Тут я уже не выдержала:
– Тысяча пятьсот чего?
– Долларов.
Точно такого не было.
– Анна, вы меня, конечно, извините, но я не припомню, чтобы отправляла резюме на такую вакансию.
– Как это? – опешила девушка. – На имейл… – И она назвала имейл.
Я опять уткнулась в листок. Есть такой. И это была вторая вакансия. В ней ни слова о совмещении с администратором и ЗП указана 2300 баксов.
– Знаете, – осторожно начала я, – в объявлении было написано совсем другое.
– Знаю, – легко сказала девица, – но концепция работодателя поменялась.
– То есть теперь, – я почувствовала, что начинаю закипать, – они сделали зарплату на двадцать с лишним тысяч меньше, а работы добавили?
– Там будет мало работы, – сообщила девица.
Ты-то откуда знаешь, что там будет? Ты распрощаешься с этой конторой, как только закроешь вакансию.
– Спасибо, Анна, – холодно сказала я. – Я, пожалуй, откажусь от удовольствия участвовать в этом проекте.
Интересно, подумала я, положив трубку, существуют ли где-нибудь в мире щедрые работодатели? Если читать прессу, то да, существуют. Иногда даже дают интервью этой самой прессе. Но я знаю, что еще ни один из моих знакомых не встречал подобных особей в реальной жизни.
Так, что-то я накалилась.
10 апреля, пятница. Беседовала с Кэт. Успокоения это не принесло. Хотя я, чесс сказать, надеялась. А Кэт вдруг спросила:
Я не поняла, это что, гонка преследования?
– Чего? – удивилась я.
– Ну, бег за лидером. Селезень, – ответила Кэт. – С нее же все началось. Ты что, хочешь догнать и перегнать Селезня?
Я подумала.
– Не знаю, – сказала я. – Может, не перегнать Селезня, но…
– Тогда зачем вся эта муть? – перебила меня Кэт.
– Да просто поменяю работу, и все. Ты же сама всегда вопила, что мой шеф-отстой, что моя работа-мрак, что так вся жизнь пройдет и тэдэ и тэпэ. А там глядишь, что-нибудь да вылезет.
– Что там может вылезти? – продолжала плеваться ядом Кэт. – Прыщ на носу?
Но я сдаваться не собиралась, хотя окончательно поняла, что Кэт мои действия не одобряет. Не сам факт, что я ищу, а то, ради чего это делаю и как. Но это-то неудивительно-она всегда говорит, что у меня здравого смысла хватает только на то, чтобы правильно вести бухучет, и что во всем остальном я-полная шляпа. И это-моя лучшая подруга. Какой-то сюр.
В эфире тишина. Теперь кроме тринадцати кадровых агентств молчит и г-н Толмачев. Угнетает.
13 апреля, понедельник. Ура! Дело сдвинулось с мертвой точки. Сегодня иду собеседоваться в «Ровенту». Это кадровое агентство. Там обещают какой-то завод. Вчера поздно вечером оттуда позвонили. Извините, говорят, что беспокоим вас так поздно и в воскресенье, но не могли бы вы… Конечно, я могу. Тем более что сегодня мне не на работу.
13 апреля, позже. Любопытно. Странно. Обескураживающе.
Для начала-меня заставили ждать. Двадцать восемь минут. На десятой я решила, что просто девочка на ресепшн забыла про меня сказать. На двадцатой наконец-то поняла, что меня разводят на стрессовое интервью.
Честно сказать, когда я читала об этих «изысках» в Инете, то думала, что это все существует в теории, а на практике никто до такой грубой техники не опускается. Сегодня выяснилось, что я ошибалась.
К двадцать восьмой минуте я начала всерьез задумываться, а с тем ли агентством я связалась. На двадцать девятой минуте в комнату ворвалась крепкая девушка в коричневых туфлях и коричневом пиджаке, поздоровалась и представилась:
– Я-Инесса Радина.
Н-да, подумала я, принимая ее визитку, коричневый заставляет задуматься. Где-то читала, что коричневый любят те, которых тянет всем рулить.
Инесса уселась напротив меня, положив перед собой мое резюме и стопку чистых листов бумаги, и сказала:
– Приступим?
«Приступим» от слова «приступ», мелькнуло в голове.
В течение сорока пяти минут мадам (или мадемуазель?) Радина терзала меня вопросами, беспрестанно строча что-то на чистых листах бумаги. «А почему ушли…», «А почему уходите…», «А доводилось ли вам…», «А что бы вы сделали…», «А какая у вас сейчас зарплата…», «А где вы видите себя через пять лет…».
Если по правде, то через пять лет я вижу себя в Бретани, в небольшом коттедже, с мольбертом и кистями, короче-с обсуждаемой вакансией эта идиллия никак не связана. А посему пришлось делать умное лицо и придумывать что-то более удобоваримое.
Но вот она вроде бы исчерпалась. Удовлетворенно вздохнула, отодвинула исписанные листочки и сказала:
– Ну что ж, теперь я расскажу вам немного о вакансии. Вы присылали резюме на должность специалиста по управленческому учету на завод…
Я кивнула.
– Вы знаете, – мадам Радина скроила глубокомысленное лицо, – мне кажется, что это вам совершенно не нужно. Я вот вижу вас…
И принялась со вкусом излагать свое понимание моей персоны.
По всему выходило, что крупная производственная форма-это не мое. Якобы мне нужно что-нибудь камерное, человек на двадцать-тридцать. Ну ладно, пусть камерное. Но! Ничего такого у них пока в работе нет. Но когда будет…
Эй-эй-эй, взволновалась я. Что за дела? Я хочу на завод… на должность специалиста по управленческому учету. Я уже практически свыклась с мыслью о том, как буду работать там. И тут на тебе!
Я поняла, что пора вмешаться в ее нарциссическую болтовню. Это я о том, что, похоже, ее не столько моя персона интересовала, сколько возможность покрасоваться, блеснуть тем, что у нее накопилось в голове и на языке.
– Инесса, – проникновенно начала я, – но если пока ничего подобного нет, может, мы все-таки…
– Не-ет, – отмахнулась она от меня, – да ну! Зачем? Зачем вам тратить время на заведомо невыигрышный для вас вариант?
– Но если я согласна, – продолжала настаивать я, – потратить толику своего времени, может, все-таки…
Инесса тяжело вздохнула. На лице ее явственно проступало «блин-ну-как-вы-мне-все-надоели».
– Мы уже отправили информацию работодателю.
И меня в этой информации нет, мысленно закончила я за нее. Круто!
Я вышла из агентства, вся кипя от возмущения. Да ты тут, собственно, кто? Ты-просто посредник. А туда же-рулить процессом. И ведь у нее есть все возможности для этого. Ей не понравится твоя фамилия или какая запятая в твоем резюме, и вот ты уже в корзине для мусора. Она-бог и царь. Вершитель человеческих судеб. Может, для этого они и идут в рекрутинг? Да, коричневый-это ее цвет.
А еще сапоги натерли ногу. Пришлось ведь облачиться в костюм, сапоги и колготки. Это тебе не джинсы с ботинками.
Иными словами, а что это было?
14 апреля, вторник. День начался с вопроса шефа:
– А чего это ты в костюме?
Вопрос правомерный. Чего это я в костюме? Это не мой стиль. Я в основном в джинсах. Официоз недолюбливаю. И все об этом давно знают. Да я просто утром обнаружила на джинсах пятна, ну и… взяла, что под руку попалось. А попался костюм, поскольку вчера я была в нем.
– Работу ищу, – лениво проговорила я.
– Очень смешно, – буркнул шеф и удалился.
Любопытно, почему, когда говоришь правду, тебе никто не верит?!!
Может, просто люди слышат только то, что готовы услышать? А когда ты им сообщаешь то, что им не подходит, то их мозг тихонечко отрубается и отдыхает?
Шеф наверняка считает, что для любого из нас работа на него-это манна небесная. Потому что кому мы все, собственно, нужны?
16 апреля, четверг. Сегодня мне позвонил г-н Толмачев.
– Значит, так, – солидно сказал он, – у вас следующее расписание на эти две недели: завтра в любое время в срочном порядке к нам-заполнить наши анкеты, во вторник в два-собеседование в «ДФЛ», в четверг в одиннадцать-собеседование и тестирование в «Экарте», а потом во вторник в полдень-встреча в «Керсон Групп»…
– Простите, – вклинилась я, – а кто эти «ДФЛ», «Экарта» и «Керсон»?
– Сегодня пришлю вам всю информацию, – сказал он. – А завтра у нас пообщаемся.
И распрощался со мной.
Круто!
Но как-то странно. Он уже все решил за меня. А что, если пресловутые «ДФЛ», «Экарта» и «Керсон» мне категорически не понравятся на предварительной фазе? Вроде могу отказаться. Но это только вроде. На самом деле я чувствовала, что, как барашек на заклание, отправлюсь к этим «ДФЛ», «Экарта» и «Керсон», даже если они мне ни уму ни сердцу.
Почему? Неудобно. Неудобно перед г-ном Толмачевым. И перед Тимом. И перед его маман. Короче, перед всеми теми, кто оказался в роли посредников. Кэт бы точно сказала, что неудобно в почтовый ящик писать, но это ж Кэт. Хотя в чем-то я с ней согласна. Это вот «неудобно» вечно заводит меня туда, куда мне абсолютно не надо. Но ничего не могу с собой поделать.
Черт. Завтра, во вторник, в четверг и опять во вторник. Все время в костюме. Все время в тонусе. Атак все было спокойно… Поймала себя на мысли, что посочувствовала Селезневой.
17 апреля, пятница. Встречалась с г-ном Толмачевым.
– Вам нужно пройти наш тренинг, – заявил он.
Ему едва дашь двадцать пять, он поджар, стремителен и некрасив. Но похоже, дело свое знает. Во всяком случае, сразу берет быка за рога.
– Какой тренинг? – робко спросила я.
– У нас своя разработка, – пояснил он, явно гордясь. – Натаскиваем соискателей, как вести себя на собеседовании. Что говорить, как отвечать на вопросы, как держаться.
Естественным образом возникает вопрос…
– Сколько? – поинтересовалась я.
– Три часа, – ответил г-н Толмачев.
Вообще-то я имела в виду…
– А денег? – спросила я.
– Тоже три, – сверкнул улыбкой г-н Толмачев. – Но вам-полторы.
– А-а, – протянула я, лихорадочно соображая, что делать дальше.
Ужасно жалко было полторы тысячи, но ведь они знают, что говорят, они ж спецы…
Тем более таким колеблющимся личностям, как я, непременно нужна твердая рука. Чтоб направляла, куда идти. Или останавливала, когда забреду не туда.
– На два сегодня. Идет?
И мои губы сами собой промолвили:
– Идет.
Вот так я и попала на тренинг. Это было нечто. Спустя два часа и пятьдесят минут абсолютно отзомбированная я вышла из офиса агентства и отправилась домой. Суть всего произошедшего выражалась так: правду будете извлекать из себя на исповеди, а на собеседовании забудьте о том, что даже знаете это слово. Нет, конечно, грубо врать насчет места работы или должности или еще какого фактического материала, который легко можно проверить, нет никакого смысла. А вот ваши мотивы, настроения, соображения-это следует подавать фантазийно, в соответствии с мотивами, настроениями и соображениями работодателя. Как это узнать, если ты того самого работодателя видишь впервые? На этот счет тоже зомбировали. Короче, ребята не зря свой хлеб едят.
Не растерять бы все, чем меня напичкали, как минимум до вторника. Во вторник-ходовые испытания. «ДФЛ». Операции с коммерческой недвижимостью.
Видела вакансию: требуется косметолог-эстет. А косметолог-мизантроп? Слабо?
21 апреля, вторник. Глуповато вышло.
– Ой, извините, пожалуйста, – трещала секретарь гендиректора «ДФЛ», – менеджера по персоналу нет. У нее там дома что-то… А мы не успели позвонить в агентство, а тут вы… И еще один человек. Попозже. И начальство наше распорядилось пока провести с вами тестирование… Ну, знаете, всякие там вопросы…
– А кто тестировать будет? – осторожно спросила я.
Неужели это субтильное создание с алыми губами сердечком, на пятнадцатисантиметровой платформе?
– Мне тут все дали. – Она рванула к своему столу. Схватила пачку бумаг толщиной в палец и кивнула на дверь. – Пойдемте, я вас посажу.
Посадила она меня в маленькой комнатке с видом во внутренний дворик.
– Значит, так. – Она наморщила лоб, разбирая принесенные бумаги. – Сначала-это. Времени на него-полчаса. Потом-вот это. Тут как бы нет ограничений, но вы, наверное, минут за сорок справитесь. Ага, вот, это третий. Там тоже сколько надо, столько и отвечайте. И в конце-бухгалтерский. Ну, там проводки, ваш кодекс и все такое.
– Короче, до ночи, – пробормотала я.
– Ну, – хихикнуло создание, – не до ночи, но… Вам кофе принести? Чтоб как бы повеселее было?
Кофеин был нелишним. Да тут… Тест на конфликтность. Тест на психологическую совместимость. Тест на все подряд, начиная от степени искренности и заканчивая уровнем самооценки. Тест…
– Ой! – спустя примерно полтора часа в комнату ворвалась секретарша. – Забыла! Еще.
«Еще» было цветовым тестом Люшера. «Придурки», – устало подумала я, подписывая цифры под цветами. Еще сам Люшер плевался по поводу того, что тест в процессе безудержной популяризации исказили до неузнаваемости. По-моему, так. Да ладно, пусть кушают.
Бухгалтерский. Не-ет, ну это что-то!.. Сорок вопросов, ответов на две трети из которых я не знала. И не потому, что я плохой бухгалтер, а потому, что бухгалтеров-которые-знают-все-на-свете нет в природе. Это-закон жизни. И что тогда тестируем?
22 апреля, среда. А сегодня неожиданно позвонили по вакансии, на которую я отправила резюме сама.
– Хотели бы записать вас на собеседование, – сообщила мне невидимая взору девица голосом Кристины Орбакайте.
– Да, прекрасно! – с воодушевлением ответила я, просматривая свой список.
72, опт, недалеко от дома.
– У нас такая процедура, – продолжала девица, – сначала вы беседуете с эйчаром, потом вас тестируют, потом вы беседуете с финдиректором… Все в разные дни. Потом, – продолжала она, – тест на полиграфе…
– Простите? – озадаченно вопросила я.
– На детекторе лжи, – пояснила девица и через паузу уточнила:-Такова политика руководства. Всех начальников отделов проверяют на детекторе лжи.
– Но я ведь еще не начальник отдела, – возразила я, – только претендую.
– Не важно, – отрезала девица. – А в завершение-встреча с гендиректором. Вы согласны?
– А если не согласна, вы процедуру подправите?
– Нет, – ответила девица, – мы просто вычеркнем вас из списка соискателей. Но что вас, собственно, смущает?
– Вообще-то детектор лжи, – сказала я.
– С чего бы это? – удивилась девица. – Вам есть что скрывать?
Я вздрогнула и часто задышала. Любому человеку на этой планете есть что скрывать, в том числе и мне. Начиная от периодически посещающих меня странных мыслей ниоткуда и заканчивая мелкими бухгалтерскими провинностями. Но дело-то не в этом!
– Просто я вот что думаю, – сказала я, – сначала детектор, потом телефонная прослушка, затем видеокамера в туалете-так можно далеко зайти.
– И что? – Голос девицы окрасился в неприятные оттенки.
Значит, у них и прослушка и видео. Не слабо.
– Пожалуй, я повременю.
– То есть, – уточнила девица, – вы отказываетесь участвовать… Как хотите. Всего доброго, – и, не дожидаясь моего ответа, повесила трубку.
Всего, всего… И вам того же, по тому же месту. Одна только польза была от этого звонка-я полезла в Интернет и ликвидировала пробел в своих знаниях на тему детектора лжи. Теперь я знаю, что это за зверь. И знаю, что бояться надо не сам агрегат, а ту особь, что интерпретирует его показания. Короче, все делают люди…
22 апреля, вечер. Наткнулась в Сети на какую-то старую вакансию: требуется модель-сценарист в эротический кинопроект. Присылайте резюме туда-то и в резюме укажите, кем вы хотите быть: моделью, сценаристом или и тем и другим.
Мир вокруг живет полной жизнью. Я вдруг осознала, что поблизости есть люди, для которых слова «налоговая инспекция» и «Налоговый кодекс», «счета-фактуры» и «акты сверок», «кассовая дисциплина» и «книга покупок»-пустой звук. Уверена, они чувствуют себя счастливыми. Просто обязаны чувствовать. Хотя любому из нас кажется, что травка зеленее на чужом газоне. И модель-сценарист вполне может стенать по поводу своей незадавшейся жизни. То есть в действительности быть абсолютно счастливым человеком, но не знать об этом. Надо бы, что ли, провести какую-нибудь широкомасштабную акцию с целью донести до человечества всю прелесть того, в каком положении они находятся. Типа: народ, не майтесь дурью, наслаждайтесь тем, что у вас есть, поскольку у вас нет всего этого ужаса-см. выше.
А у меня это есть. И знание того, что такое «налоговая инспекция» и «Налоговый кодекс», и стойкое неприятие этих объектов бытия. Может, мне сменить не просто работу, а целиком профессию?
Зеркало подсказало, что в модели мне не стоит. Тогда в сценаристы? Хотя что я могу написать об эротике? Интересно, а что там пишут, в этих сценариях? Просто-«занимаются сексом»? Наверное, нет. Наверное, там должны быть детали, иначе актеров может занести куда-нибудь не туда. Или, наоборот, никуда не занесет, и перед экраном все заснут от скуки.