– Очень умно, – набычился Герасим. И, делая вид, что ему все равно, пусть отпускают свои дурацкие шуточки, вновь обратился к Ивану: – Так что там с твоей бабушкой?
Холмскому стало ясно, что без ответа Муму от него не отвяжется. И он с видом мученика повторил уже заученное:
– Сердце и грипп. Осложнение.
Худое, скуластое лицо Каменного Муму приняло тревожное выражение.
– Учти, Иван, – многозначительно изрек он. – Я слышал, что на Москву надвигается очень опасная эпидемия респираторной вирусной инфекции. Мой дедушка даже Арчибальда на всякий случай привил.
– Арчибальда-то зачем? – искренне удивился Иван.
Карликовый пинчер со звучным именем Арчибальд принадлежал дедушке Герасима – Льву Львовичу, который носился с ним как с маленьким ребенком. Например, по мнению Льва Львовича, Арчибальду было вредно ходить лапами по «экологически грязному» московскому асфальту и дышать «стелющимися по земле выхлопными газами». Поэтому бедного карликового пинчера выгуливали в специальной сумке, которую выгуливающее лицо вешало себе на шею. А для всех прочих дел, которые другие собаки совершают во время прогулок, Арчибальду купили кошачий туалет с наполнителем.
– На фига его прививать? – продолжал Иван.
– Дед говорит, мы носим Арчибальда на руках, все вокруг на него дышат, чихают и кашляют. Значит, он может заразиться, – с важным и совершенно серьезным видом растолковал Муму.
– Собаки, Герочка, человеческими болезнями не заражаются, – мигом начала спорить Варвара.
– Темнота ты, Панова! – с обличительным пафосом воскликнул Муму. – К твоему сведению, животные болеют очень многими человеческими болезнями.
Судя по его виду, он собирался произнести длинную и содержательную речь, однако звонок ему помешал.
Показав Герасиму язык, Варя первой скрылась в дверях класса.
На большой перемене с Иваном произошла весьма странная история. Они с Герасимом, Павлом и еще одним другом и одноклассником Сеней Баскаковым отправились в столовую. Марго и Варвара отчего-то наотрез отказались составить им компанию, объявив, что у них возникли срочные и неотложные дела.
– Очень подозрительно, – тут же стал ворчать мнительный Герасим. – Помяните мое слово: это они против нас что-то затеяли.
– Лечиться тебе, Герка, надо, – хохотнул Баскаков. – Женщин не знаешь? У нас в классе сейчас поветрие. Все худеют. Вот и Варька с Марго наверняка тоже решили.
– Держи карман шире, – уперся Каменное Муму. – У тебя, Баск, хромает элементарная логика. Зачем, спрашивается, худеть людям, которые и так худые?
– Это они для тебя худые, – не уступал Сеня. – А себе, возможно, кажутся толстыми. И вообще, ребята, чего брать в голову всякую ерунду? Лучше дунем скорей в столовую, пока там очередь до дверей не выстроилась. А то я жутко голодный.
– И все-таки они что-то замышляют, – Герасим всегда в спорах оставлял последнее слово за собой.
В столовой четверо друзей оккупировали с помощью собственных сумок свободный столик, а затем ринулись на штурм очереди.
Вернувшись с подносами, нагруженными всякой всячиной, они начали с удовольствием есть.
Утолив первый голод, Герасим вновь самым что ни на есть зануднейшим голосом сказал:
– Нет, все-таки я вам точно говорю: Варвара с Марго против нас замышляют какую-то пакость. Иначе они пошли бы с нами в столовую.
– Заткнись, Муму, – лениво бросил Луна. – На нервы действуешь, а от этого пищеварение, между прочим, портится.
– Я-то заткнусь, – оскорбленно откликнулся Герасим. – А вот вы потом пожалеете, что вовремя мер не приняли.
– Ох! Ох! Ох! – затрясся, словно в припадке, Сеня Баскаков. – Как ты нас напугал! Как мне страшно.
И он изобразил жуткие конвульсии, очень смахивающие на пляску святого Витта.
– Смейся, смейся, – еще более мрачным и занудным голосом произнес Герасим. – Только учтите: когда объединяются две особы женского пола, это очень опасно.
– Муму, ты чего, совсем? – Иван покрутил пальцем у виска. – Где же они, по-твоему, объединяются?
– Он еще спрашивает! – Герасим простер к Пуаро руку. – А их отсутствие тут – это, по-твоему, не доказательство факта объединения?
– Че-его? – ошалело потряс крупной коротко стриженной головой Сеня. – Какое еще доказательство факта?
– Факта заговора, – Герасим и на сей раз не смутился.
– Гера, – дожевывая последнюю булочку, Луна кинул заботливый взгляд на друга. – А скажи ты мне, пожалуйста, тебе дедушка случайно вместе с Арчибальдом прививку от гриппа не сделал?
– При чем тут прививка? – уставился на него Каменное Муму.
– Ну, знаешь, – ухмыльнулся Павел, – некоторые прививки, говорят, временно на мозги действуют. Но ты не волнуйся. Это вроде аллергии. Пройдет время, и ты, возможно, опять поумнеешь.
Лицо Герасима позеленело от ярости. Его выступающие скулы, казалось, сделались еще острее. Вскочив на ноги, он подхватил свою сумку и, даже не оборачиваясь, демонстративно покинул столовую.
– Смотрите, ребята, он, кажется, обиделся, – растерянно произнес Сеня.
– Попыхтит и успокоится, – отмахнулся Луна. – Герасима, что ли, не знаешь?
– Знаю, – кивнул Сеня. – Ну, что, – он окинул взглядом пустые тарелки и стаканы. – Доели, встали, пошли?
– Святые слова. – Иван потянулся за сумкой.
Однако ее на месте не оказалось. Он заглянул под стол.
– Ребята, кончайте шутить! Куда мою сумку девали?
– Сумку? – удивился Сеня. – Чью?
– Мою, естественно, – раздраженно сказал Иван.
– Хм-м-м, – протянул Луна и, в свою очередь, заглянул под стол. – Моя на месте.
– Моя тоже, – подхватил с пола свой кожаный рюкзак Баскаков. – А твоей, Ванька, что, действительно нету?
– А я о чем, – подтвердил тот.
– Может, Герасим унес для прикола? – предположил Сеня.
– Исключено, – покачал головой Луна. – Я видел. Он только свою сумку взял.
– О! – воскликнул Баскаков. – Спокойно, Ванька. Все ясно. Герасим прав. Это наши девчонки твою сумку, наверное, свистнули.
– Баск, – обозлился Иван, – тебя что, тоже вместе с Муму привили? Девчонки в столовой вообще не появлялись.
– А ты за ними следил? – ничуть не смутился Сеня. – Пока мы в очереди за жратвой барахтались, Марго и Варька могли сто раз сюда прийти и смыться с твоей сумкой.
Обсуждали они происшествие очень громко. Поэтому знакомые ребята, сидевшие за соседними столиками, включились в беседу. Опрос окружающих показал, что ни Марго, ни Варька никому на глаза не попадались и, судя по всему, в столовой их действительно не было. Впрочем, никто вообще не заметил чего-либо подозрительного. И тем более никто не видел, чтобы кто-то брал сумку.
– Слушай, – обратился наконец Луна к Ивану. – А ты ее точно сюда приносил? Может, она просто в классе осталась?
Иван бросил на него очень странный взгляд. И, невесело усмехнувшись, ответил:
– Да нет. Я сюда ее принес. Просто, наверное, потом незаметно съел с обедом.
– Недопонял, – Баск поскреб коротко стриженный затылок. – Ты чего, серьезно или прикалываешься?
– Смотря по какому поводу, – уже без тени улыбки отозвался Иван. – Насчет того, что принес сюда, не прикалываюсь, а вот по поводу того, что съел…
И, не договорив, он развел руками.
– Ясно, – кивнул Баск. – Но я все-таки почему-то уверен, что это девчонки.
– Да не было их тут, не было, – напомнил Луна.
– А они могли не сами, а кого-нибудь подослать, – выдвинул новую версию Баск.
– Мужики, а я все-таки одного вашего тут видел, – вдруг громко хлопнул себя ладонью по лбу Колька Каверин из восьмого «Б».
– Кого, Ковер? – Иван даже подался вперед.
– Да Вовку Яковлева, – пояснил Колька. – Мелькнул тут и куда-то девался.
– И сумку взял? – осведомился Иван.
– Чего не видел, того не знаю. – На сей раз Колька ничем не смог его обрадовать. – Кто ж его там разберет, взял или не взял?
– Ладно. Пойдем в кабинет сбегаем, – принял решение Луна. – Вдруг ты, Пуаро, и впрямь случайно там сумку оставил. Знаешь, у всех иногда бывает ранний склероз.
– У меня не бывает, – возразил Иван, однако в кабинет физики они все же отправились.
Однако там сумки не было. А физик Виктор Антонович, внимательно глянув на ребят сквозь очки с толстенными стеклами, категорично заявил, что никаких потерянных вещей ему не передавали, а если передадут, он «пренепременнейше им сообщит».
– Говорю же, это девчонки, – Баскаков был уже совершенно уверен. – А точнее, по их наводке спер потрох Яковлев. Ща найдем его и поговорим, – хищно потер ладонью о ладонь Сеня.
– А чего искать-то, – сказал Луна. – Времени не осталось. Через три минуты биология.
– Черт! – взвыл Иван. – У меня же сегодня доклад! Как я его теперь делать буду? Он у меня в портфеле остался.
– А так не помнишь? – с сочувствием посмотрел на него Баск.
– Издеваешься? – Пуаро совсем впал в отчаяние. – Сам-то ты много докладов по памяти делал?
– Да нет, – мотнул головою Сеня. – У меня и с бумажкой-то не очень такие штуки получаются. Советую тебе заловить Монстра перед уроком и напрямик сказать, что сумку посеял. Бежим скорее на биологию.
– Думаешь, поверит? – уже на ходу спросил Иван.
– Должна, – с уверенностью отозвался Баск. – Тем более мы с Луной свидетели.
Иван совсем не был уверен, что Моне Семеновне Травкиной, или, как окрестил ее изобретательный на прозвища Павел, Монстру, покажутся убедительными свидетельства этих двоих. Ибо их компанию биологичка невзлюбила с самого первого дня этого учебного года. Однако другого выхода все равно не было.
Едва ребята подбежали к кабинету биологии, раздался звонок, и в конце коридора возникла Мона Семеновна. Прозвище, данное Павлом, очень ей подходило. В ее облике действительно было что-то от доисторического ящера. Лицо худое, костлявое, зубы крупные, желтые, из-за чего улыбка биологички казалась зловещей. Впрочем, ее улыбки чаще всего и не предвещали ничего хорошего.
– Мона Семеновна! Мона Семеновна! – кинулся ей навстречу Иван.
– Слушаю, – сухо и неприязненно бросила она.
– Видите ли, я не смогу сегодня сделать доклад, – сообщил Иван, почему-то старательно избегая смотреть в глаза учительнице.
– Интересная новость, – устрашающе оскалилась Монстр. – И в чем же причина?
– Сумку потерял, – совсем скис мальчик. Он сейчас даже сам себе не верил.
– Не вижу связи, – отрезала биологичка.
– Связь в том, что там остался доклад, а сумку украли, – пытался выйти из положения Иван.
– Так украли или потерял? – Мона Семеновна буравила его маленькими злыми глазками.
– Я точно не знаю, – совсем растерялся он. – Просто ее больше нет.
– Не расстраивайся. Если ты самостоятельно готовил доклад, то сможешь сделать его и без своих записей, – в голосе Монстра послышались хищные нотки. – А письменно сделаешь к следующему уроку. Надеюсь, мы договорились?
– Наверное, – с подавленным видом пролепетал Иван.
Тут в дело вмешался верный друг Баскаков.
– Мона Семеновна, а нельзя ли это… Ну, то есть устно и письменно в следующий раз? У него, правда, сумку украли. Мы вот свидетели.
Он с силою ткнул указательным пальцем в грудь сперва себе, потом Павлу.
– Значит, вы смотрели, как у вашего товарища крадут сумку, и ничего при этом не сделали? – взметнулись чуть ли не к самым волосам тоненько прорисованные черным карандашом брови Монстра.
– Да нет, – мотнул головой Сеня. – Мы только свидетели самого результата.
– Результата? – Зубы Монстра опять зловеще оскалились. – Иными словами, вы двое свидетельствуете, что Холмский сегодня не подготовил доклад?
– Почему же не подготовил? – проорал на весь коридор Баскаков. – Наоборот, очень даже классно подготовил, только ему потом ноги приделали.
– Ноги? – Биологичка перевела взгляд на кроссовки Ивана.
И тут раздался звонок.
– В общем, позволь узнать, Холмский, ты делаешь сегодня доклад или не делаешь?
– Делаю, – вздохнул Иван.
– Тогда марш в класс.
И Монстр своей тяжелой походкой первой проследовала в дверь.
Глава вторая
ПЕРЕПУТАЛИ
Мальчики вошли следом и направились к своим партам. Поравнявшись с партой Марго и Варвары, Иван прошептал:
– Отдавайте сумку.
– Что-о? – уставились на него девчонки. – Какую сумку?
– Шутки в сторону, – прошептал Иван. – Я горю. У меня ведь доклад сейчас.
– А при чем тут мы? – Марго смотрела ему прямо в глаза.
– Сбрендил наш Ваня, – со скорбным видом произнесла Варвара.
В это время через ряд от них разыгрывалась другая сцена. Огромный Сеня Баскаков, подняв за шиворот в воздух щупленького белобрысого Вову Яковлева, грозно твердил:
– А ну, потрох, отдай сумку, иначе я за себя не ручаюсь.
Бедный Вова, который боялся абсолютно всего на свете, болтая в воздухе ногами, молча взирал на своего мучителя и был не в силах произнести ни слова.
– Прекратить! – рявкнула Мона Семеновна. – Ты что, Баскаков, себе позволяешь?
– Я-то? – обернулся на нее Баск. – Совершаю акт справедливости.
Яковлев, ощутив поддержку, наконец обрел дар речи и робко пролепетал:
– Мона Семеновна, я не виноват.
– Прекратить, Баскаков! – продолжала командовать биологичка.
Сеня с явною неохотой опустил Вову обратно на стул, где тот и замер как изваяние.
– И чтобы я больше тебя возле Яковлева не видела, – приказала Монстр Баскакову.
– Будет сделано, – кивнул тот.
Однако прежде чем вернуться на свое место, он все-таки улучил секунду и тихо сказал Вове: «Отдыхай. На перемене поговорим». После чего торжественно отбыл восвояси, оставив несчастного Яковлева с широко разинутым ртом.
– Нет, – Иван обратился к Луне. – Кто уж точно мою сумку не брал, так это Вовка.
Варя его услышала и, обернувшись, с усмешкою произнесла:
– Яковлев? Сумку? Куда ему! Это вообще не человек, а Сашка-букашка из «Винни Пуха».
Мона Семеновна трижды стукнула указкой по столу:
– Все. Успокоились. Холмский, к доске! Внимательно слушаем твой доклад.
Иван медленно поплелся вдоль ряда парт к столу Монстра. На ходу он тщетно пытался восстановить в памяти, что именно писал в тетради. То есть в общих чертах он, конечно, все знал. Но так как собирался читать по написанному, то теперь ему было трудно сообразить, с чего начать. Он специально выписал из энциклопедии Луны одну очень красивую цитату, но, естественно, наизусть ее не учил, а значит, сейчас не мог ей воспользоваться.
Увы, доска приближалась слишком быстро, и Холмскому поневоле пришлось остановиться.
– Очень хорошо, – проскрипела Монстр. – Слушаем тебя.
Иван набрал в легкие побольше воздуха и, поймав на себе сочувственный взгляд Павла, вдруг заговорил. Он сам себе удивлялся. Только что ему казалось – провал неминуем. А вот теперь, кажется, все идет нормально. Под конец доклада он настолько осмелел, что даже решился нарисовать на доске пояснительную схему.
Когда он закончил, Мона Семеновна посмотрела на него с явной растерянностью. Затем неохотно произнесла:
– А ведь неплохо, Холмский. Кажется, ты и впрямь серьезно готовился.
– Фирма веников не вяжет! – выкрикнул Сеня Баскаков с такой гордостью, точно сам прочитал сейчас этот доклад.
– Ты-то чего радуешься? – посмотрела на него биологичка.
– Из солидарности, – продолжал ликовать Сеня.
Лучше бы он этого не говорил. Потому что стальные глаза Монстра недобро блеснули. И тоном, не допускающим возражений, она заявила:
– В таком случае с удовольствием предоставляю тебе возможность еще раз проявить солидарность. К следующему уроку тоже подготовишь доклад. Подойди ко мне на перемене. Я дам тебе тему и список литературы.
Баск издал трагический стон. Зато Вова Яковлев заметно воспрял духом. «Раз Баск в начале перемены будет занят, я успею смыться», – пронеслась в его голове радостная мысль.
– Мона Семеновна, а может, не надо? – пытался сопротивляться Баск. – Я так, как Холмский, не сумею.
– Уж как сумеешь, – биологичка оставалась неумолимой.
Сеня исторг еще более тоскливый стон. А на обычно жизнерадостном его лице воцарилась такая вселенская скорбь, будто он, в силу какого-то ужасного и трагического стечения обстоятельств, вдруг оказался круглым сиротой.
– Держись, Семен, – ехидная Варя просекла его состояние. – В жизни случаются вещи и похуже.
Баск ничего не ответил. Лишь кровожадно подумал, что прежде, чем подойдет к Моне Семеновне, все же отловит потроха Яковлева, чтобы тот в будущем знал, как тырить чужие сумки.