– Не знаю, – ответил я растерянно. – Но какой-то выход же должен быть? Ну нельзя же так… Почему я должен проиграть так сокрушительно?.. Это другие могут, но не я…
Я чувствовал, насколько выгляжу жалким, Барбароссе уже противно, старается вообще на меня не смотреть, а сэр Уильям произнес с великой неохотой:
– Дело в том, сэр Ричард, что для кого-то как раз вы – «другие». Которые проигрывать могут сколько угодно.
Барбаросса подытожил усталым голосом:
– Давайте на этом закончим. Уже ночь на дворе. День был тяжелым… Сэр Ричард, вас проводят в ваши покои. Собачку можете оставить. Спокойной ночи!
Я поднялся, отвесил церемонный поклон.
– Ваше Величество…
Он кивнул, и я удалился в коридор, куда Пес ухитрился выскользнуть, словно умеет становиться худым, как червяк, раньше меня. Молчаливый слуга поклонился и жестом попросил следовать за ним.
Бобик помнит ту комнату не хуже меня, первым взбежал на этаж и сел возле двери, показывая, что вот, нашел, что бы мы без него делали.
– Спасибо, – сказал я, обращаясь то ли к Бобику, то ли к слуге, то ли к тем, с кем разговариваю мысленно. – Спасибо…
Совсем не печалиться нельзя, но и слишком скорбеть – тоже. Мудрецы сказали, что человек пусть белит дом свой, но пусть оставляет небольшое место небеленым в воспоминание о Иерусалиме.
Я напоминал себе эту нехитрую истину, чтобы душа не сгорела в незримом огне отчаяния и злости. Знаю, война – нехорошо, все мыслители ее осуждают, я – тем более, как великий мыслитель и чистейшей души паладин, но как же хочется схватить что-то тяжелое в руку и бить по головам гадов, что посмели, напали, вероломные, подлые, такие вообще не должны жить и загрязнять окружающую среду…
Я отослал слуг, сел на край ложа, скинул правый сапог с натруженной ноги и остался так в тупом оцепенении, когда мысли ворочаются толстые, сонные и отупевшие, а сам я чувствую себя на уровне развития хламидомонады…
Некий сгусток тумана, похожий на пар из кухонного котла, выплыл из стены. Я видел краем глаза и не обращал внимания, но тот не рассеялся, а стал еще плотнее.
Я устало повернул голову, туман с трудом обретает какую-то форму, в верхней части проступило некое подобие лица, тут же смазалось, как под порывом ветра, начало восстанавливаться снова.
– Логирд, – проговорил я, еще не веря себе. – Это ты?
После паузы прошелестело нечто едва слышное:
– Да-а…
– Логирд, – сказал я радостно. – Как я рад, что с тобой ничего не случилось!
В тумане снова проступило лицо, на этот раз удлиненное и с тяжелой лошадиной челюстью.
– Разве, – прошелестело оттуда, – не случилось?
Я сказал бодро:
– Многие хотели бы вот так, как получилось у тебя!
Туман колыхался, я видел, что некромант пытается закрепить формы, но удалось только с лицом, а ниже туман продолжал клубиться бесформенный и неопрятный.
– А я уже устал, – прошелестел все тот же безжизненный голос, лишенный оттенков. – Трудно оставаться… когда ничто животное не держит… Человек не может одним разумом, это я ощутил… И скоро растаю, исчезну…
– Нет, – сказал я в тревоге, – если ты здесь, то это и есть твое чистилище!.. За твое самопожертвование ты не попал в ад, но и в рай тебе нельзя… пока… пока ты не сделаешь что-то важное!
– Боюсь, – ответил он тихо, – не успею. Мне открыто многое, но без низменных человеческих желаний все ненужно, неинтересно, ни к чему…
Я сказал быстро:
– А ты можешь предсказывать будущее?
Он покачал головой.
– Будущего еще нет. Потому предсказать его нельзя. Точнее, невозможно. Кто предсказывает – лгуны. Но могу сказать, что когда Темный Бог убил меня, он забрал и все мои умения. А вы, сэр Ричард, убив Терроса, забрали и его умения, и мои, и всех, кого он поглотил. Например, вы можете вызывать души мертвых…
Я сказал резко:
– Ни за что!.. Даже если Террос еще во мне, я темным не стал.
Логирд прошелестел едва слышно:
– Он в вас, сэр Ричард… Отныне в вас и пребудет… Самое большее, что можете сделать – не пользоваться его мощью.
– Вот и не буду, – отрезал я. – Это нечистая мощь.
– Мощь, – шепнул он, – как многие ошибочно полагают, не может быть чистой или нечистой… Дескать, просто мощь. И вы не утерпите…
– Утерплю, – пообещал я.
В сгустке тумана темные впадины глазных ям стали глубже и чернее, проглянуло жуткое небо, во мне застыла кровь, когда я увидел далекие холодные звезды.
– Человек, – произнес он совсем тихо, – может удержаться от всего. Но не от применения силы. Весь человек… в силе… И вы станете Темным. Это неизбежно…
– Логирд!
– Станете, – повторил он, – если только…
– Что?
– Если только, – договорил он, – если в вас мощи не меньше…
Он таял на глазах, я вскрикнул:
– Логирд! Не уходи!
– Еще вернусь, – донесся затихающий голос. – Еще не конец…
Он исчез, а я остался сидеть в той же глупой позе, когда один сапог лежит на ковре, а второй на мне. Логирд прибыл вовремя или не вовремя, это с какой стороны смотреть, со дна сознания как раз начала было всплывать соблазнительная мысль воспользоваться темной силой, а то и черной короной. Драконом вряд ли здесь смогу, это потухребтовая возможность, даже птеродактилем, но все равно что-то да сумел бы, я же гуманист и человек высокой культуры, мне соблюдать рыцарство ни к чему, мне нужен результат…
Два чашки горячего крепчайшего кофе ошпарили горло и внутренности, заставили сердце стучать чаще, разгоняя застывшую, как у глубоководной рыбы, кровь. Внутри черепа стало горячо, усидеть не удается, я вскочил и, сорвав в раздражении с ноги и второй сапог, пошел мерить крупными шагами комнату.
Хоть головой бейся о стену, но пока ничего не идет в череп, кроме совсем уж дури. Нет, точно надо еще кофе…
Глава 4
Слуга поклонился с порога, в глазах я увидел выражение сочувствия успешного человека к уже свалившемуся с коня на полном скаку не то в грязь, не то на камни.
– Ваша светлость, вы так и не заснули?
– Слышно было, – спросил я, – как топал?
– По стене, – уточнил он, – и потолку.
– Это я головой бился, – объяснил я. – Кстати, помогает. Рекомендую. А стена уже и была поцарапанная.
Он вздохнул.
– Да-да, и во вмятинах. Завтрак сюда подать или в общем зале?
– Позавтракаю в дороге, – сообщил я. – Надо спешить. Передайте его светлости Уильяму Маршаллу, что смиренно прошу перед отъездом аудиенции у Его Величества.
Он поклонился.
– Сейчас же сообщу.
Ждать пришлось недолго, Барбаросса тут же отменил какие-то важные встречи, словно чувствует вину, хотя, напротив, должен гневаться, что я не уберег вверенную мне Армландию.
Сэр Уильям пришел тоже, могучий стареющий лев и лучший боец на турнирах в самом недалеком прошлом, а теперь в руках вместо копья постоянно кипа бумаг.
Я сказал с ходу:
– Да, ошибки я допустил крупные, но что нас не убивает, то делает сильнее, не так ли?
Барбаросса поморщился.
– Уильям, смотри и дивись. Когда сэр Ричард критикует себя за допущенные ошибки, я вижу, как пыжится от хвастовства, дескать, смотрите, какой он непредвзятый…
– Это сэр Ричард, – вздохнул Уильям, – другим его и представить не могу. Что изменилось, сэр Ричард? У вас такой задиристый вид.
– Я придумал, – сказал я, – что можем пообещать Фальстронгу.
Оба явно заинтересовались, но Барбаросса смолчал, а сэр Уильям вежливо поинтересовался:
– Что?
– Часть земель королевства Турнедо, – ответил я.
Сэр Уильям оглянулся на Барбароссу, тот поморщился и с тяжелым вздохом отвернулся.
– Полагаете, – спросил сэр Уильям с сарказмом, – король Гиллеберд на это пойдет?
– А что ему останется? – спросил я. – Нужно только не останавливаться на полпути. Давайте все-таки будем решительными! Если королевские войска Фоссано начнут готовиться переходить болота, Гиллеберд стянет все силы, как мы уже вчера говорили, чтобы не позволить им выйти на берег и развернуться в боевой строй. Но в это время войска короля Фальстронга ударят в незащищенный тыл.
Сэр Уильям спросил в недоумении:
– В тыл армии Гиллеберда? Фальстронгу нужно сперва пройти через все Турнедо!
– Я имею в виду, – пояснил я, – ударить по королевству с северной стороны, где расположен Варт Генц. Фальстронгу нужно всего лишь не останавливаться, пока не подступит к столице! И тогда королевство Гиллеберда получит такой сокрушительный удар, что Гиллеберд должен будет обязательно оставить армию в Армландии и мчаться спасать положение!
– Ну-ну, – поощрил Барбаросса.
– Шателлен ударит с фланга, – повел я дальше мысль. – Обязательно!
Сэр Уильям с хмурым видом повернулся в нашу сторону.
– Шателлен?
– Он выступит, – пообещал я. – А за это получит как минимум избавление от нависшей и над ним угрозы. Участие в такой справедливой и освободительной войне сделает его нашим соучастником. Если пойдем этим путем, то навсегда избавимся от хитрого и властолюбивого правителя, который постоянно думает о расширении своей территории за счет соседей. С ним рядом никто не может жить спокойно и мирно трудиться! Нам нужно только не оглядываться на то, что о нас скажут! Мы должны не просто сокрушить королевство Турнедо, но и вообще заставить его исчезнуть. Сделать слово «Турнедо»… географическим понятием. Мы это можем! Объединенные армии королевств Фоссано, Варт Генц и Шателлен сметут кого угодно! Да еще я соберу оставшихся рыцарей Армландии… Не все же отправились воевать в далекий Сен-Мари, большинство все-таки – домоседы. А свои земли защитить захотят поневоле… Ваше Величество, понимаете ли вы, у вас уникальный шанс вернуть Армландию под свою милостивую длань!
Барбаросса скептически хмыкнул, а сэр Уильям буркнул:
– Отвоевав у Гиллеберда? Ну да, так он и отдаст. У него все просчитано, как вы сами согласились.
– Просчитано, – подтвердил я. – Поодиночке он побьет любого из нас. Но не троих, если выступим согласованно. А мы это сделаем!
Глаза Барбароссы медленно угасали, он посмотрел на сэра Уильяма, тот невесело улыбнулся и кивнул.
Я спросил встревоженно:
– Ваше Величество… что-то случилось?
Барбаросса вяло махнул рукой.
– Просто вернулся с облаков на землю. Король Фальстронг и не подумает нападать на Турнедо. Репутация Гиллеберда заставляет всех не просто побаиваться, а кланяться издали!
Я поднялся, учтиво поклонился.
– Ваше Величество, я или договорюсь с королем Фальстронгом, или погибну в попытках. Я не могу вернуться побежденным! Только короли, потерпев поражение, могут возвращаться на троны, но не эрцгерцоги.
Барбаросса кивнул, вид у него был невеселый, а взгляд почему-то старательно уводил в сторону.
Я поднялся.
– Ваше Величество… Сэр Уильям…
За дверью ко мне бросился слуга, который отводил меня на ночь в спальню.
– Ваша светлость, что для вас сделать?
– Седлать коня, – сказал я. – Отбываю.
– Ваша милость…
Он поклонился и умчался. Я перевел дыхание и потащился следом медленно, чувствуя себя совсем раздавленным.
Придворные, сгорающие от любопытства, кланялись и старались протиснуться поближе, гость я здесь редкий, но всякий раз что-то случается, надо держать нос по ветру.
Пес прыгал, рассказывал, как нажрался вперед на неделю, да что там на неделю, на месяц, хорошо быть королем, но еще лучше – Бобиком…
Конюхи вывели Зайчика. Арбогастр на этот раз идет мирно, не поднимает их на узде, тоже чувствует, что не до шуток их хозяину.
Я опустил ладони на седло и готовился запрыгнуть, как вдруг сверху из окна прокричали:
– Сэр Ричард!.. Сэр Ричард!.. Оостановитесь!
Я вскинул голову, там высунулся до пояса и машет обеими руками слуга, приставленный вчера ко мне.
– Что случилось? – крикнул я.
– Его Величество, – закричал он, – изволил послать за вами!
– Мы уже попрощались, – ответил я громко, но безумная надежда, что вдруг что-то изменится в лучшую сторону, заставила добавить: – Иду, уже иду!
Конюхи снова перехватили повод, я повернулся и пошел обратно. Двое придворных встретили у входа и, часто кланяясь, сообщили, что им поручено проводить меня в рабочие покои Его Величества короля Фердинанда Барбароссы, как будто я не знаю, как его зовут.
Я пошел быстрее, эрцгерцог выше не только грамматики, но и солидности, за мной только шелестели одежды да звенели украшения из драгоценностей.
Часовые в коридоре распахнули передо мной двери, Барбаросса в кабинете за столом, будто и не король, сэр Уильям спиной к книжным полкам смотрит то на короля, то на меня.
– Ваше Величество, – произнес я вопросительно.
Барбаросса посмотрел на меня хмуро.
– Ну, уже догадался?
– О чем?
– Что именно хочу сказать.
– Вы забыли обматерить меня на дорогу, – напомнил я вежливо. – А это не в вашем характере.
Он сказал ворчливо:
– Значит, догадался.
Сэр Уильям подтвердил:
– Посмотрите на его рожу, Ваше Величество! Он даже знает, в каких словах ему сообщите.
– А это уж нет, – возразил Барбаросса, – это никто не сумеет… В общем, сэр Ричард, вы ни разу не напомнили мне, что я двадцать лет правил королевством и… однажды по беспечности потерял бдительность. Меня почти вышибли с трона, как паршивого кота. Только ваше вмешательство, сэр Ричард, спасло мою шкуру и то, что дороже шкуры – честь!..
– Ах, Ваше Величество…
Он остановил меня нетерпеливым жестом.
– Молчи, не хрюкай!.. Ты все годы уклонялся от выражения моей благодарности, и я всегда чувствовал себя в долгу… что весьма раздражало.
Он покосился на Маршалла, тот слегка наклонил голову.
– Да, Ваше Величество, я заметил. Да и не только я.
Барбаросса повернул голову в мою сторону.
– Видишь, народ мои решения одобряет.
– Я тоже ваш народ, – сказал я дипломатично, – весьма верноподданный, и тоже одобряю, но… какие решения?
– У меня появился шанс, – сказал Барбаросса очень серьезно, – вернуть тебе долг и тем самым очистить свою весьма заскорузлую совесть.
Маршалл добавил:
– Я сейчас же пошлю гонцов во все наши земли с наказом собирать войско.
– Большое войско, – уточнил Барбаросса. – Впервые за двадцать лет! Подумать только, целое поколение выросло без войны, стыд какой.
– Да, – согласился я, – как они в глаза своим сыновьям смотреть будут, Ваше Величество?.. Как могут спать спокойно? Просто не понимаю!
Барбаросса прислушался к моему тону, глаза стали строже.
– Да? А я не понимаю, как это ты понимаешь!.. В общем, я подготовлю армию. Но выступать и не подумаю в одиночку! Это самоубийство. Гиллеберд всю жизнь готовился к войнам с соседями, у него каждый шаг расчерчен на все случаи жизни. Зато обещаю тебе, если сумеешь уговорить выступить короля Фальстронга, я тотчас же двину свою армию на освобождение Армландии!
Сердце мое застучало чаще, я сказал с чувством без всякого притворства:
– Ваше Величество, никогда я от вас не слышал более важных для меня слов! Я сейчас же ринусь в Варт Генц!
Он с довольным видом наклонил голову.
– Да-да, у вас хорошая, как я помню, лошадка. Быстрая.
– И собачка, – подсказал сэр Уильям, – ей не уступит.
– Я сам быстрый, – сказал я. – Ваше Величество… Сэр Уильям…
Я направился к двери, но Маршалл окликнул:
– Сэр Ричард, погодите минутку…
Я остановился.
– Весь внимание, сэр Уильям!
Он поднялся, взял меня за локоть и повел в дальний конец огромной комнаты.
– А теперь, – сказал он доверительно, – когда самое главное решено Его Величеством, мы с вами поговорим о пустячках… Прежде всего – долг чести, мы же рыцари, а честь и верность прежде всего, но с этим, благодаря решению Его Величества, уже ясно… Теперь нам с вами нужно разобраться с такой ерундишкой, как в случае возможной победы поступить с королем Гиллебердом…
Я спросил настороженно:
– А что, у вас есть какие-то дикие предложения? Я полагаю, Гиллеберд просто красиво погибнет в бою. Во избежание.
Он замялся.
– Ну, если так… тогда еще один весьма щекотливый вопрос… как поступить с его королевством?
– Отнять и поделить, – ответил я твердо, – по справедливости! Грабь награбленное! А оно все награбленное, если не наше. Потому само королевство Турнедо следует упразднить, а земли разделить между победителями.