Чтобы не впадать в ненужные препирательства, Сергей поспешил прочь, сел в свою «десятку» и поехал. Хоть одно хорошее за эти дни – машину заимел, ай-фон, немножко денежек… Убить могут и нищего, а так хоть жизни успеет попробовать.
Благие размышления прервало появление Фруева. Он стоял прямо на повороте и усиленно голосовал, махая вытянутой рукой. Сергею не оставалось ничего, как притормозить. Фруев удивился:
– Ты?!
Бянко подумал, что зря остановился. Сейчас начнутся распросы: чья машина, на какие шиши приобрел? Ничего подобного не хотелось.
Но Фруев, словно его подменили, бесцеремонно плюхнулся в переднее кресло, спросил о другом:
– Ты в редакцию?
– А что?
– Подвези. Горю! Человек меня ждет.
Делать нечего, поехали.
У входа в здание томился в ожидании мужик, эдакий крестьянский сын. Фруев, не сказав «спасибо», выскочил из машины, подбежал к мужику, подхватил его под руку и увлек в вестибюль.
Сергея это заинтриговало. Он заглушил двигатель и пошел в редакцию. Видеть там никого не хотелось, но резвость Фруева давала надежду на нечто неординарное…
* * *
Калашников с подозрением косил взгляд на сидевшего у его стола благообразного мужика. Тот часто покашливал, иногда нервно поглаживая маленькую, аккуратно остриженную бородку. За спиной мужика стоял Фруев. У приоткрытой двери, ухмыляясь, переминался Сергей. Калашников нервно читал писанину Фруева, то и дело молча поглядывая на всех присутствующих.
Фруев, словно желая окончательно взбесить главного редактора, принес на подпись репортаж о необычном человеке из глубинки. Человеком этим, как понял Сергей, и являлся благообразный мужик. Вот в чем дело – Фруев задумал довести редактора до белого каления. Зачем это ему понадобилось, было неясно.
Глаза Калашникова увеличились, и он, гадко улыбаясь, ткнул пальцем в печатный текст.
– Нашел. Я чувствовал, Фруев, что ты приготовил мне очередную пакость.
– Какую пакость, Юрий Палыч? Статья обычная. Интересная тема, – противно загундосил Фруев.
– Имя у твоего чудо-мужика Ипат, а отчество Ардатальонович… Ты специально это придумал?
– Вот этот господин, перед вами, в натуральном виде. Его зовут Ипат. Ипат Ардатальонович.
– Ты Ипат? – Калашников потемнел, наливаясь злобой. Его взгляд исподлобья стал взглядом убийцы, взглядом быка, заметившего красную тряпку. – Ипат Ардатальонович?
– Да, – коротко вымолвил мужик.
– Паспорт!
– С собой не взял.
– Любой документ.
– Нету.
– А-а-а-а-а. Вы считаете меня дураком. Нет, хуже – идиотом. Иди на…й!
Благообразный мужик ошалело воззрился на вскочившего главного редактора.
– Пошел на…й! – орал Калашников.
Первым среагировал Фруев. Он, оттолкнув Сергея от двери, резво выбежал в общий редакционный зал. Калашников метнулся следом. Он нагнал Фруева у ближнего стола и смачно пнул в мягкий зад. Ускорившись, Фруев унесся прочь.
– Сука, – прошипел Калашников.
Вернувшись в кабинет, он взял статью Фруева и бросил в урну.
– Ты еще здесь? – рыкнул он на мужика.
Тот, нисколько не боясь, встал, снова погладил бородку, сказал:
– Успокойся. Слишком ты нервный. Человек пошутить с тобой хотел.
– Пошел отсюда, я сказал!
Когда мужик ушел, Калашников зло вымолвил:
– Козлы.
– Что вы так злитесь, Юрий Палыч? Фруев всегда дуру гонит. Я видел, у него есть материал, и уже готовый. Не статья, а загляденье. Был бы я завистлив, не удержался бы – украл.
– Убью я этого Фруева.
– Лишитесь хорошего журналиста.
– Ладно… разберусь как-нибудь без твоих советов.
Прямо из редакции Бянко позвонил Контенко. Старик долго не брал трубку, и Сергей успел не единожды прогнать в голове примерный план разговора: «Иван Анатольевич, вы должны мне помочь!» – «Чем?» – удивляется старик. «Мне необходимо встретиться с Алиной Маранковой!» – «К чему? Алиночка в трауре и не желает ни о чем говорить с журналистами!» – «В данном случае я не журналист, я – следователь». Сергей хмыкнул. Ага, суперследователь Серафим. Девиз следствия: «Хрен его знает, где искать, бог даст, само проявится!»
– Да, – голос Контенко был бесцветный, тусклый, словно старик отозвался своим коротким «да» сквозь подушку.
– Это Бянко звонит. Здравствуйте, Иван Анатольевич.
– Бянко? А-а, Сережа… Здравствуй. Что-то узнал?
– Пока информации мало. Иван Анатольевич, мне надо бы встретиться с Алиной Маранковой. Помогите, вы ведь имеете с ней контакт.
– Хорошо, – старик не стал кривляться. – Я сейчас созвонюсь с Алиной, минут через пять позвонишь мне; я скажу, примет она тебя или нет.
– Спасибо.
– Не за что. Ты, Сережа, главное, найди негодяев.
– Найду, Иван Анатольевич, – солгал Бянко.
По большому счету, в данную минуту ему было все равно, чем закончится следствие. Деньги от Азарова он получил, частью они потрачены, а частью надежно спрятаны; результаты же расследования опубликовать он не сможет. А смысл своего бытия Сергей видел в написании статей, очерков, фельетонов и в их опубликовании. Если бы дело так не затянулось, а ограничилось, как он предполагал в начале, короткой историей гибели Мулатова и его любовника Контенко-младшего, Бянко накатал бы легко скандальную статью и, пустив ее в тираж, быстро переключился на новые происшествия и новых героев, а этих спокойно позабыл. Но дело не только затянулось – оно растянулось до бесконечности, а длинных (и таких нервных) тем Сергей не любил. Его мозг жаждал нового. Отсюда это томление. Хотя, по правде сказать, томление от другого – он нашел на свою упругую задницу мощное приключение, и вся клюква (как выражался Фруев) ждала его впереди.
А встретиться с вдовой коммерсанта Маранкова Алиной требовалось по двум причинам. Первое – узнать в деталях, как погиб ее супруг, и второе – знает ли молодая вдовица о страшном счете, который уже предъявлен членам шестерки? Сергей помнил скандал, связанный с похищением Алины неизвестными бандитами. Чем тогда дело кончилось, массовой публике не поведали, но сейчас у Сергея проскальзывали подозрения, что похищение, а потом и гибель Маранкова связаны с требованием уплаты лесорецкого долга. Интересно, сняли с Маранкова деньги или нет? Если нет, значит, должны трясти Алину. Да, требовалось как можно скорее обстоятельно поговорить с Маранковой, чтобы начать делать первые выводы.
Сергей нетерпеливо взглянул на редакционные часы, висевшие над входом в большой редакционный зал. Прошло четыре минуты. Рано. Старик велел позвонить через пять минут.
Бянко продавил кнопки на аппарате – он не немец, чтобы кичиться пунктуальностью.
– Да, – снова голос старика прозвучал, как эхо из глубокого колодца.
– Это Бянко.
– Сережа, ты сейчас собрался к Алине?
– Могу ехать прямо сейчас.
– Поезжай. Она в своем загородном доме и встретится с тобой.
– Спасибо, Иван Анатольевич.
Пошли гудки – старик разомкнул сеть. Сергей опустил трубку, оглянулся, встретился взглядом с бесстыжими глазами Нелюдовой. Она улыбнулась, обнажая десны. Потаскуха. Она, видимо, и с Калашниковым себя не сдерживала, и Кунни мог применить к ней свое умение. Оргия Анисима открыла Сергею глаза. Даже с Фруевым, наверное, уединялась в туалете. А теперь ему, дураку, глазки начала строить. Как же! Облезет теперь.
Бянко подмигнул ей, вытащил из ящика стола диктофон и, спрятав его в боковой карман, заспешил на встречу. Двигаясь по коридору, снова начал думать о Нелюдовой. Девка она красивая. В принципе, поблудить с ней было бы неплохо. Что ее держало в газете? Перспектив в их умном журналистском коллективе для нее не было никаких. Пошла бы в модельное агентство – их по городу не одна сотня, у каждого банка свое агентство. Уже сейчас Нелюдова ходила бы в мехах, ездила на джипе, а так – путается с дешевыми чмыганами…
На улице пошел дождь. Сергей подержал руку ладонью вверх, поймал несколько холодных капель. Да, придется в обязательном порядке впихнуть ей «банан», чтобы не отставать от коллектива, а уж потом пусть перебирается в модельное агентство и выходит замуж за банкира.
Ехать в собственной машине, еще почти новой, среди моросящего дождя, разрезая колесами лужи, было очень приятно. Сергей прибыл к дому Алины Маранковой в совершенном умиротворении.
«Десятка» нагло уперлась в железные ворота виллы Маранковых и разразилась заливистой трелью сигнала. Из боковой двери показался жующий охранник. Он был в элегантном костюме, но пиджак накинут на плечи как попало, кобура с пистолетом торчит из-под мышки напоказ. Сергей подумал – будь на его месте злодей, он бы нейтрализовал этого горе-охранника в долю секунды. Он бы не набивал гору мышц амбала свинцовыми пилюлями, достаточно наставить на него пистолет, и охранник не смог бы оказать сопротивления – оружие висело неудобно, а накинутый пиджак на плечах сковывал движения.
– Журналист? – спросил охранник, продолжая жевать. Дождь нисколько его не беспокоил.
Сергей и здесь обнаружил ошибку – задает вопрос с очевидным ответом. Любой злоумышленник поймет – ждут журналиста – и скажет: «Запускай, я журналист!» А потом устроит резню и первым порвет этого дурака. Надо ведь спрашивать: «Кто такой? Чего приехал? Чего шумишь?» Сергей хмыкнул. По каким критериям Алина подобрала себе охрану? Явно, не по мозговой насыщенности. Ну, мышцы – это понятно, но ведь для мышц в таком деле и ум требуется. А может, вдовица окружила себя способными мужиками в другом деле – ну, в том самом, от которого неутешные вдовы становятся веселыми?
– Да, я журналист. Сергей Бянко. Меня должны принять.
– Ага. Велено тебя впустить.
– Открывай ворота.
– Обойдешься. Здесь колымагу свою брось, и пешочком в дом.
Охранник ушел, оставив дверь отворенной. Сергей хмыкнул – какой крутой мужик, почти новую «десятку» обзывает колымагой. У самого, что, «Мерседес» в гараже стоит? Сомнительно. Или он крутой из-за того, что хозяйскую иномарку моет, когда прикажут? Бянко зло усмехнулся, вынул ключ из замка зажигания. Замкнув машину, вошел в ограду виллы, закрыл дверь за собой.
Охранник, продолжая жевать, показал на коттедж.
– Туда.
На дворе действительно стоял роскошный «Мерседес» последней модели. Сергей бросил взгляд на охранника – здоровый. Да, верзила задавался, но не потому, что ежедневно мыл теплой водой и специальными автошампунями суперавто, а потому, что еженочно вдувал хозяйке этого «Мерседеса».
– Обожди, – вдруг спохватился охранник. – Дай-ка, я тебя обшарю. Мало ли.
Сергей позволил себя пощупать. Оружия у него не оказалось, и охранник совершенно охладел к нему.
– Иди в дом, Алина в каминном зале.
– Я там не заблужусь?
– На входе Василий дежурит, он тебя проводит.
Журналист пошел по мощенной розовым камнем дорожке к коттеджу. Значит, в доме находился специальный охранник. Один – на воротах, другой – в самом доме.
Поднявшись по ступеням на крыльцо, Сергей вошел в прихожую. Огромный, даже перекачанный, Василий, с бычьей шеей, коротко стриженный, с презрением взглянул на него с высоты своего роста. Маленькие злые глазки замутнели, пытаясь вызвать в Сергее животный страх. Бянко непроизвольно поежился. Встретишь такого вурдалака в парке вечером, не захочешь – описаешься.
– Чего? – рыкнул Василий.
– Алина где?
– Пойдем.
Василий ухватил ручищей Сергея за плечо и, пихнув вперед себя, повел внутрь дома. Сначала был коридор. Журналист замешкался перед лестницей, ведущей на второй этаж. Будолом Василий невежливым толчком в спину подсказал направление – прямо, а не наверх. Раздражаясь, Сергей вдруг подумал, а почему бы Алине было самой не угробить законного супруга – Маранков ей большой воли не давал (все богатые мужья держат жен в черном теле, а сами бесятся в обществе многочисленных любовниц и красивых шлюх); теперь же Алина полная хозяйка и, ничего не страшась, могла предаваться оргиям с этими монстрами.
Войдя в каминный зал, Сергей невольно обомлел. Алина была прекрасна. Она сидела в кресле, безукоризненно одетая, шея и руки в золоте, кожа матово отливала неестественным загаром после солярия. Она не выглядела безутешной от потери супруга – звероподобные самцы были прекрасной заменой.
Сергей искоса взглянул на Василия. Тот ткнул в него пальцем, коротко доложил:
– Журналист.
– Спасибо, Вася. Оставь нас.
Алина указала на кресло по другую сторону журнального столика.
– Присаживайтесь.
Бянко покорно сел, потом неуверенно пожал плечами:
– Здравствуйте. Я вошел и не поздоровался.
– Здравствуйте, – Алина рассмеялась.
На столике стояла бронзовая пепельница, рядом лежала распечатанная пачка сигарет и блестящая сталью зажигалка. Алина потянулась к столику и взяла сигареты.
– Вы такой застенчивый. Разве журналисты застенчивы?
– Вот такой.
– Будете курить?
– Нет, спасибо.
– Я тоже не курю. Вредная привычка. И охранникам не разрешаю.
– Им нельзя – они спортсмены. Главное – хорошая физическая подготовка.
– Мне их подготовка безразлична. Они – профессионалы. Просто, если они будут курить, мне волей-неволей придется глотать дым, а пассивное курение опаснее обычного.
– Для кого же сигареты на столе?
– Для гостей. Думала, вы будете курить.
– Охранникам нельзя вас травить дымом, а мне, значит, можно?
Алина бросила пачку на столик, соблазнительно закинула ногу на ногу и рассмеялась в нос. Очень соблазнительно рассмеялась.
– Вы гость, они – обслуживающий персонал.
«Ага, очень даже ясно, как они обслуживают», – мелькнуло в голове Сергея.
Алина потемнела – видимо, эмоции отразились на его лице.
– Не смейте думать обо мне гадко. Охранники остались мне от мужа. Я его боготворила, моего Бориса.
Сергей успел вспомнить рекламный ролик, где раздетые культуристы светили мускулами. Не укладывалось в голове, что прекрасная Алина строго держит себя по отношению к охране. Эти гераклы сведут любую женскую особь с ума своим ростом, мощью, мускулатурой.
– Я же просила – не смейте думать обо мне гадко. Я верна памяти Бориса. Он сделал для меня очень много… Главного сделать не успел.
– Чего же?
– Ребенка.
Сергей сделал движение бровями. Алина отвернулась и с минуту смотрела в окно, заставленное разлапистыми цветами в глиняных горшках. Чтобы не затягивать паузу, Бянко спросил:
– Значит, вы любили мужа?
– Естественно, – Алина повернула голову к гостю. – Я не та женщина, которая может отдаться мужчине без любви. Деньги в наших отношениях не играли никакой роли. Я с ним познакомилась на улице и совершенно не знала, что он обеспеченный человек. Просто он мне понравился. Он меня очаровал…
Душещипательную историю знакомства и последующего протекания страсти Сергею слушать не хотелось, но он смотрел Алине в рот и кивал, выражая заинтересованность. Такова профессия журналиста – принять информацию у источника в полном объеме, переработать, отсечь лишнее и подать публике в сжатом, лаконичном варианте.
Например: крестьянин Припонов, работавший у фермера Кобылкова скотником, заступился за честь своей супруги-доярки, когда пьяный хозяин пытался воспользоваться ею как женщиной. Фермер крестьянина уволил. А другой работы в разложившемся селе не имелось. Выдался неурожай на картофель из-за проливных дождей, вследствие чего запасов пищи на черный день у селян было в обрез.
После трехдневного запоя крестьянин Припонов, поглядев на заплаканную жену (тоже уволенную с фермы) и детей, ночью забрался в продуктовый магазин того же фермера Кобылкова (бывшего главы администрации села) и похитил ящик тушенки и десять килограммов муки. Всезнающий участковый Елкин, эдакий Анискин нового времени, выявил злоумышленника к концу дня. Суд присудил горе-разбойнику пять лет колонии общего режима. А жена все равно отдалась фермеру, так как деваться ей было некуда и детей кормить чем-то надо.