Огонь, превращающийся в смертоносный метафламм. Тотальное пересыхание рек и океанов. Отравленная чужеродными примесями и истончившаяся атмосфера. А также люди, которые в итоге ко всему этому приспособились, но по-прежнему неумолимо вымирали. И лишь антарктический лед продолжал поддерживать в нас жизнь, вот только для какой цели – неведомо.
За годы странствий мне довелось побывать у сорока с лишним Столпов. То есть почти у всех, что возвышаются в Атлантике, исключая лишь «ничейные» – те, которые торчат на вершинах плато или в глубине неприступных гор. Хотя гордиться тут особо нечем. Если вы видели вблизи хотя бы одну башню Вседержителей, можете считать, что повидали и остальные без малого двести.
Будучи разной высоты, все они обладали одинаковым диаметром – три с небольшим километра – и имели похожую структуру. А также неустанно видоизменялись. Опутанные снизу доверху разнообразными иностальными конструкциями – и выступающими наружу, и закрытыми щитами, – Столпы периодически обрушивали вниз собственные фрагменты. На их месте тут же возникали другие, зачастую отличные от пришедших в негодность. По схожему принципу змеи сбрасывают с себя кожу и обрастают новой. Разве что она всегда бывает идентична прежней, а поверхность башен Вседержителей все время претерпевала метаморфозы…
И служила основой основ нашей современной экономики. О ней также будет уместно упомянуть, раз уж мы завели разговор о Столпах.
Инопланетная сталь: легкая и тяжелая, тонкая и толстая, пластичная и несгибаемая… Из какой бы ее разновидности ни состояли найденные у подножия башен обломки, каждый из них мог принести человеку пользу. В мире бесчинствующего метафламма иного источника добычи железа нет и не предвидится. К тому же иносталь поразительно износостойкая и не нагревается на солнце, оставаясь при любых условиях одинаково холодной, как утренняя роса. А также не проводит электричество. Это делает ее на порядок менее травмоопасной, чем земные металлы, при работе с которыми человек может ненароком получить электростатический разряд и, угодив в «би-джи», лишиться пальца или кисти. Поэтому наш «Гольфстрим» и прочая современная техника практически целиком сделаны из столпового металла.
Его обработка ведется таким же иностальным инструментом, а опилки и стружки тщательно собираются и затем тоже идут в дело. Практически весь хлам, который отваливается от Столпов, находит сегодня применение. Вот почему возле каждого из них сформировалась сплоченная артель Стервятников. Ее вожак распоряжается всей иносталью, какая оторвалась или еще только оторвется с поверхности башни. За счет этого ребята и кормятся, обменивая собранный и отсортированный по качеству металл на воду, продукты и прочие радости жизни.
Наиболее ценной добычей артельщиков считаются, разумеется, Неутомимые Трудяги. Падают они со Столпов чрезвычайно редко и непредсказуемо и еще реже выставляются на продажу. Поэтому почти вся колесящая по Атлантике техника является собственностью той или иной артели. Исключение составляют лишь гигантские танкеры-водовозы и прочие бронекаты Владычицы Льдов, а также маленькие буксиры наемников-одиночек вроде меня и ныне покойного Пьяницы Ханя.
Мой прадед Иван был караванный проводник и одновременно непревзойденный клепальщик в деревеньке, расположенной у подножия Срединного хребта. В молодости он умудрился почти задарма выкупить Неутомимого Трудягу у вингорцев, которые нашли его возле одной из «ничейных» башен в глубине Азорских гор. Переправив ДБВ к себе в поселок, родоначальник будущей династии шкиперов всю жизнь втайне собирал свой «Гольфстрим». Прокатиться на нем ему посчастливилось лишь под старость лет. После чего его сорвиголова-сын Еремей сразу же завязал и с караванами, и с клепанием, переключившись на более выгодный бизнес – трансатлантические грузоперевозки. С тех самых пор мы – Проныры – только этим и занимаемся…
Столп Сенегальца Фаруха продолжал приближаться, буксир шел полным ходом по Нэрской равнине, а в лица нам дул бодрящий северный ветерок. Вчерашние треволнения остались в прошлом, и я уже предвкушал, как вскоре глотну старинного обжигающего виски. Воистину, райский напиток, ибо сделан он был еще в эпоху Чистого Пламени и при его же помощи. Отчего, видимо, и вобрал в себя силу древнего огня. Что ни говори, а тогда люди знали толк в горячительных напитках. Не то что нынешнее племя, пьющее по великим праздникам виноградное вино из теплиц Аркис-Капетинга, а в остальные дни – кислый фермерский кактусидр.
Мечты мечтами, однако не до конца унявшееся беспокойство изводило меня хуже надоедливой мухи. И потому я решил отправить Долорес в так называемый «птичий рейд», пока условия благоприятствовали. Да и она сама, сидя на марсовой площадке, мне об этом всячески намекала: слюнявила палец, следя за направлением ветра, и периодически поглядывала то на небо, то на раскладной дельтаплан, притороченный к передней стенке трейлера. Налетавшись в юности с сестрами на дельтаплане со склонов Кубинского плато, Малабонита так полюбила это развлечение, что сделала его своей неотъемлемой дозорной обязанностью. Естественно, когда я давал на полеты свое шкиперское добро.
Окликнув Мою Радость, я растопырил руки в стороны и указал на небо. В общем, дал понять, что не буду возражать, если она поднимется в воздух и глянет, что творится на горизонте, у Столпа. Моя Радость просияла до ушей, после чего проворно соскочила с мачты, перебралась на прицеп и, разложив дельтаплан, вскоре уже парила над нами, пристегнутая к «Гольфстриму» крепким и легким шелковым тросом. Я понемногу стравливал его, позволяя Долорес подняться повыше, и поглядывал за подаваемыми ею знаками. Она была рискованной девчонкой и порой увлекалась, уводя планер слишком высоко, но сегодня я не собирался препятствовать ей в этом. Пусть осмотрится хорошенько, может, и впрямь заметит что-нибудь любопытное.
Больше всего меня беспокоил крупный отряд всадников, с которым мы могли неожиданно пересечься. Кавалькада дона Риего-и-Ордаса передвигается на лучших скакунах в Атлантике – демерарских рапидо – и за двое суток может запросто нас нагнать. Коневоды Аркис-Парамарибо специально вывели эту неутомимую породу лошадей, дабы те преодолевали расстояние от Столпа до Столпа быстро и при любой погоде. К тому же благодаря феноменальному чутью и зрению рапидо могли скакать по хамаде даже безлунной ночью, обходя все встречные препятствия и самостоятельно отыскивая кратчайший путь к цели. Великолепная во всех отношениях лошадь, с какой стороны ни посмотреть.
Каждый кабальеро в Кавалькаде имел при себе, как правило, второго, сменного скакуна, да и сам отличался недюжинной выносливостью. Поэтому надумай дон Балтазар пуститься за нами в погоню, он нас неминуемо настигнет. Не здесь, так на подъезде к Срединному хребту. В узких каньонах и извилистых скальных лабиринтах резвые рапидо дадут неповоротливому бронекату с прицепом сто очков форы.
Через полчаса, когда нас и Столп разделяло не более трех километров, Малабонита отцепилась от троса и, взявшись рисовать в воздухе круги, плавно пошла на посадку. Я приказал Гуго немедленно остановиться. Нужно было подобрать нашу впередсмотрящую и выслушать, что интересного ей удалось разглядеть из поднебесья. Интуиция подсказывала мне: даже если у башни все в порядке, соваться к Сенегальцу наобум все равно не стоит. Мы понятия не имели, насколько покойный Макферсон доверял своему приятелю. Не исключено, что этот тип вдруг надумал предать Томаса и сейчас подкарауливает его где-нибудь неподалеку, намереваясь захватить груз силой. Будь мы в курсе, что таят в себе эти контейнеры, возможно, тоже не удержались бы перед искушением прибрать их к рукам. Так или иначе, а всему на свете есть предел. Даже моей хваленой принципиальности.
– Нет, Кавалькады поблизости не видать, – помотала головой Долорес, когда сошла с небес на грешную землю, сложила дельтаплан и возвратилась на «Гольфстрим». – Других перевозчиков – тоже. Однако посторонние в поселке есть. Возле дома Фаруха стоит шатер. Небольшой, но довольно роскошный. Такие только богатые купцы с собой возят. Однако лошадей в загоне Сенегальца вроде бы не прибавилось, а значит, у него гостят не караванщики.
– Раз это не они, стало быть, гость – друг мсье Макферсона. Кому еще, кроме него, сегодня там быть? – умозаключил Гуго.
– Согласен, – не стал возражать я. – Томас был человеком небедным, и его приятель наверняка ему под стать. Что ж, отлично – давайте поскорее встретимся с ним, расскажем, что стряслось, и снимем с себя все подозрения…
Однако моя тревога не ослабевала. Еще до того, как в поселке заслышали громыханье колес «Гольфстрима», я остановил его за невысокой каменистой грядой – последнего разделяющего нас и Столп препятствия. После чего спустился на землю и покарабкался вверх по склону, дабы самому проверить, не упустила ли Малабонита из виду что-нибудь важное. Лично я с трудом представлял, как можно управлять дельтапланом – занятие, кажущееся легким только на первый взгляд, – и одновременно вести наблюдение за округой.
Обиженная моей недоверчивостью, Долорес поворчала, но последовала за мной на холм. Де Бодье зевнул и, вальяжно плюхнувшись в мое кресло, припал к фляжке с кактусидром. В наше отсутствие он фактически становился и шкипером, и бортстрелком, и опекуном Физза и потому мог позволить себе некоторое послабление в дисциплине.
Поселок Фаруха жил своей обычной жизнью. Наиболее рискованные Стервятники-собиратели суетились возле Столпа, растаскивая скопившийся за ночь хлам. Их безопасность обеспечивали так называемые «звездочеты». Они стояли, задрав головы, дабы вовремя заметить очередной летящий с небес обломок и предупредить товарищей об опасности. И те и другие занимались самым нервозным и суетливым трудом, на который обычно отряжают молодежь или новичков.
Конные объездчики кружили по периметру башни на безопасном от нее расстоянии, высматривая торчащий из песка столповой металл и всех, кто мог помимо артельщиков на него посягнуть. Среди кочевников и бродяг иногда попадались мерзавцы, полагающие, будто они могут обокрасть Стервятников. Ну а те без разбирательств расстреливали воров на месте из луков и арбалетов, поскольку с иными намерениями близко к Столпу больше никто не подходил.
Клепальщики и сортировщики грохотали молотами, разбирая бесполезные обломки на части или, наоборот, собирая из готового материала нужные в хозяйстве вещи. Приготовленная на продажу иносталь складировалась в неприступном каменном здании без окон – артельном банке. Жены Стервятников вялили на солнце курадо, солили и нарезали овощи, месили из муки хлебную пасту, таскали из поселкового водохранилища воду, процеживали кактусидр, копались на огородах, нянчились с детьми и выполняли прочую бытовую работу…
Все как всегда. Кроме, разумеется, шатра, торчащего посреди поселка, рядом с домом Сенегальца. Кому принадлежало это временное обиталище, определить не удавалось. Возле него никого не было, а хозяева обходили шатер стороной. Его полог был опущен и закреплен: либо гости спали, либо куда-то отлучились.
Казалось бы, шатер как шатер. Однако кое-какая его деталь вмиг навела меня на нехорошие мысли. Увидеть ее издалека являлось невозможно. Зато вблизи я и Малабонита заметили эту подозрительную хреновину почти одновременно.
– Посмотри на центральную шатровую стойку, Mio Sol! – попросила Долорес, выглядывая вместе со мной из-за скалы, за которой мы прятались.
– Вижу, – отозвался я. – Слишком длинная. Очень похожа на флагшток для крупного флага. А под такими флагами сама знаешь кто по Атлантике путешествует.
– Шкиперы-водовозы и гвардейцы Владычицы Льдов, – безошибочно ответила Моя Радость. После чего резонно полюбопытствовала: – Но если у Фаруха остановились посланники с Юга, почему они не подняли флаг? Уж кому-кому, но им-то в наших краях бояться точно некого.
– Этому есть лишь два объяснения, – хмыкнул я. – Одно – глупое, а второе – правдивое. Первое: южане просто-напросто потеряли свой вымпел…
– И впрямь несусветная глупость, – согласилась Малабонита.
– …И второе, – продолжал я. – Они вовсе не боятся – они хотят, чтобы мы не боялись. И потому воздержались от размахивания флагом раньше времени. Пускай те, кого они ждут, ни о чем не подозревая, сунутся в поселок, где и нарвутся на нежелательную встречу.
– Или вот еще: друг сеньора Томаса тоже ходит под чьим-нибудь флагом, но сейчас не хочет привлекать к себе лишнее внимание, – добавила Долорес.
– Об этом я как-то не подумал, – признался я. – Однако если у тебя, Моя Радость, тоже есть свои две гипотезы, то давай помимо глупой выкладывай и правдивую.
Малабонита сверкнула глазами и открыла было рот, намереваясь огрызнуться. Иную, более здравую версию она явно предложить не могла. Однако до пререканий дело так и не дошло – именно в этот момент до нас долетел окрик Гуго. И, судя по нешуточной тревоге в его голосе, Сенатор был изрядно напуган…
Глава 3
Всадников было шестеро. Все – в широкополых шляпах с загнутыми полями и легких, но прочных доспехах из дубленых шкур молодых змеев-колоссов. Притом каждый восседал на поджаром и холеном демерарском рапидо. Не нужно было обладать зрением кондора, чтобы определить, кто приближался к «Гольфстриму» с запада. Шесть кабальеро из Кавалькады дона Балтазара вели коней неторопливой рысцой вдоль каменистой гряды, и встречи с ними нам было никак не избежать.
Худшие прогнозы оправдались. Шатер действительно принадлежал посланникам Владычицы, которые не сидели в поселке, а разъезжали по окрестностям. И вовсе не для праздной прогулки. Откуда конкретно они прибыли: из Аркис-Сантьяго или дон Риего-и-Ордас отправил их сюда заблаговременно, дабы выставить на нашем вероятном пути заслон? Даже если кабальеро прискакали к Нэрскому Столпу сегодня на рассвете, у них было время передохнуть, почиститься и помыться с дороги. А имея при себе сменных скакунов, они могли приступить к службе, не обременяя Фаруха просьбами выделить им для этого артельных лошадей вместо измотанных долгой скачкой рапидо.
Плохи наши дела. Теперь нам ни убежать, ни спрятаться, ни тем паче дать отпор. Мы с Долорес переглянулись, после чего оба выругались, обреченно вздохнули и, спустившись с холма, поспешили к буксиру. Гуго тем временем пристроился у носовой баллестирады и взял на прицел приближающихся всадников. Впрочем, вряд ли у него хватит мужества стрелять по ним, если они вздумают взойти на борт без разрешения. Де Бодье тоже легко отличит истинных кабальеро от обычных кочевников, с которыми мы также могли невзначай столкнуться в хамаде, и не осмелится покуситься на жизнь гвардейцев Владычицы Льдов.
Мы достигли «Гольфстрима» почти одновременно с всадниками. Дабы продемонстрировать наше дружелюбие, я не стал подниматься с Долорес на палубу и велел Сенатору отойти от орудия. В конце концов, у нас ведь нет прямых доказательств того, что Кавалькада за нами охотится, верно? А связь между ее появлением здесь и бегством Макферсона – всего лишь домысел. Вполне может статься, что уже через пять минут мы чинно-мирно распрощаемся с благородными сеньорами, а потом дружно посмеемся над нашими давешними страхами. Ну и напьюсь же я тогда сегодня вечером! Грех не напиться, когда у тебя с души сваливается такой тяжелый камень…