Так, ладно, с приглашенными разобрались. А рассаживаться они как будут? Ни одного стульчика местные массовики-затейники не предусмотрели, даже для меня. Или они думают, мы в Турции живем, будем подушечками пользоваться?
К счастью, гостеприимные хозяева до такого ужаса не додумались – шустрые мальчишки лет десяти-двенадцати на вид быстренько притащили по стулу на каждого (хорошо, что не по два на рыло, а то было бы как в «Формуле любви»: «Одному, на двух конях? Седалища не хватит!»). Одну табуреточку поставили во главе стола. Это, как я понимаю, для меня.
«Самые знатные» чинно расселись за столом. Я осторожненько примостилась на крае стула, оглянулась по сторонам. Э… Не поняла?! А для Ллевеллина что, никакой скамеечки не предусмотрели?! Нет, я так не играю!
Я начала вставать, но мне на плечо легла рука.
– Миледи, молю вас, не беспокойтесь, я буду рядом, – мне показалось, или я действительно услышала тихий шепот?
Я оглянулась. Ллевеллин действительно стоял за моей спиной, но! Разделяло нас шага три, не меньше! Как он это сделал?! Или у меня уже галлюцинации начались? Чудненько. А может, они просто продолжаются.
Тарелка, стоявшая передо мною, наполнилась как по волшебству. Хрупкий большеглазый мальчишка, прошмыгнувший мимо меня, щедро плеснул вина в золотой кубок, украшенный драгоценными камнями. Как ни странно, но подобные излишества – золото, камни – были только у меня. Остальные обходились глиняными да деревянными чарками.
– Господа и дамы, – вскочил на ноги староста (Не, я не поняла, а почему такая дискриминация? Обычно ж наоборот говорят?), – сегодня нас почтила своим присутствием Хозяйка Замка. – (Мне вот интересно, я читала, что все эти крупные строения как-то, но назывались, а у Замка, получается, и наименования никакого нет?) – Мы счастливы осознавать, что госпожа оказала нам такую великую честь! Так выпьем же за то… – Он на мгновение запнулся, набирая полную грудь воздуха, а мне, как назло, в голову пришло незабвенное «однажды маленькая, но гордая птичка». Я непочтительно хихикнула и опустила глаза на бокал, который держала в руках. – За то, чтобы власть госпожи пребывала с ней до конца дней ее!
Не знаю, как у кого, а у меня просто язык зачесался ляпнуть что-нибудь вроде «харашо сказал, да?» с типичным акцентом. Сдержалась, честно говоря, с трудом, а для того, чтобы не сказать что-нибудь еще, такое же неподобающее, смело поднесла кубок к губам. Ну что, попробуем домашнего винца?
Как бы не так! За мгновение до того, как я успела сделать глоток, Ллевеллин перехватил мою руку и буквально выдернул бокал из рук. Не поняла?!
Рыцарь же, обогнув стул и став слева от меня, неспешно отхлебнул из моего кубка и, поставив его на стол, чуть слышно обронил, в ответ на недоумевающий взгляд старосты, сидевшего по правую руку от меня:
– Миледи не любит столь терпкие напитки.
Э… Не поняла?! Чего это он за меня распоряжается?!
Староста же, кажется, был готов к подобному отказу: выдавив какую-то излишне сладкую улыбку, он протянул:
– Надеюсь, кулинария миледи понравится больше.
Какая там была у них кулинария, я так и не выяснила. Ллевеллин, подцепив со стола двузубую серебряную вилку, раз за разом отталкивал мою руку, подцеплял с моей тарелки кусочки пищи и задумчиво сообщал:
– Миледи не любит столь пряное… Миледи не любит столь горькое… Миледи не любит столь…
Староста подставлял все новые и новые блюда, Ллевеллин меланхолично сообщал, почему я такого не люблю, а мне оставалось лишь провожать тарелки голодным взглядом. Устроить скандал, послать Рыцаря в болото и накинуться на продукты мне не позволяла, во-первых, бережно взращенная родителями вежливость (дальше по тексту следует два листа матерных выражений, так что… в общем, вы поняли), ну а во-вторых… Что «во-вторых», я еще не придумала.
Ночь давно вступила в свои права, на стенах домов загорелись чуть заметные огоньки – местный аналог то ли светлячков, то ли фонарей, – алые и золотые, синеватые и зеленые, собравшиеся в кучки и рассыпанные на огромных площадях. В любом случае света они давали достаточно, чтоб я могла разглядеть, сколько всего вкусного лежит на столе, а мне и не достается!
Терпение мое лопнуло в тот момент, когда Ллевеллин в очередной раз послал местного главу далеко и надолго, надкусив аппетитно выглядящий (а пахнущий и того лучше!) пирожок и вернув его на блюдо, заявив при этом:
– Миледи не любит столь сладкое.
Резко вскочив на ноги, я стукнула по столу вилкой, которой так и не получилось воспользоваться, и мрачно сообщила:
– Миледи много чего не любит! А сейчас миледи хочет спать!
Надеюсь, они предоставят мне комнату с кроватью? Или выгонят к чертовой бабушке, обратно в Замок, на ночь глядя?
Не выгнали. Староста почесал макушку и вздохнул:
– Позвольте, я покажу вам вашу комнату, миледи.
Ну-ну. А Ллевеллину предоставят отдельную или как?
Хотя, надо сказать, я сомневаюсь, что мне удастся выспаться. На голодный-то желудок…
Глава 15. Спать пора, уснул бычок
Как ни странно, но провожать меня непосредственно до комнаты староста отказался (гусары, молчать!). Завел в какой-то из множества однотипных домов, провел по темному коридору.
И что дальше?
Слава богу, Ллевеллин рядом стоит. Если что, буду кричать благим матом, отбиваться руками и ногами, и пусть этот Рыцарь выполняет свои непосредственные обязанности! В конце концов, он у нас защитник униженных, оскорбленных и обездоленных. И вообще, настоящий Робин Гуд. Кто скажет, что это не так, собственноручно забью ногами!
Гм, как-то странно все это звучит. Ну да ладно, и так сойдет!
К счастью, моим страшным опасениям сбыться было не суждено. Местный глава наконец справился с освещением, сунув Ллевеллину в руку горящую свечу, и, мрачно буркнув что-то вроде «комната для миледи – там», ткнул пальцем в сторону едва заметной в царящей мгле лестницы. Сам же староста после столь поспешного заявления тут же слинял. М-да. Какие все культурные. Просто смотрю и радуюсь!
– Ну что, пошли? – тихо поинтересовалась я у Рыцаря. Есть хотелось дико. Примерно как в старом анекдоте: «Жрать хочется, аж переночевать негде!» Вот только заявить об этом напрямую Ллевеллину было как-то неудобно – кругом чужие люди. Ладно. Приедем в Замок, и там я ему уже расскажу все, что я о нем думаю!
– Как будет угодно, миледи! – хрипло сообщил Рыцарь и направился к лестнице.
Надо будет посоветовать ему что-нибудь от простуды. Вон уже как голос сел.
Фразу «пропусти вперед даму» мы, похоже, не знаем.
– Мы пропали! Боги, мы пропали! – невысокий полненький мужчина обессиленно опустился на скамью. – Она ничего не попробовала, она все поняла!
– Адорьян, успокойся, – отмахнулся крепко сбитый парень в кожаной безрукавке, – она ж девчонка, что она могла понять? В ее-то возрасте?
– Нет, Имрус! – взвился староста. – Это ты ничего не понимаешь! Это не просто девчонка, это Хозяйка Замка! И она все поняла. Мы пропали.
– Да успокойся ты, – фыркнул парень. – Да, она ничего не попробовала, но этот Рыцарь…
– Что Рыцарь? Что Рыцарь??? Он бессмертен! Решено: выводи из деревни женщин и детей. Если уж кто и будет отвечать, так только мы.
До конца лестницы оставалось ступеньки две, не больше, когда Ллевеллин внезапно остановился.
– Что случилось? – осторожно поинтересовалась я.
– Н-ничего, миледи! – как-то судорожно выдохнул парень.
А мне вот почему-то так не кажется. И вообще. Не нравится мне это все.
Я осторожно потеребила Рыцаря за плечо:
– Ллевеллин, с тобой точно все в порядке?
Юноша словно только этого и ждал: пошатнулся и начал заваливаться на меня.
– Лле-лле-ллевеллин, ты чего?! – отчаянно взвизгнула я, чудом умудряясь поддержать Рыцаря. – Помирать вздумал?! Я запрещаю! Слышишь, запрещаю!
Ой, мам, мам, мамочки! Чего это с ним?! Ллевеллинчик, солнышко, что с тобой?!
По телу Рыцаря прошла судорога.
Не знаю как, но я, поддерживая Рыцаря, умудрилась-таки обогнуть его и, буквально развернув, затащить на второй этаж.
Свечка выскользнула из холодеющей руки. Потухнув, покатилась по полу. Комната погрузилась во мрак.
Господи, да что ж мне делать-то?! Ллевеллин, не смей умирать! Сам же говорил, что ты бессмертный, как Дункан Маклауд! Господи, не дай бог, это только в Замке действует! Ллевеллин!
Я осторожно оттащила Рыцаря подальше от смутно белеющего провала – спуска на первый этаж – и судорожно принялась хлопать ладошкой по полу, разыскивая так некстати потерявшуюся свечу. Наконец под руку попалось что-то похожее.
И что дальше?! Рыцарь лежит на полу, не подавая признаков жизни, все, что у меня есть, – свечка, и та не горит.
Ллевеллин, не смей умирать! Не знаю, что с тобой происходит, может, какая ментальная связь с Замком нарушилась, но помирать не смей, слышишь?!
Найти бы еще этого Ллевеллина в этой темнотище, а то отползла от него в поисках свечи…
Я осторожно сделала шаг в сторону, где, по моему предположению, должен был находиться Рыцарь (и кто виноват, что эта чертова свеча так далеко откатилась?). Наступила на что-то мягкое. Откуда-то из-под ноги раздался тихий стон.
Примечания
1
Гаун – мужская верхняя одежда, 1450–1458 гг.