И все же что-то не давало Марише покоя. Она точно помнила, что когда в первый раз сегодня покидала номер Наташи, та специально встала и закрыла за ней дверь. Мариша даже помнила, как щелкнул замок у нее за спиной. Но когда Мариша пришла в люкс после ужина, дверь оказалась открыта! Куда же ходила Наташа, если на ужине ее не было?
Это было странно, но все же не настолько, чтобы Мариша стала забивать себе этим голову. Она просто машинально отметила этот факт и отложила его на дальнюю полочку, как поступала всегда и со всеми странными деталями или хотя бы даже и не странными, а хоть немного выходящими за рамки обыденного. И очень часто случалось, что потом эти детали пригождались Марише.
Так случилось и в этот раз.
Ночью Мариша спала плохо. Ей не давал покоя предстоящий разговор с Наташей. Сумеет ли она убедить женщину в том, что Галина Ермолаевна сама додумалась до ее тайны? Скорей всего, нет.
– Очень уж некстати все совпало! – ворочалась в постели без сна Мариша. – Что бы старушенции сделать свое открытие хотя бы днем раньше и при Наташе? Пусть бы Наташа сама выкручивалась как хотела.
Наконец Мариша поднялась и принялась бродить по своему номеру. Внезапно ей стало душно, и она вышла на балкон. Благодать! Жадно вдохнув полной грудью свежего ночного воздуха, Мариша принесла из комнаты стульчик, накинула на себя плед и с удобством устроилась на балконе.
Окна ее номера выходили на речку. И сейчас Мариша, всматриваясь в береговую линию, не без удивления увидела темную фигуру, которая решительными шагами двигалась от санатория в сторону реки. Кто это может быть? И что этому человеку понадобилось на берегу реки в ночное время? Ведь если территория санатория освещалась и ночью многочисленными фонарями, фонариками и гирляндами огоньков, то берег реки оставался в этом плане совершенно диким и темным.
– Что за ерунда? – удивилась Мариша. – Было бы еще лето, тогда понятно. Но сейчас? Купаться пока нельзя. А что делать на берегу речки в такой темноте?
Версия о том, что человек решил просто прогуляться, была отвергнута Маришей раз и навсегда. В темноте недолго и свалиться куда-нибудь. Свалилась же она сегодня. То есть свалилась бы, кабы не поддержка Наташи.
При этой мысли Мариша невольно взглянула в сторону люкса и с удивлением обнаружила, что в нем горит свет. Выходит, Наташа уже проснулась? Ну да, наверное, действие коньяка закончилось, и женщина пробудилась.
– Сходить, что ли, проведать ее?
Мариша произнесла эту фразу вслух. И сразу же поняла, что не надо ей ждать утра. Она может пойти и поговорить с Наташей прямо сейчас. И возможно, после этого разговора наконец сможет уснуть!
– Одна только беда, вдруг Наташа мне не поверит? Вдруг она решит, что это я все растрепала старухам? Ну, была не была, надо пойти и сказать. Если не скажу сейчас, потом будет еще хуже!
И Мариша решительным шагом двинулась в сторону номера Наташи. Переодеваться она не стала. Ее байковая пижама, усыпанная мелкими колокольчиками, казалась ей достаточно приличной одеждой для прогулки по спящему санаторию. В конце концов, она ведь не на бал собралась. Всего лишь идет перекинуться парой слов с подругой.
Но возле люкса Наташи она чуть не попалась. По этажу проходил ночной сторож – Валерий Кузьмич. Кузьмич был отставным военным, прапорщиком. Строг он был невероятно. И его совершенно не интересовало, сколько денег заплатили отдыхающие в «Солнечном береге» люди. Раз человек оказался во вверенном его попечению подразделении, значит, он был должен неукоснительно соблюдать все правила и выполнять все требования Кузьмича.
А требования у поборника порядка были следующими. В одиннадцать часов отбой. И после отбоя никаких прогулок по территории санатория. Виновные подвергались строгому выговору из уст самого Кузьмича и последующему докладу их лечащему врачу.
– Вы поймите, странные вы люди, вы ведь сюда не на отдых приехали. Вы сюда лечиться приехали. Вот и лечитесь! И мы вам в этом всеми силами посодействуем. А какое же это будет лечение, если вы до полуночи будете шастать, а в восемь утра у вас уже завтрак? Это сколько часов на здоровый сон получается? Меньше восьми часов! Нет, так ни в коем случае нельзя поступать со своим организмом! Это вам любой врач скажет.
Насколько знала Мариша, строгий Кузьмич даже выступил с предложением после одиннадцати часов вечера отключать электричество во всех жилых помещениях. Но это вызвало резкий протест как со стороны отдыхающих «Солнечного берега», так и со стороны администрации.
Но запретить Кузьмичу регулярно совершать рейды с проверкой территории не мог никто. Вот он их и совершал. И сейчас Мариша чудом избежала разоблачения, спрятавшись за огромную раскидистую пальму. Кузьмич прошел мимо, не обратив на нее внимания, лишь недовольно пошевелив своими густыми усами.
– И что за народ такой эти бывшие отдыхающие? – прогудел бывший прапорщик. – Всю себе ходют и ходют. Никак покой не обретут! Думают, что если платят, то все им позволено? Порядок должен быть один для всех!
Но Марише было некогда вдумываться в странный смысл слов Кузьмича. Она метнулась к двери люкса и, толкнув ее, быстро забежала в номер. Лишь закрыв за собой дверь, она почувствовала, как стучит у нее в груди сердце. Часто-часто! Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук! Мариша с трудом перевела дух и прислушалась. Вроде бы опасность отдалилась.
Девушке не хотелось признаваться в этом даже самой себе, но она побаивалась строгого Кузьмича. Побаивалась и недолюбливала. Ей казалось, что живущий в таком чудесном месте человек мог бы и расслабиться и хотя бы частично забыть свои армейские привычки и замашки. Хотя, как знать, возможно, Кузьмич и менялся в лучшую сторону? Ведь раньше-то его Мариша не знала совсем. Он мог быть и еще хуже. Гораздо, гораздо хуже.
– Наташа! – подала голос Мариша. – Это я! Не бойтесь! У меня к вам важный разговор, а там бродит Кузьмич. Могу я остаться?
Наташа ей ничего не ответила. Спит, решила про себя Мариша. Уйти, что ли? К тому же свет в люксе больше не горел. Но напуганная встречей с Кузьмичом Мариша сообразила это лишь спустя некоторое время.
Выходит, за те несколько минут, что Мариша бежала до люкса Наташи, последняя не только успела выключить свет, но и легла спать и даже крепко уснула? Настолько крепко, что не слышит Мариши? Чушь какая-то!
– Наташа! – произнесла Мариша погромче. – Я тут! Простите, если разбудила, но у меня к вам дело.
Мариша сделала несколько шагов, наткнулась на какую-то преграду, которая подалась у нее под ногами, а затем с громким дребезжанием и звоном покатилась в сторону. А сверху нее с грохотом свалилась еще и сама Мариша, не удержавшая равновесия.
Ахнув после падения, Мариша даже позеленела от страха. Ну, сейчас начнется! Крик, шум, разоблачение! Но ничего не началось. Наташа не издала ни звука. И номер был все так же тих и темен.
В душу к Марише помимо ее воли начал закрадываться страх. Да что тут такое происходит? Почему Наташа никак не реагирует на шум? Тут падало и звенело так, что и мертвый бы проснулся! Выходит, Наташи нету? А куда же она ушла? И зачем?
Недолго думая, Мариша решила разобраться в происходящем до конца. Она помнила, что свет в люксе включается и выключается при звуке хлопка в ладоши. Этакая фенечка, которая неизменно приводила в восторг и вызывала зависть обитателей всех прочих номеров, в которых такого прикола с освещением не было и в помине.
Мариша никакой зависти не испытывала. Но сейчас она не без удовольствия хлопнула в ладоши. И свет зажегся.
Лучше бы он не зажигался никогда!
Глава 3
При ярком свете, от которого у нее вначале заболели глаза, Мариша увидела, что она натворила. Перед ней лежало унизанное монетками дерево. Дерево было сделано из какого-то блестящего металла. Монетки тоже. Все вместе они звенели на ветру. Но вот странно, это декоративное дерево Мариша видела сегодня у Наташи в люксе, но тогда оно стояло на полке в холле. А чтобы оно валялось прямо на полу, такого Мариша что-то не могла припомнить.
Аккуратно поставив дерево обратно на подставку, с которой кто-то его уронил на пол, Мариша уже более осторожно проследовала дальше. Неприятное чувство, которое охватило ее недавно при зажженном свете, ничуть не унялось, а, напротив, еще больше усугубилось.
Мариша миновала прихожую и оказалась непосредственно в комнате. Вот и кровать. А в ней спит Наташа. Женщина лежит в точно таком же положении, лицом к стене, в каком ее и оставила Мариша. Видимо, это была любимая поза для сна у Наташи.
У каждого есть излюбленное положение, в котором ему спится лучше всего. Например, сама Мариша предпочитала спать на животе, повернув голову направо и засунув обе руки под подушку. Правда, из-за растущего внутри нее младенца ей с каждым днем становилось все труднее и труднее спать так. И она даже подумывала о том, что недалек тот час, когда ей вовсе придется отказаться от этой привычки. Но пока что Мариша держалась.
А вот Наташе ничего не мешало спать так, как ей нравится. И она преспокойно дрыхла на левом боку. Да так крепко, что даже не услышала шума, который произвела Мариша у нее в номере. Непроизвольно Мариша поискала взглядом еще одну бутылку спиртного. И увидела ее! На тумбочке возле широкой кровати стояла бутылка из-под дорогой водки. Бутылка была выполнена в виде головы дельфина.
Ситуация прояснилась в один момент. Наташа встала, выпила еще водки, а потом снова завалилась спать. Правда, оставалось неясным, где она ее раздобыла. Да еще такую дорогую. И ведь после десяти часов вечера благодаря мудрому указу нашего президента приобрести крепкое спиртное невозможно.
Впрочем, как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Недобросовестных продавцов, готовых продать водку из-под полы, найти совсем не трудно. Вот только где же все-таки Наташа взяла деньги на бутылку и на подкуп продавца?
– Наташа, вы спите? – на всякий случай спросила Мариша, уже поняв, что приятельница ее не слышит.
Дрыхнет себе без задних ног. Напилась и дрыхнет. А еще спортсменка! Пусть даже и бывшая.
– Эх, Наташа, Наташа! – вздохнула Мариша, нагибаясь и поднимая упавшее на пол покрывало.
Она намеревалась снова укрыть им спящую Наташу, потому что ночь выдалась прохладной, и Мариша даже в своей байковой пижамке успела изрядно продрогнуть от дующего из окна сквозняка. Что уж говорить про Наташу, которая спала под одним лишь тоненьким одеялком.
Но подняв с пола теплое покрывало, которое одновременно служило и одеялом, Мариша замерла. На светло-бежевом фоне с красивыми ткаными узорами явственно выделялись уродливые темно-бурые пятна. Они были совсем свежие и еще пачкали пальцы. И к тому же они издавали характерный сладковатый запах. И поднеся испачканные пальцы поближе к лицу, Мариша ощутила, как слипаются они между собой.
– Кровь! – ахнула она. – Это кровь!
И потянув покрывало на себя, не сдержалась и закричала:
– Ой, мамочки! Тут повсюду кровь!
Действительно, покрывало было с другой стороны густо испачкано кровью. Но откуда она взялась? Маришин взгляд упал на спящую Наташу, и сердце у девушки дрогнуло. Сколько времени она находится в люксе, а Наташа ни разу не пошевелилась, не застонала и вообще не издала ни единого звука. Разве может живой человек, пусть даже и пьяный в стельку, спать так крепко? Нет, не может!
Непроизвольно рука Мариши сама собой потянулась к Наташиному плечу.
– Наташа, вы живы?
Мариша сильно потрясла женщину за плечо, но была вынуждена отпрыгнуть в сторону, когда та перевернулась. Перевернулась тяжело. И упавшая на кровать рука была тяжела и безжизненна.
– Наташа, чего это вы?! Что с вами?
Мариша наклонилась поближе к женщине и внезапно услышала дикий вопль. Боже, кто же может так громко кричать? И зачем? Ведь сейчас все обитатели «Солнечного берега» переполошатся. И Кузьмич прибежит!
Но спустя еще одну секунду Мариша внезапно поняла, что кричит она сама. И кричит потому, что лежащая перед ней женщина вовсе не имела лица. Вместо него у нее было одно кровавое месиво – уродливое и безобразное.
Отшатнувшись, Мариша поняла, что надо бы ей заткнуться, но она не могла. Кричала, кричала и кричала, пока в номер не ворвался Кузьмич с дико встопорщенными усами. Он одним взглядом оценил обстановку. Подскочил к Марише и влепил ей сильную оплеуху.
Как ни странно, Мариша даже испытала к нему нечто вроде благодарности. Пусть Кузьмич и повел себя грубо, но, во всяком случае, теперь у нее в ушах перестал звучать этот ужасный крик. И она смогла изъясняться нормальными словами.
– Она мертва! – закричала Мариша, трясясь всем телом. – О боже! Бедная Наташа! Кто же ее так?
– Не знаю, гражданочка, не знаю.
И подозрительно покосившись на Маришу, спросил:
– А это не вы ее случайно?
– Я?! – ужаснулась Мариша одному только такому предположению. – Нет, не я! Что вы!
– Верю. Кабы вы сами это сделали, так не вопили бы громко, на ваш ор сейчас все сбегутся.
– Я не хотела. Оно само как-то получилось.
Кузьмич крякнул.
– Оно и понятно, с непривычки-то тяжеловато такое видеть. Не приходилось вам еще на трупы смотреть, да, гражданочка?
– Приходилось, но не на такие страшные, – откровенно призналась Мариша. – Тут же лица совсем нет. Одно безобразное месиво.
– Да уж, потрудился кто-то над бедняжкой изрядно. Интересно, кому же это она так досадила? На простое ограбление не похоже. Орудовали, явно стараясь убить.
– Бедная Наташа!
Кузьмич снова подозрительно покосился на Маришу и спросил:
– Вы тут никого не видели?
– Нет. А вы?
– Я? – казалось, удивился ее вопросу Кузьмич. – Нет, не видел.
Прозвучало это у него как-то странно. Не вполне искренне, что ли. Но перепуганная и шокированная всем происходящим Мариша не обратила на это внимания.
– Кузьмич, миленький, послушайте, но надо же что-то делать, – взволнованно пробормотала она. – Как вы думаете?
– Делать? – очнулся Кузьмич. – Да, действительно… Ментов вызывать надо, вот что!
– А вы знаете, как?
Оказавшись далеко от родного города, Мариша как-то даже растерялась. Куда тут звонить? Тоже «02» или есть какой-то другой, местный телефон? Оказалось, что есть. И Кузьмич его прекрасно знал. Позвонив ментам, он озабоченно покачал головой.
– Не дело вам тут оставаться, дорогая гражданочка. Пойдемте-ка мы с вами отсюда.
– Погодите! А Наташа?
– Ничего ей уже не сделается, – грустно произнес Кузьмич. – Что с ней могло случиться плохого, уже случилось. Так что пойдемте.
Мариша не протестовала. И мужчина отвел ее вниз, к стойке администрации. Переговорил о чем-то с ночным портье, который очень быстро из румяного и цветущего стал бледным и сникшим, а потом вновь вернулся к Марише.
– Ну, как вы? – спросил он, причем в его голосе Марише послышалось что-то похожее на сочувствие. – Переживаете?
Переживаете! Придумал тоже! Да она просто в шоке! Найти в темном номере обезображенный труп своей приятельницы – это называется «переживаете»! Мариша потеряла дар речи, а Кузьмич, окончательно войдя в роль утешителя, заметил:
– Ничего, ничего! Пожила уж свое покойница, будет ей.
Мариша вторично потеряла дар речи и обрела его лишь после того, как примчалась Зоя Ивановна – главный администратор санатория. Именно у этой достойной дамы в любовниках и сожителях и состоял Валерий Кузьмич. И это было одной из причин, почему неуживчивый отставник так прочно прижился в «Солнечном береге».
Зоя Ивановна была дамой авторитарной и монументальной, появлявшейся на людях не иначе как с пышной башней, сооруженной у нее на голове. Мариша подозревала, что эта прическа в большинстве своем состоит из чужих волос. Уж больно гладкими и блестящими были пряди на голове Зои Ивановны!
Ее подозрение подтвердилось, когда она сейчас увидела Зою Ивановну, можно так сказать, в неглиже. На голове у администраторши лежали неровные редкие волоски, из которых даже самый великий умелец вряд ли смог бы соорудить приличную прическу.