Со своей единственной женой Терезой Бабаджанян познакомился во время учебы в Московской консерватории. Девушка училась там же – у профессора Л. Оборина игре на фортепиано и у профессора А. Гедике – игре на органе. Она была наполовину армянкой, наполовину немкой. Молодые поженились в начале 40-х, и перед самой войной у них родилась дочь. Однако ее судьба была трагичной – она прожила всего лишь несколько часов после рождения. Второй ребенок – сын Араик – появился на свет после войны – 15 декабря 1953 года (Стрелец-Змея). Он впоследствии станет известным композитором и певцом.
Когда в конце 40-х супруги Бабаджанян уехали в Ереван, Тереза устроилась играть в симфоническом оркестре, а Бабаджанян преподавал в консерватории. Молодые жили в коммуналке, и их заработков едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Все стало меняться к лучшему сразу после того, как Бабаджанян написал свои первые музыкальные произведения и за их исполнение ему стали платить первые гонорары. Особенно хорошие деньги приносят Бабаджаняну не симфонические произведения, а песни. Например, в 1953 году он написал песню «Выше знамя дружбы», посвященную 4-му Всемирному фестивалю молодежи и студентов в Бухаресте. Гонорары за эти произведения вдохновили Бабаджаняна, и он создал еще целый ряд песен на комсомольскую тему: «Открой путь к сердцам молодежи», «Прощальная песня комсомола», «Путевая песня» и др. Вспомним гороскоп Железной Обезьяны: «Она большая дока в финансовых вопросах, всегда знает, когда и куда надо вкладывать деньги».
Несмотря на хорошие отзывы о нем как о композиторе-песеннике, Бабаджанян долгое время не решался окончательно связать свою жизнь с эстрадой. И продолжал работать в серьезной музыке. И в 1952 году сочинил свое знаменитое «Трио для фортепиано, скрипки и виолончели». Это произведение многие специалисты ставят рядом с «Трио» Рахманинова, а в техническом отношении – даже выше. Достаточно сказать, что это «Трио» в марте 53-го игралось у гроба Сталина.
И снова это произведение Бабаджанян написал в удачное для себя время – в год Дракона (1952). Читаем: «Это значимый год для Обезьяны. Она почувствует себя героиней любимого фильма – все взгляды будут прикованы к ней».
Заметим, что и свою самую знаменитую эстрадную песню – «Королева красоты» – Бабаджанян тоже напишет в год Дракона (1964), но об этом речь еще пойдет впереди.
Мало кто знает, что Бабаджанян сочинял свое «Трио» в один из тяжелых периодов своей жизни. Ведь уже с начала 50-х годов он заболел – у него начались проблемы с лимфоузлами, которые впоследствии приведут к раку. Тогда ему казалось, что дни его на земле сочтены, и он задумал «Трио» как реквием по самому себе. Однако судьбе было угодно, чтобы Бабаджанян умер значительно позже – спустя 30 лет после начала болезни, подарив людям еще множество прекрасных произведений.
1956 год – «именной» год для Бабаджаняна (Обезьяна). С него начался новый 12-летний цикл жизни композитора. Символично, что начался он с возвращения Арно в Москву. Здесь он целиком отдается сочинению музыки. Причем пишет не только песни для эстрадных исполнителей, но и для кино. Одна из таких песен становится шлягером на родине композитора в Армении. Это была песня «Ереван» из фильма «Песня о первой любви» (1958). О ее популярности говорит такой случай. Как-то Бабаджанян приехал в Ереван и поздно вечером возвращался домой с вечеринки. На улице к нему внезапно подошли несколько молодых людей, которые, приставив к его горлу нож, потребовали отдать им часы и деньги. Бабаджанян подчинился. В это время к ним подошел главарь молодчиков и, присмотревшись повнимательней к жертве, вдруг спросил: «Ты, случайно, не Бабаджанян?» «Да», – ответил композитор. «Верните ему все!» – тут же приказал главарь своим подельникам и отпустил композитора. Когда Арно отходил от них, вслед ему понеслась… его песня «Ереван».
Сначала Бабаджаняны жили в гостинице «Москва», но затем сумели купить комнату в кооперативном доме на улице Огарева. Правда, первое время из мебели у них практически ничего не было, и Бабаджанян все свои тогдашние произведения сочинял на крохотном столе на кухне. А когда ему заплатили первый большой гонорар, тут же отправился в магазин и купил себе большой стол, чтобы можно было нормально писать музыку. Следом был куплен роскошный рояль. Впрочем, Бабаджанян легко мог писать свои произведения и без музыкального инструмента – привык к этому еще в пору своего студенчества. Но после появления в доме рояля дела в этом плане пошли на лад – песни стали рождаться одна за другой. Композитор вставал около двенадцати дня и сразу садился у инструмента – это у него было вместо зарядки.
Первой эстрадной песней, которая приблизила Бабаджаняна к всесоюзной славе, стала песня «Не спеши» на стихи Евгения Евтушенко. Это было в 1963 году. А потом Бабаджанян познакомился с молодым певцом Муслимом Магомаевым (17 августа 1942 года, Лев-Лошадь), и их тандем покорил страну.
Согласно гороскопу, композитор и певец подходили друг другу 50/50 – только по месячным знакам (из союза Водолея и Льва может получиться плодотворное сотрудничество, если, конечно, первый проявит терпение и постарается ужиться со Львом, что непросто). А вот по годам был антагонизм, который проявится чуть позже. Как написано в гороскопе: «Лошадь не доверяет Обезьяне, и вполне справедливо. Обезьяна хитра и всегда будет стремиться жить за счет трудолюбивой Лошади. У них есть шанс только в одном случае – если Обезьяна будет честна».
Но вернемся к творчеству Бабаджаняна.
В 1964 году Бабаджанян родил на свет сразу два своих знаменитых шлягера: «Лучший город Земли» (слова Л. Дербенева) и «Королеву красоты» (слова А. Горохова). Напомним, что это был год Дракона – «значимый год для Обезьяны, когда она почувствует себя героиней любимого фильма, все взгляды будут прикованы к ней».
Песни родились благодаря редкому дару Бабаджаняна – он умудрялся, услышав популярную тему и взяв какие-то стилистические элементы, переплавить все это в золото собственной мелодии. Так, «настроив слух» на мелодию Адриано Челентано «Двадцать четыре тысячи поцелуев», он написал песню «Лучший город земли», посвященную Москве. Однако та в исполнении Муслима Магомаева успела прозвучать всего лишь месяц, после чего ее… запретили. Инициатором запрета выступил сам Никита Сергеевич Хрущев, который, услышав ее утром по радио, возмутился: «Твист о Москве? Запретить!» Но минуло еще несколько месяцев, и в октябре 64-го Хрущева отправили в отставку. Поэт Леонид Дербенев, написавший слова к этой песне, как-то пришел на радио и пошутил: «Ну вот, Магомаев сделал все, что мог. Хрущева сняли. Будете теперь давать нашу песню в эфир?» – «Будем!» – сказали на радио, и песня была реабилитирована. С этого момента практически каждый год из-под пера Бабаджаняна на свет рождался новый шлягер, который пела вся страна.
В январе 1965 года (на исходе года Дракона) Бабаджанян отдыхал в санатории под Москвой. В то время болезнь беспокоила его все сильнее, и он часто вынужден был поправлять свое здоровье: сначала летал во Францию, где в одной из клиник ему назначали специальные процедуры, а потом отдыхал в санаториях. И вот, будучи на отдыхе, он каждый вечер приходил в клуб, где веселилась молодежь. И слушал популярные мелодии, которые звучали из репродуктора. Под впечатлением этих походов Бабаджанян в один из дней сочинил песню, которая спустя несколько месяцев покорила весь Советский Союз. Это была «Королева красоты», которую исполнил все тот же Муслим Магомаев. По итогам конкурса «Лучшая песня года» «Королева…» оказалась в ряду безусловных победителей.
В 1968 году (в «именной» год Бабаджаняна – Обезьяны) страна подхватила уже другую его песню – «Чертово колесо». Написанная в ритмах цыганочки и шейка, она мгновенно завоевала популярность у молодежи и постоянно исполнялась на всех танцплощадках страны. Даже в популярном мультфильме «Ну, погоди!» (№ 2) Волк крутился на аттракционах под эту разудалую песню. Правда, по официальным каналам песня звучала недолго – затем наступил некоторый перерыв, в котором вины композитора не было. Виноват был автор стихов Евгений Евтушенко (1933, Петух). В августе того же 68-го он отправил возмущенную телеграмму Брежневу по поводу ввода советских войск в Чехословакию и мгновенно впал в немилость. Из официального обращения были изъяты все его произведения, в том числе и «Чертово колесо». Но неофициально песня все равно продолжала звучать, поскольку к тому времени миллионы экземпляров пластинок с этим шлягером уже были раскуплены.
В конце 60-х в Советском Союзе не было популярнее композитора, чем Арно Бабаджанян. Его песни ежедневно звучали по радио, транслировались по телевидению, а пластинки с ними расходились миллионными тиражами. Эти шлягеры до сих пор на слуху: «Воспоминание», «Позови меня», «Загадай желание», «Свадьба» и др. Бабаджанян работал с таким энтузиазмом, что иным своим песням просто не давал возможности «раскрутиться»: едва она начинала завоевывать популярность у слушателей, как он тут же выдавал на-гора новый хит. Нетерпеливый талант Бабаджаняна как бы сам себе наступал на пятки. Мелодии «поджимали» его, рождаясь одна за другой. За это композитора многие его коллеги упрекали в поспешности, в погоне за сиюминутным успехом. А серьезные музыканты и вовсе называли предателем за его уход в эстрадную музыку. Но это не было предательством – просто Бабаджанян был Водолеем, а люди этого знака отличаются всеядностью и любят пробовать себя в разных областях жизнедеятельности.
Но была еще одна причина, которая заставляла Бабаджаняна быть всеядным: он понимал, что серьезно болен, и спешил попробовать себя в разных жанрах, создать как можно больше произведений. Ведь после смерти люди будут помнить его имя именно по ним. К тому же постоянное лечение во Франции требовало больших денег, и заработать их Бабаджанян мог, только создавая настоящие шлягеры. Так что львиную долю своих огромных гонораров (а по этой части Бабаджанян стоял в Советском Союзе на первом месте – он зарабатывал от 10 до 15 тысяч рублей в месяц) композитор тратил на собственное лечение.
В 1971 году А. Бабаджаняну присваивают звание народного артиста СССР.
В том же году с ним произошла история, о которой много позже поведает в своих мемуарах Павел Леонидов:
«В 1971 году я надумал написать либретто для оперетты. Взял за основу три сказки из «Тысячи одной ночи» и пригласил в соавторы Игоря Шаферана и Леню Дербенева. Потом мы с Дербеневым отправились к Арно Бабаджаняну. Тереза, гостеприимная, как мало кто из жен богатых людей в СССР, накрыла стол. И мы принялись под «диэту Арно» уговаривать его писать музыку к ненаписанному либретто. Заявку мы с Леней набросали тут же на бумажной салфетке. Чушь какую-то. Арно – человек слова. Почти всегда. Мы из него согласие буквально вырвали, и наше счастье, что Тереза заняла нейтральную позицию, скептически поглядывая на наши рукопожатия и похлопывания друг друга по спине, как закрепление сделки. Тереза со своим скептицизмом оказалась права, хотя оперетта не состоялась не из-за лени Арно, а в связи с моей эмиграцией.
После того как сговорились мы с Арно, Министерство культуры выдало нам авансы: Арно – тыщ пять, нам – по семьсот пятьдесят рэ. Только стало известно, что я подал документы в ОВИР, мне позвонили из министерства и пригласили зайти. А там предложили вернуть аванс, что я и сделал немедленно, рассказав об этом Игорю и Лене. Игорь – еврей, стал бледным и назавтра бегом отнес деньги. Леня сказал: «Придется им у меня аванс отнимать силком».
Когда я рассказал о деньгах Арно, он минут пять хохотал, а потом сказал: «Ты – еврей – это очень хорошо. Я – армянин – это тоже очень хорошо. Ты уезжаешь – это твое дело. Я остаюсь – это мое дело. А деньги? Деньги – русские, а так как ты уезжаешь из-за русских, а я остаюсь из-за русских, – все верно: у тебя надо деньги отобрать, а мне надо их оставить. Если они не будут платить армянам за то, что мы остаемся, мы тоже уедем!..» Я возразил по дурости, что уезжаю не из-за русских – сам русский больше, чем еврей, а из-за советской власти. Арно поглядел на меня с жалостью, как на идиота, и сказал грустно: «А я про что?»…
У этого разговора были свидетели, поэтому вскоре о нем узнали многие.
Незадолго до отъезда я встретил Арно в управлении по охране авторских прав. Он туда ходил редко. Я начал с ним прощаться вполголоса, а вокруг в подвальном коридорчике народу полно – выплатной день был. В ответ на мой полушепот разорвалось: «Прощай! Прощай! – орал он и пояснил: – Чтоб никто не мог сказать, будто еврей снова подговаривал армянина уезжать, а армянин слушал еврея. – И закатился в приступе смеха, потом вытер слезы, полез в карман и вытащил пачку сотенных – тысяч десять, потряс пачкой в воздухе и сказал на публику: – За мои херовые песни эта прекрасная страна платит мне баснословные деньги. С такими деньгами за такие песни никто не уезжает: ни армяне, ни русские, ни евреи, а лишь дураки», – и он ткнул меня в грудь длинным пальцем…»
В первой половине 70-х слава продолжала идти по пятам Бабаджаняна. Он писал один шлягер за другим, и казалось, что его талант просто неиссякаем. В 71-м он пишет «Благодарю тебя», в 74-м – «Год любви» и «Москву-реку», в 75-м – «Верни мне музыку», «Кружит голову мимоза» и «Парижский снег».
Однако с середины 70-х творческая активность композитора заметно пошла на спад. И дело было вовсе не в иссякшем таланте, а в здоровье – оно окончательно оставило композитора. Он даже перестал ездить во Францию и обратился к другим методам лечения – например, к голоданию. Но ничего не помогало.
В эти же годы распался и многолетний творческий тандем Бабаджанян – Магомаев (вспомним, что союз Обезьяны и Лошади не может длиться долго). Свою лепту в этот разлад внес и сын композитора Араик (Змея и Лошадь тоже не склонны к дружбе друг с другом). К тому времени парень вырос, избрал карьеру певца, и отец стал писать песни ему. И те мгновенно становились шлягерами. А вот к Магомаеву композитор уже остыл и однажды даже не пришел на запись собственной песни в студию, хотя до этого с ним такого ни разу не случалось. Магомаева это задело. Но чашу терпения певца переполнил другой случай. Как-то Бабаджанян дал большое интервью одной популярной газете и в перечне певцов, с которыми он любит работать, не назвал фамилии Магомаева. После этого творческое содружество двух талантливых людей закончилось.
Раз речь зашла о творческом содружестве, то стоит отметить, что теснее всего Бабаджанян работал с поэтом Робертом Рождественским, с которым они написали не один десяток песен («Воспоминание», «Позови меня», «Приснилось мне», «Песенка о капели», «Загадай желание», «Благодарю тебя», «Свадьба» и др.). Столь тесное сотрудничество объясняет астрология – композитор и поэт были астрологическими «родственниками». Во-первых, оба Обезьяны (Рождественский на 12 лет моложе – 1932 года рождения), а две «мартышки» – это великолепные друзья. Во-вторых, они были из одной стихии Воздуха: Бабаджанян был Водолеем, а Рождественский – Близнецами (20 июня). Короче, у них была круглая гармония астрологических знаков. Поэтому не случайно, что и к последней песне Бабаджаняна руку приложил именно Рождественский. Это содружество оказалось посмертным.