В это раннее утро захватчики что-то очень уж сильно шебаршились и светились, носясь по пампасам, как ужаленные, и не давая покоя своим пленникам. Вскоре Митяй понял, с чем это было связано. На юго-восток, в глубину острова, чуть ли не галопом помчались десятки воинов и погнали с собой пленных мужчин. Те же из тамилов – так временно решил называть захватчиков Митяй, – кому было велено остаться, от расстройства избивали и насиловали женщин. Хорошо, что хоть не убивали. (Он запретил Стасу не только читать его мысли, но и даже пытаться заглянуть на остров, а потому был за него спокоен.) Митяй понял, что на Цейлоне намечается какая-то карательная экспедиция, поскольку мирные ведды не представляли собой совершенно никакой военной силы. Пометавшись мыслями окрест, он вскоре увидел глазами одного из разведчиков, на кого же нацелились тамилы – на несколько стай огромных гигантопитеков с удивительно красивым длинным мехом чуть ли не золотого цвета, мирно пасущихся среди холмов, и сразу понял, что означали яркие, золотисто сияющие, но совершенно невнятные образы в чёрных тыковках не слишком симпатичных папуасов. Поозиравшись окрест ещё полчаса, Митяй понял, что, скорее всего, охота на гигантских золотых обезьян начнётся либо ближе к ночи, либо завтра утром, а потому принялся спешно готовиться к своей маленькой, стремительной и победоносной войне.
Он приказал поднять в воздух оба самолёта и с максимальной высоты произвести картографирование, а сам принялся спешно загружать в вертолёт своё самое секретное оружие массового поражения. Одновременно с этим он вызвал не то чтобы подкрепление, но что-то вроде этого – все большие самолёты-амфибии, которые могли долететь до Цейлона максимум за сутки, желательно раньше. Как он и предполагал, к пяти вечера наступательный порыв отрядов агрессора угас, и они, не дойдя до холмов, где паслись золотые гигантопитеки, остановились на ночлег и заставили пленных обслуживать их. Вели они себя с ними похуже, чем фашисты с советскими военнопленными, и неизвестно по какой причине убили несколько человек. Митяй от этого даже заскрежетал зубами. Как только он получил данные ведловской аэрофотосъёмки, поднялся на верхнюю палубу, сел в большой разведывательный вертолёт и полетел к острову Цейлон на максимальных скорости и высоте. Запас хода у малошумного вертолёта был практически безразмерный, пока ведл-пилот с говорящими камнями сидит за штурвалом и время от времени делает накачку бриллиантовому термоэлектрическому реактору. Это позволило Митяю, как только стемнело, спокойно приземлиться на вершине самого высокого холма и продолжить телепатическую разведку.Поначалу он принялся наблюдать за золотыми гигантопитеками и выяснил, что они уже не были животными, но ещё не стали полноценными людьми в смысле рассудочной деятельности. Эти гиганты были травоядными и питались дикими бананами и молодыми побегами. Называть их животными у него язык не поворачивался. Огромного роста, у самых больших самцов он достигал четырёх метров, они не были похожи ни на горилл, ни на орангутангов. Имея длинную золотистую шерсть, они больше походили на даргов, но были куда шире в плечах и торсе. Они жили небольшими кланами – самец, две-три самки и четыре-шесть детёнышей – и отличались удивительной нежностью по отношению друг к другу. Во всяком случае, самцы играли со своим потомством и отдавали отпрыскам самые лакомые кусочки. Ближе к ночи самки стали делать из ветвей гнёзда. Они пригибали ветви высокого кустарника и ловко сплетали их, не ломая, а когда гнездо-навес было готово, забрались в него, сели на травяную подстилку и взяли на руки детей. Самец с длинной золотой бородой, тщательно расчёсанной самками – а он был на треть больше них, – сел у входа и загородил семейство от всяческих напастей могучей грудью. И вот на этих добродушных гигантов какая-то мелкая, злобная, черножопая срань решила устроить не просто охоту, а учинить самое настоящее побоище.
Сделав широкий круг мысленного восприятия, Митяй, уже успевший настроиться на простые, но вполне понятные мысли золотых гигантопитеков, между прочим чистые, радостные и светлые, обнаружил, что их на острове Цейлон обитает не одна тысяча, как и веддов, даже и не помышлявших охотиться на золотых гигантов. Зато это почему-то втемяшилось в головы тамилам.
Потом Митяй продолжил телепатическую разведку в стане врага и только теперь сообразил, что это был самый настоящий рейд банды Басаева. В том смысле,что все те женщины, которые находились в банде, были не просто ведлами, но и поголовно телепатками и именно от них во все стороны волнами растекалась какая-то совершенно чудовищная ненависть и стремление убивать всех чужих. Уже очень скоро он выяснил, что тамилы, или кто они там такие, были к тому же ещё и людоедами. Им было лень охотиться, и потому они убили на ужин несколько десятков веддов, мужчин и женщин. Детей, похоже, они в пяти захваченных стойбищах уже всех съели.
Самым большим желанием Митяя было взять и всех их попросту перестрелять, но на это у него не хватило бы патронов, да и разбегутся они. Поэтому он решил поступить иначе: сначала взять тамилов на понт, перехитрить их и повязать всех до одного, а после уж сесть и подумать, что же ему делать с такой напастью. Плохо было то, что он не знал языка тамилов, а потому не мог читать их мыслей и ему приходилось ориентироваться в сложившейся обстановке, только оценивая их эмоции. А они у них были очень яркими. Тамилов переполняли восторг и ненависть. Восторг от того, что они такие могущественные и скоро у них у всех будут золотые шкуры, а ненавидели они своих пленников, золотых гигантов, и даже друг друга, и потому среди этих узурпаторов часто вспыхивали ссоры и затевались нешуточные потасовки. Их вожди, которых было немало, смотрели на такие схватки не просто с любопытством, а подзуживая дерущихся и подстёгивая их телепатическими приказами, но до смертоубийства дело всё же не доводили. Да, эта банда вряд ли когда-нибудь станет регулярной армией, и ни о какой воинской доблести и тем более рыцарском благородстве в ней и речи быть не может. Это была просто шайка озверелых негодяев, и их явно такими сделали специально для захватнических войн.
Митяй, сидя в пилотском кресле, поставил перед собой небольшую серебряную жаровню, в которой горело твёрдое топливо, не дающее большого жара, но позволяющее сжигать ароматические ведловские порошки из целебных трав, кстати совершенно безвредные и не действующие как наркотик, и погрузился в ведловской транс. Это позволило ему не только провести телепатическую разведку, но и изучить язык чернокожих, называющих себя аннами. Разведка показала, что анны вторглись на Цейлон примерно два месяца назад, пройдя по Маннарскому перешейку. Перед тем они попытались было малость повоевать на континенте, и у них даже случилось несколько крупных стычек с соседями, называвших себя синдарами, но те быстро смекнули, чем это им грозит, покинули прибрежную зону, ушли в горы и закрепились там. Анны погнались было за синдарами, но у тех имелись могущественные ведлы, которые устроили несколько обвалов. Завоеватели мигом отступили и повернули на юг, оставив своё стойбище практически беззащитным. Что же, это вполне укладывалось в примитивную логику этих существ: «Пойдём повоюем, может, убьём кого-нибудь. А если нас убьют, что тогда? А нас-то за что убивать?»
Разведка также показала план завтрашней бойни. Анны вывели на исходные позиции загонщиков, как это ни странно, действительно веддов, окружив полукольцом больших золотых людей. Они должны были погнать гигантопитеков к лесу, в котором тех должны были встретить вояки с копьями и, пользуясь как оружием, так и ведловской силой, перебить всю стаю золотых великанов. Тех, которые побегут назад, разрывая от ярости в клочья безоружных веддов, должен перебить заградотряд. В лесу в данный момент находился главный военный вождь аннов, Куалат, но вовсе не он играл в этом кубле роль первой скрипки, а большая мать племени Ракаша и три дюжины таких же ведьм, как и она.
У Митяя тотчас родился план контрмер. О его эффективности судить было пока что рано, но он был построенна внезапности, мощности удара и скорости. Золотых гигантопитеков это никак не должно было побеспокоить. До места их обитания загонщикам оставалось идти добрых двадцать километров. Поэтому Митяй даже позволил себе пять часов поспать и, когда проснулся, умылся, выпил кружку холодного чая и поднял вертолёт в воздух. Зайдя во фланг вражескому построению, которое уже добрых два часа топало по пампасам, причём телепатическим приказом заставив веддов выдвинуться на добрый километр вперёд, Митяй обрушил на их головы целый поток взрывпакетов, причём не из чёрного пороха, а динамитных, с циркониевой начинкой, дающей ослепительную вспышку.
Вообще-то он ставил заграждение перед цепью аннов, но тем не менее достаточно близко, на расстоянии десять-пятнадцать метров. Бомбомёт работал как часы, и круглые шары летели вниз один за другим, взрываясь позади вертолёта. По его расчётам, свето-шумовые бомбы должны были взрываться через каждые двадцать метров и тем самым создавать чуть ли не сплошную линию огня, а их он взял с собой в полёт до фигища. На неделю войны хватит. Наблюдая за аннами, Митяй видел, что те удирали, побросав оружие, и мчались к озеру, на берегу которого в большом разорённом стойбище веддов Ракаша устроила себе ставку. Некоторым аннам, самым прытким, не повезло. Они оказались слишком близко к взрывам, их опалило очень сильно, до полусмерти, и теперь они катались и бились в агонии. Митяя их страшная кончина совершенно не взволновала.
Это было далеко не всё, что он собирался опрокинуть на их головы. За семь часов телепатического ведлания он сложил о них достаточно полное представление, и оно его совершенно не радовало. Почти девяносто процентов участников этого рейда были вполне сформировавшимися, законченными ублюдками, которые признавали единственную форму своего безбедного существования – порабощение других племён и медленное, планомерное их уничтожение путём употребления в пищу. Увы, судя по всему, над этим билось не одно поколение ведьм вроде Ракаши.
Разогнав загонщиков – причём одни из них остановились, почувствовав, что их сознание освобождено, а другие мчались к своей верховной ведьме с нечеловеческой скоростью, – Митяй полетел к лесу, и вскоре бомбомёт снова отрывисто заухал. На этот раз воин церемонился ещё меньше, а потому жертв было больше. Около сотни человек попросту сгорели заживо, поскольку пламя имело очень высокую температуру. Совершенно не пострадал всего лишь один анн – Куалат, которого ведл-телепат чуть ли не сразу же спеленал. Вся его охрана мгновенно удрала, как только метрах в пятидесяти перед ними полыхнуло три ярких, оглушительно громких взрыва. Патологические убийцы, как всегда, ещё и трусы, а потому никто не остался рядом со своим парализованным главарём.
За каких-то полчаса Митяй разогнал всю банду дикарей, после чего совершил посадку, выбрался из кабины и, держа в руках карабин, решительным шагом направился к Куалату, сидящему и дёргающемуся на совершенно идиотских носилках. По пути он добил троих истошно воющих, умирающих дикарей.
Военный вождь аннов выбрал себе для наблюдения небольшой пригорок, на котором росли две высокие вечнозелёные мансонии, и велел поставить свои носилки между ними. Видя приближающегося врага, одетого в камуфляж, он изо всех сил попытался дотянуться до копья. Увы, но у него ничего не получалось, хотя он и был телепатом. Поднявшись на пригорок, Митяй, глядя на его потуги, усмехнулся. Усмешка у него вышла очень недоброй, и Куалат зарычал в бессильной злобе. Самым паршивым для него было то, что Митяй, постоянно искавший в телепатии все её сильные и слабые стороны, уже кое в чём преуспел. В частности, он попросту блокировал все попытки этого типа связаться со своими присными, и тот для них словно бы умер. Военный вождь аннов оказался довольно высоким, широкоплечим мужиком лет тридцати пяти на вид, косматым, с клочковатой, длинной, кучерявой бородой и тёмно-коричневой, с лиловым отливом кожей. Типичный баклажан. Он был мускулист, одет в тунику из шкуры леопарда и обут в меховые онучи.
После того как Митяй добил троих умирающих от ожогов аннов, в округе воцарилась полная тишина. Каратель встал перед анном и рычащим от гнева голосом громко сказал:
– Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.
– Не буду! – выкрикнул в ответ вождь. – Сейчас мои охотники вернутся, и твоя челюсть будет висеть у меня на груди.
Да, на груди у этого ублюдка их выстроилось аж три ряда – целое кладбище. Митяй развёл руками и освободил Куалата от своего ментального захвата. Тот мгновенно схватил копьё и ринулся на противника. Понятно, этот тип уже насобачился убивать людей и, похоже, давно позабыл, если вообще знал, как охотиться на животных. Ловко увернувшись от копья, Митяй с разворота, по-футбольному, врезал Куалату сбоку правой ногой по коленному суставу, и тот, свалившись, истошно завопил, выпустил копьё из рук и ухватился за ушибленную ногу. В Митяе сразу взыграл Крейзи Шутер, и он принялся то так, то сяк выкручивать дикарю конечности, отчего лес снова наполнился истошными, душераздирающими воплями. Познакомив этого ублюдка с болью, он содрал с него леопардовую тунику, вытащил из-за пазухи моток толстого, очень прочного шнура и принялся связывать главаря бандитов по рукам и ногам. Локти он стянул ему за спиной, а вот колени притянул к груди. После этого отправился к вертолёту и принёс из него лопату, топор и меч с бритвенно острым лезвием, напоминающий не то катану, не то казачью шашку. Этот меч он выковал из чертовски прочного булата ещё лет шесть назад втайне от всех. С тех пор он хранился под замком в стальном сейфе вместе со всем прочим оружием. Помимо него он прихватил с собой ещё и ведловскую жаровню.
Митяй перебросил через сук верёвку и развернул носилки, чтобы дикарь-людоед всё видел. Потом сходил в лес и срубил тонкое деревце. Это тоже оказалась мансония, одна из разновидностей красного дерева, хотя и не палисандр. Так что полутораметровой длины кол, который он из него выстругал, получился довольно роскошным, если обращать внимание на ценность породы дерева. Примерив верёвку, он выкопал с помощью ведловства ямку глубиной чуть более полуметра, опустил в неё кол и, засыпав её каменистой землёй, плотно утрамбовал. Кол для сажания на него военных преступников у него получился просто замечательный. Весьма толстый и в то же время довольно острый, чтобы быстро войти в задницу Куалата. Похоже, что вожачок всё понял, раз принялся снова громко верещать, но Митяй не собирался менять своих планов. Всё это время он сканировал память этого зверя и узнал про него такое, что частенько рычал пострашнее, чем разъярённый пещерный лев.
Он подтащил Куалата к импровизированному эшафоту, пропустил под мышками верёвку и поднял над колом, после чего, держа верёвку в руках, повторил:
– Говори, как ведл, все слова своей речи, чтобы я мог её выучить и разговаривать с тобой, Куалат.
Тот снова выкрикнул:
– Я не стану говорить с тобой, белый курум! – Несколько секунд спустя чёрное очко встретилось с остриём кола красного дерева, в результате чего планы Куалата сразу же изменились, и он завопил: – Я буду, буду говорить с тобой ведловским языком, великий белый курум!
Митяй кивнул, поднял дикаря повыше, привязал верёвку к тяжёлым носилкам и, устроившись на них поудобнее, запалил жаровню, бросив в неё несколько щепоток ароматических порошков. Хотя они и не играли особой роли, ведловство, ведущееся с двух сторон, пошло быстро, и за каких-то четыре часа Куалат научил его говорить на языке аннов. Но ведловство на этом не закончилось. Митяй заставил рассказать ему, почему анны превратились в хищных тварей. История оказалась довольно простой. Сначала анны более ста лет назад нашли на галечнике реки самородную медь и быстро навострились делать из неё наконечники для копий, что упростило их задачи на охоте. Немного позднее им и вовсе подфартило – они нашли кратер, а в нём чуть ли не две сотни обломков метеоритного железа. Уже умея обрабатывать ударами камня медь, они наковали себе ещё и железных наконечников и ножей и даже научились их затачивать, причём это железо не ржавело. Среди аннов довольно часто рождались ведлы-телепаты, и потому по части охоты им не было равных. Да, их бы умения на пользу обществу, но, увы, рано или поздно, а точнее, лет восемьдесят назад нашлась одна ушлая курумша, которая смекнула, что было бы неплохо объединить всех аннов, а остальные племена подчинить себе, и так и сделала, а вскоре выяснила, что человечина очень недурна на вкус и что с убийством человека гораздо меньше возни, если ты могущественный телепат. К тому же сначала человека можно заставить натаскать дров и разжечь костёр, чтобы его же потом на нём зажарить.