– Ллевеллин, ты ведь говорил, что со мной не может случиться ничего плохого, а я упала. Магия Замка слабеет?
Рыцарь безразлично пожал плечами:
– Ничуть, миледи. Я же был рядом.
Успокоил, нечего сказать! Это получается, что пока Ллевеллин рядом, меня могут в кислоте стирать, в кипящем масле варить, в хлорке замачивать, а все будет чудненько и великолепно, потому как Ллевеллин рядом? Типа, он в любой момент может мне помочь? Не хочу-у-у!
Интересно, а если я сейчас начну трогательно хлюпать носом, он меня пожалеет или, так же, как и когда я в Замке жаловалась, что боюсь лошадей, найдет какое-нибудь рациональное объяснение?
Додумать эту умную мысль мне не удалось. То ли камушки, которыми были выложено не только русло, но и земля вокруг ручейка, оказались косо закрепленными, то ли каблуки на моих сапогах – стоптанными, но левая нога неожиданно пошла вперед, я взмахнула руками и…
На этот раз Ллевеллин поймать меня не успел.
Глава 11. Много спать вредно
Я лежала, уставившись взглядом в потолок. Гладкие, плотно подогнанные доски казались дорожками, ведущими черт его знает куда.
Круглые пятнышки сучков, золотистые капельки подсохшей древесной смолы.
Я пришла в себя пять минут назад, не больше. И все это время судорожно пыталась сообразить, куда же я, собственно, попала. Повернуть голову и оглядеть обстановку я не могла – несколько секунд назад, когда я сдуру попыталась-таки это сделать, в затылке вспыхнул огненный комок боли, закололо виски.
В общем, я решила не рисковать и сейчас лежала, не сводя взгляда с потолка и надеясь, что все это скоро закончится, – может, кто в дверь войдет или еще что. В любом случае что-нибудь да случится. И надеюсь – случится хорошее, потому как на плохое у меня попросту здоровья не хватит. И так уже…
М-да, Геллочка, что тут говорить, ты у нас уникум. Умудриться при наличии мягкой зеленой травы обнаружить твердокаменный булыжник и долбануться об него головой – это надо уметь.
Справа что-то скрипнуло. Послышались тихие, осторожные шаги.
Предыдущая Хозяйка в последний раз покидала Замок года три назад, не меньше. И, кажется, ездила она тогда именно в эту деревушку. Воспоминаний местным жителям оставила уйму.
Интересно, как они встретят новую Хозяйку?
Замок с интересом приготовился наблюдать.
Я зажмурилась, а потом резко повернула голову, ожидая новой вспышки боли. К моему удивлению, ничего страшного не произошло. Я подождала мгновение, другое. Осторожно открыла глаза.
Ллевеллин стоял на коленях передо мною и осторожно водил рукой над моей головой. Изредка Рыцарь делал короткие странные жесты, словно собирал что-то, сматывал в тугой клубок.
Увидев, что я открыла глаза, юноша встревоженно поинтересовался:
– Вам легче, миледи? – Его ладонь замерла в паре сантиметров от моего виска.
– Д-да, – тихо выдохнула я. – Что произошло?
На мгновение мне показалось, что в зрачках Ллевеллина проскользнул страх, но в следующий момент юноша отвел взгляд.
– Вы потеряли сознание, – опустил глаза Рыцарь. – Моя вина, миледи… Я не успел подхватить вас.
Чудненько. Значит, затылком я действительно долбанулась от души. Иначе все было бы нормально. По крайней мере, все бы ограничилось «я находился рядом, а потому…».
– А где мы сейчас?
– Это небольшая деревушка, миледи. Предыдущая Хозяйка бывала здесь. Пару раз. – Ллевеллин осторожно убрал руку.
Ну-у-у. Зачем он так! Все было чудненько: ладошка уже почти щеки коснулась. Глядишь, так бы еще что-нибудь случилось. У Рыцаря такие глаза…
Забудь, Гелла! Слышишь, за-будь.
– А ты? – осторожно поинтересовалась я. Скорее, для того, чтобы еще раз услышать чарующую музыку голоса Ллевеллина.
Губы парня тронула легкая и какая-то грустная усмешка:
– Нет, миледи, я раньше не покидал Замок. К счастью.
Странно. Сколько ему? Лет двадцать пять? И он радуется, что нигде никогда не был? Славка бы на его месте жаловался на несправедливость судьбы и посыпал голову пеплом. Крайне театрально.
Впрочем, Славочка всегда был мальчиком специфическим, сколько его помню – на публику работал. Ллевеллин не такой. Только я вот не знаю, плохо это или хорошо.
И почему я так от этого Ллевеллина тащусь? Прям как удав по стекловате.
Громкий хлопок вывел меня из задумчивости. Вздрогнув, я отвела взгляд от Ллевеллина и наконец получила возможность осмотреть комнату, в которой лежала. Деревянные потолок, стены и пол. Грубо сколоченный стол, пара стульев, сундук в дальнем углу да кровать, на которой я и лежала. Вместо матраса – тонкий тюфяк. Подушку заменяет сложенная несколько раз куртка – одна из пуговиц впилась в щеку.
Вошедший в комнату плотненький невысокий мужчина остановился рядом с Ллелвеллином, по-прежнему стоящим на коленях, и с трудом склонился в глубоком поклоне, чудом не стесав лбом край кровати:
– Миледи уже очнулась?
Нет, их что, Ллевеллин покусал?! «Миледи», «миледи» – сколько можно?! Сговорились они все, что ли?! Да еще и в третьем лице обо мне говорят. Словно меня здесь и нет! Поубивала бы всех!
Только разогнувшийся мужчина внезапно шарахнулся к двери и, судорожно дергая неожиданно заклинившую ручку, жалобно проблеял:
– Ми-ми-ми-миледи чем-то недовольна?!
Э. Я что-то пропустила?!
– Да нет, – удивленно протянула я, – все в порядке.
– Т-так д-да и-ил-ли н-нет?! – не успокаивался мужчина.
– Все в по-ряд-ке! – четко повторила я, опасаясь, что он сейчас точно не выдержит и вообще выломает дверь.
Мужик, отпустив ручку, расплылся в счастливой улыбке идиота:
– Правда?!
– Ага, – вздохнула я, осторожно садясь на кровати. Несмотря на все пассы Ллевеллина, меня не покидало опасение, что в один не особо прекрасный миг боль все-таки решит вернуться, и вот тогда-то я попрыгаю. Точнее, вообще прыгать не смогу. Как и шевелиться.
К моему глубокому удивлению (и счастью, кстати, тоже), страхам было не суждено сбыться: головная боль не вернулась, а мужик, решив, что хорошенького понемножку, отвесил очередной поклон и скрылся за дверью. Странный он какой-то. Напуганный. Вот только чем? Я вроде ничего плохого не делала.
Может, Ллевеллин ему какую-то гадость сказал? Так на Рыцаря это вроде не похоже.
Ой, Геллочка, какую ты чушь несешь! Похоже – не похоже! Можно подумать, ты этого господина ап Гвидиона знаешь сто лет! Вчера (или сегодня) только увидела, а сама туда же! И это ж еще додуматься надо было: в первый же день попереться с ним черт знает куда, за тридевять земель. Ну не дура ли?
Видимо, все-таки дура. Потому как, посидев некоторое время на кровати, я таки сподобилась встать.
Может, удар по голове оказался слишком уж сильным, может, еще что, но меня та-а-а-ак повело в сторону… Испуганно ойкнув, я схватилась за спинку кровати, чудом не врезавшись в Ллевеллина, который по-прежнему стоял на коленях. Рыцарь дернулся, словно его обварили кипятком, и, подхватив меня под локоток, выдохнул:
– Осторожно, миледи!
Я с трудом выровнялась и внятно, как мне показалось, сообщила:
– Все нормально!
По крайней мере, я на это надеюсь.
Ллевеллин же не отставал:
– Миледи, может, вам не стоит пока вставать?
Нет, стоит! В конце концов, должна же я выяснить, куда я попала и что меня здесь ждет? И вообще. Кто ищет, тот всегда найдет… На свою голову.
В любом случае мне удалось выдавить улыбку, и я уверенным, хотя и чуточку строевым шагом (а я бы на вас посмотрела, после всего хорошего, что мне за прошедшее время на голову свалилось!) направилась к двери. В конце концов, должна ж я выяснить, где я оказалась?!
Короткий, в пять шагов, коридор, стены которого были обиты гладкими деревянными панелями, я преодолела минут за двадцать: жутко подкашивались ноги, да вдобавок ко всему звенело в ушах.
Ллевеллин всю дорогу до лестницы исполнительно поддерживал меня за руку, а на ступеньках, когда я в очередной раз споткнулась и чудом не упала, плюнул на все приличия и вообще подхватил меня на руки. В первый миг я дернулась, собираясь начать спорить (типа, я вся такая сильная, могучая и вообще сама ногами шевелить могу!), но потом попросту махнула рукой и замерла, прижавшись щекой к груди Ллевеллина. А можно я так и дальше посижу?..
Гм. Геллочка, а тебе не кажется, что ты повторяешься?
Ну и фиг с ним.
Я лучше останусь в такой же позе. Лет так на пятьсот.
Ага, как в дурном анекдоте! Выйду на пенсию, куплю кресло-качалку и полгода буду просто в ней сидеть. А потом начну раскачиваться.
Посидеть, половить кайф в лучших традициях женского любовного романа мне не дал все тот же мужик, что до этого ввалился в комнату. Появившись перед нами, как чертик из табакерки, он вкрадчиво поинтересовался:
– Миледи что-нибудь угодно?
На Рыцаря он упорно не обращал внимания.
Мне не оставалось ничего, кроме как спрыгнуть с рук Ллевеллина и вздохнуть:
– Миледи ничего не угодно. Точнее, миледи угодно пройтись. Подышать свежим воздухом.
Новый поклон:
– Но миледи останется на ужин?!
От очередного падения меня спас Ллевеллин, предусмотрительно не выпускающий мою руку.
Какой, на фиг, ужин! Я вон позавтракала. С Ллевеллином. И результат? Поехать черт знает куда на какой-то кривоногой кобыле, которая тут же меня уронила, потерять сознание… Это все последствия этого несчастного завтрака! Я точно знаю!!! Небось или Замок, или Ллевеллин чего-то подсыпали. Цианидику какого-нибудь.
Но дяденька все так же нетерпеливо ждал ответа, не сводя с меня испытующего взгляда.
Рыцарь, как я понимаю, за меня говорить не будет.
Но все-таки. Что ж мне этому гостеприимному хозяину ответить? Согласиться или послать лесом далеко и надолго?
– Ну знаете, – осторожно начала я, – я бы с удовольствием осталась. – Хватка Ллевеллина стала крепче. Это что, он намекает, что оборот «но» здесь неуместен? Ладно, останемся. – А потому принимаю ваше приглашение!
Пальцы Рыцаря ощутимо дрогнули.
Забавно. Весьма забавно. Посмотрим, что же будет дальше. Вот только угадывать мнение Рыцаря она пока так и не научилась. Впрочем, как и все предыдущие Хозяйки.
Мужчина в очередной раз склонился в поклоне и поспешно ускакал куда-то в сторону. Я же… Я же просто повернулась к Ллевеллину:
– Ты что-то хотел сказать?
Юноша поспешно опустил глаза:
– Ни в коем случае, миледи!
– Но ты же… ну… руку… Ты хотел, чтобы мы остались на ужин?
Прямой взгляд:
– Рыцарь не имеет чувств и собственных желаний.
Я подавилась воздухом. Не, нормально, да?! Ничего себе заявочки!
– Ты же вроде говорил, что не можешь ненавидеть меня за смерть твоего отца, а как насчет остального?
Жестоко? Ну извините, сформулировать этот вопрос попроще я не могу!
В голосе Ллевеллина зазвенел металл:
– Рыцарь не из тех, чьи чувства, эмоции и желания должны иметь значение для Хозяйки.
Угум. Новая формулировка, значит. Чувства, получается, есть, но значения они не имеют. Чудненько.
– Ллевеллин, – мягко сообщила я Рыцарю, – я сейчас буду долго и нудно ругаться матом!
– Воля ваша, миледи, – пожал плечами юноша.
Я выдернула руку из его крепкой хватки и направилась к выходу.
Ллевеллин догнал меня возле двери. Благо за лестницей, по которой мы спустились, был всего-навсего короткий коридорчик да пара дверей, за одной из которых скрылся хозяин дома. Как я понимаю, мне – в другую. А Ллевеллин, с его чувствами и их отсутствием, пусть делает что хочет.
Ну-ну…
Глава 12. Вперед и с песней
К моему удивлению, Ллевеллин вместо того, чтобы тихо и мирно оставаться в домике, упрямо шел за мною. Ну это его проблемы! Пусть чем хочет, тем и занимается! Хочет – со мною идет, хочет – дома сидит.
Знаете, как в классической фэнтезюшной (именно фэнтезюшной, а не фэнтезийной) книге описывается не менее классическая фэнтезюшная деревня? Грубо (это – ключевое слово) сколоченные дома, пыльные дороги, стада (именно стада, для стай они слишком многочисленны) гусей, ровными цепочками шатающиеся по улицам, да оравы ребятишек в длинных рубахах и с полным отсутствием штанов. Так вот – здесь всего этого не было!
Улицы – ровные, как по линейке проведенные, и чистые, словно их шампунем каждый день моют. Дома – хотя и выдержаны в стиле «Западная Европа, Средневековье дремучее классическое», но все такие аккуратненькие и одинаковые настолько, что так и хочется подойти сделать какую-нибудь гадость! Граффити там на стене нарисовать, написать что-нибудь доброе и ласковое. Боюсь только, Ллевеллин этого не оценит. А если даже и оценит, так ведь не скажет ничего, гад такой! Хотя и красивый, гад…
Нет, ну вот серьезно, какое он имеет право быть таким красивым?! Правильно! Никакого! Вот только мне от этого не легче.
Так, стоп, Гелла! Тебя сейчас куда-то не в ту степь понесло! Успокаиваемся, концентрируемся. Можно какой-нибудь медитацией заняться.
Отличная, кстати, идея. Вот только…
– Миледи?
Я ж и говорю, кто мне помедитировать даст? Дергать сейчас начнут. Точнее, уже начали. Вернее, начал. Ллевеллин. Гад. Змеюка. Змеюшка. Змеююююнчик. Блин, опять я на какой-то бред срываюсь.
– Да? – я повернулась к Рыцарю.
Ой, ну вот лучше бы я этого не делала. Глаза зеленые-зеленые. Длинные, как у женщины, ресницы…
К реальности меня вернул опять же голос Ллевеллина:
– Миледи… Миледи, вы меня слушаете или нет?! – кажется, в голосе Рыцаря проклюнулось возмущение.
А кто тут у нас про отсутствие чувств говорил?
Я мотнула головой, чтобы избавиться от такого милого наваждения, и вздохнула:
– Слушаю. Что ты хотел?
– Я вас окликал раза четыре, не меньше! – О, теперь еще и легкое раздражение появилось. Глядишь, так вообще на человека станет похожим.
– Извини, я отвлеклась.
Ллевеллин уставился на меня так, словно я таки выполнила свою недавнюю угрозу и послала Рыцаря, как говорит Славка, в бесплатное эротическое путешествие. Очень короткое.
Ладно, забыли.
– Что ты хотел?
– Я… – юноша запнулся. – Если мне будет позволено, я бы хотел узнать…
Я терпеливо ждала. Ждала, когда ж он наконец сообщит, что ж он хочет выяснить, но Ллевеллин, похоже, впал в анабиоз.
– Ну? – не выдержала я.
Господи, а краснеть-то так зачем?! Можно подумать, я ему сказала что-то настолько неприличное, что хоть святых вон выноси!
М-да.
– Мил-леди, я х-хотел спросить. Ужин будет здесь около семи. Что вы собираетесь делать до этого времени? – наконец собрался с силами Рыцарь.
Мне вот интересно. При общении с прежними Хозяйками их Рыцари тоже бледнели-краснели, боялись рот открыть и чуть ли не в обморок падали или это мне такой вот попался? Хотя, надо признать, насчет «что делать до ужина» он совершенно прав.
– А какие есть варианты?
– Н-не знаю. – Судя по выпученными глазам Рыцаря, чем можно было заняться до ужина, он как раз таки знал, но вот сказать почему-то не решался. Стеснялся?
Похоже, на этой пьянке выступать в роли массовика-затейника должна именно я. А жаль. Никогда не обнаруживала за собой таких способностей.
– Тогда – пойдем гулять, – сообщила я юноше. – Дышать свежим воздухом. Возражения есть?
– Нет, миледи! – радостно выпалил юноша.
Похоже, после того, как я взяла бразды правления в собственные руки и указала верные пути развития, к Ллевеллину вернулась уверенность. И кто после этого будет говорить о бесполезности феминизма?
В общем, я окинула взором детишек, чинными парочками прогуливающихся по улице (за ручки держатся, одежда вычищена, шнурки завязаны, сопли вытерты – ужас!), и, вздохнув, направилась вниз по улице.
Странная, что ни говори, деревня. Или это город? Впрочем, в любом случае это не столь важно. Даже для поселка городского типа этот населенный пункт более чем странный!
Да и посудите сами. За те пять минут, пока я в сопровождении Ллевеллина чинно (от детишек заразилась, не иначе!) шествовала по улице, я не увидела ни одного дерева, ни единой лужицы, и даже ни пылинки, ни соринки! Можно подумать, здесь живут не обычные люди, а сумасшедшая тетя Ася с многочисленным семейством и клонами (иначе как она успевает побывать у всех этих Ань, Валь и Зин).
Поломав некоторое время голову над этим совершенно неразрешимым вопросом, я наконец решила, что правильного ответа так и не найду. В конце концов, я ж не Шерлок Холмс, у которого в распоряжении были уйма времени и толпы добровольных помощников типа Ватсона. Я тут на чуть-чуть: прогуляюсь, поужинаю, может, переночую – и домой! Немедленно. Ибо нефиг. Вряд ли здешние неправильные пчелы делают правильный мед. И вообще все это жу-жу-жу неспроста.