин на отколовшейся льдине?
– Не обращайте на меня внимания. И, ради бога, договаривайте, договаривайте! Для меня очень важно знать, почему экспедиции придается такое значение.
– Не говорите впредь ничего подобного, иначе вас заподозрят в шпионаже в пользу США.
– Никто меня ни в чем не заподозрит, Фройнштаг. Никому я там, в США, не нужен.
– Просто ваши америкашки еще не успели сообразить, в центре каких событий вы можете оказаться.
– Вот именно: каких? – нетерпеливо поинтересовался Роберт.
– Тем более, – избежала прямого ответа Фройнштаг, – что и наше правительство пока что старается не афишировать поход «Швабенланда», предпочитая заговорить о нем в тот день, когда миссия авианосца будет выполнена.
– Значит, за этой миссией что-то скрывается, – задумчиво проговорил доктор Брэд. – Это не обычная экспедиция. Что за ней скрывается, Фройнштаг?
Лилия какое-то время задумчиво молчала, затем произнесла:
– Просто организаторы ее побаиваются, как бы нас кто-то не опередил: скажем, американцы, норвежцы или русские.
– Неубедительно вы все это говорите, Фройнштаг.
– Сама чувствую, что неубедительно, доктор Брэд. Но никакой более толковой версии предложить не могу. Пока что не могу. Поэтому прекратим этот бессмысленный разговор. Лучше вспомните, что это я лежу в вашей постели, сэр, а не вы в моей.
– Изумительная наблюдательность. И как я должен вести себя в этой ситуации?
– Соответственно, доктор Брэд, со-от-вет-ствен-но… – многозначительно, по слогам, изрекла Фройнштаг.
6
Ноябрь 1946 года. Южная Атлантика.
Море Скоша.
Полярная эскадра контр-адмирала Брэда. Борт флагманского авианосца «Флорида»
Эскадра уже почти миновала опасную «банку», созданную скоплением блуждающих айсбергов и набившимися между ними осколками пакового льда, германо-аргентинская субмарина тоже исчезла, и теперь уже адмиралу Брэду ничто не мешало спуститься к себе в каюту, выпить чашечку-другую кофе с коньяком и подремать. Но как раз в то мгновение, когда он готов был передать эскадру кэптену Николасу Вордану, с жестким требованием: «по пустякам не тревожить!», на связь неожиданно вышел командир идущего чуть впереди и слева линкора «Галифакс» коммандер Эркорт:
– Здесь творится явная чертовщина, сэр! – послышался в трубке его гортанный ирландский говор. – Обратите внимание на отдельно плывущий айсберг, в полумиле от меня.
Брэд тотчас же припал к окулярам бинокля. В полумиле от линкора, чуть прячась за его кормой, действительно восставал невысокий айсберг, с плоской, как площадка для гольфа, вершиной.
– И что в нем «чертовщинного», коммандер? Кроме того, что, насколько я могу судить, у него плоская вершина и что он, по-моему, сближается с вами?
– У него почти идеально ровная вершина, – уточнил Эркорт, которого на флоте так все и называли «Ирландцем», – имеющая форму большого овала.
– Природа способна создавать и не такие чудеса, взять хотя бы благословенную Богом Ирландию…
– Спасибо, за лестный отзыв об Ирландии, сэр; знаю, что вам приходилось бывать там.
– Вместе с тремя ирландскими полярниками я готовился к походу на Канадский Север, – не мог отказать себе в удовольствии вспомнить то далекое время Роберт Брэд. Он мог бы вспомнить и о том, как в него влюбилась невеста одного из ирландцев, дочь какого-то английского баронета-судовладельца из Ливерпуля, и дело чуть не кончилось дуэлью. Но о таких приключениях молодости следует вспоминать за бутылкой виски. – Тренировки проходили в ледовых фиордах в районе мыса Хорн-Хед.
– На северо-западе Ирландии, – определил Эркорт. – Так вот, остальные айсберги почти неподвижны, во всяком случае, движение их незаметно, а этот, плоский, державшийся позади линии айсбергов, неожиданно развернулся почти на 180 градусов и начал выдвигаться к концу их строя. Я не большой знаток Антарктики, однако подобная резвость одного из айсбергов кажется слишком странной.
– Даже если учитывать причуды течения, порождаемого недалеким проливом Дрейка?
– Мой специалист уже доложил, что течение здесь мизерное и направлено из Тихого океана в Атлантику, а не наоборот. Вам приходилось когда-нибудь встречать айсберг, движущийся против течения? А эта ледовая «рулетка» двигалась именно так. Причем теперь она идет почти параллельным со мной курсом, то есть во второй раз изменив направление движения.
– Это уже серьезно, – признал адмирал. – Продолжайте наблюдение и увеличьте скорость. У этого «крупье» может оказаться далеко выступающая подводная часть.
– Выполняю, сэр.
– Первый лейтенант Робертс еще в воздухе? – озабоченно поинтересовался Брэд у командира авианосца, который слышал его переговоры с бортом линкора «Галифакс».
– Командир пилотов только что запросил разрешения на посадку, – через полминуты доложил Вордан. – На исходе горючее.
– Свяжитесь с ним и нацельте на айсберг, который условно будем именовать…
– «Крупье», – подсказал дежурный офицер Остин.
– Лучше – «Ледовым Титаником». Так вот, пусть пилот Робертс со своими парнями выяснит, что там мерещится нашему Ирландцу.
– Может, сразу поднять в воздух все наши бомбардировщики и устроить им учебное бомбометание?
– Дай-то Бог, чтобы нам не пришлось устраивать эти бомбометания в Антарктиде, дорожа при этом каждой бомбой.
– Понял, сэр, налет отряда бомбардировщиков отменяется.
– В любом случае, нам следует доложить об этом случае в штаб флота и генералу Доновэну, – молвил полковник разведки Ричмонд.
Командующий эскадрой смерил его тяжелым испепеляющим взглядом и саркастически хмыкнул.
– Если хотите, чтобы и в штабе флота, и в разведке решили, что во главе экспедиции оказалась кучка идиотов, – валяйте, полковник. За собственной подписью.
Ричмонд обиженно набычился, а вот командир авианосца, недолюбливавший полковника уже хотя бы за то, что тот принадлежит к разведке, наоборот, довольно ухмыльнулся.
– Обратите внимание, полковник, – подчеркнул он, – только за собственной…
Однако облет айсберга всеми четырьмя находившимися в воздухе самолетами ничего не дал. Во время авиаразведки айсберг оставался совершенно неподвижным, а из того, что вершина его напоминала пилотам «палубу авианосца с небольшой надстройкой на баке» и почти овальной, глубокой трещиной в центре, абсолютно ничего не следовало. Тем более что и командиры левофланговых линкоров «Галифакс», «Сан-Антонио» и «Колорадо» тоже подтвердили, что Крупье прекратил крутить свою рулетку и угомонился.
– Скорее всего, этот айсберг оказался в центре гигантской воронки, – предположил первый лейтенант Робертс, в последний раз осматривая из своего поднебесья палубу «Ледового Титаника».
– И с этим стоит согласиться, – сразу же поддержал его толкование кэптен Вордан.
– Во время службы в авиации береговой охраны, – воодушевился его поддержкой Робертс, – мне не раз приходилось наблюдать эти дьявольские жернова в районе мыса Хаттерас, а однажды – чуть западнее Бермудских островов.
– Пилот прав, сэр, – вновь подтвердил командир авианосца. – Об этих «дьявольских жерновах» наслышаны моряки всех авианосцев.
– В одну из таких воронок чуть не втянуло мою машину, – завершил свой доклад Робертс. – Это были не самые приятные минуты в моей жизни, сэр. Струсил, как кадет после первого неудачного захода на посадочную полосу.
– Ваше мнение учтено, – проворчал контр-адмирал. – Аргентинскую субмарину больше не наблюдаете?
– Нет, сэр. Похоже, теперь она окончательно ушла в сторону Огненной Земли. Прошу разрешения на посадку.
– Не возражаю, пилот.
– Инцидент исчерпан, – откликнулся на его просьбу и кэптен Вордан. – Самолеты – на палубу! Пилотам – благодарность командования.
Решив, что на сегодняшний вечер с него достаточно, контр-адмирал приказал адъютанту приготовить кофе и ванну, и, выйдя на продуваемую всеми ветрами командирскую палубу, еще с минуту понаблюдал в бинокль за движением эскадры. Словно предвидя, что командующий эскадрой устроит им вечерний смотр, командиры судов подтянулись, заняли отведенное им место в строю и жестко выдерживали заданную скорость.
В последний раз взглянув в ту сторону, в которой, за далеким горизонтом, оставался беспокойный, но все же более-менее освоенный человечеством мир, Брэд спустился в свою адмиральскую каюту и с удовольствием опустился в роскошное кожаное кресло между журнальным столиком и имитацией камина. Каюта эта меблировалась не для него, в ней не раз выходили в океан командующие Шестым флотом и всеми Военно-морскими силами США, а однажды в ней провел почти двое суток президент. Но все равно Брэду было приятно находиться в этом уютном корабельном закутке.
Как человек, много лет проведший в полярных скитаниях и изнурительных арктических зимовках и привыкший ночевать в палатках, хижинах, эскимосских иглу и просто на навьюченных санках, он обостренно воспринимал любое проявление комфорта и ценил его так, как, возможно, не способны были ценить миллионы других американцев. Удобно было и то, что рядом, на специальном столике, располагался пульт связи, обслуживаемый дежурным связистом, обитавшим вместе с адъютантом командующего в соседней каюте.
– Ваша ванна готова, сэр, – доложил по межкаютной спецсвязи адъютант Шербрук, который мог входить в ванную каюту со своей обители.
– Прикажите дежурному связисту докладывать обо всем, что достойно вашего, лейтенант-коммандер, внимания.
– То есть только в том случае, когда над авианосцем зависнет «летающий диск» инопланетян, – уточнил Шербрук.
– Смотрите, не напророчьте, коммандер, – недовольно проворчал контр-адмирал.
– Ну, пророком я всегда был никудышным…
– Согласен, пророком вы обычно бываете никаким, да только входим мы с вами в ту часть планеты, в которой все нематериальное обладает странной способностью материализоваться. Причем в самых причудливых формах.
В общем-то, Брэд никогда не отличался суеверностью, но с того времени, как ему было поручено командование Полярной эскадрой, в сознании его произошло нечто такое, что заставляло его с особой обостренностью относиться ко всему тому, что могло иметь хоть какое-то отношение к непознанному миру. А сам этот Непознанный Мир действительно стал проявляться в самых неожиданных формах и предположениях, наподобие тех, которые только что возникли у командира линкора «Галифакс».
«Хотел бы я, будучи в штабе флота, прочесть это донесение полковника разведки Ричмонда: «Айсберг развернулся на 180 градусов и принялся преследовать линкор «Галифакс!», – оправдывал он свое «недонесение» о странном наблюдении за айсбергом командира линкора. – Представляю себе, что бы написали после этого о командующем Полярной эскадрой в американских газетах! Кстати, о прессе… – вдруг вспомнил он, уже сняв с себя адмиральский мундир и облачившись в теплый шерстяной халат. – Ты ведь, черт возьми, совершенно забыл о том, что в последний день на борт поднялось несколько журналистов! Странно, что они до сих пор не свалились тебе на голову».