– Что смешного? – спросил он.
Дженни открыла глаза. Только сейчас она поняла, что смеется.
– Я всегда думала, каково это – провести ночь в твоей постели.
– Ну и каково?
– Ну… – Дженни поставила кружку на столик. – Постельное белье из разных комплектов, но ткань чудесная. И все чистое. Не просто постиранное, а чистое. Такое бывает, когда белье меняют часто, а не раз в год. Четыре подушки и очень удобный матрас. Что же еще нужно?
– Спасибо.
– Я не уверена, что это был комплимент, – предупредила Дженни.
– Тебе понравилась моя кровать: постельное белье чистое, матрас удобный. Как же это может не быть комплиментом?
– Потому что я не могу решить, как это тебя характеризует. Как замечательного человека, который ценит хороший ночной сон, или как мужчину, который привык водить домой женщин, поэтому много внимания уделяет кровати.
– Так что из этого?
– Я не знаю. Мне нужно подумать. – Дженни откинулась назад на кровать и закрыла глаза. Были вещи, о которых она могла сейчас сказать, но решила к этому не возвращаться. Не возвращаться к прошлому. В конце концов, раньше они были друг для друга не чужими, и этого не изменить.
– Хотела бы я остаться здесь до конца своих дней, – сказала Дженни, стараясь придать голосу непринужденный тон.
– Так оставайся.
Дженни открыла глаза и уперлась локтями в колени.
– Я хочу кое о чем спросить тебя, и с моей стороны это очень искренне. Кого я разгневала? Неужели я нарушила какой-то космический баланс во Вселенной? Из-за этого меня преследуют неудачи?
– Возможно, – ответил Рурк.
Дженни кинула в него подушку.
– Ну, спасибо!
Рурк кинул ее обратно.
– Кто первым пойдет в душ? Ты или я?
– Иди первым. А я пока допью кофе и подумаю о своей невероятной судьбе. – Дженни посмотрела вниз. – Как зовут собак?
– Руфус, Стелла и Боб, – ответил Рурк, показывая на каждую. Он объяснил, что каждую из собак он когда-то спас. – А кота зовут Клоренс.
Спас. Ну конечно же, подумала Дженни.
– Они очень дружелюбные, – добавил Рурк.
– Я тоже. – Дженни почесала за ухом Руфуса, голубоглазого, густошерстного пса, метиса лайки.
– Рад это слышать, – сказал Рурк. – Если захочешь чего-нибудь поесть, не стесняйся. Хотя даже если ты не голодна, поесть все равно нужно. Впереди еще один тяжелый день.
Рурк пересек комнату, и через мгновение Дженни услышала радио вперемешку с шумом льющейся воды.
Она бросила взгляд на часы. Еще слишком рано звонить Нине. И только потом вспомнила, что Нина уехала в Олбани на съезд мэрии. Дженни поднялась и подошла к окну. Она с трудом переставляла ноги, как будто только что пробежала марафон, и это было странно, потому что вчера она целый день ничего не делала. Только стояла и в полном шоке глядела на свой сгоревший дом.
Мир за окном оставался удивительно неизменным. У Дженни вся жизнь разваливалась по кускам, а город Авалон спокойно дремал. Зимнее небо сплошь покрывали густые белые облака. Вдоль дороги росли голые деревья, а горы вдалеке были полностью укутаны снегом. Из окна дома Рурка Дженни видела, как городок постепенно просыпается. Несколько машин отважились проехать через огромные сугробы, нанесенные вчерашним снегопадом. Авалон был местечком, которое обладало легким шармом старого городка. Мощеные улицы и регулярно реставрируемые старинные здания его центра, городской парк, покрытые снегом газоны и игровые поля, расположенные на берегах реки Шуйлер. Река протекала, образуя небольшой водопад среди покрытых льдом скал, и уносила в своих волнах сорвавшиеся сосульки.
В этом городке жители мегаполисов снимали стресс. Некоторые даже покупали клочок земли, чтобы жить здесь в старости. Летом и осенью пригородные дороги, по которым ездили лишь грузовики фермеров и телеги, запряженные лошадьми, наводняли иностранные внедорожники, рычащие «хаммеры» и спортивные автомобили заезжих пижонов.
Здесь все еще оставались места нетронутые, где природа была такой же девственной, как и сотни лет назад. Леса, озера и реки скрывали бесконечные горы. Стоя на вершине Дозорного холма – на котором теперь возвышалась башня мобильной связи, – можно было представить, что внизу расстилается тот самый лес, где охотился Натти Бампо из «Последнего из могикан». И Дженни всегда поражало, что при этом Авалон находился всего в нескольких часах езды от Нью-Йорка.
Дженни отвернулась от окна и окинула взглядом комнату. Никаких личных вещей, ни фотографий, ни сувениров – никаких признаков, что у Рурка Макнайта была своя жизнь, свое прошлое или – упаси боже! – семья. Несмотря на то что Дженни знала Рурка еще с детства, между ними зияла пропасть молчания длиною в несколько лет. А еще Дженни никогда не бывала в его спальне. Рурк никогда не приглашал ее, а даже если и приглашал, она бы все равно не пришла. По крайней мере, по доброй воле. Просто они с Рурком не такие. С ним сложно. А их история еще сложнее. Они не подходят друг другу. Быть вместе для них слишком рискованно.
Потому что Рурк Макнайт – настоящая загадка. И не только для нее. Трудно что-то увидеть в этом угловатом лице и пронзающем взгляде.
Рурк был многослойным, хотя Дженни подозревала, что немногие могли бы это понять. Определенно он интересовал людей. Сведущим в политике было известно, что Рурк приходится сыном сенатору Дрэйтону Макнайту, который вот уже тридцать лет является представителем одного из самых процветающих округов страны. И люди недоумевали, почему человек из такой богатой семьи, человек, который мог бы иметь все, что захочет, живет в крохотном городке среди Катскиллских гор и, подобно простым смертным, сам зарабатывает себе на жизнь?
Дженни знала, что Рурк – хотя сам он никогда бы в этом не признался – поселился в Авалоне отчасти из-за нее. Когда-то она была помолвлена с его лучшим другом, Джоуи Сантини. Это были времена, когда каждый из них мечтал поселиться в маленьком очаровательном городке, мечтал о дружбе, которая длилась бы всю жизнь, о доверии, которое никто бы не обманывал. Неужели они и правда были такими наивными?
Конечно же ни Рурк, ни Дженни никогда не говорили о случившемся. Каждый из них поверил в то, что лучше оставить это в прошлом и не трогать.
Но естественно, они не забыли. И доказательством тому было неловкое напряжение между ними и намеренное избегание друг друга. Дженни была уверена, что никогда об этом не забудет, даже через сто лет. Она редко была в чем-то уверена, но насчет этого – совершенно точно. Она всегда будет помнить ту ночь, но никогда не сможет понять Рурка.
Шум воды прекратился, и через пару минут Рурк вошел в комнату с мокрыми волосами и полотенцем, низко обмотанным вокруг бедер. Он был необыкновенно красив: высокий, широкоплечий и узкобедрый. Ради его лица девушки выкидывали телефонные номера своих приятелей. Лучшая подруга Дженни, Нина Романо, всегда говорила, что Рурк слишком привлекателен, чтобы быть полицейским в каком-то захолустном городишке. С его точеными скулами, ямочкой на подбородке, поволокой в голубых глазах и – о боже! – этим незабываемым шрамом на правой щеке Рурк скорее походил на актера из рекламы элитного алкоголя или дорогих автомобилей. Дженни почувствовала волну страсти, накрывшую ее так внезапно и так неистово, что не могла не рассмеяться.
– Тебе смешно? – поинтересовался Рурк.
– Извини, – ответила Дженни, но справиться с собой никак не могла. Ситуация была настолько ужасной, что Дженни пришлось смеяться, чтобы не расплакаться.
– Должен сказать, что женщины на этой кровати частенько плакали.
– Я бы спокойно пережила этот день, даже не узнав столь ценной информации, – съязвила Дженни.
Она украдкой вытерла проступившие слезы и пристально посмотрела на Рурка. Дженни никогда не встречала мужчину, сочетавшего так много противоречий. Рурк выглядел как греческий бог, но не был тщеславен. Он, выходец из богатой семьи, жил как представитель рабочего класса. Рурк притворялся, что ему наплевать на всех и вся, но все свое время тратил на служение обществу.
Он находил хозяев для бродячих кошек и собак. Он относил раненых птиц в приют для животных. Если кому-то было плохо, Рурк тут же появлялся рядом. Он делал это уже несколько лет. Он многое повидал. Был нерадивым школьником, студентом без гроша в кармане, государственным служащим, которому приходилось принимать решения вразрез со своим мнением.
Рурк был очень скрытным. Дженни подозревала, что это как-то связано с Джоуи, с тем, что случилось. Случилось с ними троими.
– …смотришь на меня так? – спрашивал Рурк.
Дженни только сейчас поняла, что ушла в свои мысли, и тряхнула головой.
– Извини, – сказала она. – Мы так давно не разговаривали. Я думала о твоей истории.
Рурк нахмурился:
– Моей истории?
– У каждого она есть. История. Череда событий, из-за которых ты оказался здесь и сейчас.
Рурк улыбнулся.
– Я люблю закон и порядок и хорошо обращаюсь с оружием, – сказал он. – Вот моя история, и я ее придерживаюсь.
– Даже то, что ты шутишь, укрывая настоящую историю, мне тоже интересно.
– Если это так интересно, то тебе нужно писать фантастику.
Ага. Он притворился, что ему все равно.
– Ты отлично умеешь переводить разговор на другую тему, – заметила Дженни.
– В смысле?
– Вся моя жизнь превратилась в дым, и я думаю о тебе.
Похоже, это начинало его нервировать.
– И что ты думаешь?
– Ну, я просто подумала…
– Не надо, – перебил ее Рурк. – Не думай обо мне и моей истории.
«Как я могу не думать? – пронеслось в голове у Дженни. – Это же наша история». И этот пожар что-то изменил между ними. От простого игнорирования друг друга они пришли к… этому. Чем бы «это» ни оказалось. Руководствовался ли Рурк своим инстинктом защитить, или у него были более серьезные причины оказаться рядом с ней? Мог ли пожар быть катализатором к тому, чтобы столкнуть их лицом к лицу с тем, чего они оба избегали? Быть может, в конечном счете они поговорят о том, что произошло.
Не сейчас, подумала Дженни. Она не могла сделать этого сейчас. Не после этого разговора. В данный момент проще всего ограничиться ничего не значащим флиртом, избегая наболевших проблем. За годы Дженни преуспела в этом.
– Схожу в душ, – сказала она. – Где моя одежда?
– В стирке, еще не высохла.
– Ты постирал мою одежду?
– А что? Ты хотела сдать ее в химчистку?
Дженни ничего не ответила. Она знала, что вся ее одежда пропахла дымом, и была благодарна Рурку. Сама мысль о том, что у нее теперь только один комплект одежды, приводила Дженни в ступор.
Рурк выдвинул нижний ящик стола и достал оттуда толстый бумажный пакет, помеченный ярлыком прачечной.
– Тут кое-какая одежда. Может, найдешь что-то подходящее. Держи.
Снедаемая любопытством, Дженни нахмурилась, вскрыла пакет и принялась за изучение его содержимого, по очереди извлекая вещи наружу. В пакете лежала модная кофточка, лифчик с эффектом пуш-ап и несколько миниатюрных женских трусиков. Еще Дженни обнаружила дизайнерские джинсы, шорты и вязаные кофточки с глубоким декольте.
Дженни выпрямила спину и посмотрела на Рурка:
– И что это? Военные трофеи? Подарки за секс? Оставшиеся вещи бывших подружек?
– А что? – спросил Рурк, но лицо ее выражало смущение. – Я сдавал их в прачечную.
– И ты считаешь, что это нормально?
– Послушай, я не монах.
– Это точно. – Дженни держала на указательном пальце тонкие прозрачные трусики. – А ты бы надел такое?
– Надеюсь, ты не считаешь меня извращенцем.
– Я остаюсь в твоих боксерах, – заявила Дженни.
Она направилась в ванную и остановилась возле Рурка. Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от его обнаженной груди. От его кожи исходил влажный жар, который пах мылом.
– Мне лучше поторопиться. Как ты уже сказал, впереди еще один трудный день.
Дженни зашла в ванную. Оказалось, что радио настроено на ее любимую станцию. На полке лежали три чистых, аккуратно сложенных полотенца. Именно так, как она любила. Именно того размера: одно большое для тела и два маленьких для рук.
Конечно, было бы лестно представить, что она нравится Рурку. Но все осталось в прошлом. За все эти годы Рурк не сказал ей и десяти слов. До этого времени он вообще едва ли ее замечал. Не замечал, пока она не стала уязвимой. Дженни скорбела по бабушке, осталась без дома, ей некуда было идти, не к кому обратиться. Рурк не замечал ее, пока ей не потребовалась помощь. Очень интересно.
Чтобы застегнуть дизайнерские джинсы, Дженни пришлось лечь на кровать и втянуть живот. Согласно ярлычку на поясе, джинсы были ее размера. Возможно, они раньше принадлежали девушке по имени Бэмби или Фэнни, которой явно нравились вещи словно измазанные малярной кистью.
Лифчик, как ни странно, подошел Дженни идеально, хотя ей никогда не нравился пуш-ап. Дженни надела бело-малиновый обтягивающий свитер с треугольным вырезом.
Потом она зашла на кухню. Носки, которые дал Рурк, были велики и шлепали по линолеуму. Когда Рурк посмотрел на Дженни, в его лице появилось кое-что, чего раньше она никогда не замечала. И это выражение моментально исчезло, но Дженни все равно успела заметить. Это было невероятное, безудержное желание. Господи, подумала Дженни, а стоило всего-навсего разодеться, как модели Виктории Сикрет.
– Ну и ну! – сказал Рурк.
– Эй, между прочим, это одежда из твоего шкафа, – разозлилась Дженни.
Рурк нахмурился.
– Нет, я имел в виду: хочешь «Ну и ну!»?
Он протянул Дженни упаковку шоколадного печенья подозрительного вида. Она тряхнула головой.
– Может быть, ты и кофейный маг, но это, – Дженни кивнула на пачку печенья «Ну и ну!», – отвратительно.
Рурк оделся на работу и выглядел великолепно. Самый молодой начальник полиции Ульстерского округа. Обычно для достижения этой должности требовались годы работы, опыт и искусная агитационная кампания в поддержку своей кандидатуры, но в городке Авалон не требовалось ничего, кроме согласия на необычайно низкую зарплату. Несмотря на это, Рурк подходил к работе со всей серьезностью, чем заслужил у жителей уважение.
Дженни взяла большой апельсин и села за стол.
– Ты работаешь в воскресенье?
– Я всегда работаю по воскресеньям.
Дженни об этом знала, но не хотела признаваться.
– Что дальше, шеф? – спросила она.
– Мы едем к твоему дому, встречаемся со следователем. Если нам повезет, выясним, какова была причина пожара.
– Повезет? – Дженни вогнала ноготь в шкурку апельсина и принялась его чистить. – И почему мне кажется, что везение меня покинуло?
– Ладно, это все пустые разговоры. Я хотел сказать, чем быстрее расследование закончится, тем быстрее ты получишь спасенное имущество.
– Имущество. Это как-то нереально. – Внезапно Дженни кое-что вспомнила, и ее охватило беспокойство. – Ты сказал, что постирал мои вещи?
– Ага. Я только что слышал, как стиральная машина остановилась.
– О боже. – Дженни вскочила на ноги, бросилась в небольшую комнату, которая прилегала к кухне, и открыла дверцу стиральной машины.
– Что случилось? – спросил пришедший следом Рурк.
Дженни вытащила поварские штаны и, проверив карманы, достала маленькую пластиковую коробочку. Этикетка все еще держалась, но внутри была мыльная вода. Дженни отдала коробочку Рурку.
Он взглянул на этикетку.
– Похоже, все таблетки растворились.
– Ты стал обладателем самой спокойной и безмятежной стиральной машины в Авалоне.
– Я не знал, что ты принимаешь успокоительное.
– Ты считал, я смогу пережить смерть бабушки просто так, без помощи?
– Ну да.
– Почему ты так думал?
Рурк положил коробочку на кухонный стол.
– Сейчас и все утро… я не заметил, чтобы с тобой было что-то не так.
Дженни задумалась. Она оперлась вытянутыми руками о край стола. Но потом сообразила, что такая поза подчеркивает ее грудь, обтянутую узким свитером, и согнула руки в локтях. В ночь, когда умерла бабушка, доктор спрашивал, насколько тревожно она себя чувствует по десятибалльной шкале? Он посоветовал задавать себе этот вопрос каждый раз перед тем, как принять таблетку, чтобы избежать зависимости.