Понимая, что медлить или врать было бы глупо, он признался:
– Я хочу больше узнать о вас.
– Обо мне?
– И о том, как вы посещали Амелию и что происходило ночью. Что ей мерещилось, что снилось. Что она вам рассказывала и что пугало ее – и вас.
Пристально взглянув на него, она с тихой усмешкой проговорила, будто насмехаясь над собственными словами:
– Духи?
– Вы верите в духов?
Она почувствовала, что это не притворный интерес, не издевка.
– О нет, конечно же нет, – ответила она тоже вроде бы искренне.
Они пошли вместе, и он упомянул, что одной из причин, по которым ему всегда нравился Новый Орлеан, была его архитектура. Она рассказала ему о зданиях, мимо которых они проходили. Десять минут спустя они все еще говорили.
У нее в квартире.
Кендалл и сама не понимала, как она ухитрилась пригласить его, когда он ей совсем не нравился. Однако он был у нее.
Она жила на первом этаже прекрасного старого здания, построенного в 1816 году. В нем было четыре большие квартиры, по две на каждой стороне коридора. В ее квартире была большая прихожая, коридор, две спальни, одна из которых служила ей кабинетом, а также кухня и гостиная, разделенные длинной стойкой. Из гостиной через высокие створчатые двери можно было попасть во внутренний дворик, который изначально располагался со стороны фасада. Двор был огорожен изгородью из штакетника с калиткой. Когда-то ею пользовались как парадным входом.
– Мило здесь у вас, – оценил Эйдан. Поскольку он проник к ней в дом, она чувствовала себя обязанной предложить ему выпить, и теперь он рассеянно поигрывал бокалом со скотчем, глядя через стеклянную дверь во двор. – Это ваша собственная квартира?
– Нет, я ее снимаю.
– Ваш салон приносит доход?
– Я не жалуюсь.
– В округе, наверное, полно приверженцев вуду и оккультизма.
– Для моих клиентов это в основном развлечение.
Он отвернулся от окна и прошел за стойку, где уселся на высокий табурет.
– А есть такие, для которых это не развлечение?
Прежде чем ответить, она сделала хороший глоток водки с клюквенным соком.
– У вуду очень много серьезных последователей, на самом деле.
– Я тоже могу прочитать описания всех этих ритуалов в Интернете и объявить себя священником, – отмахнулся он. – Это не значит, что в этом есть что-то серьезное.
– Вуду была религией народов Таити. Это смесь древних африканских верований и католицизма. Вудуисты молятся святым и веруют в верховное существо, Бога.
– А еще они умеют наносить вред человеку, втыкая иглы в кукол, а их священники знают, как воскресить человека из мертвых, превратив его в зомби.
– Вы, случайно, не тайный вудуист? – усмехнулась Кендалл.
– Нет. Религии и верования меня вообще не интересуют, мне более интересны люди, которые используют эти вещи в корыстных целях.
– Не сочтите за оскорбление, – сказала она, пожимая плечами, – но почему вы решили, что тут происходит что-то ужасное? Не так давно по Миссисипи плавали не только кости, но целые трупы. Каждый день тут что-то находят. И еще не один год будут находить.
– Я знаю. Это была страшная трагедия.
– Но все-таки убеждены, что здесь нечисто. Помимо того, что на плантации живут бездомные, а я ничего об этом не знаю.
На его губах промелькнула печальная улыбка.
– Простите, если я обидел вас, – сказал он, поднимая свой бокал. – Вас было всего двое женщин, к тому же одна – старая и немощная, в огромном доме на огромной плантации. Вы не обязаны были за ней ухаживать, и я глубоко благодарен вам за вашу доброту, и, уж конечно, вы не нанимались в сторожа. И отчего же все это меня беспокоит? Назовите это интуицией, если хотите. Кость, которую я нашел у дома, показалась мне подозрительной потому, что ранее я обнаружил другую кость на берегу.
– Тут вокруг полно таких костей.
– Да, но…
– Но?
– Расскажите мне об Амелии, – вдруг попросил он, на удивление резко меняя тему.
Огромная черная персидская кошка по имени Иезавель выбрала этот момент, чтобы подойти к Эйдану и начать тереться о его ноги, так громко мурлыча, что Кендалл отчетливо слышала ее за три метра.
Неожиданно для себя Кендалл бросилась через всю комнату, схватила кошку и выставила в прихожую, мысленно отчитывая ее. «Не зря я назвала тебя Иезавель»[7], – думала она.
– Какая красивая кошка, – заметил Эйдан.
– Спасибо, – сдержанно поблагодарила Кендалл.
Он ничего не сказал о том, что Кендалл не понравилось проявление кошачьей симпатии.
– Амелия… – напомнил он.
– Она всегда была очень добра ко мне. Наверное, между нами существовала духовная связь. Чудесная женщина. Она умерла от рака. Хотя адвокат вам, вероятно, сообщил.
– Я полагаю, она принимала морфий как обезболивающее? – спросил Эйдан.
– Да, – неохотно подтвердила Кендалл, зная, куда он клонит.
– И у нее бывали галлюцинации?
– Да, – еще более неохотно ответила Кендалл.
– А у вас?
Довольно с него любезностей. Его темно-синие глаза, подернутые инеем, в упор уставились на нее, тон изменился.
– Не знаю, что вам ответить. Недели за две до смерти ее постоянно преследовал страх. Я поставила раскладушку в ее комнату, чтобы быть с ней ночью. Порой она просыпалась, крича, что видит огни. Я всегда была полусонной, так что не могу вам точно сказать, видела ли я эти огни или нет. Не огромные фонари, как у летающих тарелок, а светящиеся точки в районе кладбища. Иногда ей что-то слышалось, но я опять же воспринимала все сквозь сон. Слышала ли я что-нибудь необычное? Я не уверена.
– А что вы слышали?
– Я слышала, как воет ветер. Иногда этот вой походил на крик, но так бывает, когда он свистит в старых дубах. Шорохи – опять, наверное, ветер. Или белки. Все это объяснимо, я уверена… Но вот в конце…
– Что… в конце?
«А он хороший следователь», – подумала она, подчиняясь его вкрадчивому голосу, который ласково принуждал ее продолжать.
– Меня тоже начали одолевать страхи. – Она глотнула из бокала и задумалась. – Вообще-то я всегда ощущала себя в безопасности на плантации. Словно… под защитой прошлого, как бы под защитой доброго духа. Может быть, у меня сложилось такое впечатление от красоты этого места. Но к концу Амелия все-таки заставила меня несколько раз понервничать. То есть ночью там бывает такое ощущение, будто ты одна на свете. И несмотря на ощущение безопасности, мне было не по себе… потому что я чувствовала, что вокруг происходит что-то злое, нехорошее… но если я буду смирно лежать на своей раскладушке, то никто меня не тронет. Слышала я что-то или нет – не знаю, но на всякий случай клала рядом с кроватью бейсбольную биту.
– Надо было класть ружье.
– Это было бы здорово, но я не умею стрелять. Чего доброго, я застрелилась бы сама или застрелила Амелию.
Он улыбнулся:
– Вам необходимо научиться стрелять. Особенно если вы планируете и дальше ночевать на уединенных плантациях. Понимаете, есть вещи похуже, чем привидения. И это вполне реальные чудовища из плоти и крови.
– Нет, знаете, я больше ничего такого не планирую, так что обойдусь без снайперских курсов.
– Ладно. Расскажите все до конца.
Кендалл невольно вздрогнула. Она ненавидела себя за это, зная, что он отмечает каждое ее движение.
– В конце ничего особенного не было, только она начала бредить, будто разговаривала с какими-то невидимыми мне собеседниками.
– И что она говорила?
– Разное.
– Например?
– Порой бывало так, словно она читает лекцию по истории. Она говорила о Реконструкции – после Гражданской войны, после Первой мировой, Второй мировой, вспоминала Мартина Лютера Кинга… и все в таком роде. О том, как она гордится своим старым домом. Мне казалось, что она счастлива. Казалось, что она говорит с…
– Духами?
– Именно.
– Ей кололи большие дозы морфия…
– Еще какие… Это делала не я, я ведь не медик. Я наняла медсестру, когда стало ясно, что Амелии недолго уже осталось. Она не хотела умирать в больнице. Она хотела умереть в том доме, где родилась. Но однажды…
– Что?
– Она была без сознания, в коме, и вдруг она открыла глаза и села. Посмотрела прямо на меня, попрощалась и сказала, что любит меня. А затем она протянула руку – будто рядом кто-то стоял – и сказала: «Пора. Я готова». И затем она умерла.
– Морфий, – тихо проговорил Эйдан, словно желая подбодрить ее, убедить ее в этом.
– Конечно, – ответила она, глядя ему прямо в глаза.
И вдруг ей стало не по себе, хотя он стоял далеко и не собирался ей угрожать. Он вел себя вежливо и даже по-доброму. Издевается? Нет, скорее всего. Она чувствовала его искренность. А когда он улыбался или просто задумчиво молчал, он был чертовски привлекателен. Высокий рост и широкие плечи придавали ему стать, а резкие суровые черты лица выдавали интригующую силу. В нем была внутренняя энергия, источавшая жар, и даже сексуальная харизма. Этим он в немалой степени был обязан своей уверенности, которая позволяла ему непритворно плевать на то, что подумают о нем другие.
Интересно, что все-таки случилось с его женой?
Но спрашивать она, конечно, не собиралась.
Она стыдила себя за свое внезапное смущение. Если он был свободным мужчиной, а она свободной женщиной, это не означало, что они должны броситься друг на друга. О боже! Что за нелепые мысли лезут в голову? Он не понравился ей с самого начала и по-прежнему не нравился. И как мужчина он…
«При чем здесь это? – одернула она себя. – Для него я не более чем мошенница».
А разве она сама порой не считала себя мошенницей?
Нет, он должен уйти. Она устала. Она чувствовала странную слабость, и это ее беспокоило. От усталости логическое мышление отказывалось служить ей.
– Мне, пожалуй, пора спать, – кашлянув, сказала она.
– Разумеется, – словно очнулся Эйдан, пристально изучавший ее, как и она его. Как давно? Что-то мелькнуло у него перед глазами. Вспышка. Будто он увидел в ней что-то привлекательное. – Конечно. – Он поставил свой бокал на стойку. – Спасибо.
Вежливые слова. Отстраненные. Она не пошла проводить его. Лишь услышав, как хлопнула входная дверь, она отправилась в прихожую и щелкнула замком.
Удивительно, но, оставшись одна, она не почувствовала долгожданного удовольствия от мысли, что теперь можно расслабиться, отдохнуть… Зато…
Ей было по-прежнему не по себе. И хотелось, чтобы он был с ней. Какая нелепость. Ее уютная квартира теперь казалась ей пустой. Ей было одиноко, как никогда в жизни.
Иезавель нерешительно мяукнула. Кендалл взяла ее на руки, потерлась подбородком о мягкую кошачью шерсть. Она любила всех животных, но при ее рабочем графике она могла позволить себе завести только кошку.
– Почему мне сейчас хочется, чтобы ты была собакой? Большой собакой, как мастиф или питбуль.
Иезавель снова мяукнула.
– Ты мне очень помогла, – иронически заметила Кендалл.
Но кошка была не виновата в том, что не могла избавить Кендалл от чувства одиночества. И страха.
Глава 5
Смерть.
Бывает насильственной и мирной, на поле боя, на улице, дома или в больнице. Мертвые люди иногда походят на спящих, а иногда их находят разорванными в клочки, со следами глумления и разложения.
В современном мире смерть быстро прячут с глаз долой, если только речь не идет о последствиях глобальных бедствий. Тогда появляются полевые госпитали, временные морги, а иногда массовые захоронения или сожжения.
Впрочем, ураган давно миновал. Новый Орлеан быстро восстанавливался.
Восстановили и морг, разрушенный стихией. Все здесь было новым. Посетители входили в тихую, со вкусом оформленную приемную, которая могла бы быть приемной врача или адвоката. Играла мягкая музыка, дежурная – молодая женщина с приятным голосом – предлагала помощь.
Было сделано все возможное, чтобы замаскировать присутствие смерти в месте, куда близкие приходили в последний раз взглянуть на тех, кого они любили. Иногда полицейские беседовали здесь с живыми, пытаясь разгадать тайны мертвых.
Эйдану был знаком этот морг, поскольку он бывал здесь несколько раз, приезжая в Новый Орлеан по делам. И как во всех моргах, несмотря на все попытки скрыть это, здесь было что-то… уже впитанное стенами. Никакой музыкальный центр не мог высушить слезы матери, потерявшей ребенка. И никакая белизна не помогала заглушить запах смерти.
Но девушка за стойкой была приятной, с виду полной искреннего сочувствия. А может быть, она стала хорошей актрисой за все время, что ей приходилось встречать полицейских, родителей, родных и друзей, тех, кто пришел сюда в страхе найти ближнего среди покойников, и тех, кто испытывал облегчение, избавившись, наконец, от заботы о ближнем.
– Здравствуйте, мистер Флинн, – приветствовала она Эйдана.
Очевидно, они уже встречались. Хорошим же он был сыщиком, что не запомнил ее. К счастью, у нее на груди висел именной жетон – Руби Бордо, так что он мог сделать вид, что узнал ее.
– Привет, Руби, – улыбнулся он. – Я надеюсь увидеть доктора Эйбела. Он здесь?
– Я сейчас узнаю.
Она улыбнулась и стала набирать номер. Когда ей ответили, ее улыбка мигом испарилась. Она нахмурилась. Слышно было, как на том конце орет Эйбел.
Руби положила трубку и виновато взглянула на него:
– Он очень занят. Извините.
– Хорошо, я подожду.
– Хм… он нескоро освободится, – зарделась юная Руби, которая, по-видимому, вообще легко краснела.
– Я могу хоть целый день его ждать, – сообщил ей Эйдан, садясь в кресло. – Только передайте ему, что я здесь. Я дождусь его.
Он подозревал, что здесь есть служебный выход, и хотел помешать Эйбелу им воспользоваться.
– Вы хотите, чтобы я… снова ему позвонила? – спросила Руби с таким выражением, будто он посылал ее в клетку со львом.
– Да, пожалуйста, если можно.
Она поколебалась, затем вышла из-за стойки.
– Мистер Флинн, вы должны понять. Вы не представляете, сколько у нас было работы в течение нескольких месяцев после «Катрины». Вы не знаете, как нам доставалось. Доктор Эйбел – неплохой парень, просто ему пришлось многое пережить, как и всем нам.
– Я понимаю, – мрачно ответил Эйдан.
– Тем более.
Она стояла, не двигаясь с места, и ждала, пока он уйдет. Она молилась, чтобы он ушел. Но как бы ни жаль ему было мисс Бордо, уходить он не собирался.
– Знаете, что бы ни случилось в прошлом, люди до сих пор погибают. Не все убийцы погибли во время урагана, и доктору Эйбелу это известно.
– О боже, вы расследуете убийство?! – воскликнула она.
– Возможно.
Кивнув, она выпрямилась и подошла к телефону. После кратких переговоров она положила трубку и сказала ему:
– Идемте со мной.
У дверей прозекторской она указала на вешалку, где висели белые халаты:
– Наденьте.
Облачившись в халат и натянув маску, он вошел в прозекторскую. Доктор Эйбел был занят очередным вскрытием. Почему-то Эйдан был уверен, что этот труп нарочно приберегали для его прихода.
– Я же сказал вам, Флинн: я занят, – произнес доктор Эйбел, не поднимая головы, и сделал первый надрез. Из трупа брызнула зеленая зловонная жидкость. Ассистент доктора отскочил, бормоча что-то.
Эйбел взглянул на Эйдана с явной надеждой, что тот тоже испугается.
Зрелище и вправду было страшное. Смерть вообще страшная штука. Эйдану доводилось видеть тела погибших на бойне, убитых в мирное время, жертв покушений и даже пыток. Это всегда тяжело. Но он научился не подавать виду. Только однажды нервы подвели его – когда он увидел Серену. Он прогнал это воспоминание.
Примечания
1
Ураган «Катрина» – самый разрушительный ураган в истории США. Произошел в конце августа 2005 г. Наиболее тяжелый ущерб был причинен Новому Орлеану, когда под водой оказалось около 80% площади города. (Здесь и далее примеч. ред.)
2
Около 167 см.
3
Около 190 см.
4
Около 177 см.
5
Дункан Файф (1768—1850) – крупный американский краснодеревщик, самый производительный и популярный в США в начале XIX в.
6
Около 182 см.