С Валей, главным менеджером фирмы, Аня давно и близко дружила, несмотря на предостережения Виктора – он считал, что со своими служащими надо поддерживать сугубо деловые отношения.
Валентина жила с мужчиной в гражданском браке. Периодически у муженька случались запои. Валя в такие дни часто приходила к Анне домой по вечерам, чтобы излить душу и отдохнуть от пьяного бреда своего сожителя. Жаловалась Анне, что нет приличного мужика на примете, а то давно бы алкоголика вытолкала взашей.
– Ань, тут тебя наш бывший клиент все время спрашивает, – сообщила Валя.
– Это который, Огнивцев?
– Ага, каждый день приезжает, разодетый в пух и прах, машины меняет как перчатки и каждый раз расстраивается – выходит, зря старался. Свой личный интерес маскирует под дополнительными пожеланиями по поводу оформления приусадебного участка. Обсудить их хочет почему-то только с тобой.
– Что ж вы ему не скажете, что я в отпуске, язвы этакие?
– Так интересно, пусть помучается. Небось привык, что за ним бабы гоняются, а тут сам покоя лишился, как не порадоваться на такое зрелище?
Аня раздала сувениры, выслушала последние сплетни, рассмотрела два новых выгодных заказа и с легким сердцем ушла. Ничего, ребята способные, сами справятся.
По Москве-реке Аня с Темкой проехались от Кремлевской набережной до Фрунзенской. На воде было ощутимо прохладно, и Аня опасалась застудить сынишку. Выйдя на пристани, она остановила частника, и путешественники вернулись к тому месту, где оставили машину. На теплоходе, пока Темка разглядывал проплывающую мимо баржу с песком, Аня успела поговорить по телефону с Виктором. Следует ли ей идти одной на свидание с новоявленным родственником, спросила она.
– Ни в коем случае, – ответил Виктор. – Я пришлю надежного человека, сам вырваться не смогу. Его Костей зовут, подхватишь по дороге у моего офиса.
В «Кофемании» было довольно многолюдно – время обеденное, – но свободные столики нашлись. Аня рассчитывала посидеть на дощатой террасе, однако после речной прогулки сочла более благоразумным занять места во внутреннем помещении.
Артем, как всегда, пренебрег разнообразием меню и пожелал съесть обыкновенную глазунью из двух яиц, Аня заказала салат «Цезарь» и вареную телятину под соусом, Костя ничего есть не стал, лишь попросил принести чашку кофе.
Через пятнадцать минут в кафе вошел молодой человек и остановился у входа, оглядывая помещение. Встретился глазами с Аней и подошел к столику.
– Если не ошибаюсь, Анна? – произнес он церемонным тоном. – Прошу прощения у вашего спутника, но мне бы хотелось говорить с вами конфиденциально.
– Ребенок вас, надеюсь, не стеснит? – В тон ему, но с легкой иронией осведомилась Аня.
– Ничуть. – Молодой человек внимательно поглядел на мальчика. Сам он был строен, неплохого роста, плечист, внешности, однако, неброской, не сказать, что некрасив, но и ничего примечательного: русые, коротко остриженные волосы, глаза серые, светлые, одет в вязаный свитер и спортивного покроя брюки цвета хаки с большими накладными карманами; по заключению Ани, вряд ли достиг тридцатилетнего возраста.
Костя встал и без разговоров пересел за соседний столик. Аня поблагодарила его взглядом.
– Итак, я вас слушаю, – обратилась она к присевшему напротив мужчине, выдерживая заданную им чопорную манеру общения.
– Позвольте еще раз представиться, – приступил тот, – Матвей Семенович Иртеньев.
Аня как раз поднесла ко рту кусочек мяса, но застыла с вилкой в руке.
– Если вы хотели меня удивить, то вам это удалось. – Она положила вилку и нож на тарелку. – Продолжайте.
– Вы хотите знать, почему у меня такие же отчество и фамилия, как у вас? Именно за этим я и пришел…
– Только не пытайтесь убедить, что у меня объявился братишка, – язвительно перебила его Аня.
– Вам это было бы неприятно?
Несмотря на раздражение, Аня непроизвольно отметила про себя, что у однофамильца какой-то необыкновенно твердый взгляд, так смотрят актеры в кино, изображая крутых профессионалов из военных спецподразделений.
– Зачем затрагивать беспредметную тему? Вам, судя по всему, лет двадцать шесть…
– Двадцать семь.
– Почти угадала… Мой отец был офицером и погиб, исполняя свой воинский долг, когда мне было шесть лет. До того как уйти на последнее задание, он жил со мной и с мамой, мы все очень любили друг друга, и никаких побочных детей у него быть не могло.
– Совершенно верно, я не являюсь вашим братом, не нервничайте так, – улыбнулся Матвей, и при этом лицо его как-то совершенно неожиданно озарилось, словно брызнули во все стороны добрые искорки из глаз.
– Что же тогда вам от меня нужно? – совсем уже вспылила Аня наперекор располагающей улыбке собеседника.
Он подался вперед и тихо произнес:
– Ваш отец жив.
Аня молчала, глядя на него с непроницаемым выражением.
– Ваша матушка, Елизавета Михайловна, – продолжал Матвей, – предпочла сообщить вам о его гибели, на самом деле Семен Иртеньев прислал ей письмо, в котором просил прощения за то, что полюбил другую женщину, уверял, что никогда не оставит дочь, будет о ней заботиться, но Елизавета Михайловна видеться ему с вами не позволила и даже увезла вас надолго в неизвестном направлении… Я сын женщины, на которой он женился. Семен Павлович усыновил и воспитал меня, и я взял его отчество, фамилию… – Он поколебался и добавил: – Чтобы уж покончить со всем разом, скажу, что сводный брат у вас действительно есть, ему шестнадцать лет и зовут его Сергеем.
По мере того как он говорил, Аня клонилась вперед к собеседнику, так что к концу рассказа они сидели, почти сойдясь головами, уставившись друг другу в лицо, как заговорщики. Матвей смотрел с убеждающей настойчивостью, она – почти с ненавистью.
– Что вы мне здесь плетете? – тихо и грубо проговорила Аня. – Вы просто дешевый аферист. Только я вам не пенсионерка, сериалов не смотрю и в душещипательные россказни не верю.
Матвей выпрямился и откинулся на спинку стула.
– Спросите у Елизаветы Михайловны, – спокойно посоветовал он. Глаза его сузились и снова превратились в два серых камушка. – Мне надо было найти вас, потому что папа…
– Папа?!. – вскричала Аня.
– Я же сказал, он мой отец… Семен Павлович серьезно болен. Он хотел бы встретиться с дочерью и внуком…
– Так, все, с меня достаточно! – Аня резко встала и стащила со стула Темку. – Это уже слишком, говорю я вам! Костя, расплатитесь, пожалуйста, я больше не могу здесь находиться.
– Я оставлю свой номер телефона Константину, – скороговоркой бросил ей вдогонку Матвей.
Аня почти выбежала из кафе, волоча за собой недоумевающего Темку, затолкала ребенка на заднее сиденье машины, хлопнулась на переднее и включила зажигание.
– Нет, так дело не пойдет, – сказала себе вслух, стараясь усмирить дыхание. – Надо успокоиться. Ребенок с тобой, дура ненормальная! Опомнись и возьми себя в руки… Куда поедем, малыш?
– В красный магазин. За рыцарем.
– Да, конечно. – Аня радостно засмеялась. Голос сына… Красный магазин… Все постепенно вставало на свои места. Она осторожно вырулила в сторону Охотного ряда, и «мерседес» влился в медлительный поток автомобилей.
Глава 2
– Не переживай, солнышко. Все это можно легко проверить, – говорил Виктор, расхаживая по комнате и жестикулируя. – Завтра поедешь к матери, и все прояснится…
Зазвонил его мобильник. Аня уныло ждала, пока муж обсудит какую-то сделку. Речь шла о земельном участке. Купить, продать, перепродать, суммы, цифры, сроки – боже, этому не видно конца! Кто выдумал мобильные телефоны? И дома от торгашеских разговоров покоя нет.
– Извини, Анечка, неотложное дело… Так о чем мы говорили? – Виктор был в халате, только вышел из душа, его белое лицо раскраснелось, гладкие тонкие волосы еще не просохли и были аккуратно зачесаны назад. Умеренная полнота не портила пропорциональную фигуру, хотя он усиленно боролся с лишним весом в тренажерном зале, особенно с тех пор, как познакомился с Аней.
– А вдруг то, что сказал этот тип, – правда?
Аня сидела в кресле у журнального столика, они с Темкой возводили из деталей конструктора замысловатое сооружение, в котором должен был жить рыцарь. Мальчонка от прилежания даже высунул язык. Аня помогала механически, поминутно тяжко вздыхая, как человек, который не может избавиться от гнетущих мыслей.
– Правда или неправда, выяснишь завтра, а сейчас не изводи себя сомнениями. Сама подумай, ты вот сейчас мучаешься, а потом окажется, что молодой человек ошибся, что искал он не тебя, а другую Аню или что речь шла о каком-то другом Иртеньеве… Ты не представляешь, какие курьезы случаются в городе с многомиллионным населением.
– Ах нет, – нервничала Аня. – Он назвал имя матери, мое, отца и ни разу не ошибся… Витя, неужели такое возможно? Ведь это какой-то кошмар наяву!
– Зря ты не потребовала, чтобы он показал свой паспорт. Возможно, ты права, это действительно аферист. Он мог выяснить подробности твоей биографии и рассчитывает заманить тебя куда-то под предлогом встречи с несуществующим отцом.
– Точно! – вскрикнула Аня. – Все так и есть! Как я сразу не догадалась! Ой, Витя, нам надо обратиться в милицию. Немедленно! Он оставил Косте номер сотового, пусть они его выследят.
– Не надо в милицию, золотко. Я уже обо всем позаботился. У меня есть знакомые в ФСБ. Они уже занимаются этим родственничком, а ты с утра поезжай к матери. Костя будет с тобой, так что ничего не бойся.
Снова зазвонил мобильник Виктора. Он взглянул на дисплей:
– Ну вот, что я говорил. Алло… да… да… Ты уверен?.. Чертовщина какая-то…
Аня с надеждой смотрела на мужа, пока тот разговаривал по телефону. Она привыкла на него полагаться, он был для нее той пресловутой каменной стеной, за которой можно укрыться от невзгод, все ее затруднения разрешал как по мановению волшебной палочки, хотя она прекрасно знала, что этой волшебной палочкой были его деньги.
Ну и что? Ну и пусть судачат знакомые, что она вышла замуж по расчету. Осуждают-то неудачники, те, у кого ничего нет. С милым рай в шалаше, но детей в шалаше не вырастишь. У нее ребенок, и будут еще, так она решила. А любовь, где она? Неверная птица – расправила перья, покрасовалась, усладила сердце неземным пением и была такова. Мама считает так же, а у мамы опыт и знание жизни.
– Странно… – Виктор положил телефон на стол. – Парня действительно зовут Матвей Семенович Иртеньев. Более того, он военный, офицер, больше никаких данных мне не сообщили и посоветовали оставить его в покое…
– Офицер?.. – пробормотала Аня.
– Хорошо, давай взглянем на вещи с другой стороны, – бодро начал Виктор. – Предположим, отец твой действительно жив, в жизни ведь всякое бывает: мать не смогла простить измены мужу и решила отомстить ему тем, что лишила общения с дочерью. Это довольно распространенная житейская ситуация. Вопрос теперь в том, стоит ли тебе делать из этого трагедию.
– Боже мой, Витя, что ты говоришь?! Это не трагедия, это катастрофа!.. Нет, не могу, слишком страшно… Лучше не думать сейчас… Завтра поеду к матери… Пошли спать, Артем.
– А сказку почитаешь?
– Обязательно.
Темка, умытый и одетый в пижаму, выбрал на полке книгу и запрыгнул на широкую кровать. Аня прилегла рядом.
– Почитай про Элизу и диких лебедей, – попросил он.
– Ты ведь наизусть знаешь. Давай «Снежную королеву».
– Не-е-е, про лебеде-е-ей…
– Хорошо, хорошо, только не ной, что у тебя за привычка сразу ныть?
Аня читала, а Темка лежал на боку, подперев голову кулачком, и внимательно слушал мать, подгонял ее следующей фразой, стоило чтице задуматься и остановиться.
– «Высоко-высоко летели лебеди, так что первый корабль, который они увидели, показался плавающей на воде чайкой. В небе позади них стояло большое облако – настоящая гора! – и на нем Элиза увидела гигантские тени одиннадцати лебедей и свою собственную…»
Аня не заметила, как уснула сама. Темку, видимо, сон сморил еще раньше, иначе он подхватил бы нить повествования и продолжал бы шпарить текст наизусть, но в детской воцарилась тишина, неярко горела настольная лампа на прикроватной тумбочке. Аня беспокоилась во сне, что свет мешает, надо бы протянуть руку и выключить лампу, но оказалось, что это вовсе не свет лампы, а закатное солнце, висящее над морем. Тишина наполнилась шумом крыльев. В лицо пахнуло свежим ветром. Она была Элизой и летела в небесах с лебединой стаей, но не в сетке, как это было в сказке, а сидела на спине у старшего братца-лебедя, руки ее утопали в белоснежных перьях, и каждое перышко трепетало на ветру. Она видела перед собой вытянутую, как стрела, шею лебедя и красный клюв, устремленный к намеченной цели, рядом летели остальные братья, равномерно взмахивая могучими крыльями. Лебединые тени скользили по розовым облакам, а внизу было море, необъятное, пронзительно-синее, по морю ходили пенные буруны волн и корабль величиной с чайку. Аня радостно вдыхала всей грудью резкий чистый ветер. Непередаваемый восторг объял ее душу.
– Братья! – закричала она и раскинула руки навстречу облакам. – Родные мои! Как хорошо! Как я счастлива!.. – И проснулась.
Некоторое время она лежала неподвижно, все еще находясь во власти сна, еще переживая очарование полета, наконец нехотя вернулась к действительности. В руках у нее была открытая книга сказок Андерсена. Аня медленно перевернула страницу. Вот они – Элиза и одиннадцать братьев, уже в человеческом облике, у младшего вместо одной руки крыло – не успела сестра закончить плести последнюю рубашку. Элизу обнимает могущественный король, а братья смотрят в небо. В небо… Заклятье снято, путь в небеса закрыт… Она вдруг заплакала, горько, отчаянно, как будто потеряла что-то очень дорогое.
С утра заявился Константин, громадный, молчаливый, бесстрастный, одетый в строгий костюм – настоящий телохранитель, хотя Виктор отрекомендовал его как сотрудника фирмы.
– Если позволите, я поведу машину, – предложил Костя.
Аня не возражала. Виктор, как всегда, все предусмотрел: в нынешних разбросанных чувствах Ане лучше не сидеть за рулем.
Дача, принадлежащая семье Половцевых (мать Ани, вторично выйдя замуж, взяла фамилию мужа), находилась в шестидесяти километрах от Москвы в живописном месте, у небольшого лесного озера, где можно было купаться в особо жаркие дни. Сегодня, во вторник, Елизавета Михайловна была дома одна, во всяком случае – первую половину дня. Савелию Николаевичу перевалило за шестьдесят, но на пенсию он выходить не собирался. Как один из ведущих хирургов клиники, Половцев неплохо зарабатывал, работа приносила ему в какой-то мере моральное удовлетворение и ощущение своей значимости. Он любил подчеркнуть при случае, как его ценят и уважают сотрудники и пациенты; главной темой разговоров были блестяще проведенные им операции, которые хирург описывал во всех подробностях, так что Елизавета Михайловна тоже научилась с легкостью изъясняться медицинскими терминами и могла при случае выдать врачебные рекомендации знакомым.
Мать встретила Анну в саду. В руках она держала только что срезанные цветы. Это была худощавая, хорошо сохранившаяся женщина пятидесяти двух лет, как говорится, со следами былой красоты. Следы эти поддерживались ежедневными омолаживающими процедурами, всевозможными масками и кремами, занимающими несколько полок в ванной комнате. Когда-то Елизавета Михайловна была хорошим инженером связи и работала в научно-исследовательском институте, но после развала Союза, а вместе с ним и упразднения большинства НИИ осталась без работы по специальности, мыкалась по непрестижным должностям вахтеров, смотрителей, продавщиц, пока не устроилась по знакомству в клинику делопроизводителем, где и познакомилась с Савелием Николаевичем. Теперь она не работала и вот уже больше года блаженствовала, посвятив себя садовому участку и собственной увядающей внешности.