Миссис Лора Вуд, жена отца, наверняка не изменилась – все так же ходит по магазинам, театрам и приемам, все та же модница и не настолько пустоголовая, какой хочет показаться. Отец наверняка постарел, но по-прежнему курит трубку у камина в компании заглянувшего в гости лорда Райта, ругает политиков, прошляпивших восстание в Индии, и спорит с Джорджем о том, полыхнет ли за океаном война плантаторов с янки.
Особняк Вудов, однако, вопреки ожиданиям Роберта оказался темен – в окнах почти нигде не горел свет, и юноша едва сумел дождаться, пока старый слуга откроет дверь.
– Дженкинс, куда все подевались? Я ведь еще днем отправил с корабля багаж, неужели меня не ждут? – недоумевал Роберт.
– Почти никого нет в городе, сэр. – Дженкинс, приняв у молодого хозяина пальто и шляпу, повел его наверх. – Миссис Луиза с девочками в Грэммхерст-холле, мистер Джордж ездит к ним по выходным и сейчас как раз там, а сэр Томас и леди Лора гостят вместе с лордом Райтом у леди Бернс, крестницы лорда, в Шотландии. Только…
– Зато я дома, братец! – раздался звонкий голос, и по лестнице сбежала, почти слетела, юная брюнетка в голубом домашнем платье. – В пансионе начались каникулы, и я больше не могла торчать в этом холоде… Бланш с Арнольдом звали в гости, но я слишком хотела домой! – Девушка прыгнула на Роберта, повиснув у того на шее, и закружила его по лестничной площадке. – Как я рада тебе, если бы ты знал!
– Агата, дитя мое, ты ли это? – ошеломленно воскликнул он. – Да ты совсем большая стала… Ну конечно, тебе же пятнадцать стукнуло весной, верно? А ведь была, когда я уезжал, еще совсем ребенком…
Лукавая улыбка озарила смуглое лицо юной девушки.
«Да она же ровесница Патриции», – поразился Роберт только сейчас пришедшей мысли. Оставив в Лондоне маленькую хулиганистую Агату, строившую глазки сынишке булочника, он как-то упустил из виду, что по возвращении встретит тут взрослую девицу.
– А ты очень вовремя, братик, – щебетала тем временем Агата, увлекая Роберта в столовую к обеду. – Теперь мама не будет присылать грозных писем, чтобы я немедленно ехала к ним или в крайнем случае к Луизе в Грэммхерст-холл и не отвлекала Джорджа от его важных занятий… Мама считает, что девушке моего возраста оставаться на уик-энды в городе одной совершенно неприлично. Между прочим, милый братец, – резко перебила сама себя девушка, – прежде чем выходить в свет… ты же собираешься выходить в свет и сможешь сопровождать меня, верно?.. Так вот, прежде тебе не помешало бы посетить мистера Бреди – мода в столице за время твоего отсутствия весьма и весьма переменилась.
На следующий же день, решив воспользоваться советом Агаты, Роберт после ланча собрался посетить мистера Бреди, портного, обшивавшего некогда всю их компанию из бильярдного клуба.
Вуд шел по знакомым до последнего булыжника мостовой лондонским улицам, узнавая и не узнавая их. Вроде все то же самое вокруг: те же лавки, особняки и скверы, те же спешащие или неторопливо прогуливающиеся столичные жители и нерешительно оглядывающиеся по сторонам провинциалы, – и в то же время все совершенно иное, будто вернулся он вовсе не в тот город, что покинул когда-то.
«Это не Лондон изменился, – словно шепнул ему кто-то на ухо, – а ты сам».
И он внезапно понял, с чего следует начать. Надо присмотреться к деталям и людям, сравнить старые воспоминания с новыми впечатлениями.
Роберт добрался до ближайшего перекрестка и пошел в произвольном направлении.
* * *
Артур Джайлз не гонялся за великим счастьем и небывалой удачей, он всего лишь потихоньку мечтал о тишине в доме, о редких (обязательное условие) семейных ужинах с Кэролайн и тетушкой Жанет, уважительном отношении общества к их дому, отсутствии неприятных новостей и…
Артур решительно отложил «Таймс»: если в руках газета, то в ней неминуемо преподнесены новости, а они хорошими быть не могут хотя бы потому, что сообщают о некоторых переменах в окружающем мире.
В доме раздавалось только мерное тиканье каминных часов. Красота, благодать и спокойствие царили вокруг, доставляя Артуру настоящее наслаждение. Тетушка Жанет уехала обратно в поместье с той же порывистостью, с которой вчера примчалась в Лондон, чтобы немного подкормить «бедного сиротинушку».
Завтрак и ланч были поданы на белоснежном фарфоре без единого цветочка, за окном моросил занудный серый дождик, создавая столь необходимое Артуру настроение, без которого он считал свое душевное равновесие неустойчивым.
– Мне ведь больше ничего не надо, – сказал он вслух. – Я нетребователен и неприхотлив, не нуждаюсь в обществе и пустых беседах, даже пищу употребляю не ради наслаждения вкусом, а потому, что без нее никак нельзя обойтись. Почему же эти женщины постоянно суетятся и нарушают царящую вокруг гармонию? Если надо что-то сделать, вставайте и делайте. Хотите куда-то съездить – ловите кеб и отправляйтесь в путь, не стоит лентяйничать и строить бесконечные планы. Вот мне неплохо бы было заказать новый сюртук.
Артур отставил чашку, со скрипом приподнялся с кресла, разминая затекшие ноги, подошел к зеркалу и попытался втянуть брюшко.
Вредное отражение отказалось подыгрывать: пуговицы, едва удерживающие натянутый на живот жилет, готовы были вот-вот отправиться в свободное путешествие по комнате.
– Сейчас прямо вот и поеду. Не буду откладывать «на потом», что я, барышня какая, чтобы полдня собираться, потом возвращаться за забытыми мелочами, после передумать, потому что прическа неудачная, потом остановиться поболтать с соседкой… Нет, я только возьму трость и цилиндр, оставлю слуге записку и отправлюсь в путь. Хорошо, что дома никого нет, а то бы сразу оказалось, что по дороге я должен выполнить еще кучу всяких поручений. В итоге ничего бы я не успел, вернулся б уставший, голодный и без нового сюртука.
Страшно довольный собой, особенно собственной решимостью, Артур накинул плащ и вышел из дома.
– Две минуты на сборы – как же удобно быть мужчиной, – бормотал он, оглядываясь в поисках кеба. – Какие все-таки бедные создания эти женщины, как много у них сложностей в жизни.
Улица была пустынна, потому он издалека услышал цоканье и поспешил на перехват пустого, судя по скорости передвижения, кеба.
Но без конкурента не обошлось: с противоположной стороны дороги к кебу спешил молодой человек в темной одежде.
– Позвольте! – строго воскликнул Артур. – Я первым его заметил!
– А я спешу! – буркнул этот невоспитанный тип, легко оттесняя Артура в сторону.
– Но вы даже бежали в противоположном направлении! – возмутился Артур, причем гнев его был направлен не столько на неожиданный спор из-за кеба, сколько на то, что человек, выглядящий джентльменом, позволяет себе столь безобразную выходку именно сейчас, когда все так хорошо складывается..
– Вот именно – бежал! Потому как очень спешил. А вы, сэр, – молодой человек смерил Артура взглядом сверху вниз, задержавшись на круглом животе, и ехидно усмехнулся, – можете вперевалочку, не торопясь, шагать в нужном вам направлении, рано или поздно попадете куда надо.
– Какой грубиян, – грустно вздохнул Джайлз, отступая. – Вы испортили мне настроение, сэр, но я все равно пожелаю вам скорейшего выполнения всех намеченных планов.
– Премного благодарен! – отсалютовал молодой человек, вскочил в кеб, захлопнул дверцу и крикнул: – Эй, милейший, давайте-ка к… – Он призадумался на миг, с сомнением потер лоб и выглянул в окно. – А я вас нигде раньше не видел?
Артур пожал плечами:
– Среди моих знакомых мало людей, способных силой вырвать кеб у человека посреди белого дня.
– Какие вы тут все нежные, чуть что – сразу обижаться, – буркнул юноша и распахнул дверцу. – Садитесь. Прокатимся сначала по вашим делам, а потом по моим.
– Не проще ли найти другой…
– Может, и проще, но это будет уже не так весело, да садитесь же. Артур Джайлз, если я не ошибаюсь?
– Он самый, – подтвердил тот, вставая на подножку и протискиваясь в кабину. – А вы… Э-э-э?
– Не узнаете?
Артур прищурился, пытаясь рассмотреть сидящего напротив человека: смуглый парень лет двадцати пяти или чуть больше, темноволосый и темноглазый, стройный, со своеобразной выправкой, скорее всего, военный, сильный, чуть не оторвал дверцу, решительный, нагловатый.
Был среди приличных семей Лондона один наследник, подходящий под это описание.
– Роберт Вуд, – бросил Джайлз.
– Он самый, – улыбнулся молодой человек. – Неужели так изменился?
Артур с тоской посмотрел в окно, прощаясь с надеждой тихо посидеть наедине с собственными мыслями. Из всех людей, которых возможно было встретить в этот так замечательно начинающийся день, Роберт оказался наименее желанным.
Артур не понимал, как в приличной семье могло появиться существо со столь вызывающим поведением. Сам сэр Томас Вуд – образец добропорядочности и благопристойности. Его старший сын, Джордж Вуд, замечательный во всех отношениях человек, немногословный, солидный, с размеренным образом жизни, лучшая партия, которую Артур мог бы пожелать для своей сестры. К величайшему сожалению последнего, Джордж Вуд несколько лет назад уже женился.
Но Роберт Вуд, бездельник и гуляка, который запросто мог неделю провести в скитаниях по барам и пабам с ночевками в местах с сомнительной репутацией, был не тем «джентльменом», общества которого искал Артур. Более того, он всегда избегал подобных людей.
– Загорели немного, – процедил Артур. – Мне надо выйти, попросите кебмена остановиться.
– Ерунда, – Роберт выглянул в окно, хмыкнул и задернул занавеску, – никуда вам не надо. Могу поспорить, что за годы моего отсутствия серьезных дел у вас не прибавилось. Куда вы там двигались? В лавку скобяных изделий? К портному? Заказать билеты на поезд или в оперу?
Артур насупился. Он бы мог сказать наглецу, что его действия можно классифицировать как похищение человека, мог степенно пояснить, что не нуждается в его обществе, мог холодно повторить просьбу об остановке, но нужные слова никак не находились, потому как, в отличие от болтушек Кэрри и тети Жанет, Артур всегда долго шарил в карманах памяти, подбирая подходящее случаю сочетание.
– Я хотел бы заказать новый сюртук…
– Отлично! – Роберт изобразил символические аплодисменты. – Превосходное занятие, я и сам подумывал было ему предаться, но, полагаю, ничего страшного не произойдет, если мы приступим к нему завтра.
– Но я собирался…
– Так собирались или хотели? – Роберт наклонился, приближаясь к Артуру, и заговорщически подмигнул ему. – Жизнь коротка и непредсказуема, подумайте, так ли уж важно – посвятить перешиванию пуговиц именно сегодняшний день? Нет ли у вас других желаний?
Стремясь сохранить невозмутимость, Артур приподнял край занавески и отметил про себя, что они свернули по направлению к Риджент-стрит.
– Хотите пригласить меня в гости? Но я недостаточно подобающе одет для визита, да и как-то неудобно перед миссис Лорой и миссис Луизой Вуд…
– Да ну их, – взвился Роберт. – Тратить остаток дня на свою семейку я не собираюсь.
– Напрасно, – произнес Артур. – Вы могли бы перенять у близких хорошие манеры и научиться вести себя в обществе. Боюсь, путешествие в Индию нисколько не избавило вас от низкопробных замашек…
– И это сказано отлично! – воскликнул Роберт, но уже без той язвительной улыбки, с которой приветствовал Артура. – У меня ощущение, что я разговариваю с моим братцем, только тот опережает вас в красноречии, вы запаздываете с ответом, когда смущены, растеряны или рассержены, а тот жует словесную жвачку постоянно.
– Как вам не стыдно, Джордж – отличный… – Если бы Артур мог передать интонацией свое возмущение, он бы заставил Роберта покраснеть за неуважительные по отношению к брату слова.
– Лицемер, – отмахнулся Вуд. – Лицемер, ханжа, святоша и бездельник. Вы тоже бездельник, но в вас есть хоть зерно здравого смысла, я прекрасно помню наши споры о спорте и политике.
– Я тоже помню ваши возмутительные мысли о немедленном сносе старых ипподромов из-за их недостаточной коммерческой ценности и об отсталости колониальных взглядов в отношении островного влияния!
– Я заблуждался, – коротко бросил Роберт. – При обсуждении некоторых вещей у меня не хватало жизненного опыта, зато теперь его слишком много, и я хотел бы немедленно продолжить все прерванные несколько лет назад беседы.
– Вы их сами прекращали! Наградив собеседника эпитетом «пустоголовый» или «тугодумный»!
– Повторяю, я заблуждался! – Роберт повысил голос и сжал кулаки. – И сейчас мне надо в некотором роде извиниться и… договорить уже со знанием дела. Поедем в клуб, а, Артур? Посидим, выкурим по паре сигар.
– Я не собираюсь…
– Просто поговорим. Я расскажу вам про Индию, вы поделитесь местными сплетнями.
– Я не сплетничаю!
– Хорошо-хорошо, я поделюсь с вами сплетнями колониальной жизни, вы расскажете местные новости, только не надувайте так страшно щеки, я помню вас еще худеньким пареньком-студентом, достаточно азартным и любопытным.
– С азартными играми я расстался после гибели моего отца, новое положение в обществе обязывало…
– Общество не требует от вас немедленного превращения в диванный пуфик. Позвольте себе небольшое развлечение, сонный тихоня-домосед, а?
– За сигарой последует виски… – протянул Артур.
– Я не понял, вы этого опасаетесь или предлагаете? – коварно улыбнулся Роберт.
* * *
Сизый туман, парящий над столиком, немного развеялся, и двое сидящих друг напротив друга мужчин смогли наконец продолжить беседу.
– Меня не покидает ощущение, что мой дом – там, понимаешь, да? – Худой и черноволосый посмотрел на полного шатена сквозь стакан с недопитым виски. – Вы здесь, в тихом местечке, как будто во сне живете, так, изображаете что-то, тратите время на еду и болтовню, выдумываете никчемные занятия и…
– Не-е-е, ты не один такой. Я знал парней, возвращающихся оттуда, сначала они рвутся обратно и места себе не находят, потом привыкают. И ты привыкнешь. Бои будешь вспоминать, как спектакль, ощущения духоты, жары и влаги сочтешь за плоды воображения, не волнуйся, это все быстро пройдет. И еще знаешь что, – Артур допил содержимое своего стакана, – двойной, пожалуйста, и… Поговори с тем, кто провел там гораздо больше времени и потом прекрасно освоился в нашей, как ты говоришь, болотной, жизни. Вот хотя бы с лордом Райтом.
– Н-нет, – поперхнулся Роберт, – только не с ним. Это ж по его совету мне жизнь перевернули, ты даже не догадываешься, сколь он коварен, он… Да я его… Я бы его, если б вот сейчас увидел, я бы ему… – Роберт со всей силы сжал свой стакан.
– Спасибо сказал? – хмыкнул Артур, допил очередную порцию и с комфортом развалился на стуле.
Вечер определенно задался. Теплая атмосфера клуба сменилась не менее уютным полумраком какого-то ресторанчика или бара с названием… «Какое же у него название?» – подумал Артур, но быстро отогнал лишние мысли. Судьба старого товарища, а ведь они с Робертом всегда были товарищами, несмотря на почти десятилетнюю разницу в возрасте, но ведь это, кажется, в колледже, или они учились в разное время? Тогда не в колледже, но точно, когда-то и где-то были друзьями. Иначе не принял бы Артур так близко к сердцу рассказ Роберта о его индийской ссылке, не искал бы сейчас так мучительно пути выхода из того душевного тупика, куда невольно попал Роберт Вуд сразу по возвращении на родину.
– Может, и сказал бы, – задумчиво прошептал Роберт, гневно блестя черными глазами. – Ох, как бы искренне и горячо я б сказал ему «спасибо». И за ссылку в Индию, и за полный переворот идей в моей голове. Ты не представляешь, как просто мне было жить раньше. Я умен, талантлив, неотразим, передо мной выбор из сотен развлечений, самые красивые девушки, еда, напитки, наряды. Вот ты один сюртук перешить ленишься, а у меня столько всего в шкафу висело, я же по два раза один костюм в приличные места не надевал, и портные мои мерки наизусть помнили… Эх. И все так просто было: вокруг зануды типа Джорджа или зашоренные упрямцы типа тебя, вас можно дразнить и пугать, все равно ничего не поймете. И что теперь? Я видел людей в беде, видел кровь и смерть, был бессилен сам и наблюдал беспомощность других. Люди и в самом деле беспомощны… Мужчина не может всерьез считать себя галантным, поднимая перчатку, оброненную леди, если всего два месяца назад на разваливающейся телеге, запряженной пыхтящими волами, вывозил из-под града пуль двух молоденьких девушек, испуганно прижавшихся друг к другу. Видел бы ты их глаза… А глаза умирающего наставника? Человека, который разбудил тебя и научил бороться и выживать, а сам погиб от грязных рук предателей?