Мне показалось, что я опьянела от кофе. Или от голубизны этих глаз, от этой слегка ленивой улыбки.
– Не знаю, что вы еще хотите услышать. Мне двадцать шесть, я живу вместе с подругой в южной части Лондона, и моя жизнь совсем не похожа на вашу.
Его глаза вспыхнули, и он наклонился ко мне:
– Что вы имеете в виду?
– Вы из богатой семьи, снимаетесь на телевидении, можете позволить себе то, о чем многие лишь мечтают. Если вы не катаетесь на лыжах или не продираетесь сквозь джунгли, вас часто можно видеть на самых модных приемах, и всегда под руку с очередной красоткой. Моя жизнь совсем другая. У нас с вами мало общего.
– Вы не имеете права так говорить! – возмутился Фин. – Вы меня совсем не знаете!
– Очень хорошо знаю. Моя подруга Энни – ваша фанатка. Последние два года она только и говорит о Фине Гибсоне. Я могу сдать экзамен по вашей биографии. Давайте проверим, – предложила я, отодвигая чашку. – Спрашивайте о чем хотите. Сказать, как зовут вашу последнюю подружку?
Уголок рта Фина пополз вверх, и на его лице появилась кривая усмешка.
– Ну скажите.
– Джуэл. Джуэл Стивене. Она актриса. На прошлой неделе вы были на церемонии присуждения какой-то премии, на ней было красное платье. Энни чуть не умерла от зависти, когда его увидела.
– А вы нет?
– Я бы лучше смотрелась в черном, – сказала я, и Фин рассмеялся:
– Впечатляюще. Теперь я понимаю, что нет ни малейшей необходимости о себе рассказывать. Только хочу уточнить, что Джуэл — не моя девушка. Мы провели вместе с ней пару вечеров, но не более того. У нас нет никаких отношений, что бы там ни писали в газетах.
– Передам Энни. Это ее порадует. В своих фантазиях она ведет жизнь, в которой вы играете одну из ведущих ролей. Хотя в реальной жизни Энни абсолютно счастлива со своим женихом Марком.
– А что в ваших фантазиях? – спросил Фин, сверля меня глазами.
О, мои фантазии! Они всегда одни и те же. Мой бывший парень Джонатан понимает, что совершил чудовищную ошибку. Джонатан говорит, что любит меня. Джонатан просит меня стать его женой. Мы покупаем дом. Меня устроил бы любой, только бы Джонатан был рядом.
Неожиданно я подумала, что мечта о доме какая-то ненастоящая. Слишком обыденная и скучная. Но ничего не поделаешь, только она поддерживала мой интерес к жизни после того, как Джонатан сказал мне накануне: нам не стоит больше встречаться, он рассчитывает на мое благоразумие, и я должна его понять. Я только кивала в ответ. У меня не было выбора. Я сказала, что все понимаю. Прошло уже немало времени, а я до сих пор не теряю надежды, что Джонатан поймет, что совершил ошибку, и вернется.
Фин смотрел на меня с интересом. Я испугалась, поняв, что все мои мысли отразились на лице и эти голубые глаза увидели больше, чем следовало. Он все еще ждал ответа.
Джонатан настаивал, чтобы никто из коллег не знал о нашем романе, поэтому я конечно же ни с кем ничего не обсуждала. Откровенничать с Фином Гибсоном также не входило в мои планы.
– Я хочу иметь собственное жилье – не важно, большой дом или маленькую квартиру, главное – свое, где я жила бы всю жизнь. Считаете это глупыми фантазиями?
– Я совсем не то надеялся услышать. Это не фантазии. Это мечта, и она совсем не глупая. А почему это для вас так важно?
Фин наклонился ко мне совсем близко, словно хотел заглянуть в душу и узнать ответ.
– О, я вдоволь попутешествовала в детстве. Моя мать всегда предпочитала жить не так, как живут остальные, кроме того, она всегда действовала спонтанно, была подвержена резким перепадам настроения. Год мы жили в коммуне, а потом в плавучем доме на воде. Правда, пока отец был жив, у нас было два спокойных года – мы снимали дом в Уэльсе.
Я не заметила, как принялась рассказывать Фину о своем детстве, о родителях, о семье. Почему-то вдруг захотелось поделиться с ним всем тем, что я так долго хранила в себе.
– В Уэльсе у меня даже появилась надежда, что больше мы никуда не поедем, а останемся здесь навсегда. Но я ошиблась. Так мы и переезжали с места на место. И не потому, что нам было плохо, просто маме хотелось чего-то нового. Я потеряла счет школам, которые сменила. Мы нигде не задерживались дольше, чем на несколько месяцев.
Я покрутила в руках пустую чашку.
– Совершенно непонятно, как я выросла серьезным и собранным человеком. Даже мама не может это объяснить. Она во мне давно разочаровалась.
– А у нас с вами, оказывается, есть кое-что общее. – Фин сидел удобно откинувшись и вытянув ноги под столом. – Я тоже разочаровал своих родителей.
Глава 2
Я удивленно посмотрела на Фина:
– Но вы знаменитость, сделали прекрасную карьеру на телевидении.
– Для моих родителей это ничего не значит. Для них успех на телевидении – мелочь по сравнению с таким, на их взгляд, серьезным бизнесом, как «Гибсон и Грив». Нас с Лексом с детства убеждали, что компания – это самое важное в жизни. И работа на благо семейного дела – то, что нас ждет и о чем мы должны мечтать.
– И почему вы решили все изменить?
– Понял, что «Гибсон и Грив» никогда не станет делом моей жизни.
Теперь настала моя очередь изучать Фина. Он выглядел вполне расслабленным и спокойным, но было видно, что тема для него больная.
– А вам никогда не хотелось стать частью такого большого дела?
– Совсем маленьким я любил приходить в офис, а потом, когда стал старше, это мне наскучило. Там мне запрещали бегать, играть, велели сидеть спокойно, не трогать компьютеры. А я с детства был очень активным. – Фин грустно усмехнулся. – Конечно, сейчас я понимаю, что был просто избалованным ребенком, постоянно требующим внимания. Леке был совсем другим, спокойным, усидчивым, делал, что велят родители. Когда мы стали старше, он очень часто бывал в офисе, в отличие от меня. Я постоянно попадал во все неприятности, которые только существовали. Родители не знали, что со мной делать, они выбились из сил. Я никогда не соответствовал имиджу «Гибсон и Грив».
«И сейчас не соответствуете, – подумала я. – «Гибсон и Грив» – солидная компания с вековыми традициями. Это одна из причин, почему я хотела работать здесь. Фин по натуре был возмутителем спокойствия, слишком активным, чтобы стать своим среди сдержанных и строгих сотрудников и директоров».
– И что было потом?
– Потом я уехал на несколько лет, болтался по миру. Перепробовал все экстремальные виды спорта: горные лыжи, парусный спорт, рафтинг, прыжки с парашютом. Учился искусству выживания в джунглях Амазонки, работал проводником экспедиций, потом попал в реалити-шоу на телевидение. Я знал, что когда-то мне предложат вести свою программу. – Фин пожал плечами. – Казалось, камера любит меня, мне нравилось то, чем я занимаюсь.
– А сейчас вернулись?
– Да.
Фин замолчал, опустил голову и посмотрел на свои руки, а потом на меня, да так, что под взглядом его голубых глаз у меня перехватило дыхание.
– В прошлом году я водил группу добровольцев по очень сложному маршруту в Перу, – сказал он.
Я помнила эту программу. Мы смотрели ее с Энни, я была поражена невероятными переменами, которые произошли с этими ребятами к концу путешествия.
– В них я узнал себя. Это заставило меня задуматься над тем, как, должно быть, тяжело моим родителям. Сам того не желая, я изменился. – Фин усмехнулся и продолжал: – У отца в прошлом году случился инсульт, это изменило нашу жизнь. Мама вбила себе в голову, что мне надо остепениться и вернуться в компанию. У меня, как мне казалось, появилась возможность попытаться исправить ошибки прошлого. Мама говорит, что отец был бы рад. – Он вздохнул. – Сложно понять, что хочет отец, – он не говорит, но он пожал мне руку, когда мама рассказала ему о моих планах. Я должен оправдать доверие. Лексу еще хуже, чем мне. Ему пришлось занять место отца и возглавить дело. Но он отлично справляется. Доходы растут. Все счастливы. Теперь Леке решил сделать меня лицом компании. Знаете, мы недавно купили «Грегсон»?
Я кивнула. Несколько месяцев назад это было на первых полосах всех газет.
– Супермаркеты – новое направление для «Гибсон и Грив», – продолжал Фин. – Имя нашей фирмы всегда ассоциировалось с эксклюзивными товарами, Леке решил, что надо попробовать себя и в этом сегменте. Он хочет изменить имидж компании на более демократичный. Думаю, что смогу быть в этом полезен.
– Уверена, что должность директора по связям с общественностью очень вам подходит, – постаралась я подбодрить Фина.
– Думаю, мы оба знаем, что это ерунда, – сказал он, резко подаваясь вперед. Я невольно отпрянула, словно отброшенная невидимой волной. – Я директор только на словах. Леке хочет, чтобы я позировал перед фотокамерами, а все дела будет вести пиар-менеджер… Как его?.. Джон?
– Джонатан Паф.
Стоило мне произнести это имя, как сердце забилось сильнее, а язык прилип к нёбу.
– Точно! Рожденный в костюме.
В его голосе угадывались пренебрежительные нотки.
Мне это было неприятно. Я уже стала испытывать к нему симпатию, но очень болезненно отношусь к критике в адрес Джонатана.
«По крайней мере, одежда Джонатана всегда соответствует обстановке», – подумала я, неодобрительно посмотрела на футболку Фина и сухо произнесла:
– Джонатан отличный работник.
– Не сомневаюсь. Будь он плохим работником, его бы здесь не держали. – На лице Фина появилась ядовитая усмешка. – Прекрасно! Значит, у меня будет немного работы.
– Зачем же вы согласились, если не хотите ничего делать?
– Почему же не хочу? У меня есть кое-какие мысли, Леке, правда, о них не знает. Я собираюсь стать частью компании. Я думаю об увеличении ассортимента товаров, хочу наладить новые связи здесь, в нашей стране, и за рубежом. Собираюсь заняться вопросами охраны окружающей среды. Проводить семинары и обучать персонал. Только я представляю себе это немного по-другому. Надо больше внимания уделять людям. Мы все – звенья одной цепи. Не важно, что один собирает чай на Шри-Ланке, другой раскладывает его по полкам в Шеффилде, а третий покупает его в Свиндоне. Нужно налаживать связи между людьми, а не думать только о прибыли.
Я слушала Фина и грызла ноготь на большом пальце. Это ужасная привычка, от которой никак не могу избавиться. Всегда так делаю, когда нахожусь в замешательстве.
– А вы уже обсуждали это с братом?
– Еще нет. Нет. – Фин покачал головой. – Прежде всего я хочу узнать вас получше.
– Меня? Зачем?
– Да разве не ясно? Чтобы чего-то добиться, мне нужна своя команда, в которой я могу быть абсолютно уверен.
– Я готова работать в вашей команде.
На следующее утро я просматривала почту, когда Фин, между прочим опять с опозданием, появился в офисе. Интересно, он когда-нибудь слышал о рабочем дне с девяти до пяти?
В офисе Фин провел не более двух часов и умчался на встречу со своим продюсером.
– Между прочим, я прочитал все письма, вас это должно порадовать, – сказал он и убежал.
День шел за днем. Но Фин вел себя все так же неорганизованно.
Вот и сегодня было уже начало одиннадцатого, и я размышляла, когда съесть пончик, который до работы купила в «Отто», чтобы не оказаться в дурацком положении. Фин мог приехать в любую минуту. Меня злило, что я никогда не знаю, где он находится. Мой шеф всегда появлялся так же внезапно и стремительно, как исчезал.
Когда Фин, улыбаясь, вошел в кабинет, я недовольно посмотрела поверх очков и спросила, не сдержав раздражения:
– Где вы были?
– Послушайте, вы нацепили все это, чтобы показать свою деловитость?
– Что «это»? – нахмурилась я.
– Строгие очки на цепочке, безупречный костюм… – А эти стянутые в пучок волосы?.. Давайте распустите их, встряхните головой и скажите, что сурово накажете меня за опоздание.
Никогда не встречала таких людей, как Фин. От его шуток я совершенно терялась.
– К чему это вы?
– Не важно. Так что вас интересует?
– Я спросила, где вы были. Уже начало одиннадцатого.
– Решил заехать в один из универмагов поговорить с персоналом. Очень полезно узнать, что они думают. А разве я должен спрашивать разрешения?
Я поджала губы.
– Дело не в том, чтобы спрашивать разрешения. Могли бы просто сообщить о своих планах. Я ваш помощник и всегда должна знать, где вы находитесь. Тут дело принципа.
Фин взял с моего стола папку с почтой, равнодушно просмотрел бумаги и бросил обратно. Я стала складывать журналы и конверты, чтобы они не лежали безобразной кучей.
– В чем дело? – спросила я, поймав его насмешливый взгляд.
– Не знаю… – Фин покосился на стопку почты. – Кажется, верхний конверт лежит на миллиметр левее положенного.
– Не вижу повода для сарказма, – парировала я.
– Простите, простите! – Фин поднял руки. – Это всего лишь еще один вид услуг, которые мы предлагаем.
Я удержалась от комментариев, пытаясь вернуться к начатому разговору:
– Надо выработать план действий. Во всем требуется система.
– Система?.. – Фин произнес это слово так, будто слышал впервые. – Отлично! Что предлагаете?
– Будь у меня ваш мобильный телефон, я могла бы позвонить, если возникнет необходимость.
– Абсолютно верно! Записывайте прямо сейчас.
Я взяла еженедельник – потом внесу всю информацию в компьютер, а сейчас запишу по старинке.
– Теперь просмотрим список встреч. Я должна знать план вашего рабочего дня с точностью до минуты.
Сев на стул и положив еженедельник на колени, я вопросительно посмотрела на Фина.
– Что вас интересует?
– Все.
– Вы, как всегда, правы.
У Фина была очень насыщенная общественная жизнь. За вечер он успевал посетить два-три мероприятия. Полная противоположность моим вечерам, которые я проводила перед телевизором, крася ногти или наблюдая, как Энни собирается на свидание с Марком. И еще я скучала по Джонатану.
– Все больше убеждаюсь, как хорошо иметь помощника, – признал Фин, когда мы закончили.
Я сделала вид, что не заметила иронии в его голосе, и многозначительно посмотрела на часы.
– Вам лучше не опаздывать. До начала совещания у Лекса осталось пара минут!
– Как я понимаю, это вы не хотите, чтобы я опоздал. – Фин уселся поудобнее и вытянул ноги.
Я еле дождалась, пока он уйдет. Практически вытолкав его из офиса и убедившись, что закрылись двери лифта, я быстро достала пончик.
Офис Лекса находился прямо над нами. Как только я услышала, что лифт остановился и над моей головой простучали шаги, я помчалась на кухню готовить кофе.
Довольная, что наконец осталась одна и все так удачно складывается, я откусила кусочек пончика. Мое настроение сразу улучшилось. В этот момент дверь открылась, и вошел Фин Гибсон.
– Я забыл папку… – начал он и замер, уставившись на меня, сидящую за столом с полным ртом и пончиком в руке. – Ага! Вот я вас и застукал!
– Вы же ушли, – смущенно пролепетала я, пытаясь стереть усы из сахарной пудры.
Меня страшно разозлило, что шеф застал меня за тем, чем настоящему профессионалу не подобает заниматься на рабочем месте.
– Теперь я понимаю, почему вы так хотели, чтобы я поскорее ушел. Кто бы мог подумать, что Самма Кертис, сама разумность, питает слабость к пончикам! Приятно сознавать, что и у вас есть слабые места. – Он наклонился ко мне: – Кто-нибудь еще знает об этом?
– Это не слабость! Просто утром мне обязательно надо съесть что-нибудь сладкое, чтобы голова лучше работала.
– Вот я и узнал о ваших недостатках. Очень рад. – Фин, казалось, меня не услышал. – Как и все люди, вы не можете противостоять искушению.
«Теперь это вопрос чести, я просто обязана доказать Фину, что он не прав!»
Следующим утром я отказалась от пончика и ограничилась капучино, несмотря на настойчивые уговоры. «Это будет новая жизнь. Я прекрасно смогу работать и без порции сахара. И правда, что за глупая привычка!»
Я убеждала себя в этом всю дорогу до офиса. Но, пока ждала лифт, подумала, что нет ничего плохого во втором завтраке. Кто сказал, что есть пончик в офисе аморально, что это противоречит офисной этике? Я ругала Фина. Он заставил меня чувствовать себя виноватой. Настроение было испорчено на весь оставшийся день.