– Это что, ходячий мертвец? – предположил Шамшуддин.
– Да, – равнодушно ответил Креол. – Зомби. Раньше тоже был рабом Халая.
– А что он делает?
– Большую часть дня просто стоит в кладовке и смотрит в стену. Он – наглядное пособие. Для учеников, чтобы изучать внутренности человека.
Через несколько минут Асаггак вышел из кухни. Не с пустыми руками – он захватил каменную кадушку с помоями. Обычно кадушки, наполненные доверху, переносят вдвоем, но ходячие мертвецы удивительно сильны – их окоченевшие мышцы не ведают боли и усталости.
– Он каждый день относит помои в подвал и выливает в дренажную трубу, – пояснил Креол. – А утром приносит пустую кадушку обратно.
Шамшуддин задумчиво почесал плешивую макушку. Он посмотрел на мертвеца, еле плетущегося через двор, выпятил нижнюю губу и спросил:
– А почему только утром? Зачем оставлять пустую кадушку в подвале на ночь?
Креол открыл было рот… но тут же снова закрыл. В серых глазах отразилось недоумение. Ученик мага тоже посмотрел на Асаггака, все еще не дошедшего до лестничного пролета, и медленно ответил:
– Не знаю. Да, странно…
Ученики внимательно посмотрели друг на друга. Шамшуддин широко ухмыльнулся – на его эбеновом лице улыбка выглядела особенно белой. Креол тоже растянул губы в улыбке и предложил:
– Проследим?
– Пошли! – вскочил на ноги Шамшуддин.
Подростки осторожно прокрались по галерейке и спустились по лестнице. Там оказалось гораздо темнее, чем на улице, но все же не слишком – под потолком висел магический освещальник. Тусклый, светящий неестественным голубоватым светом, но все же худо-бедно рассеивающий мрак.
Как и большинство крупных городов Шумера, Симуррум снабжен тщательно продуманной сетью канализационных каналов и керамическим водопроводом. Гугали день и ночь трудятся, следя за тем, чтобы в каждом доме была вода, а грязь и нечистоты своевременно удалялись. В жарком климате долины Тигра и Евфрата процессы гниения и разложения протекают очень быстро, а отсюда недалеко и до эпидемии. Поэтому в подвале Халая Джи Беш имеется дренажное отверстие, куда и отправляются все помои.
Точнее – куда они ДОЛЖНЫ отправляться.
К великому удивлению Креола и Шамшуддина, Асаггак вовсе не опорожнил кадушку в зловонную дыру, как они ожидали. Вместо этого мертвец сунул руку в неприметную щель, и часть стены плавно повернулась на толстом бронзовом штыре, открыв темный проход и лестницу, уходящую вглубь. На мальчишек, пялящихся на него во все глаза, он не обратил ни малейшего внимания.
– У Халая есть потайное подземелье?.. – приподнял брови Креол. – И как это я раньше не замечал?..
– Интересно, а что он там хранит? – посмотрел на него Шамшуддин. – Наверняка сокровища!
– Или артефакты! – жадно загорелись глаза Креола. – Проверим?
Асаггак успел скрыться в тьме тайного подземелья, но проход остался незакрытым. Значит, он очень скоро вернется и нужно спешить.
– А если там что-нибудь… ну, такое… – засомневался Шамшуддин. – Может, не надо?..
– Ты что, боишься? – сощурился Креол.
– Даже ифрит кого-нибудь да боится, – ответил Шамшуддин. – Известная опасность не страшна – страшна неизвестная. И что сделает с нами учитель, если уличит?
Креол задумался, переводя взгляд с Шамшуддина на темный провал в стене. За ним уже послышалось шарканье – раб-мертвец возвращается обратно.
Но тут сверху послышался другой звук – злобное ворчание:
– …гниль и прах, куда подевались эти негодные щенки?..
– Я должен быть в комнате свитков и читать урок, – вспомнил Креол.
– Но тебя там нет.
– Именно. Значит, старый Халай опять переломает мне пальцы, – безразлично закончил Креол. – Так что хуже уже не будет. Ты идешь?..
Шамшуддин замялся, но Креол успел исчезнуть в темной дыре. Вместо него показалась подгнившая рожа Асаггака – мертвец вернулся уже без кадушки. Он сунул руку в щель, дверь начала закрываться… и Шамшуддин бросился туда.
Чернокожий мальчишка влетел в потайной проход, промчался по ступеням и врезался во что-то мягкое, повалив его на пол.
Судя по изрыгаемым проклятиям, это был Креол.
– Слезь с меня, отродье Нергала!.. – злобно прошипел он, с трудом отпихивая Шамшуддина.
– Извини, – поднялся на ноги тот. – Где это мы?..
Лестница оказалась довольно короткой – она закончилась уже через дюжину ступеней. За ней открылся небольшой коридорчик с двумя дверьми – справа и спереди. Из-под правой пробивался тусклый свет.
– У-у-у!.. – выпучил глаза Креол, приоткрыв дверь. – Гляди!
Магический освещальник, висящий здесь, стоил куда дороже своего собрата в подвале. При этом свете можно было даже читать.
Похоже, старый Халай именно этим здесь и занимался – на каменных полках, увивающих стены, лежали десятки глиняных табличек, испещренных мелкими клинышками.
– «Ха-Дингир ара губ каб ду кургин», – прочитал Креол. – «Шуб-лугаль ра анса-саг а унату угула-ни га се сам у на дуг»…
– Бессмыслица какая-то, – пожал плечами Шамшуддин. – Ты точно подряд читаешь?
– Да… а хотя нет, пропустил строчку, – признал Креол. – А если… эй, да это же судебный документ! Смотри-ка, Халая в молодости изгнали из Каркемиша за кражу осла! Ну кто бы мог подумать…
Шамшуддин его не слушал – он глазел на другие полки и столы. На одном из маленьких столиков стоял объемистый сосуд из отличного стекла, доверху заполненный уксусом. В нем плавала отрезанная человеческая рука – плавала подобно рыбе, загребая пальцами и выпуская пузырьки из перерубленных вен. Рядом стояла алебастровая ваза, доверху заполненная кисло пахнущим маслом – от него поднимались красноватые испарения.
На соседней полке расположился ятаган с рукоятью из эбонита, завернутый в черный шелк. Шамшуддин рискнул чуть-чуть развернуть шелк – лезвие густо покрывали таинственные знаки, оно слабо светилось синим светом…
– Не трогай!!! – вскрикнул Креол.
Шамшуддин резко отдернул руку, вернув шелк на место, и удивленно посмотрел на Креола.
– Ты не касался?! – напряженно спросил тот.
– Не успел. Это что такое?
– Слава богам… Это ятаган Барзаи – у моего деда тоже есть такой. Его не должен касаться никто, кроме хозяина, а то вся сила уйдет и придется ковать новый. Думаю, Халай тебя бы за такое…
– Да уж… – невольно побледнел Шамшуддин.
Креол огляделся еще раз. Собственно, ничего особенного в этой комнате нет – самые обычные аксессуары магической лаборатории. Возможно, несколько более редкие и дорогие, чем те, что хранятся на втором этаже, но и только-то.
И нигде он не увидел признаков помойной кадушки, что оставил Асаггак…
– Пошли, посмотрим, что за другой дверью, – скомандовал Креол.
Шамшуддин неохотно оторвался от глиняной таблички и двинулся следом. Ученики старого Халая одновременно заглянули за дверь… и одновременно отшатнулись.
Другая комната оказалась в несколько раз больше, но без всяких табличек и жутких предметов. Нет и магического освещальника – мрак разгоняет только плошка с чадящим маслом. Обстановка отличается скудностью – каменный мешок может похвастаться лишь бронзовыми кольцами, вбитыми в стену, и свисающими с них цепями.
А на одной из цепей сидит узник.
– Кто это? – прошептал Шамшуддин, выглядывая из-за плеча Креола.
– Кажется, гала… – неуверенно ответил тот.
– Угадал, человеческий детеныш, – ядовито прошипел пленник старого мага, звеня цепями. – И что вы собираетесь с этим делать?
Цепи выглядели прочными. Конечно, обычная бронза вряд ли удержит гала, но Халай Джи Беш называет себя мастером-демонологом не из пустого хвастовства.
Эти оковы управились бы и с Демоном Бури.
Гала медленно зашевелился, поднимаясь на корточки. Подземный демон Кура улыбнулся пугающей улыбкой – ученики мага невольно подались назад.
Искаженное отражение человека, на три головы выше Креола с Шамшуддином. Зеленовато-бурый, покрытый необычной кожей-чешуей, жесткой и бугристой, со множеством крошечных колючих шипов. Треугольная морда демонстрирует огромную пасть с сотней зубов-игл, звездообразную дыру вместо носа, пару пылающих миндалевидных глаз с роговыми полосками вместо бровей, остроконечные уши. Из плеч чудовища растут два извивающихся отростка, оканчивающиеся змеиными головами. Они шипят и капают ядом, взирая на перепуганных мальчишек с неистовой злобой истинных гадов.
– Вы рабы или ученики старого пожирателя грязи? – задал вопрос гала. – Или, быть может, вы воры, забравшиеся в его дом? Что сейчас наверху – день или ночь?
Ученики мага сохраняли молчание. Креол окинул взглядом прикованного демона, раздраженно ощущая на шее шумное дыхание Шамшуддина, и перешагнул порог. Бронзовая цепь зазвенела – гала подался навстречу.
– А, так вот куда он носит помои… – вполголоса пробормотал Креол, опустив глаза.
Да, каменная кадушка наконец-то отыскалась. Она стояла рядом с гала – и помоев там заметно поубавилось.
– Вам жаль помоев для старого измученного демона? – оскалился гала. – Что ж, я могу поделиться – здесь еще больше половины, хватит, чтобы устроить дружескую пирушку. Угощайтесь, друзья, угощайтесь!
– Можешь оставить себе, – хмыкнул Креол. – Ты и правда гала?
– До сегодняшнего утра был, – с улыбочкой ответил демон. – Конечно, боги любят забавные шутки, так что с них станется ни с того ни с сего превратить меня во что-нибудь иное… одноглазого ишака, например. Но, думаю, пока что этого не произошло. Я рожден во мраке Кура, человеческий детеныш, и я был и остаюсь гала уже триста лет. А теперь, может быть, поговорим о вас? Я так давно не видел человеческих лиц… живых, имею в виду. Ту кучу мертвого мяса, что приносит мне еду, я вижу каждый день, но поверьте на слово – он не слишком интересный собеседник. Я предпочитаю беседовать со своими змеями.
Змеиные головы, растущие из его плеч, одновременно зашипели, словно давая понять, что речь идет именно о них. Впрочем, скорее всего, они просто выразили чувства самого гала – для него эти плечи-змеи такая же часть тела, как руки, ноги или глаза. У них нет собственного рассудка – лишь легкий блик, отражение разума хозяина.
– Вам приятно со мной познакомиться, человеческие детеныши? – ласково спросил гала.
– Не называй меня так, демон, – буркнул Креол.
– Но надо же мне как-то вас называть, верно? У всякого создания богов должно быть какое-то наименование. Назови мне свое настоящее имя, и я буду обращаться к тебе правильно…
– Не называй! – шикнул Шамшуддин. – Демону нельзя называть имя!
– Без тебя знаю, – огрызнулся Креол.
– Что ж, тогда не ждите от меня ответной любезности… – широко зевнул гала. – А что, человеческие детеныши, не принесете ли вы мне кружечку вкусного пива?.. или, может быть, хотя бы ячменной сикеры? Не отказался бы я и от ломтика свежего мяса… Третий месяц я уже в этом подземелье и вижу только эту помойную кадушку… Не удивлюсь, если старый евнух, который меня сюда запрятал, в эту же кадушку испражняется – нет, нисколько не удивлюсь… Но ничего не поделаешь, есть-то хочется… Даже демоны нуждаются в пище…
– Мертвые в Стране без Возврата питаются нечистотами и помоями, – пожал плечами Шамшуддин.
– А кто сказал, что им это нравится? – пробурчал гала. – Ну так что, принесете?
– А что нам за это будет? – прищурился Креол.
Гала очень внимательно посмотрел на него, словно увидел впервые, пошарил глазами вокруг себя, как будто что-то разыскивая, а потом с притворным расстройством развел руками:
– Вот беда, у меня здесь нет ничего ценного… Если желаете, можете получить эту тряпку, что я использую вместо набедренника… хотите?..
– Фффу-у-у-у-у-у!!! – одновременно заорали мальчишки, брезгливо морщась. Мужество демона оказалось чудовищных размеров и формы – в отрубленном виде могло бы сойти за боевую дубину. К тому же с него текло что-то липкое и зловонное.
– А что такое? – обиделся гала. – Мои супруги не жалуются…
Но набедренник все же вновь обмотал вокруг чресл, пряча срам.
– Демонов я раньше не встречал, – поделился Шамшуддин. – Но пару лет назад у нас в поместье случился кутруб – вытоптал ячменное поле и сожрал пятерых рабов… Знаешь, у него эта штука была меньше…
– Кутрубы огромного роста, но сверху и снизу у них маловато, – согласился гала. – Эй, детеныши, а как насчет заработать золота?.. много золота!..
Креол с Шамшуддином переглянулись. Шамшуддин задумчиво поднял глаза к грязному потолку, а Креол сразу перешел к делу:
– Как?
– Мы, гала, способны на многие чудеса… но только не сейчас, когда я скован, – с сожалением позвенел цепями демон. – Освободите меня, чтобы я мог вернуться домой, в Кур… и вас ожидает награда… очень щедрая награда!
– Какая именно?
– Да все, что пожелаете! Золото, оружие, богатые одежды, волшебные амулеты! В сокровищницах Кура всего довольно – я принесу вам все, что пожелаете!
– Хм-м-м…
– Заключим договор – вы меня освобождаете, а я исполняю каждому по желанию, пойдет? – предложил гала.
– Любое? – насторожился Креол.
– Ну не совсем любое, конечно… – неохотно признался демон. – Я обычный гала, а не всемогущий Мардук… Но для обычных людских желаний меня обычно хватает. Сундук золота, красивую девицу, дворец… правда, для дворца приходится звать родню, в одиночку очень уж долго… С другой стороны, можно не строить, а найти готовый и прикончить хозяев. Если поблизости не окажется сильного мага или отряда опытных воинов – управлюсь.
– Это… заманчиво, – признал Креол. – Заманчиво. А мы?.. Что мы должны сделать?.. Украсть у Халая ключ от твоих цепей, прочесть освобождающее заклинание или что?..
– В этом нет нужды. Все гораздо проще. Эти оковы зачарованы – они обессиливают меня, делают слабее новорожденного котенка. Но есть средство вернуть мне силы – только на краткий миг, но этого хватит, чтобы разорвать цепи. После этого я исполню ваши желания и вернусь в Кур…
– Выглядит не слишком сложно. И что же это за средство?
– Кровь, человеческий детеныш! – улыбнулся стозубой улыбкой гала. – Человеческая кровь! Ощутив ее вкус, я вырвусь!.. вырвусь!!!
Шамшуддин постучал Креола по плечу. Тот повернулся, и ученики мага зашептались, то и дело бросая косые взгляды назад – на терпеливо ожидающего демона. Тот по-прежнему улыбался, хотя улыбка с каждым мигом становилась все натужнее и неестественнее, все больше походя на обычный кровожадный оскал.
– …да ладно, рискнем!.. – наконец отмахнулся Креол, отворачиваясь от Шамшуддина. – А какие у нас гарантии? Откуда мы знаем, что ты выполнишь обещание?
– А каких гарантий вы хотите? – вкрадчиво спросил гала.
– Твое имя! – ни на миг не задумался юноша. – Поклянись великой клятвой Кура, поклянись подземной рекой, которая отделяет от людей, поклянись крыльями Эрешкигаль, поклянись судьями-ануннаками, поклянись твоим собственным именем – назови его вслух! Тогда я поверю тебе и дам тебе свою кровь, демон!
– Хитрый человеческий детеныш… – слегка скис гала. – А может, как-нибудь по-другому?
– Можно и как-нибудь по-другому, – покладисто кивнул Креол. – Можно и так, что ты не будешь клясться, а будешь дальше сидеть на цепи и жрать объедки…
– Если бы объедки, если бы объедки… – горестно покачал головой демон. – Я рад уже и ячменной шелухе…
– Ты хочешь освободиться или нет?.. – скучающе посмотрел на него Креол.
Шамшуддин схватил его за плечо и взволнованно зашептал на ухо, недоверчиво глядя на размышляющего гала. Креол слушал невнимательно, с каждой секундой все больше раздражаясь, а потом вовсе оттолкнул Шамшуддина и шикнул:
– Отстань, я знаю, что делаю!..
– Ладно, человеческий детеныш, договорились! – в тот же момент заявил гала. – Мое имя – Нгхул’Трезим! И я приношу тебе великую клятву Кура, что не причиню тебе вреда и свято исполню все условия договора! Достаточно с тебя?
– Ну… думаю… да, наверное… – с легкой неуверенностью ответил Креол, извлекая из складки набедренника острый обсидиановый нож. – Шамшуддин, ты участвуешь?
– Отец бы этого не одобрил… – горестно простонал сын раба, протягивая трясущуюся руку.
Креол быстро, не давая себе времени передумать, чиркнул иссиня-черным лезвием по ладоням – своей и Шамшуддина. Две кровавых струйки оросили нож и побежали вниз – к пропылившемуся полу. Но не добежали – их перехватили жадные рты плечевых змей Нгхул’Трезима. Крохотные пасти втянули в себя мальчишескую кровь… и демон раскатисто захохотал.