Руководил приготовлениями представитель администрации Сенной Пантелей Громов, смешной человек низкого роста в больших старомодных очках и видавшем виды синтетическом, в ромбик, свитере. Раздавая указания, он метался вдоль платформы, и его очки при этом то и дело норовили съехать с переносицы. Коротышка остервенело запрокидывал голову, возвращая их на место, и кричал на подчиненных пуще прежнего, словно пытался оправдать звучную внушительную фамилию. Однако стоило показаться первым гостям, Пантелея словно подменили. Расплывшись в приветственной улыбке, администратор поспешил навстречу группе угрюмых людей, одетых неброско и опрятно. Приморский Альянс… Одна из самых влиятельных группировок в подземке. И, пожалуй, единственная, способная дать отпор Империи Веган, раскинувшейся на юге зеленой ветки – начиная от Плана[6] и заканчивая периферийной Обухово.
Не успели вновь прибывшие рассесться, как из туннеля появилась делегация с Техноложки[7]. Промасленные комбинезоны, навесные пояса с инструментами… Этих ребят спутать с кем-то еще было попросту невозможно. Мазутов знали везде. На их знаниях и производственных мощностях держалась большая часть обитаемого метро. Свет, вентиляция, топливо… За свои услуги Техноложка брала немалую мзду, и по уровню освещения, протянутого мазутами, вполне можно было судить о достатке той или иной станции.
Мазуты держались свободно, перешучиваясь вполголоса. Примостившись недалеко от делегатов Альянса, они с интересом разглядывали веганцев, уже спускавшихся по лестнице перехода. Те, не изменяя традициям, явились в вызывавшей у многих стойкое отвращение, вычурной зеленой форме. Правда, одной детали явно не хватало – привычных стеков в руках у имперцев не было. Все оружие у гостей тщательно изымалось на блокпостах – слишком разношерстная публика собиралась сегодня на торговом кольце…
Попадались среди прибывших и представители независимых станций. Мелькнула в толпе выцветшая ментовская фуражка – «Балты»[8] своего человека прислали разузнать, что за бедлам творится. До чего мило смотрелся он рядом с нечесаным патлатым головорезом с «Кирзы», который нагло улыбался соседу по ветке во весь свой щербатый рот! Особые правила, действующие на территории всех трех станций торгового кольца, вынуждали обе непримиримые стороны сохранять нейтралитет. Парочка неприметных дендрофилов с Петроградки[9] о чем-то оживленно перешептывалась с Никанором, главой Московской. Нашлось в кругу место и для группы «товарищей» со Звездной. Правда, те держались обособленно, старательно делая вид, что происходящее вокруг их совершенно не интересует.
Мелькнул у самого края брезентовый плащ мортуса. Странные донельзя типы, но без могильщиков в подземке никак нельзя. Гниющие трупы в окрестностях обитаемых станций – рассадник инфекций и верный способ приманить крыс. А с обычным уровнем смертности в подземке огонь в крематориях мортусов не угасал ни на секунду.
Последними прибыли Бордюрщики. Побродив, нашли места подальше от делегатов Приморского альянса, с затаенной ненавистью поглядывая на бывших врагов. Слишком свежи еще были воспоминания о недавнем конфликте. Слишком многое потеряли они в той короткой, но кровопролитной войне[10].
Коротышка в облезлом свитере, в тысячный раз поправив огромные очки, вскинул руки, подобно дирижеру, призывая собравшихся к тишине. Гул голосов разом стих. На мгновение показалось, что даже лампы освещения притухли, словно перед началом концерта.
– Господа!
– Где ты тут господ увидел? – тут же взвился один из коммунистов, немолодой уже мужичок в истертой до неузнаваемости кожаной куртке. – Повымирали давно господа твои…
– Товарищи! – поправился Пантелей.
– Сытый голодному не товарищ! – на автомате выпалил мордастый тип в ментовской фуражке и пьяно заулыбался.
– Братья, друзья, коллеги! – занервничал обладатель самых больших в мире очков.
Теперь разом заголосило сразу несколько человек. Аудитория беспокойно зашевелилась, и собрание грозило закончиться, так и не начавшись.
Коротышка беспомощно оглянулся вокруг, промокнул аккуратно сложенным вчетверо платочком взмокшую лысину и вдруг взвился, истерично подвывая:
– А ну заткнулись уже! Что за детский сад, в конце концов! Может, вам, уродам, жить надоело? А мне – нет! Ну-ка, схлопнули варежки, живо!
Видимо, неказистому администратору Сенной удалось удивить и заинтриговать гостей. Сдерживая смешки, публика умолкла.
– Всем вам известно, что последний раз Совет собирался три года назад из-за эпидемии чумы. Причина, по которой вас экстренно созвали сегодня, не менее серьезна. – Пантелей эффектно держал паузу, пока не перехватил скучающий взгляд смуглого, с восточным разрезом глаз, делегата, представлявшего здесь Азерки[11]. – Нашим станциям грозит газовая атака.
Под сводами Сенной эхом прокатился гул встревоженных голосов. Не дожидаясь, пока публика вновь успокоится, коротышка указал пальцем куда-то в ряды сидевших, перекрикивая толпу:
– Я хотел бы дать слово этому человеку. Он представляет здесь колонию острова Мощный.
Все, как один, повернули головы, разглядывая щуплого старика, что поднимался со скамьи. Дед Афанас прошаркал, сгорбившись, в центр импровизированной арены. Не таясь, поднял голову, исподлобья оглядывая разношерстное собрание. В глазах старика застыл лед. Публика как-то разом присмирела, затихла.
– Мне трудно говорить, – хрипло начал старик. – И еще труднее молчать… Кому-то хватило духа применить на острове ядерное оружие. Колония Мощного перестала существовать…
Афанас запнулся. В глазах заблестела предательская влага. Но голос оставался твердым.
– Экипаж Вавилона – это все, что осталось от нашего народа. Мы – мирные люди и никогда не зарились на чужое. Оттого я хотел бы спросить у вас всех, – старик обвел рукой присутствующих. – За что? ЗА ЧТО?!
Рука Афанаса задрожала, лицо перекосилось.
На платформе установилась гробовая тишина. Делегаты переглядывались. Никто не решался нарушить молчание, ежась под тяжелым взглядом старика. Лишь холеные веганцы, прикрывая ухмылки блестящими перчатками, еле заметно улыбались – чужие страдания вызывали у них неподдельный восторг.
Афанас опустил руку. Так и не дождавшись ответа, тяжело выдохнул и тихо продолжил:
– Я здесь для того, чтобы передать условия экипажа. У нас достаточно техники, чтобы пробиться по поверхности к любой вентиляционной шахте. Брать нас штурмом тоже не советую: боеприпасов и демонтированного с Вавилона оружия хватит на каждого, кто рискнет сунуться к Чкаловской. У вас есть неделя, чтобы найти и выдать нам зачинщиков взрыва. В противном случае на ваши станции – все, без исключения – будет пущен иприт.
Воздух, казалось, звенел от напряжения. Притихли даже зеваки, наблюдавшие за собранием издалека. Совет переваривал услышанное. Афанас повел плечом – в кисть скользнула рукоять морского кортика, доселе спрятанного в рукаве холщовой рубахи. Охранники дернулись было в сторону нарушителя, однако остановились, уловив жест администратора. Надрезав ладонь, старик выждал, пока кровь растечется по лезвию, затем размахнулся и с неожиданной для своего возраста силой вогнал нож в стык между плитами пола. Гулкий звук заставил многих вздрогнуть. Опустив голову, старик вышел из круга и медленно побрел к выходу со станции.
Лишь когда силуэт деда Афанаса растворился в туннельной тьме, собравшиеся зашевелились, будто освободившись от неких чар, наложенных стариком в приступе гнева. Словно и не живой человек стоял только что перед ними, а морок наведенный. Коллективная галлюцинация. Однако торчавший меж бетонных плит кортик говорил об обратном – необычный визитер был так же реален, как и предъявленный им ультиматум.
* * *
Топот босых ног в бетонной кишке дренажного желоба был практически недосягаем для слуха. Лишь редкие всплески воды выдавали присутствие людей там, где их путь пересекался со струящимся по дну коллектора ручейком. Бесшумной поступью отряд достиг горловины туннеля и выскочил в нутро объемного резервуара. В лучах лунного света, проникавшего сверху, сквозь канализационные решетки, стали различимы детали странного одеяния крадущейся в тишине группы. Голые торсы, всклокоченные волосы, нарукавники с шипами, грубо скроенные кожаные юбки на манер шотландских килтов. Лица ходоков закрывали повязки из небрежно намотанной в несколько слоев материи. Лишь один – в примитивном, видавшем виды респираторе. Короткие копья и увесистые, в зазубринах, мачете добавляли колорита экзотичным воинам.
Проскочив открытое пространство, отряд скрылся в очередном штреке. Человек в респираторе вел группу уверенно, привычно минуя давно заученные развилки. Изредка, правда, он останавливался, подзывая одного из ведомых. Выставив вперед клетку с диковинным зверьком, отдаленно напоминавшим крысу, тот внимательно следил за поведением животного. Единожды зверек заметался, издавая отрывистый клекот. Похоже, учуял невидимую смерть. Маршрут пришлось изменить – воины предпочитали не спорить с показаниями «живого дозиметра».
Новый путь преподнес неприятный сюрприз – туннель внезапно обрывался на краю разлома внушительных размеров. Гигантская трещина в земле протянулась на добрую сотню метров в длину. Наверху маячила полоска сумрачного предрассветного неба. Противоположный край разлома виднелся метрах в пяти впереди, словно край слоеного торта в разрезе, обнажая пласты земли, норы неведомых обитателей нового мира, останки фундаментных плит и ржавые трубы теплотрасс.
Посовещавшись, ходоки споро наладили переправу, накинув лассо на торчавший обрезок водопроводной трубы. Пока воины по одному перебирались на противоположный край разлома, опасно раскачиваясь на тросе, их вожак пристально следил за небом сквозь прицельную рамку арбалета – охочих до человечины хищников всегда хватало.
Преодолев препятствие, ходоки снова углубились в лабиринт подземных коммуникаций. Ужами протискиваясь в полуразрушенные сбойки, пробираясь по давно покинутым кабельным коллекторам, они то и дело припадали к земле, вслушиваясь, изучая. Когда из очередного бокового штрека послышались звуки человеческой речи, воины затушили большую часть факелов и пошли осторожнее, стараясь не обнаружить свое присутствие ни единым шорохом. Совсем рядом проходила ветка метрополитена, и всего несколько метров земли отделяло ходоков от обитаемой станции. Но не она являлась целью путешествия.
Крадучись, отряд почти миновал опасную зону, когда из мрака стремительно выскочил комок чего-то живого, аспидно-черного, распрямляясь в полете подобно спущенной пружине. Мелькнули в свете факела хитиновые сочленения. Ближайший воин дернулся, едва не заорав, – в бедро, свернувшись вокруг ноги, впилась крупная, длиною не менее метра, сколопендра. Спутники мгновенно бросились на выручку. Борьба проходила в абсолютном безмолвии. Несколько драгоценных секунд ушло на то, чтобы отодрать извивавшуюся тварь от пострадавшего. Костяной наконечник копья пригвоздил сколопендру к земле, размозжив голову, однако та уже сделала свое дело. Вожак осмотрел раненого. Место укуса посинело, а нога стремительно, буквально на глазах, распухала. Воин забился в предсмертных судорогах, глухо застонав. Глаза бедолаги закатились. Зажав ему рот рукой, вожак придерживал агонизирующее тело, пока конвульсии не стихли.
Прощание было недолгим – любое промедление грозило провалом миссии. Сбросив труп в ближайший канализационный колодец, вожак погнал своих людей дальше, к одному ему известной цели. Еще несколько туннельных смычек, пара узких технических переходов – и впереди, наконец, показалась заветная гермодверь с круглым оконцем посредине. Сквозь помутневшее от времени стекло просачивался уютный неяркий свет.
Один воин с зажатым в зубах ножом бесшумно вскарабкался на притолоку над дверью, остальные сгрудились за углом, приготовив оружие. Вожак скинул респиратор и, сделав на руке короткий порез, размазал кровь по лицу и груди. Затем громко постучал в дверь и распластался на бетонном полу, застыв в неподвижной позе.
Свет в оконце заслонила чья-то тень. Воины терпеливо ждали, затаив дыхание. Спустя довольно продолжительное время еле слышно заскрипел механизм затвора гермодвери. Воин на притолоке оскалился, обнажив гнилые, криво торчащие зубы…
* * *
– Да ерунда это все!
– Откуда у них иприту взяться?
– Блеф!
– Догнать старика – и в заложники!
– Да чего с ними цацкаться! Взять станцию нахрапом и раздавить к чертям!
Собрание бурлило. Делегаты надсаживали глотки и распалялись все больше, пытаясь убедить друг друга в ничтожности маячившей угрозы. Правда, были среди присутствующих и те, кто лишь следил за эмоциональными речами коллег, не вступая в бурные и бесполезные дебаты. Одним из таких «молчунов» оказался русоволосый плечистый парень в бушлате с эмблемой Приморского альянса – сжатым кулаком в белом круге. За все время он не проронил ни слова, зато когда поднялся со скамьи, споры сами собой прекратились.
– Говорить можно много и нудно, но время, как я понимаю, работает против нас. Сталкеры наблюдали, как моряки Вавилона пробивались к Чкаловской. Техники и оружия у них действительно – как у дурака фантиков. Захотят к воздухозаборникам пройти – пройдут. Никакие патрули не помогут. Да и сталкеры вряд ли согласятся на поверхности войну затевать. И без того мрут как мухи.
– Штурм Чкаловской тоже ничего не даст, – вступил адмиралтеец, сидевший справа. – Подходы к станции перекрыты наглухо, ни одной мертвой зоны. Повсюду пулеметные гнезда, огнеметы в ВШ[12]. Хорошо окопались, грамотно.
Бордюрщик с противоположной стороны вскочил, потрясая кулаками:
– Старикана этого прям тут решать надо было! Или в заложники!
– Никто никого на территории торгового кольца решать не будет! – подал голос коротышка в очках. – Да и заложник из него не ахти какой. Думаете, случайно парламентером старика прислали? Лучше давайте вместе подумаем, кто бы мог устроить подобный взрыв. Может, у кого есть какие соображения на этот счет?
Центральный зал Сенной в очередной раз взорвался криками. Добрая половина делегатов обличающе тыкала пальцами в соседей, оскорбления лились непрекращающимся желчным потоком.
– Мазуты, кто ж еще! – надрывался седовласый бордюрщик, бешено вращая глазами. – Только они могли бомбу смастерить!
– Чушь! – отмахивались те. – Это попросту невозможно в наших условиях!
– Веган это! – грохотал головорез с Кирзы. – Они больше всех на поверхности шарятся, могли и ракетную часть какую обнести!
– А я говорю, с Альянса спрашивать надо!
– Во всем виноваты коммуняки!
– Бордюрщиков к ответу!
Прилагая титанические усилия, Пантелей Громов в который раз пытался утихомирить спорщиков. Становилось ясно, что ни найти виновных, ни договориться о чем-либо в подобном бедламе вряд ли удастся.
Увлеченные перепалкой, делегаты не обратили внимания на одинокую фигуру, покинувшую лобное место. Таран услышал достаточно и теперь направлялся прочь со станции. Предстояло подготовить их с Глебом убежище к возможной атаке беженцев с Вавилона – замаскировать раструбы вентиляционных вытяжек во дворе больницы, усилить гермодвери…