Вольф фон Аакен
«Ведьмин котел» на Восточном фронте. Решающие сражения Второй мировой войны. 1941–1945
Предисловие
Эта книга посвящена некоторым драматичным моментам Второй мировой войны. Она описывает трагические ситуации и осложнения на фоне политических событий и показывает, как вообще эти ситуации могли сложиться. В любом военном конфликте существует нападающая сторона и обороняющаяся сторона. Однако почти всегда трагические моменты, которые ставят нападающих перед выбором: сопротивляться или капитулировать, бывают обусловлены внутренними причинами в стане защитников.
В первые годы Второй мировой суровые неудачи в основном преследовали наших прежних противников. И только после великого поворота на Волге в сражениях немецких войск зазвучала трагическая нота. Наша книга описывает трагические события на обеих сторонах фронта.
Такая манера изложения дает возможность подробно описать некоторых советских военачальников. Это действительно целесообразно, поскольку советские военные лидеры были практически неизвестны немецкому читателю, или его представление о них было искажено навязчивой пропагандой военного времени.
Автор постарался сделать свою работу sine ira et studio[1]. Понимая, что судьба солдат во всех армиях мира зависит от аналогичных условий, он сделал попытку изобразить то, что объединяло всех солдат Второй мировой войны, – страдание.
Страдание господствовало на всех фронтах. Советский солдат, умерший от раны в живот, страдал точно так же, как его немецкий противник, который на другой стороне фронта лишился жизни после такого же ранения. Мать в Москве, потерявшая сына в Смоленске, испытывала такую же боль, как мать в Берлине, сын которой погиб в Сталинграде.
В этом общем горе все солдаты и их родственники были товарищами, связанными общей судьбой. Только это знание может нам помочь преодолеть ненависть и найти путь в будущее, в котором народы не будут враждовать.
Автор не ставил задачи вскрыть противоречия. Он должен был найти общее. И если читатель увидит это общее, значит, книга свою задачу выполнила.
АвторСмоленск
Мы должны втянуть врага в сражения, если они будут связаны с большими потерями.
Генерал-лейтенант А. И. Еременко
Лейтенант Дорш, командир танка «Панцер III» в передовом отряде 17-й танковой дивизии, поднес бинокль к глазам и пристально посмотрел вперед. Перед ним на расстоянии примерно тысячи метров по шоссе Минск – Москва двигался советский танк.
Дорш опустил бинокль, протер окуляры и снова поднес его к глазам. Нет, ему не показалось. То, что ползло перед ним по шоссе, действительно было советским танком. Красная звезда была отчетливо видна на броне танка. И все-таки Дорш был шокирован.
Начиная с 22 июня 1941 года 24-летний лейтенант видел много советских танков. Передовой отряд 17-й танковой дивизии сражался с ними и уничтожил многие, потому что советские танки значительно уступали своими возможностями немецким танкам «Панцер III» и «Панцер IV».
Однако колосс, который в первые дни июля 1941 года двигался по шоссе Минск – Москва, появившись перед передовым отрядом 17-й танковой дивизии восточнее Борисова, существенно отличался от танков, которыми Красная армия пыталась остановить продвижение вперед группы армий «Центр» на центральном участке фронта.
Советский танк, внезапно показавшийся в 1000 метрах от танка Дорша, был настоящим гигантом. В нем было около 6 метров длины, на своей широкой «спине» он нес плоскую башню и тяжело двигался вперед на непривычно широких гусеницах. Технический монстр, крепость на гусеничном ходу, механический геркулес. Бронетанковое транспортное средство, которое на Восточном фронте до этого никто не видел.
Лейтенант Дорш быстро собрался с мыслями и прокричал:
– Тяжелый вражеский танк! Башня на восемь часов! Бронебойными… Огонь!
5-см снаряд с грохотом и яркой вспышкой вылетел из ствола орудия и полетел в сторону советского танка.
Дорш поднес бинокль к глазам и стал ждать взрыва.
Гигант продолжал двигаться дальше. Дорш снова крикнул:
– Огонь!
Последовал еще один выстрел. Снаряд с воем пролетел вдоль шоссе и взорвался перед носом советского танка. Но гигант неторопливо продолжил свой путь. Судя по всему, обстрел его не обеспокоил. Он даже не снизил скорость.
Справа и слева по шоссе шли еще два танка «Панцер-III» из передового отряда 17-й танковой дивизии. Они также увидели колосс и взяли его под обстрел. Снаряд за снарядом летели через шоссе. Земля тут и там взметалась вокруг вражеского танка. Порой раздавались глухие металлические звуки ударов. Одно попадание, второе, третье… Однако на монстра это не оказывало ни малейшего влияния.
Наконец, он остановился! Повернулась башня, поднялся ствол, сверкнула вспышка.
Дорш услышал пронзительный вой. Он нагнулся и скрылся в люке. Нельзя терять ни секунды. Меньше чем в двадцати метрах от его танка снаряд ударил в землю. Вверх взметнулся столб земли. Снова раздался страшный грохот. На этот раз снаряд упал за танком Дорша. Лейтенант злобно выругался и заскрежетал зубами. Водитель – обер-ефрейтор Кениг, – манипулируя рычагами управления, вывел «Панцер III» из зоны обстрела. Другие танки передового отряда кружили по местности, стараясь уклониться от непрерывно падающих снарядов.
На правой стороне шоссе заняло позицию 3,7-см противотанковое орудие. Через несколько секунд раздался голос командира орудия:
– Огонь!
Первый снаряд взорвался, ударившись о башню советского танка, второй – над правой гусеницей в носовой части.
И ничего! Никакого эффекта! Снаряды от него просто отскакивали!
Орудийный расчет действовал в лихорадочной спешке. Снаряд за снарядом вылетали из ствола. Глаза командира орудия были направлены на страшилище с красной звездой. Его голос срывался от напряжения:
– Огонь!
Но советский танк продолжал неторопливо двигаться вперед. Он прошел через кустарник на обочине дороги, смял его и, покачиваясь, приблизился к позиции противотанкового орудия. До него оставалось около тридцати метров. Командир орудия клокотал от ярости. Каждый снаряд попадал в цель и всякий раз отлетал от брони огромного танка.
Орудийный расчет уже слышал рев танкового двигателя. До танка оставалось двадцать метров… пятнадцать… десять… семь…
– С дороги!
Люди отскочили от орудия направо, упали и прижались к земле.
Танк ехал прямо на орудие. Он зацепил его левой гусеницей, смял своим весом и превратил в лепешку. Металл с треском сминался и рвался. В итоге от орудия не осталось ничего, кроме искореженной стали.
Затем танк резко свернул вправо и проехал несколько метров по полю. Дикие отчаянные крики раздались прямо из-под его гусениц. Танк добрался до орудийного расчета и раздавил его своими гусеницами.
Громыхая и раскачиваясь, он вернулся на шоссе, где исчез в облаке пыли.
Ничто не смогло остановить механического монстра. Он продолжал свой путь, прорвался через передний край обороны и приблизился к позициям немецкой артиллерии.
Недалеко от позиций немецкой артиллерии, в 12 километрах от переднего края обороны, русский танк наткнулся на немецкий бронетранспортер. Он свернул с шоссе и перекрыл проселочную дорогу, по которой двигался немецкий БТР. Внезапно он застрял. Его двигатель завывал. Гусеницы расшвыривали грязь и корни, но русские так и не смогли освободиться. Танк угодил в болото, в которое погружался все глубже и глубже. Экипаж выбрался наружу. Командир возился около открытого люка.
Со стороны немецкого бронетранспортера ударила пулеметная очередь. Советский командир танка упал как подкошенный, верхняя часть его туловища свесилась из люка. Вся команда советского танка погибла под немецким огнем.
Чуть позже немецкие солдаты влезли внутрь советского танка-страшилища. Командир танка был еще жив, но ему не хватило сил привести в действие механизм уничтожения танка.
Первый появившийся на Восточном фронте советский танк Т-34 оказался в руках немцев неповрежденным.
Некоторое время спустя командир находившегося поблизости артиллерийского батальона в изумлении осматривал стального монстра. Вскоре командование корпуса получило сообщение о захвате нового советского танка группой армий «Центр». Появление совершенно нового типа советских танков произвело на командование группы армий «Центр» эффект разорвавшейся бомбы. Этот новый 26-тонный тяжелый, бронированный 4,5-см стальными пластинами и с 7,62-см орудием танк был не просто равен всем другим существующим у немцев и другим воюющих стран типам танков, но и превосходил их. Этот факт обеспокоил группу армий «Центр», и, прежде всего, командование 2-й и 3-й танковых групп, которые двигались на восток.
Однако не следовало волновать пехотинцев и танкистов немецких дивизий, продвигавшихся вперед к востоку от Борисова. Т-34, который завяз в болоте, был не единственным танком в эти дни, появившимся на переднем крае обороны.
Восточнее Борисова 1-я московская моторизованная стрелковая дивизия вступила в бой с немецкими частями. Генерал-майор Крейзер, командир этой дивизии, только накануне прибыл со своими войсками на этот участок фронта. Крейзер собрал в беспорядке отступающие от немцев на восток вдоль шоссе разбитые пехотные отряды и остановил танковые колонны, которые в панике теснили бегущих пехотинцев. Крейзер присоединил к своим частям и главные силы Борисовского танкового училища, которые упорно, но безрезультатно оборонялись на Березине.
Генерал-майор Крейзер развернул советские формирования на 180 градусов и вместе с 100 танками его собственной 1-й московской стрелковой дивизии, среди которых было несколько новых танков Т-34, нанес удар по 2-й танковой группе под командованием генерал-полковника Гудериана.
Вдоль шоссе Минск – Москва шли тяжелые бои. Советские солдаты хладнокровно атаковали немецкие подразделения. Они шли в огромном количестве и гибли сотнями. К востоку от Борисова шоссе Минск – Москва было буквально завалено мертвыми телами. Немецкие пикирующие бомбардировщики с воем обрушивались с неба и расстреливали очаги советского сопротивления. Каждую позицию приходилось завоевывать. Каждый советский танк вел огонь до тех пор, пока взрыв не разносил его на части. Раненые красноармейцы не покидали поля боя и продолжали сражаться до последнего вздоха.
Хуберт Горалла, ефрейтор санитарной службы 17-й танковой дивизии, рассказал следующее:
«Это было чистое безумие. Раненые лежали слева и справа от шоссе. Третья атака под нашим огнем окончилась крахом, тяжелораненые стонали так ужасно, что у меня кровь стыла в жилах. После того как мы оказали нашим товарищам медицинскую помощь, командир роты сказал мне, что в низине, расположенной в стороне от шоссе, лежит много раненых русских. Я взял несколько пехотинцев себе в помощь и направился к этой низине.
Они лежали вплотную друг к другу, как сельди в бочке. Один рядом с другим. Они стонали и кричали. На наших руках были опознавательные повязки санитаров, и мы приближались к низине. Они позволили нам подойти довольно близко. Примерно на двадцать метров. После чего они открыли по нам огонь. Два санитара-носильщика погибли в тот же миг. Мы бросились на землю. Я прокричал санитарам-носильщикам, чтобы они уползали, так как увидел раненых русских, появившихся из низины. Они хромали и ползли к нам. После чего они стали бросать в нас ручные гранаты. Угрожая пистолетами, мы не подпускали их к себе и вернулись на шоссе. Немножко позже раненые начали вести огонь по шоссе. Ими командовал раненый штабс-капитан, к левой руке которого вместо шины была привязана палка.
Через десять минут все было кончено. Второй взвод прорвался к шоссе. У раненых не оставалось ни одного шанса. Советский фельдфебель, лишившийся оружия и тяжело раненный в плечо, бросал вокруг себя камни, пока его не застрелили. Это было безумие, настоящее безумие. Они сражались как дикари – и погибали так же…»
То, что санитар Хуберт Горалла назвал безумием, было в действительности тщательно продуманным планом. Генерал-майор Крейзер, командовавший советским контрударом восточнее Борисова, вел вперед подчиненную ему 1-ю московскую стрелковую дивизию и резервные отряды с неумолимой жестокостью и беспощадностью.
Генерал-майор Крейзер, получивший звание Героя Советского Союза, после того как по его приказу целый полк был отправлен под огонь и принесен в жертву, не был одинок. За ним стоял другой человек.
Этим человеком был Андрей Иванович Еременко, генерал-лейтенант Красной армии.
Еременко прибыл в штаб советского маршала Тимошенко в Могилеве во второй половине дня 29 июня 1941 года.
22 июня 1941 года немецкие войска пересекли немецко-советскую демаркационную линию и форсированным маршем двинулись на восток. Немецкие танковые клинья под командованием генерал-полковников Гудериана и Гота ударили по сосредоточению советских войск на центральном участке фронта. Там, где советское сопротивление было особенно упорным, в дело вступали подразделения пикирующих бомбардировщиков 2-го воздушного флота под командованием генерал-фельдмаршала Кессельринга и уничтожали своими точно направленными бомбами вражеские позиции.
Советские отряды отступали. Они блокировали улицы и делали невозможной перегруппировку. Тем временем танковые группы Гота и Гудериана продвигались дальше. В советских войсках не было единства, поскольку было нарушено централизованное командование. Командиры дивизий не имели приказов. Когда же они наконец получили указания, было уже поздно. Хотя собранные на границе советские войска численно превосходили немецкие, уже в первые дни стало очевидно, что невозможно сдерживать немецкие бронированные кулаки. Дело было в принципах танковой тактики, которая была определена советским командованием.
Несмотря на это, командование Красной армией до этого времени находилось в руках квалифицированных стратегов.
Важнейшим человеком в руководстве Красной армии был Семен Тимошенко. В тот момент ему было 46 лет.
Тимошенко родился в 1945 году, его отцом был бессарабский крестьянин. Сначала юноша изучал слесарное ремесло, а в 1915 году был принят в царскую армию. После Октябрьской революции он был избран в полковой комитет, а вскоре после этого был назначен уполномоченным командиром полка. На этом посту он впервые продемонстрировал свое военное мастерство, в течение года обороняя большевистскую цитадель Царицын (позже Сталинград, Волгоград) от белых отрядов Деникина и Врангеля, и контрреволюционные войска в конце концов были отброшены. После этого Царицын был назван «Красным Верденом», а Семен Тимошенко получил звание «героя Царицына».
С тех пор военная карьера Тимошенко шла в гору. В 1919 году он служил командиром дивизии в 1-й конной армии Буденного. Шестью годами позже ЦК ВКП(б) возложил на него двойную функцию. Тимошенко становился командиром и политическим комиссаром кавалерийского корпуса. В этом качестве он принял участие в кампании против Польши, несколько раз был ранен и получил открытое признание Сталина за удачный прорыв в районе Житомира.