Вика пришла домой и спросила у матери, какое у нее образование, и получила короткий емкий ответ – среднее. «Иди, делай уроки», – сердито добавила она, но девочка не отставала. «Почему?» – последовал невинный детский вопрос. «Потому», – весомо ответила мать, давая ей понять, что разговор закончен. Раиса Александровна, когда-то красивая, рано постаревшая женщина, достала из холодильника мясо, затем стала выбирать овощи для супа. С готовкой можно было повременить – оставались еще борщ и котлеты, которых хватило бы на три дня. Но нужно было отделаться от дочери с ее неудобными расспросами, а для этого ничего другого, кроме жуткой занятости, Раиса Александровна не придумала. «Почистить картошку?» – предложила свою помощь Вика. «Не надо. Я сама. Лучше учи уроки». Вика ушла, как ей было велено, учить уроки. Вернее, сидеть над раскрытым учебником и заниматься чем угодно, только не уроками. Она рисовала на клетчатом тетрадном листе принцесс и не знала, как тяжело сейчас на душе у матери. Она своим вопросом об образовании наступила на ее больную мозоль и даже не заметила этого. Вика не понимала, почему для матери так сложно все рассказать, а не ограничиваться многозначительным «потому», словно она маленькая и объяснять ей еще рано. Если бы она знала, какая горькая судьба стоит за этим «потому», сколько разочарований пришлось пережить ее матери, то больше не приставала бы к ней, но мать ничего не говорила, а сама Вика догадаться не могла.
Раечка Грановская – дочь директора целлюлозно-бумажного комбината и заведующей центральной городской библиотеки. Ей, отличнице и красавице из прекрасной интеллигентной семьи, все пророчили большое будущее. Волнистые каштановые волосы, черты лица утонченные, резкие, но красивые. Киноактрисы с такой внешностью обычно играют роковых красавиц с трагической судьбой. Они не могут играть мягких, домашних женщин. Такие и в фартуке с рюшами выглядят царственными тигрицами или жестокими стервами. Никто и не ожидал от Грановской, что после школы она выйдет замуж и осядет дома. Она готовилась к поступлению в университет, на факультет иностранных языков. Любые учебники, репетиторы – Грановские ничего не жалели для дочери. Раиса не сомневалась в своих силах, она уже представляла себя в загранкомандировках в роли переводчицы. У нее обязательно появятся цветастые жакеты и туфли с открытой пяткой, большие, на пол-лица, очки в белой оправе и клетчатая юбка в складку, как она видела в одном американском фильме. Но поступить в первый год Раечке не удалось. На второй – тоже. Потом у нее опустились руки, завелись женихи и любовь, как лекарство от скуки.
Викин будущий отец был парнем красивым, статным, престижным. Он доучивался на последнем курсе политехнического института и подрабатывал на стройке. Впереди маячило место в конструкторском бюро с хорошими перспективами и приличным окладом. В общем, парень был видный. Он даже предложил – надо им пожениться. Свадьба не состоялась – жених как-то не так себя повел, не то сказал, не подал вовремя руку, как требовали правила этикета, чем вызвал у «девочки из хорошей семьи» недоумение. «Я не хочу выходить замуж за плохо воспитанного человека», – с пафосом сказала Раиса. Далее, по ее идее, должны были последовать извинения и обещания исправиться, но Викин отец был мужчиной гордым. По два раза он руку свою не предлагал. «На нет и суда нет», – сказал он и откланялся. О том, что скоро появится Вика, он не знал. Впрочем, Рая тоже ничего еще не знала. Когда ее скорое материнство стало заметно всем, она продолжала держаться царевной. «Если любит – вернется, я за ним не побегу!» – заявила она. Наличие заботливых родителей гарантировало достаток с дитем на руках и без мужа. Имея крепкий тыл, легко изображать гордую барышню. Грановские не одобряли поведение дочери, но укорять ее не стали. Ее жизнь, ей и решать, рассудили они.
Раису словно кто-то сглазил. Черная полоса началась с того дня, когда она провалилась на вступительном экзамене по русскому языку. И ведь ошибка была глупейшей. Она написала слово «шел» через «о». А потом из-за волнения еще в двух словах допустила непростительные ошибки. Да никогда в жизни она не писала «прекрасный» с двумя «с»! И то, что «незваный» пишется слитно, Рая тоже отлично знала, а вот написала почему-то раздельно. Преподавательница, читавшая ее работу, смерила ее недобрым взглядом, подозрительно посмотрела на пятерку за сочинение в экзаменационном листе и влепила рядом «неуд» за русский устный. Вызубренные Раисой правила она и слушать не стала – зачем, если и так ясно, что сочинение списано? Подруги ее все поступили, кто куда. Их закружила веселая студенческая жизнь, в которой Раиса чувствовала себя чужой. Дружба их потихоньку таяла. Рае было стыдно, что она не сумела поступить. Даже некоторые безнадежные троечники из ее класса пополнили собою стройные ряды студентов, а она осталась неприкаянной. Самолюбие заставляло ее ограничить встречи с приятельницами и не выходить в свет, пока не настанет момент, когда можно будет в компании непринужденно поддерживать беседу об учебе и прочих студенческих делах, а не отмалчиваться, сидя в сторонке.
У отца на работе что-то не ладилось. Он всегда был очень ответственным человеком и переживал за службу. Руководить огромным коллективом – дело не простое. За свою трудовую жизнь он получил множество наград и, увы, заработал гипертонию. Однажды вечером, когда Грановские ждали к ужину главу семьи, раздался телефонный звонок. «Александра Борисовича увезла «Скорая». Он в больнице…» На похоронах было много людей, цветов; проникновенные речи, награды на бархатной подушечке. «Он всей душой был предан работе. Такие люди – огромная редкость», – говорили о нем. Семье безвременно ушедшего товарища обещали поддержку. Сначала все так и было. Материальная помощь, путевки в санаторий, место для ребенка в детском саду для «своих». Потом звонки стали звучать все реже и наконец прекратились. Неожиданно слегла с болезнью мать Раисы. После смерти мужа она сильно сдала. У нее и раньше был непорядок с сердечно-сосудистой системой, но за последний год здоровье очень уж сильно пошатнулось.
Родители Раисы ушли из жизни друг за другом. Молодая женщина сидела в кухне и думала, как свести концы с концами при своей скудной зарплате лаборанта НИИ с малолетним ребенком на руках. «Трешка» Грановских оказалась ведомственной, и Раису попросили съехать из нее в положенную ей по закону «однушку». Вика подрастала, ее на что-то нужно было кормить и одевать. Сама Рая давно уже не носила модных цветастых жакетов и лакированных туфель, которые раньше ей покупали родители. Она готова была помириться со своим несостоявшимся мужем, но того в городе не оказалось. Поговаривали, что он уехал за полярный круг, на заработки. Лаборанткой было работать удобно и не тяжело – всего четыре часа в день и, что немаловажно, среди интеллигентных людей. Когда были живы родители, Рая работала в НИИ для стажа и чтобы бывать на людях. Она продала все, что только сумела: книги, хрусталь, украшения, но все равно на жизнь не хватало. Персонал школьной столовой и детей персонала кормили бесплатными завтраками и обедами, зарплата посудомойки была выше, чем у лаборанта, рабочий день тоже укороченный, а также удобно было приводить дочку в школу и уводить домой. На этом плюсы новой работы заканчивались. Никому из знакомых Раиса не говорила, что работает посудомойкой. Она, девушка из хорошей семьи, знала, какая это низкая социальная ступенька, и ей было очень стыдно, что она оказалась здесь. Конечно же, временно! Раиса никогда не переставала верить, что скоро все изменится. Встретится тот самый, достойный ее мужчина, возьмет ее за руку и отведет в хорошую жизнь. Она, наконец, поступит в институт. Пусть не на факультет иностранных языков – бог с ним, главное, что поступит, и появится у нее диплом о высшем образовании, как у всех интеллигентных людей. Не для того, чтобы работать на любимой работе, а просто потому, что так положено.
Время летело быстро. Казалось, еще вчера она носила приталенное платье из кримплена. Раиса приложила к себе синее в мелкий цветочек платье и убрала обратно в шкаф. Оно вышло из моды и стало ей мало. «Пусть лежит. Может, Вика когда-нибудь наденет». Черные туфли с узким ремешком. Красивые, но ношеные, хоть и недолго, сзади царапина. Рая взяла у дочери черный фломастер и закрасила царапину. В комиссионке их взяли охотно, приемщик сказал, что продадутся туфли быстро, но деньги обещал выплатить только после реализации.
С Викой что-то происходило. Она стала замыкаться в себе и просила перевести ее в другую школу.
– Куда я тебя переведу? Поблизости других школ нет.
– А та, что через сквер?
Через сквер была отличная новая школа, она находилась даже ближе той, в которой училась Вика, но их дом был приписан не к ней. А главное, что она называлась гимназией и обучение в ней требовало немалых затрат.
– Там нет мест.
– Ага, нет, – обиженно засопела девочка. – А Маринка и Вовка туда перешли, еще и Краснова после каникул туда перевести собираются.
– Ну, значит, они успели, а теперь мест нет.
Соседняя школа была престижной, в программе числились полезные дополнительные занятия, имелись интересные кружки, проводились экскурсии. Но все – за деньги. Кто мог платить, тот устраивал своих детей в гимназию. Каждый желал для своего ребенка лучшего, поэтому родители не скупились на образование, последнее отдавали, но за гимназию платили. Такое положение царило повсюду. Это были не поборы, а официальная плата: за ремонт, за охрану, в фонд класса… В обычных школах деньги с родителей тоже брали, но не так много. И там можно было нормально выучиться при желании, пусть не так эффективно, как в гимназиях, без углубленного изучения иностранных языков, основ экономики и прочих наук. Самое неприятное, что в обычных школах в основном оставались дети из неблагополучных семей. Полное отсутствие интереса к учебе, сквернословие, дикие нравы дворовой шпаны. И в этой среде – Вика. Раиса Александровна при всем желании не могла бы оплачивать приличную школу. Она сама перешла работать в гимназию – там посудомойке больше платили, и Вике уже не приходилось ее стесняться. Ничего другого для дочери она сделать не могла.
Как ни странно, Вика не связалась с дурной компанией. Со своими одноклассниками она не дружила, но и не враждовала. К шестому классу, когда все благополучные дети перешли в гимназию, Викин класс поделился на две враждующие группировки.
Две девочки – Кира и Рита – два лидера. Вместе они были невозможны. Во время любой совместной внеклассной работы между ними обязательно возникали ссоры. Все, что смогла сделать классная дама, это разделить класс на звенья. Два звена девчонок и оставшиеся три – мальчишечьи. Это как-то спасало ситуацию: игра в волейбол – первое звено против второго, субботник – первое звено собирает листья, второе моет окна и так далее.
У каждой девочки-лидера были особо приближенные друзья. У Риты – Кристина и Вера, у Киры – Лиля и иже с нею. Однажды в рекреации на ровном месте возникла драка. Вера с Лилей лежали на полу и дрались как бы понарошку, с улыбками на лицах. За каждую из них, как на соревнованиях по боксу, болели «трибуны», где самыми активными болельщицами были звеньевые. Было заметно, что драка давно перешла грань «понарошку», но никто девочек не разнял.
Можно переходить из звена в звено, но не состоять ни в каком вообще – нельзя. При смене звена автоматически меняется и круг «друзей». Мальчиков в классе было больше. Они в девчоночьи разборки не вмешивались, но тоже разделились на своих и чужих. Если кто-то из них общался с девочками из первого звена, он становился врагом для звена второго. Все это знали, все с этим мирились. Две девочки сумели заставить вращаться вокруг себя всех, включая мальчишечье большинство и классного руководителя. Несомненно, они были сильными лидерами. Им бы на баррикады…
И ведь обе – не первые красавицы в классе! И даже не вторые. Кира училась на «четыре» и «пять» (на одни пятерки во всей школе не учился никто), имела зычный командный голос, была плотного телосложения. Не толстая, а именно плотная, с широкой костью и тяжелая. Насколько тяжелая, Вика ощутила на себе. Как-то, оставшись после уроков, они с Лилей и Кирой играли – переворачивали друг друга. Располагались друг напротив друга и сцепляли скрещенные руки. Между ними вставал третий участник игры, который при движении рук переворачивался сначала вниз головой, затем вновь оказывался на ногах. Лиля была стройной и перевернулась легко. Вика и подавно. Ее Кира могла перевернуть и в одиночку. А вот с Кирой дело не заладилось. Вика с Лилей перевернули ее вниз головой и не удержали. Звеньевая сползла на пол, но не ушиблась. Она была отходчивой – ругнулась, но зла держать не стала. Учителя ей симпатизировали за хорошее прилежание и за ее положительность. Она была положительнее Риты.
Рита прыгала с «тройки» на «четверку», по мнению учителей, была неглупой девочкой, но с ленцой. Очень обаятельной, но обаяние это, будь она взрослой, назвали бы порочным.
Высокая, стройная, с плоским лицом. То, что лицо плоское, подметила, конечно же, Кира. Риту так и дразнили враги – плосколицая. Кирино телосложение в сочетании с ее простой фамилией, производной от слова «козел», давали множество вариантов для кличек. Ритина фамилия тоже была простой, но происходила от мужского имени и ничего обидного придумать не позволяла.
После девятого класса Рита из школы ушла. Кира, как ни странно, тоже. С уходом лидеров разделение на звенья упразднилось, но разрозненность осталась. Мальчиков в классе стало еще больше, чем девочек, – один к трем, но они по-прежнему оставались в моральном меньшинстве.
Вика умудрилась занять нейтральную позицию – она была не за «наших» и не за «ваших», при этом со всеми поддерживала одинаково ровные приятельские отношения. Если бы учителям было до нее дело, они разглядели бы в Вике дипломатические способности. Не каждый взрослый сумеет на протяжении нескольких лет балансировать между двух огней, а она, девочка с неокрепшей психикой, – смогла. Выжить в непростом подростковом мире ей помог легкий характер и качество, называемое окружающими – «с придурью». Школу Вика окончила на «четверки». На фоне остальных учеников она училась неплохо, хотя и без желания. Вопреки наставлениям матери в институт она не пошла. На дворе давно уже пышным цветом цвел капитализм, а Раиса Александровна продолжала жить прошлым. Она верила, что в высшей школе можно учиться бесплатно. Учатся же некоторые! О том, что ее дочери с весьма посредственными знаниями на бюджетное место не пробиться, она думать не хотела. Зато Вика оказалась куда реалистичнее своей матери. Она объективно оценила свои шансы, решила, что пока в институте ей делать нечего, и беспечно заявила: «Потом поступлю». Ей не терпелось поскорее вырваться во взрослую жизнь, а студенчество казалось продолжением учебы в школе.
Очень скоро Вика поняла, что взрослая жизнь – далеко не сахар, особенно в самом начале, когда у тебя нет собственной ниши и приходится метаться в ее поисках. Оказалось, что в семнадцать лет не так просто найти работу – никто не хочет связываться с несовершеннолетними. Поработав распространителем рекламных объявлений и зазывалой в салоне обуви, Вика угомонилась и пришла к мысли, что неплохо бы продолжить образование. Где и какое именно, она пока определиться не могла. Не было у нее с детства мечты вроде: «Хочу стать балериной (врачом, учительницей младших классов…)». Со временем мечта о будущей профессии так и не появилась. Вике было интересно многое, но интерес этот оставался очень поверхностным – вроде бы и то дело ее привлекает, и это, но ненадолго и не настолько, чтобы посвятить ему всю жизнь. Тем не менее следовало куда-нибудь приткнуться, чтобы не терять зря время. Ей стало уже все равно, где учиться, главное, чтобы учеба оказалась не слишком трудной и скучной. Но учебный год уже давно в разгаре, и получалось, что она всюду уже опоздала.