Археология не только дает нам сведения о культурных и торговых взаимоотношениях между различными племенами Германии: она еще и оказывает нам неоценимую услугу, показывая материальное положение народа. Как мы увидим далее (когда будем говорить о поселениях), раскопки середины XX в. заложили твердую основу для критики утверждений древних писателей; возникли даже точки зрения, противоречащие этим утверждениям. Было получено огромное количество информации о различных типах поселений, типах домов и домашней утвари, технических достижениях, и прежде всего – об экономических условиях. Вспомогательные работы биологов позволили нам узнать больше о домашних животных древних германцев, а палеоботаники, изучая остатки растений и пыльцы, помогли составить представление об окружающей среде того времени. Таким образом, год от года наше представление об условиях жизни в древности становится все более четким и ясным.
Германцы и кельты
Как никто из древних авторов, именно археология ясно показывает нам существование тесных контактов между германскими народами и кельтами. Они проявлялись не столько в области торговли, сколько в широких культурных связях между Центральной и Северной Европой: в сходстве обычных, для повседневного использования, металлических изделий, брошей, булавок и бритв, а также керамики. Поэтому очевидно, что в течение нескольких столетий до и после Рождества Христова между кельтами и германцами нельзя было провести четкой границы. Античные авторы, такие, как Цезарь и Тацит, существенно затушевали этот факт, настаивая на том, что Рейн якобы является культурной границей между кельтами на западе и германцами на востоке. То, что такое деление неверно, показывают не только археологические данные, но также и данные личных имен и географических названий. Люди, которые жили к востоку от Рейна и между долинами Майна на юге и Везера на севере, подвергались существенному влиянию кельтской культуры, хотя сами они кельтами не были. Но не были они – во время Цезаря и Тацита – и германцами. Их происхождение неясно; возможно, они представляли собой старые группы племен, которым удалось устоять перед движением на запад германской культуры в конце бронзового и начале железного века.
Кельтское влияние на германскую материальную культуру особенно очевидно в сфере вооружения. Щиты, мечи и наконечники копий на севере с I в. до н. э. зачастую происходят от кельтских типов. В этих регионах встречается и много оружия кельтского производства. Это влияние было результатом войны и торговли между кельтами и германцами. Кельтское влияние очевидно и в других областях, особенно в обработке металлов. Многие из наиболее замечательных образцов кельтского ремесла были обнаружены именно в Германии. Наиболее поразительные предметы были найдены в Дании: две богато украшенные колесницы из Деберга (Ютландия), серебряный котел из Гундеструпа (Химмерланд) и гигантский бронзовый котел из Бро (Ютландия). По любым стандартам это – великолепные изделия, и они представляют собой самое замечательное из того, что германцы заимствовали у кельтов.
Германцы и их восточные соседи
Германцы контактировали и со своими восточными соседями. Еще до Рождества Христова славяне начали двигаться на запад из восточной Польши, таким образом они вошли в контакт с готами и другими восточными германцами. О материальной культуре славян до того, как они осели на сегодняшних славянских территориях, известно немногое. С юго-востока пришли степные кочевники-сарматы, которые начали расселяться по Причерноморью примерно с 200 г. до н. э. Область их расселения протянулась оттуда до Днепра и далее – в сегодняшние Румынию и Польшу. К III в. н. э. этот регион стал удивительным тиглем, где сплавлялись культуры различных народов: греков, даков, сарматов, славян и готов. К северо-востоку от германцев жили балты восточной Пруссии, Польши и западной России. Этот регион контактировал с Римской империей и германцами. Часто исследователи не обращают внимания на балтов как на отдельную группу. Хотя в какой-то степени на них и влияли восточные германцы, их культурное развитие не зависело от соседей. Обо всех этих восточных варварах античные писатели сообщают очень мало и касаются нашей темы только в этом пункте. Однако следует помнить о том, что восточные германцы соприкасались с кочевыми и полукочевыми народами степей и что они должны были почувствовать на себе первый удар от их миграций.
Именно оттуда пришло самое разрушительное нашествие. В 376 г. римские офицеры в гарнизонах на Дунае получили информацию о том, что среди готских племен на севере происходят из ряда вон выходящие по своему масштабу и охвату территорий беспорядки. Судя по всему, все племена причерноморского побережья пришли в волнение. Ходили слухи, что на них напал какой-то страшный народ с востока. Слухи о волнениях среди варваров были обычным делом, и римские гарнизоны сначала никак не отреагировали на новую волну тревоги. Однако вскоре на берега Дуная стали прибывать группы беженцев-германцев. Количество беженцев росло и росло, и, наконец, целые полчища готов собрались на границах империи.
Варвары, которые напали на готов, оказались гуннами. Еще чуть меньше века гуннам предстояло терроризировать почти всю Европу, однако даже за такое сравнительно короткое время они успели запомниться навеки своей дикой жестокостью. Гунны не были германцами, но, поскольку их история тесно связана с историей готов и других германцев, их нельзя насильно исключить из нашего рассказа – точно так же, как было нельзя и выгнать их с земель римлян и готов.
Гунны вошли в контакт с готами примерно в 370 г. н. э. До этого времени их родиной были степи южной России, где они, в полной нищете и суровых условиях, вели кочевую жизнь. Как ни странно, мы практически не знаем о них ничего определенного до того момента, когда они напали на готов. Их происхождение неизвестно. Древнеримские авторы мало что могли сказать об этих кочевниках такого, что сейчас можно воспринимать серьезно. Среди готов ходила легенда, что гунны – отродье ведьм и злых духов (неудивительно, если вспомнить, что готам пришлось от них пережить). Возможно, гунны контактировали с народами Дальнего Востока. Китайские летописи часто упоминают народ под названием «сюнну», и некоторые ученые полагают, что это и были гунны. Гуннов, как и всех кочевников, очень трудно «выследить», используя обычные методы археологии. Кочевники практически не оставляют после себя поселений, а зачастую – и четко различимых погребений. Они могут использовать очень мало изделий из металла и керамики, и даже эти изделия зачастую приобретаются у других народов. Все, что мы о них знаем, идет от римских писателей, а археология мало чем здесь может помочь.
Гунны жили скотоводством; дополнительные продукты давала им охота и собирательство. Их экономика позволяла им выживать, но не более того. С раннего детства они привыкали к тому, что голод и жажда – это часть жизни. Возможно, какое-то количество продуктов они получали путем обмена с оседлыми сельскохозяйственными народами. Одежда, которую носили гунны, говорит об уровне их техники: это были льняные ткани и сшитые шкуры животных, эксплуатируемые до тех пор, пока не разваливались на кусочки.
Как и все степные кочевники, гунны были великолепными наездниками; римлянам казалось, что они живут в седле. «Они даже не могут твердо стоять ногами не земле, они живут и спят на лошадях», – утверждал Зосим. Поразительное кавалерийское искусство гуннов дополнялось умелым владением луком. Все вместе, эти данные обеспечивали им успех в борьбе с римскими и германскими армиями пехотинцев. Некоторые воины носили не только луки, но и мечи, а иные ловко пользовались сетью или лассо. Несмотря на крайнюю бедность и примитивную экономику, гунны представляли собой страшную военную угрозу для всех народов, с которыми они сталкивались на западе. Даже их внешний вид шел им в зачет. Римляне считали, что на гуннов и смотреть-то противно: непонятно, говорили они, люди это или звери.
У кочевников не было королей: во время войны ими правили вожди. Как они достигали такого высокого положения, мы не знаем, но, возможно, отвага на поле боя давала им власть. В мирное время воины и семейные люди не слишком различались между собой. Все мужчины принимали участие в бесконечной работе: следили за стадами и искали для них свежие пастбища.
Хотя у гуннов и не было королей, среди них появлялись могущественные полководцы. Самым знаменитым и удачливым полководцем был Аттила, который вместе со своим братом Бледой пришел к власти в 433 г. К этому времени гунны стали господами германских племен, которые занимали область между Альпами и Балтийским морем и от Рейна до Каспийского моря. Их армии состояли не только из гуннов, но и из подчиненных народов, которых увлекла гуннская волна: аланов, гепидов, славян и готов. Из своей ставки, которая находилась на территории современной Венгрии, Аттила, затмивший и, в конце концов, отстранивший от власти своего брата, угрожал Восточной Римской империи со столицей в Константинополе и Западной, центром которой была Италия. После 440 г. разразилась буря. Аттила устроил настоящую бойню на римской границе на среднем Дунае, разрушая города и крепости, и опустошил север Греции. Более амбициозная схема завоеваний начала осуществляться в 451 г., когда гунны пересекли Рейн и двинулись к Орлеану. Близ Труа гунны потерпели первое крупное поражение от объединенных сил римлян и визиготов. Эта битва стала поворотным пунктом. Тем не менее, в следующем году Аттила начал вторжение в северную Италию, захватил Аквилею и другие крепости. Однако он вынашивал еще более амбициозные планы: он хотел идти на Рим. Приход римских подкреплений с Востока, эпидемия среди самих гуннов и – бич большинства варварских армий – голод помешали ему это сделать. В 453 г., в разгар приготовлений к походу на Константинополь, Аттила умер. После него великая империя, которую он создал, уже не смогла возродиться. Гунны и их подданные начали уходить из великой конфедерации. И что было еще хуже для гуннов, после 460 г. из степей вышли другие дикие орды кочевников. Банды гуннов продолжали угонять скот своих соседей и грабить их поселения, но теперь были только обломками необыкновенной империи.
Германцы и Рим
Отношения между германцами и Римом складывались отнюдь не в историю бесконечных конфликтов и разрушений. Германцы и римляне встречались не только на поле боя. Уже на самых ранних этапах строительства своей империи римляне поняли, что иметь в соседях союзные племена – гораздо более надежная гарантия безопасности провинций, чем обеспечивать военное присутствие на самих рубежах. На германской границе всегда ощущалась потребность в мощных военных гарнизонах, однако, как и на других территориях, римляне возлагали надежды также и на племена, которые вступали в союзнические взаимоотношения с Римом. Например, фризы на севере Нидерландов после первых столкновений с Римом в конечном счете утихомирились, и начался период долгого мирного сосуществования с правительством империи, принесший, помимо прочего, немалую материальную выгоду. Одно из ответвлений свевов – свевы-никреты – с одобрения римлян поселились на плодородной земле долины Неккара, таким образом надолго образовав эффективный барьер против менее послушных варваров на востоке.
В последующие столетия германцы играли еще более активную роль в защите границ, как воины регулярных подразделений римской армии. Группы варваров служили как федераты (foederati): они получали землю в обмен на обязанность нести военную службу в той области, где их селили. Римляне надеялись, что если варвары будут иметь свою долю от плодов этой земли, то это заставит их защищать ее от внешних нападений. Такие группы федератов часто оказывались эффективными, особенно когда они представляли собой отряд, сплотившийся вокруг энергичного вождя. При этом целые племена или народы под командованием своих племенных лидеров терпели неудачи в деле защиты границ. В регулярной армии варвары служили не только рядовыми солдатами. Напротив, из офицеров высшего ранга, из армейских командиров поздней империи многие были германского происхождения.
В период ранней империи многие германские вожди отслужили в римской армии до того, как добились могущества среди своего собственного народа. В некоторых случаях этим людям удалось осуществить значительные перемены в политической и социальной структуре отдельных народов. Как мы увидим в следующей главе, самым интересным из таких вот возвратившихся «эмигрантов» был властитель маркоманнов Маробод, и только лишь перечисление других показывает, сколь много германцы почерпнули на римской службе: Арминий, победитель злополучного, оказавшегося совсем не на своем месте полководца Квинтилия Вара, Ганнаск, который успешно грабил галльский берег в I в. н. э., Крупториг, который руководил восстанием фризов, и, наконец, Юлий Цивилис, который стал душой крупного восстания батавов в 69–70 гг. н. э.
В области торговли и коммерции германцы и римляне также были знакомы друг с другом достаточно хорошо. Уже ко времени вторжения Цезаря в Галлию римских торговцев влекла за Рейн перспектива коммерческой выгоды. Свевы – конфедерация племен, обитавших в долине Эльбы, – пускали к себе торговцев, но скорее для того, чтобы распродать излишки военной добычи, чем чтобы покупать предметы роскоши, привезенные с юга. Действительно, в эпоху Цезаря они недвусмысленно запретили ввоз вина на свою территорию, считая, что оно ослабит их энергию и выносливость. Однако не все германцы были столь суровы. Уже в I в. до н. э. в домах богатых варваров появились римские предметы роскоши, в том числе и вино. Тогда, как и позднее, изящные сосуды из серебра, а иногда и из золота пересекали границы и в конце концов оказывались в гробницах вождей.
Такая могила, раскопанная в Хобю на датском острове Лоланн, является наиболее ранним и выдающимся примером подобного погребения. В могиле был обнаружен скелет мужчины средних лет и свиные ножки – доля вождя в варварском мире, а также великолепный столовый сервиз из импортных металлических сосудов. Самые великолепные из них – это пара серебряных чаш, украшенных рельефом, изображающим сцены из греческих мифов, большой бронзовый поднос, на котором стояли эти чаши, и множество красивых бронзовых сосудов. В Северной Европе есть и другие, несколько более поздние находки высококачественных металлических изделий из греко-римского мира, однако ни одна из них не могла сравниться с находкой из Хобю.
Примечания
1
Вотивный (от лат. «вотум» – «обет») – принесенный в дар божеству по обету. (Здесь и далее примеч. пер.)