Тем временем Илья Николаевич успешно продвигался по служебной лестнице и дослужился до директора народных училищ, что в табели о рангах соответствовало званию генерал-майора в армии, вкупе с орденом Святого Владимира предоставлявшему право потомственного дворянства. Следует добавить, что благодаря успешной карьере Ильи Ульянова он сам и его семья являлись представителями среднего класса, называемого в России интеллигенцией, – слоя общества, состоящего из государственных служащих и лиц свободных профессий. Вообще, это достаточно расплывчатое понятие. В самом узком смысле принадлежность к интеллигенции означала определенную политическую позицию, которую, опять-таки весьма приблизительно, можно охарактеризовать как передовую, либеральную. В более широком смысле в России XIX века интеллигенция, за неимением западного аналога делового класса, занимала среднее положение в обществе.[3]
Илья Ульянов ни в коей мере не соответствовал образу царского чиновника, знакомого нам по русской сатирической литературе, – пресмыкающегося перед начальством, грубого и бесчувственного с подчиненными, продажного, любителя горячительных напитков и азартных игр. По свидетельству современников, Илья Николаевич крайне добросовестно относился к службе. Его работа заключалась в ежедневной изматывающей борьбе за повышение уровня образования, обеспечение необходимыми школьными помещениями и учебниками, в попытках любой ценой вырвать у министерства и местных властей дополнительные средства для повышения зарплаты низкооплачиваемым учителям. До 1874 года Илья Николаевич один инспектировал работу всех училищ Симбирской губернии, проводя огромное количество времени в пути, причем в большинстве случаев передвигаясь верхом по скверным дорогам российской глубинки. В 1874 году у него появились помощники, и теперь время от времени Илья Николаевич мог позволить себе проводить занятия в классах, подменяя заболевших учителей.
Россией владела страсть к начальному обучению. Такие передовые, просвещенные дворяне, как Лев Толстой и Николай Корф, руководили школами в своих имениях. Илья Ульянов с большим вниманием относился к любому свежему педагогическому эксперименту. Его собственное происхождение объясняет ту особую заботу, которую он проявлял к нерусским детям (часть населения провинциальной России составляли татары и финны), защищал их права на получение образования, настаивая на обучении не только на русском, но и на их собственном языке. С преподавателями он был строг, но справедлив. Одним словом, он являл собой идеальный образен преданного делу, гуманного руководителя и педагога.
Многие современники Ильи Николаевича, которые подобно ему способствовали развитию начального образования, в 60-х и 70-х годах оказались вовлеченными в радикальные революционные движения. А вот Ульянов, при всем старании советских авторов, никак не ассоциировался ни с какой формой политического протеста. Анна вспоминает, как отец пел запрещенные революционные песни. Мариэтта Шагинян говорит о связи Ульянова с прогрессивными кругами времен его студенчества. Советская энциклопедия беспардонно приписывает Илье Ульянову использование педагогических методов, рекомендованных революционными мыслителями Добролюбовым и Чернышевским. А теперь задумаемся: мог ли человек, заподозренный в малейшей нелояльности, быть назначен директором народных училищ в 1874 году? Те же самые источники свидетельствуют о его преданности режиму и церкви. Для Ильи Николаевича Александр II, освободивший крестьян, так до конца и оставался «царем-освободителем», а его убийство революционерами в 1881 году – национальным бедствием. Человеку с таким происхождением и характером, как у Ильи Ульянова, было естественным придерживаться умеренных взглядов и верить, что реформы, насаждаемые сверху, и развитие образования смогут вывести Россию из спячки.
Именно эту позицию, которую в свое время его знаменитый сын стал ненавидеть больше, чем любую форму консерватизма и реакции, разделяла большая часть российской интеллигенции 1860 – 1870-х годов. Поскольку мы рассматриваем 1917 год в качестве кульминационной точки российской истории, предшествующее столетие оценивается нами всего лишь как арена борьбы между реакционными и революционными силами, и зачастую мы не принимаем во внимание многочисленных Ульяновых, которые пусть и не столь драматическим способом, но боролись за иное решение вопроса.
По всей видимости, последовавшие за 1881-м годы дались либерально настроенному чиновнику чрезвычайно тяжело. В сфере образования особенно отчетливо ощущался взятый властями курс на реакцию. Программа средней школы стала более традиционной; по возможности были исключены науки, способствующие зарождению вольнодумства среди студенчества. Высказывалось сомнение относительно желательности всеобщего начального образования. Министр народного просвещения открыто заявил о непозволительной глупости и даже вреде, нанесенном в результате обучения «детям кухарок» (не требуется большого ума, чтобы понять, что отнюдь не «дети кухарок» были в авангарде революционного движения). Теперь в образовании основной упор делался на нерковно-приходские школы; народным школам по большей части не уделялось никакого внимания. Последние четыре года жизни Ильи Николаевича прошли в неустанной борьбе, в атмосфере, не оставляющей надежд на выполнение обещаний, данных в 70-х годах, он, как говорится, «шел против течения». Ко всему прочему, его не оставляло беспокойство в отношении старшего сына. С тех пор как в 1883 году Александр стал заниматься наукой в Санкт-Петербургском университете, его взгляды, круг его общения являлись источником все увеличивающегося беспокойства Ильи Николаевича. Перед смертью он просил Анну уговорить Александра позаботиться о себе, «исключительно ради нас». В январе 1886 года Илья Николаевич скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг.
На одной из сохранившихся фотографий изображен Илья Николаевич с женой и детьми. В центре возвышается монолитная фигура главы семейства, рядом два старших сына в форме гимназистов. Борода и гладкий череп еще больше подчеркивают строгое выражение лица Ильи Николаевича. На другой фотографии, где директор народных училищ сидит в окружении подчиненных – пяти школьных инспекторов, он также серьезен и неулыбчив.
В описании жизни семьи Ульяновых обычно используются приторно-слащавые тона. Родители любили, но не баловали детей. Дети, в свою очередь, отвечали им взаимностью, и, кроме того, каждый из детей испытывал особую привязанность к ближайшему по возрасту брату или сестре, не обделяя при этом остальных. Не добавить ли еще, что Ульяновы с раннего возраста проявляли самостоятельность и помогали по дому? В попытке представить семью Ульяновых примером для подражания молодежи советские авторы утверждали, что в этой семье не было места конфликтам, тревогам и разочарованиям, свойственным даже самым счастливым семьям.
Некоторые легенды столь неправдоподобны, что не вызывают ничего, кроме недоумения. К ним относится история о том, как юный Ленин порвал с религией. Илья Николаевич в присутствии Володи пожаловался приехавшему к ним в дом чиновнику («высокому чину из министерства»), что его дети неохотно посещают церковь. «Так надобно их пороть», – посоветовал этот реакционер, глядя в упор на юного Владимира. Разгневанный Володя выбежал из комнаты, сорвал с шеи и отшвырнул крест. С этого момента он навсегда отказался от религии. Не надо знать слишком много об обычаях, царивших в России XIX века, чтобы понимать, что человек уровня и воспитания Ильи Николаевича не стал бы обсуждать семейные проблемы со случайным посетителем и уж тем паче использовать порку как средство наказания своих детей. Кроме того, советскому читателю следует знать: при заполнении партийной анкеты Ленин указал, что до шестнадцати лет сохранял религиозные убеждения, то есть еще какое-то время после смерти отца. Насколько нам известно, Ульяновы были крепкой, счастливой семьей. Но это вовсе не говорит о той невероятной близости, которую советские моралисты и американские «советники по делам семьи» трактуют как идеальную ячейку общества. Это была типичная интеллигентная семья. Прежде всего родители пытались воспитать в детях любовь к знаниям, и результат налицо: все дети прекрасно учились.[4]
Летние каникулы приносили избавление от гнетущей атмосферы, царящей в учебных заведениях, и давали выход возвышенным мыслям. От отца Мария Александровна унаследовала имение и землю в деревне Кокушкино. Там молодые Ульяновы великолепно проводили время в обществе (безусловно, не столь интеллектуально развитых, как они) двоюродных сестер и братьев. Один из них вспоминал, как Володя, устроив ему в буквальном смысле экзамен по русской литературе, отругал за то, что он не читал Тургенева. Через всю жизнь Ленин пронес любовь к книгам и провинции. Спустя годы он, слегка преувеличивая, сказал соратнику по партии: «Я тоже сын помещика». Не приходится удивляться, что Кокушкино, связанное с удовольствиями и веселым досугом, вызывало у детей естественный восторг.
Согласно семейным преданиям, Александру приписываются черты, характерные для старшего сына и свойственные революционному герою. Со временем его серьезность должна была перейти в меланхолию. Александра с большим трудом удавалось оторвать от учебы, даже на еду. Если кто-то из братьев или сестер был невнимателен по отношению к родителям, Александр требовал, чтобы виновный немедленно принес извинения. На вопрос сестры, кто для него является идеалом женской красоты, Александр не задумываясь ответил: «Мама». Формальная дисциплина гимназии вызывала у него сильную неприязнь, и он очень рано осознал ту персональную причастность к литературе, на которой оставил неизгладимый след российский радикализм того времени. По свидетельству Анны, в тринадцатилетнем возрасте Александр обнаружил неприятные черты характера у князя Андрея и Пьера из «Войны и мира», впрочем, ему казалось, что этот знаменитый роман в недостаточной мере затрагивает социальные вопросы. Он проглатывал произведения современных радикальных, революционных авторов, таких, как Писарев и Чернышевский. Учась в старших классах, Александр сделал в одной из комнат дома Ульяновых химическую лабораторию и с большой неохотой покидал ее. Родители зачастую просили Анну соблазнить брата игрой в крикет или прогулкой, только чтобы заставить его выйти из лаборатории. Вот кто уж точно сошел со страниц тургеневских произведений!
В отличие от брата юный Ленин был шаловлив и проказлив. Гораздо более, чем наука, его влекли история и языки. Володе нравилось дразнить излишне серьезного старшего брата. Заявление, что братья были невероятно близки и Владимир разделял политические взгляды и социальную озабоченность старшего брата, является, безусловно, чистейшей выдумкой. В юном возрасте разница в четыре года кажется огромной: разный круг друзей и различные интересы (даже у братьев, особенно с такими непохожими характерами, как у Александра и Владимира). Есть все основания полагать, что радикализм Ленина развился после смерти Александра. До шестнадцати лет Володя Ульянов все еще оставался верующим человеком, в то время как в Санкт-Петербурге его старший брат занимался наукой и принимал участие в политических акциях, которые в конечном счете привели его к эшафоту.
Со смертью Ильи Николаевича помимо всего прочего пошатнулось финансовое положение семьи. Она была вынуждена подать прошение о назначении пенсии и просить, поскольку даже самое законное ходатайство известная своей волокитой царская бюрократическая система рассматривала крайне долго, о немедленном предоставлении финансовой помощи. Мария Александровна была волевой женщиной, о чем свидетельствует ее поведение после смерти мужа. Опасаясь расстроить Александра в период подготовки к экзаменам, Мария Александровна не стала телеграфировать ему о смерти отца. Она отправила письмо племяннице с просьбой известить сына о случившемся горе. Не менее важным является и такой штрих к портрету Марии Александровны: она категорически отказалась от предложения Анны бросить учебу в столице и вернуться домой, чтобы помочь заботиться о младших детях. Мария Александровна была предана идее о превалирующей важности образования.
Прошло чуть больше года после смерти мужа, и еще более страшный удар постиг эту женщину, на протяжении долгих лет (она умерла в 1916 году в возрасте 81 года) переносившую аресты, изгнания и смерть детей: в тюрьму, по обвинению в заговоре против императора Александра III, попадает старший сын – Александр. Группа революционно настроенных студентов, отвергнув другие формы политической деятельности, решила последовать примеру террористов, убивших в 1881 году отца Александра III. Правда, на этот раз непрофессионально подготовленный террористический акт вошел в историю под названием «Дело от 1 марта 1887 года». Организаторы, явные дилетанты в проведении подобного рода акций, в отличие от предшественников – представителей широкомасштабного движения, составляли всего лишь небольшую группу. Получив известие, Мария Александровна тут же помчалась в столицу, но ей не удалось убедить сына признать свою вину и просить о помиловании.
В 1881 году осужденные за терроризм установили правила поведения революционера в подобной ситуации: обвиняемый не имеет права снимать с себя ответственность за террор и добиваться смягчающих вину обстоятельств. Ему следует воспользоваться появлением в суде, чтобы выдвинуть обвинение режиму самодержавия; правительство должно понять, что запрещение свобод вызовет еще более мощную волну террора. Речь Александра являла собой трагическое сочетание простодушия, наивности и героизма:
«…Среди русского народа всегда найдется десяток людей, которые настолько преданы своим идеям и настолько горячо чувствуют несчастье своей родины, что для них не составляет жертвы умереть за свое дело. Таких людей нельзя запугать…»
И это не сантименты, а заявление революционера, следующего этой политической философии, который утверждает, что действует ради угнетенного большинства. Александр точно указал причину трагедии русской интеллигенции: «Нам рекомендуют развивать (наши) интеллектуальные способности, но не позволяют использовать их на благо нашей страны».
Среди основных достоинств Марии Александровны следует отметить полное отсутствие какой-либо театральности. Ее рассказы о свиданиях с сыном впечатляют именно простотой изложения. Во время первой встречи сын кричал, просил у матери прощения и напоминал, что у нее есть еще пятеро детей. Несмотря на просьбы матери, поддержанные сочувствующими чиновниками, после объявления смертного приговора Александр не смог заставить себя просить прощения. Что скажут люди, если, взяв на себя ответственность за организацию заговора, он теперь станет взывать о милосердии? Разве не естественно поплатиться собственной жизнью за желание отнять чужую жизнь? Помилование означало пожизненное заключение, «где позволено читать только духовные книги». В таком случае он бы лишился рассудка. «Ты желаешь этого для меня, мама?» В конце концов Александра уговорили попросить прощения. Как правило, советские официальные источники опускают этот факт из биографии Александра Ульянова.[5]
Молодость Александра (ему шел двадцать первый год), тот факт, что другой (старше его) организатор заговора был приговорен к пожизненному заключению, возможно, вселяли надежду. Однако, несмотря на то что сам Александр III нашел откровенность своего потенциального убийцы «даже привлекательной», приговор остался в силе, и 8 мая 1887 года Александр Ульянов был казнен через повешение.