– Волков – местный житель, – холодно заявил рептилоид, сумевший занять кресло замдиректора бельгийского бюро Интерпола. – Мы имеем на него исчерпывающее досье.
– Блажен, кто верует.
– Я знаю! – подчеркнул Гловитц ещё более холодным тоном. – Не забывайте, у нас его женщина, а русские очень привязаны к своим самкам, он пойдёт за ней куда угодно!
– Прекрасно, – хмыкнул Глюкк-Лейборист, – мне бы вашу уверенность. Хотя с другой стороны, как говорят сами русские: коготок увяз – всей птичке пропасть. Держите меня в курсе и ни в коем случае не допускайте соединения русского экзора с его… гм, гм, самкой. В этом случае справиться с ними будет очень нелегко. Если понадобится, перебросьте женщину на Титан.
– Не понадобится.
– Рискуете вы, а не я. Да, – спохватился Генеральный Поводырь, – где мой порученец?
– Мессир не выполнил задание в полной мере…
– Он мне нужен, пошлите его ко мне.
Изображение Лейбориста растаяло.
Гловитц выключил канал – разговаривал он не по обычному мобильному телефону, а по лонг-рации, передачу которой невозможно было засечь земными средствами, – и вызвал начальника охраны. В настоящий момент он находился в своём загородном доме в пяти километрах от аэропорта Завентем, где и содержалась в особом подземном бункере жена русского экзора.
– Я в контору, – сказал он возникшему на пороге кабинета массивному рефаиму по имени Франц. – Следи за пленницей в тридцать три глаза!
– У меня только два, – не понял босса начальник охраны.
– Докладывай обо всём, что покажется подозрительным. С транспортного терминала не спускать глаз!
Гловитц пожевал губами как настоящий человек, с неудовольствием подумав, что повторяется. Удивился: неужто он и в самом деле боится русского?
Прими дополнительные меры, ворчливо посоветовала ему интуиция, почти никогда не ошибавшаяся.
У меня есть унц, ответил он ей.
Русский непредсказуем, добавила интуиция.
Гловитц помедлил, глядя на квадратное лицо Франца, лишённое каких бы то ни было эмоций.
– Будь готов переправить пленницу на вторую базу на Титане.
Франц молча поклонился. Говорил он мало, но своё дело знал туго.
– Проводи меня в бункер, – добавил Гловитц.
Начальник охраны послушно вышел из кабинета.
Бункер для тайных свиданий, планирования, связи и временного пережидания террористических актов был создан позже самого здания, поэтому о его существовании знали только те строители, кто встраивал убежище в существующие фундаменты. А поскольку память их после строительства стёрли, Гловитц мог не беспокоиться о сохранении тайны дома, которую оберегали компьютеры и рефаимы, не способные на самостоятельные действия.
Спустились на два этажа под землю.
Сканер опознал хозяина, мигнув зелёной нитью лазера.
Тяжёлая металлическая дверь толщиной в двадцать пять сантиметров медленно отошла в сторону.
Взгляду открылась небольшая комнатка для отсутствующей в настоящее время охраны, за которой располагались трёхкомнатные апартаменты, почти в деталях воссоздающие интерьеры и пейзажи материнской планеты Свисс-иллеша.
Франц остановился перед выпуклым зеркалом, скрывающим дверь в изоляционный модуль, окутанный высокочастотным электромагнитным полем.
Зеркало задрожало мыльным пузырём, бесшумно лопнуло, оставляя вместо себя сеточку из лиловых лазерных лучей.
Гловитц шагнул сквозь сеточку в небольшое кубическое помещение, окутанное зеленоватым сумраком.
На лежаке у стены помещения лежала пленница, бессильно запрокинув голову. Бледное лицо её хранило обиженное выражение, под глазами лежали тени.
– Разбудить? – спросил Франц равнодушно.
– Красивая, – задумчиво проговорил Гловитц, глазами раздевая женщину. – Хотя и не в моём вкусе. Как на твой взгляд?
– Не понял.
Гловитц усмехнулся. Рефаимы были бесполыми существами и на мир смотрели без «мужского» интереса.
– Покормите.
– Она очнётся.
– Это уже не имеет значения.
– Слушаюсь, владыка.
– Хотя Генеральный прав: им нельзя соединяться.
– Простите?
Гловитц снова не ответил. Он оценил опасения Лейбориста, предупредившего, что русскому экзору нельзя дать возможность соединиться с женщиной, существом противоположного пола, что резко усиливало его энергетику. Однако начальнику охраны знать это было ни к чему.
– Разбуди и накорми.
– Будет исполнено.
На ухе завибрировала мембрана мобильного телефона.
Скремблер аппарата проверил абонента, доложил тихим женским голоском:
– Алессандро Мюрат, вторая камарилья.
«Какого чёрта ему надо?» – подумал Гловитц, включая телефон.
– Слушаю, комиссар. Что-то случилось?
– Нет, месье Гловитц, – раздался в наушнике голос Мюрата. – Я звоню по поводу… – Голос пропал.
– Да слушаю вас. Или у вас гости?!
– Нет, но… – Голос Мюрата изменился. – Важное сообщение… конфиденциально…
Раздался негромкий стук, и связь прервалась окончательно.
– Комиссар! – на всякий случай позвал Гловитц, подождал немного, набрал новый номер. – Сигурд, нештатка, группу проверки в ноль вторую! В случае обнаружения гостей огонь на поражение!
После этого Гловитц поднялся к себе, переоделся, выслушал доклад начальника спецгруппы об отсутствии гостей в кабинете Мюрата и направился к замаскированной под персональный душ кабине В-портала.
4
Беспрепятственное шатание по коридорам бельгийского бюро Интерпола не могло длиться долго. В какой-то момент Роман понял, что обстановка изменилась, охрана здания перешла в состояние тревожного бдения, и держать под контролем всех, кто попадался на пути, и одновременно дежурную комнату с мониторами стало труднее.
До кабинета Гловитца на седьмом этаже они добрались нормально, встретив на пути всего четырёх сотрудников бюро, в форме и без неё. Гостей сотрудники не заметили, занятые своими делами.
Практику «отвода глаз» Роман освоил прекрасно.
Однако войти в кабинет не удалось, автоматика и замки помещения под номером 007 не реагировали на ментальные приказы. Стало ясно, что без нового «внепространственного» прыжка не обойтись.
Роман отошёл от двери к прозрачной стене коридора, увлекая за собой Ылтыына, настроил канал неяслуха:
«Придётся прыгать».
«Придётся так придётся, – отозвался эскимос. – Эка невидаль. Как настроение?»
«Тоска!» – признался Роман.
«А вот это неправильно, дружище. Не программируй себя на тоску, программируй на радость встречи. Я почему-то убеждён, что мы вызволим девочку из лап рептилоидов».
«Твоими б устами да мёд пить», – невольно улыбнулся Роман.
«Лучше мёд, чем всякую гадость вроде кока-колы. Заметил? Здесь нет обыкновенной воды, в коридорах стоят только автоматы с колой. Я думал, Европа отказалась от этого напитка, являющегося звеном в цепочке травли потребителей».
«Согласен. Не будем терять время, Гловитц вот-вот появится на рабочем месте. Представляй внутренности кабинета и цепляйся за меня».
«Уже вцепился».
На голову Романа осело облачко призрачных мыслеощущений Ылтыына.
Тогда и он начал процедуру перехода в состояние, которое нельзя было передать словами, но которое давало ему возможность становиться временным властелином пространства и времени.
Воздух вокруг, стены здания, все его комнаты, люди, сидящие внутри и снующие по коридорам, исчезли.
Он погрузился в созерцание безграничной сознательной пустоты, отразившейся волной удивительного музыкального аккорда в нервах всего тела.
Ощущение это распространилось от макушки до кончиков пальцев рук и ног, и одно мгновение казалось, что он сейчас воспарит над Землёй! Грудь даже шевельнул приступ беспричинного смеха.
Волна внутренней радости прошлась по позвоночнику, отразилась резонансом внутренних органов и вернулась к голове.
Фантазия развернула смутные очертания кабинета Гловитца в рельный объём, и с этой мыслью – я вижу! – Роман включил В-портал.
Короткая темнота погасила сознание.
Затем в глаза хлынул слабый свет.
И ещё не придя в себя окончательно, Роман понял, что они оказались там, где надо.
Рядом зашевелился Ылтыын, прижатый к стенке кабины телепортатора: кабина была рассчитана всего на одного человека.
«Ты мне саданул локтем под дых!»
«Это не я саданул, – возразил Роман, – это В-портал брыкается. Может, ему трудно возить двух мужиков сразу».
«Я маленький и хилый, и к тому же не ел сутки».
Роман почувствовал спазм желудка. Захотелось есть.
«Закончим все дела и перекусим».
Он поворочался в тесном пространстве кабины.
Результатом этого было срабатывание отпирающего дверь устройства. Раздался щелчок, дверь открылась.
Роман шагнул вперёд, заранее просканировав помещение с помощью «третьего глаза».
Кабинет Гловитца давился тишиной.
Он оказался абсолютно безликим, словно его хозяином был компьютер, не имеющий характерных человеческих качеств. Ничего лишнего, что указывало бы на какие-либо личные вкусы владельца, здесь не было.
У стены стоял стеклянно-металлический стол с голографическим модулем компьютера, за которым красовалось мощное кресло, обитое серой кожей или материалом под кожу.
Другую стену подпирал такой же серый диванчик.
У третьей, в своеобразно организованной нише прятался стеклянный же журнальный столик, на котором лежали журналы с глянцевыми обложками. На двух из них можно было прочитать названия по-английски: «Parabellum» и «Danger».
Дополняли интерьер кабинета два металлических стула, люстра из псевдохрусталя, бра в форме фаллоса, плоский телеэкран над столиком с журналами и метровой высоты стеклянная статуэтка тюленя, держащего на носу земной шар.
И ещё в кабинете царила идеальная чистота.
Роман встретил взгляд Ылтыына. Ответил кивком, без обмена мыслями: в таком кабинете мог работать только нечеловек.
Внезапно ожила пирамидка на столе, утыканная длинными стеклянными стерженьками с шариками на концах; по-видимому, это был современный селектор. Один из стерженьков вспыхнул, внутри шарика запульсировала жёлтая струйка огня.
Гости замерли.
«Вызов?» – спросил Ылтыын.
«Похоже», – ответил Роман.
«Будем ждать?»
«Он скоро появится, я чувствую».
«А если он учует нас раньше?»
«Значит, придётся драться!»
Ылтыын хмыкнул, прошёлся по кабинету, приглядываясь к его хайтековскому интерьеру.
«Совет примешь?»
«Смотря какой».
«Не торопись».
«Я и так не тороплюсь».
«Это тебе только кажется. – Ылтыын сел на диванчик. – Мягкий, удобный, присядь. Хочешь, расскажу притчу?»
Роман сел рядом, вытянул гудящие ноги.
«Валяй».
«Однажды у лёгкого одномоторного самолёта отказал двигатель. На его борту было три пассажира: умник, политик и священник».
«Притча твоя не сильно древняя».
«Какая есть. Пилот крикнул, что нужно прыгать, схватил себе один из трёх имевшихся на борту парашютов и выпрыгнул. Остальные вынуждены были решать, кому достанутся два оставшихся парашюта. Умник решил, что в такой ситуации промедление смерти подобно, и с криком: «Я умный и нужен стране!» – быстро цапнул первый попавшийся парашют и сиганул следом за пилотом. Священник посмотрел на молодого политика и сказал: сын мой, я уже достаточно пожил на свете и готов встретиться с Господом. Будет справедливо, если спасёшься ты».
Ылтыын замолчал, поудобнее устраиваясь на диванчике.
– Ну, и что было дальше? – не вытерпел Роман, заговорив вслух.
– В этом нет необходимости, отец, – ответил политик. – У нас два парашюта. Умник выпрыгнул с моим рюкзаком.
Роман улыбнулся.
– Я так и думал, что этим закончится. Обещаю быть умником, но торопиться не стану.
– Это хоросо, однако, – с удовлетворением сказал эскимос.
Роман закрыл глаза, представляя Юну в ситцевом халатике, протягивающую к нему руки. Сами собой на ум пришли строки стихотворения:
Тень чужой мысли накрыла кабинет.
Роман открыл глаза, напрягся.
Ылтыын тоже шевельнулся, почувствовав дуновение холодного ветра, повернул голову к другу.
Роман сжал его локоть.
«Он здесь! Встань за кресло!»
Ылтыын бесшумно метнулся к столу.
Сработала линия В-портала: словно гигантская бабочка взмахнула огромными крыльями, овевая кабинет потоком воздуха.
Открылась дверца кабины, замаскированная под выпуклую полупрозрачную крышку бара, и в комнате появился мужчина в лоснящейся, словно смазанной жиром, кожаной коричневой куртке. Поджарый, красивый, сильный и уверенный в себе.
Он сделал шаг к столу, ворочая головой вправо-влево, как локатор антенной на лётном поле, замер, вычислив положение Романа. По губам главного контрразведчика АПГ прозмеилась ехидная ухмылка.
– Месье Волков… и не один… какая приятная встреча!
Голос Гловитца был ровен и сух, и заговорил он на русском языке, причём почти без акцента.
– Свисс-иллеш, – сказал Роман.
– Просто замечательно, что вы знаете моё настоящее имя. Я собирался искать вас, а вы сами явились.
– Мы не договорили там, на крыше отеля.
– Понимаю. Похоже, к Интерполу у вас нет пиетета?
– Увы, – подтвердил Роман. – Давайте обойдёмся без лишних славословий. Я знаю ваши возможности, вы мои. У вас есть унц, у меня тоже. Вы ничего не упускаете из виду, я тоже.
– Да, мне говорили, что вы человек дела и время терять не любите. Однако позвольте напомнить: несмотря на равные возможности, в чём я сомневаюсь, а также на ваш красивый защитный костюм, мы находимся в неравном положении. У меня есть то, ради чего вы не побоялись появиться здесь. У вас нет ничего… если не считать лично вас. Что вы хотите предложить в обмен?
«Я держу его на мушке!» – передал Ылтыын.
Гловитц небрежно качнул пальцем, и в кабинет ворвались трое парней в чёрных комбинезонах, вооружённые лазерными боевыми комплексами.
– Попросите вашего прыткого напарника успокоиться, видимо, он полагает, что может изменить ситуацию.
«Он тебя отвлекает! – быстро отреагировал Ылтыын. – То ли кого-то или чего-то ждёт, то ли готовит атаку!»
– Чёрт повозьми! – с восхищением сказал Гловитц, ткнув в него пальцем. – У вас очень умный напарник! Да ещё умеющий говорить на менто!
«Берегись!» – предупредил Ылтыын.
В следующее мгновение на голову Романа обрушился потолок!
Именно так его психика оценила пси-атаку противника.
В глазах потемнело.
Он был готов к схватке, но такого мощного пси-извержения, сгенерированного не одним человеком, а целой экстраформацией в двести-триста душ, его ментальная защита не выдержала.
Сквозь образовавшуюся пустоту в голове проплыла гаснущая звёздочка мысли: он выиграл… он выиграл… он…
Медленно, как бы нехотя, Роман уронил голову на грудь, опустился на колени, сложился пополам, мягко завалился лицом вниз.
За креслом точно так же упал Ылтыын.
– Что и требовалось доказать, – проговорил Гловитц назидательным тоном, опять по-русски, проводив падение русского экзора довольным взглядом. – Как говорят русские: против лома нет приёма… хотелось бы знать, что такое лом.
Он посмотрел на парней в чёрном.
– Забирайте обоих. Снимите с этого браслет, только осторожно.
К Роману подскочили двое спецназовцев, нагнулись над ним.
Раздался негромкий выстрел.
Один из парней сунулся головой в пол.
Второй вскочил, водя перед собой стволом лазерного карабина.
Раздался ещё один выстрел, за ним вскрик, и спецназовец повалился на спину, помешав третьему бойцу группы выбежать в кабинет.
– Дьявол! – ощерился Гловитц, выбрасывая сжатый кулак (эффекторы его унца были замаскированы под массивные перстни) по направлению к столу, за которым должен был лежать обездвиженный русский.
Это было ошибкой.
Мысль намного быстрей любого физического действия, и дай Гловитц мысленно унцу команду нейтрализовать помеху либо нанести (опять же мысленно) добивающий пси-удар, и участь Ылтыына была бы решена.