Во-вторых, Матвея Нестеровича с детства учили не тому, чему нужно было учить. Изящным искусствам учили! Вы только подумайте! Музыке, танцам. Он занимался не авиамоделизмом, не радиотехникой, не теннисом или, положим, футболом! Он, юноша, занимался бальными танцами! И поступил в Университет культуры на отделение хореографии! Потому что ничего другого, увы, не умел!
Конечно, на бальные танцы сейчас мода, и профессионалы зарабатывают неплохо. Но элита – это с десяток известных пар, которые постоянно выходят в финалы российских и международных конкурсов. Чтобы туда пробиться, надо, во-первых, пахать и пахать, а во-вторых, иметь связи. Лет через несколько можно открыть свою школу бальных танцев и неплохо устроиться в жизни. Но…
Проблема с партнершей. Он пробовал – не получилось. Девицы попадались какие-то деревянные. И не в его вкусе. А он, прежде всего – человек настроения. Может отплясывать так, что зрители начнут неистовствовать. А может провалить все. Несерьезное отношение к проблемам – вот его главная проблема. Даже услышав фразу «это вопрос жизни и смерти», Матвей Нестерович лишь улыбнется и подобно римлянам, наблюдающим бои гладиаторов, опустит большой палец правой руки вниз. Смерть, если вы так хотите! Я лучше умру, чем буду упираться! Если кому-то до зарезу надо победить, Матвей Несторович всегда уступит. Да пожалуйста! Не боец он. Нет, не боец. Очевидно, такова сущность этого явления, именуемого Матвей Нестерович Лаптев.
Третья претензия к родителям – не сумели скрыть, что он подкидыш! Надо было сторожить спрятанный в шкафу скелет, а не греметь костями на всю Ивановскую! Потому что когда собиратель народного фольклора Нестор Лаптев напивался, он становился чрезвычайно болтливым. И тыча в хилую грудь кулаком, спешил сообщить всем о том, какой он благородный человек. Взял из роддома брошенное дитя и пригрел на этой самой груди.
Хорошо, что у Матвея Нестеровича, пусть он и Лаптев, есть чувство юмора, и вообще он циник, как без конца твердит ма. А цинику со смазливой физиономией, отличной фигурой и умением зажигательно отплясывать рок-н-ролл найти высокооплачиваемую работу – раз плюнуть!
Пока работал в подтанцовке, жил впроголодь. Натерпелся, но зато ма была довольна. Изредка она видела сына на голубом экране. И сколько Матвей Нестерович ни внушал ей, что он лишь «задний план», всерьез считала его звездой. И не уставала говорить знакомым: «Ах, мой Мотя! Вы видели, мой Мотя?». Не сложилось с юной певичкой, которая захотела быть больше, чем просто другом. И поскольку для серьезных отношений с особью противоположного пола Матвей Нестерович еще не созрел, он ушел с гордо поднятой головой. Рабы не мы, мы не рабы! Жаль только, что за это не кормят. Пока болтался без работы, первобытные инстинкты взяли верх, очень захотелось кушать, и когда сокурсник предложил Матвею работать в стриптиз-клубе, он не колебался ни секунды. Спросил только, хорошо ли там платят? Узнав, присвистнул и кивнул:
– О’кей! Когда приступать?
– А тебя не смущает, что тебя будут называть стриптизером?
– Назови хоть горшком, только мой порошком. Слышал такую шутку?
– Полина Петровна будет в шоке, – усмехнулся приятель, которому приемная мать Матвея Нестеровича в детстве давала уроки игры на фортепиано.
– Маман сильно сдала после смерти папа, – притворно вздохнул Матвей Нестерович и возвел к небу томные карие очи. – И хотя по-прежнему упряма, как мул, на то, чтобы тащить воз, ее уже не хватает. Персонального счета в банке у нее нет. Придется о нас позаботиться. А ее брюзжание я как-нибудь стерплю.
Так оно и пошло. Став стриптизером, он назывался уже не Мотей, а Монти. На французский манер. Так значилось на афишах. «Монти» горело огненными буквами, и он даже испытывал тайное чувство гордости. Ну что, съел, Нестор Лаптев? Приемный сынок-то переломил свою судьбу! И никакой он не Лапоть, как дразнили в далеком детстве. Он и в самом деле был изящен, и хотя ростом высок, а сложения отнюдь не атлетического. Тонкий и гибкий, как хлыст, выделывал на импровизированной эстраде такое, на что тяжеловесные атлеты были просто не способны. Женщины, посещавшие клуб, его обожали.
– Монти! Монти! – визжал зал, когда он был в ударе.
Через полгода он купил хорошую машину, благо проблемы с жильем не существовало: в четырехкомнатной квартире они с матерью жили вдвоем. На одежде не экономил, все лучшие рестораны в Москве знал наперечет. Хотя огромные счета оплачивали женщины, с которыми он туда приходил. Дамы лет за сорок и далее, состоятельные и влиятельные. Он таковых не искал: сами находили. Причем, угрызений совести Монти никогда не испытывал: ему действительно нравились эти женщины. Которые по возрасту годились в матери. Он любил свою работу. Он искренне любил своих клиенток. Он радовался жизни. Вот и сегодня вышел из дома под вечер, чтобы вернуться с первыми лучами солнца. После того, как ночной клуб будет закрыт, наверняка придется кого-нибудь подвезти. Какую-нибудь загулявшую дамочку, муж которой укатил в загранкомандировку. Потом придется зайти на чашечку кофе, со всеми вытекающими из нее последствиями. Потом дамочка будет названивать целыми днями, они куда-нибудь сходят. Потом… Об этом лучше не надо. Этот этап всегда неприятен.
Когда вернется муж, она впервые заикнется о разводе. Мол, как нам будет хорошо с тобой вдвоем, милый! Вот тут надо быть настороже. Муж – это обязательный элемент в его отношениях с женщинами. Без мужа никак нельзя. Потому что он, Монти, на эту роль не годится. Он – последнее утешение, луч света в темном царстве загадочной женской души. В его глубоко посаженных темных глазах – вечный мрак. Никогда нельзя понять, о чем он думает. Но уж точно не о женитьбе.
… – Ой, извините!
У подъезда на него налетела симпатичная девушка лет шестнадцати и стоит, открыв рот.
– Ничего. Бывает.
– А я вас знаю! Вы – сын Полины Петровны, бывшей учительницы музыки! Я к вам раньше ходила! На занятия!
– Не помню, – равнодушно ответил он.
А девчонка-то хорошенькая, ну просто очень! Яблочко наливное, под тонкой белой кожицей пульсирует молодая, горячая кровь. Глаз не отвести! Наверняка ей об этом не раз говорили, потому и ведет себя так уверенно. Хочет познакомиться, это понятно.
– А я вас помню! И еще я знаю, что вы – стриптизер! Можно билетик в ночной клуб, где вы работаете? Можно на ты?
– Подрасти сначала.
– Такой красивый и такой вредный!
– Не люби красивых, – заметил он. – Между прочим, в душе я уродливый и мрачный.
– У меня уже было. С мужчинами. Так что не стесняйся.
– Ну и дура! – вздохнул он и направился к своей «Ауди». Точно – дура!
Кто их, таких, рожает? «У меня уже было!» Это вместо предисловия. А что в «продолжение следует»? Или она так откровенна, потому что он стриптизер? Ничего в душе не дрогнуло. «Вот если б ей было лет сорок, сорок пять…», – мечтательно подумал он. Зрелая женщина – это поэма! Ухоженное лицо, грамотный макияж, женственные формы. И грация. Повадки хищницы, а не резвость ягненка, который только-только вырвался на волю пощипать травки и рад до смерти. Бегает, коленками сверкает. И жадно ищет взглядом рыщущих в окрестностях волков. Вот он я, кушайте меня скорее! Дура!
Зло хлопнул дверцей машины. Все настроение испортила! Вот надо ей на заре туманной юности непременно лечь под стриптизера! А может, ее маман подослала? Кроме того, что он неблагодарный сын, вторая любимая ария: «Ах, Мотя, тебе давно пора жениться!» И неизменный припев: «Женишься – образумишься». Девчонка когда-то брала у маман уроки музыки. И, может, ей и не шестнадцать вовсе, а все восемнадцать. Созрела для брака. И с мужчинами уже было. Черт! Надо поговорить с приемной матерью. Жениться он не собирается. Потому что если приведет в дом ту, которая ему по душе, у матери тоже может случиться инфаркт и она последует за папой. Вкупе с его презренной профессией невестка, которой давно уже перевалило за сорок – явный перебор. Пусть уж все остается как есть.
Ведь у Монти есть не только чувство юмора, но и добрая душа. И уродство его души, о котором он без конца повторяет – вещь скорее надуманная. Какая может быть душа у стриптизера? Уродливая, это понятно. Ведь он раздевается на людях и отплясывает танец живота, словно публичная девка. А потом берет деньги у посетительниц. И спит с ними, если они того хотят. Это плохо? С точки зрения морали да, а с точки зрения женщин, которые приходят развлечься – очень даже здорово. Было бы плохо, если бы он им отказывал. И надо заметить, что в его уродливой душе царит полная гармония. Он себя не заставляет все это делать. Ему это действительно нравится. Приятно жить в ладу с самим собой, черт возьми!
Увидев сияющую вывеску ночного клуба «Дамские пальчики», улыбнулся: «Я дома!». Хозяин вечера сегодня – Монти! И отношения с коллегами хорошие, без ревности и зависти. Потому что он, Монти, легкий человек. Есть деньги – дает взаймы. Просят подменить – никогда не отказывает. Чаевыми делится, суперзвезду из себя не корчит. Хотя и так всем понятно, что Монти – всеобщий любимец и большинство женщин ходят сюда из-за него. Но его специализация – дамы от сорока до пятидесяти, это тоже знают все.
Вот и сегодня сразу же отметил женщину, которая полностью отвечала его требованиям: красивую, ухоженную брюнетку. Но пробегавший мимо парень, работающий под псевдонимом Аякс, отрицательно покачал головой:
– Не связывайся. Это к хозяину. Из журнала.
– Из какого еще журнала?
– «Тело», – раздался голос самого хозяина. Мировой мужик, если не считать отвратительной привычки ходить почти бесшумно и заставать всех врасплох. У них с Монти прекрасные отношения: никаких претензий друг к другу. – Никогда не читал?
– Нет, – покачал он головой. – Что за журнал?
– Толстый, глянцевый. Сейчас на них большая мода. Она – владелица и главный редактор. Нечаева Наина Львовна.
– «Тело». Хм-м-м… – Он не выдержал и усмехнулся.
– Зря кривишься, там все пристойно. Журнал для дам. Светские сплетни, советы, как ухаживать за собой, какие физические упражнения делать, чтобы быть в форме, какие рестораны и ночные клубы посещать. Кулинарные рецепты, диеты. Словом, всякая дребедень.
– Ну а здесь она зачем?
– Не сообразил? В журналах для мужчин чьи фотографии печатают? Правильно: красоток с пышными формами. А журналы для женщин теперь интересуются красавчиками, вроде тебя. Наине Львовне требуется свежее лицо для разворота.
– Боюсь, что мое уже испортилось, – нахмурился он. – Пусть Аякс ей позирует.
– Чего злишься? – добродушно усмехнулся хозяин. – Тебе ж нравятся такие дамочки, как Нечаева!
– Мне нравятся женщины. А не конезаводчицы, которые приходят отбирать племенных жеребцов для своего персонального стойла.
Монти и сам не понял, почему эта Нечаева так его разозлила. Но почувствовал смутную тревогу, волнение, и во время всего выступления нервничал и был не в духе. Владелица модного журнала смотрела на него не отрываясь.
Когда спустился в зал, по глазам понял: хочет, чтобы он подошел. А глаза у нее темные, глубокие. Колдовские. Так и тянет заглянуть в глубину: а что там?
– Присаживайся, – улыбнулась Нечаева. Она была одна, без спутника. Поглядев на стоящий перед дамой бокал с коктейлем, подумал, что придется подвезти ее до дома. Сам он на работе пил редко и весьма умеренно. Знал, что садиться за руль.
– Значит, ты и есть знаменитый Монти? – улыбнулась Наина Львовна.
– Вы ожидали чего-то большего?
– В общем-то, да.
Он даже обрадовался, что не понравился Нечаевой. Если дама хотела его обидеть, то не угадала. Матвей Нестерович человек не обидчивый. Она же сделала глоток из высокого бокала и словно пожаловалась:
– Ты хорош в движении. Танцуешь великолепно, но, извини, тело твое не впечатляет. Ни рельефной мускулатуры, ни широкого разворота плеч, и пресс не выделяется. А мой журнал называется…
– «Тело», – закончил он. И добавил: – Но я же не напрашивался!
– А вот лицо у тебя интересное, – задумчиво сказала Нечаева. – Особенно глаза. Я бы сделала несколько снимков. Но ничего не обещаю.
– А с чего вы взяли, что я буду вам позировать? – напряженно спросил он.
– Тебе что, деньги не нужны? – удивилась Нечаева.
– Вообще-то я неплохо зарабатываю.
– Но это же слава, дурачок! Ты пойми. Какое у тебя будущее?
– Мое. А ваша судьба пролегает отдельно от моей, – пошутил он и поднялся. – Всего хорошего.
Пусть Аякс довезет ее до дома. А он уже заметил старую знакомую. Та, улыбаясь, давно уже делала знаки. Когда он отходил от столика Нечаевой, та задумчиво смотрела ему вслед. Симпатичная женщина лет сорока, про которую он знал только, что ее зовут Анной, улыбнулась приветливо:
– Монти! Привет! Трудно стало тебя заполучить! А я скучала.
– Я тоже, – легко соврал он. Женщина сделала вид, что поверила и рассмеялась:
– Проводишь?
– Конечно!
Анна ему нравилась. Хотя она была не замужем, но связать его по рукам и ногам не стремилась. После того, как они проводили вместе ночь, исчезала на целый месяц. Потом объявлялась, и вновь пропадала на несколько недель. Если и скучала, то спокойно, без надрыва и обычных женских истерик, которые он терпеть не мог. Чем занимается он, как ни пытался, угадать не мог. Спрашивать не стал: зачем? Захочет – сама расскажет.
– Тогда поехали? – ласково посмотрела на него Анна.
– На моей или на твоей?
– Я на такси. Надеялась, что все будет, как в прошлый раз.
– Мне надо сказать хозяину, что ухожу.
– Я сама, – тут же поднялась Анна.
Он никогда не интересовался, что в таких случаях женщины, с которыми он уходит, говорят хозяину. И как происходит расчет. Предпочитал не знать того, чего знать не хочется. Это не его проблемы, потому что Монти просто-напросто идет провожать понравившуюся женщину и поднимается к ней в квартиру по единственной причине: ему этого хочется. Вот и сейчас сидел, дожидался, когда подойдет Анна и негромко скажет: «Все, Монти, пошли».
И тут… Возле его столика вдруг оказалась Нечаева. Позвала негромко:
– Монти.
Он поднял голову. Наина Львовна рассматривала его, как товар, выставленный на продажу на одном из аукционов. Словно собиралась вступить в торги. Так и есть:
– Ты меня не проводишь?
– Извините, я занят.
– Я все-таки решила сделать твои фотографии для журнала. Заплачу хорошо.
– За фотографии или за остальное тоже?
– А ты вообще как, дорого обходишься?
– Не знаю, не у меня надо спрашивать, – поднялся он. Нечаева была ему неприятна. – Но вам это уж точно будет не по карману. И вашему журналу тоже.
– А ты парень с характером, – улыбнулась вдруг она. – Дорогая игрушка. Но и я упряма. Так я оставлю тебе номер телефона?
Он равнодушно сунул визитку в карман кожаных штанов. Нечаева смотрела, словно чего-то ожидала. Наконец, спросила:
– А свои координаты не оставишь? Номер мобильного?
Он просто не умел отказывать красивым женщинам. Нацарапал номер на протянутой ею визитке, и, увидев проходящего мимо Аякса, окликнул:
– Мишка!
– Чего?
– Даму не проводишь? Я знаю: ты на машине, а ей очень уж понравился наш фирменный коктейль.
– Спасибо, не стоит, я как-нибудь сама доберусь, – усмехнулась Нечаева, бросив оценивающий взгляд на Мишу-Аякса. – Всего хорошего, молодые люди.
– Ты чего? – не понял Аякс, когда Нечаева отошла. – Такая мадам! И со средствами!
– Не знаю. Сам не пойму, отчего мне так не по себе.
– А ведь она тебя будет добиваться, – криво усмехнулся Аякс. – Баба-танк, по ней видать.
– Придется запастись бутылками с зажигательной смесью и остановить на подходе, – невесело пошутил он. Подошла Анна, тихо сказала:
– Все, Монти. Пошли.
Направляясь к выходу, он чувствовал на себе тяжелый взгляд Нечаевой. Оглянулся, посмотрел в упор. Она улыбнулась и кивнула. Черт! Дался он ей!
– Что-то ты сегодня невеселый, – заметила Анна уже в машине. – Случилось что-нибудь?
– А если и случилось?
– Я могу помочь, – серьезно сказала она.
– Слушай, а чем ты вообще по жизни занимаешься? – поинтересовался он.