Кинди Исхак, пакистанец по происхождению, возглавлял семейный бизнес по добыче и переработке фосфатов, занимая ведущие позиции в мире. Так что увеличение садака на пять процентов совершенно не отразится на его бизнесе, просто экспортируемые удобрения будут продаваться по более высокой цене. А, как известно, чем больше даешь садака, тем большую прибыль посылает тебе Аллах.
Маварди Максуди был из оманских арабов и слыл чудаковатым малым; подражая великим теологам Средневековья, он сочинял стихи и, как мог, поддерживал молодые творческие дарования. Свою молодость – как поговаривали, чрезвычайно бурную – он провел в Париже, разбив при этом немало девичьих сердец. Потом еще три года разъезжал по миру, довольствуясь только самым необходимым: одной парой обуви и небольшим рюкзаком, в котором был сложен комплект одежды. Никто из его университетских приятелей так никогда и не узнал, что скромный юноша, подрабатывающий разносчиком пиццы, в действительности являлся наследником газовой империи, растянувшейся по всему побережью государства.
На родину Маварди Максуди вернулся только по просьбе дряхлеющего отца, чтобы взять газовую империю в свои руки и навсегда связать себя с «Аль-Каидой». Считая газ подарком Аллаха, он, не колеблясь, отдал на садака двадцать процентов.
Попивая чай с шербетом, Ибрагим подсчитал, что только за одну встречу на борьбу с «неверными» ему удалось заполучить около ста миллионов долларов. Весьма неплохое начало беседы. Некоторая часть средств должна отойти в Чечню; как показывает опыт, активизация боевых действий происходит именно в тот период, когда сыны Аллаха получают за свой ратный труд заслуженное вознаграждение.
– «Джихад меча» – это очень хорошо, братья мои, – произнес йеменец Ахметжан, проживавший последние пять лет в Сомали. – Но мы часто забываем о том, что существует еще «джихад сердца» и «джихад руки».
Благодаря его стараниям на территории Сомали было организовано пятнадцать крупных центров Красного Полумесяца, в которых действовали эмиссары «Аль-Каиды», вербуя в свои ряды сторонников. Являясь обладателем миллиардного состояния, он занимался тем, что разъезжал по миру, выискивая союзников. Понемногу его интересы сместились в Восточную Африку – область наибольшего распространения мусульманства. По его мнению, в этой части света у «Аль-Каиды», и в целом ваххабизма, было большое будущее, и он не жалел собственных средств, чтобы склонить старейшин и вождей на свою сторону. Расцентрализованная, с населением, сочувственно относящимся к ваххабизму, территория Сомали являлась идеальным полигоном для всякого рода террористических акций.
– Мы, как настоящие правоверные, должны бороться с собственными дурными наклонностями, – продолжал Ахметжан, – и наставлять на путь истинный заблудших и сомневающихся. В этом наша сила! Мы должны быть непоколебимыми в своих убеждениях и принимать жесткие дисциплинарные меры в отношении преступников и нарушителей норм нравственности, в этом и состоит «джихад руки». – Присутствующие одобрительно закивали. – «Духовный джихад» не менее важен, чем «джихад меча», именно он позволяет нам внутренне самосовершенствоваться на пути к Аллаху. О «духовном джихаде», считая его главным, много говорил и сам Мухаммад, и свои откровения он оставил в хадисах. Так что «джихад меча» – это всего лишь малый джихад, а «духовный джихад» – всегда большой джихад, и подразумевает он, прежде всего, войну с самим собой. Так что пять процентов со своего чистого дохода я отдаю в мусульманские учебные заведения медресе и метебе и на поддержку способных бедных юношей.
– Твой поступок, Ахметжан, это поступок настоящего мусульманина, он доказывает нам, что все мы едины, у нас один общий отец и духовный учитель – Аллах, – притронулся ладонями к лицу Ибрагим. Следом за ним очистительный акт совершили остальные присутствующие. – Но «малый джихад» требует от нас много сил, мы должны делать так, чтобы кяфиры нигде и никогда не чувствовали себя в безопасности. Мне кажется, что в джихад нужно активно привлекать женщин.
– Это рискованно, брат, такое решение может вызвать неудовольствие в мусульманском мире – прежде они не привлекались в качестве шахидок.
– Мы не должны кого-то бояться. – Лоб Ибрагима собрался в складки. – В борьбе с «неверными» все средства хороши. Перед ними у нас нет каких-то обязательств, и слово, данное кяфиру, не в счет! Женщины еще хороши тем, что с их помощью можно добраться в те места, куда мужчинам вход закрыт. Как правило, женщина в отличие от мужчины не вызывает подозрений. С ее помощью, если она при этом еще достаточно умна и красива, можно добраться до самого недоверчивого кяфира и уничтожить его! Нужно вести просветительскую работу среди мусульманок и объяснять им, чтобы они не боялись за своих дочерей; пусть знают, что всем шахидкам отведено место на небесах в райских кущах, где им будут петь сладкоголосые птицы.
– Не каждая женщина способна на самопожертвование. Многих из них с этим миром связывают семьи, дети, – осторожно высказался Садраддин Асфар.
– Согласен с тобой, брат, что женщин, готовых на самопожертвование, нужно искать. Но их очень много среди вдов, мужья которых стали мучениками за веру. Нужно объяснить им, что их долг заключается в том, чтобы отомстить за смерть супруга, и чем многочисленнее будут жертвы среди кяфиров, тем ближе они станут к богу, – произнес ваххабит. – Наша задача заключается в том, чтобы окружить заботой семью, в которой родилась шахидка. И помочь им материально. Нам нужен человек, который следил бы за тем, чтобы ни одна семья не осталась обиженной.
К фруктам, стоявшим на столе, практически никто не притронулся, но вот зеленый чай пили охотно, заедая его сладким шербетом. Слуги уже принесли вторую тарелку и ревностно следили за тем, чтобы пиалы не оставались пустыми.
– Я готов взяться за это дело, – ответил Маварди Максуди. – Семья каждого шахида, кроме полагающегося садака, будет получать от меня дополнительное вознаграждение. Если же у них есть дети, они не останутся без внимания, будут одеты, обуты и накормлены. Если же кто-нибудь из них проявит себя как ревностный мусульманин, мы отправим его учиться в медресе.
– Хорошо, братья, рад, что между нами такое взаимопонимание, – высказался Ибрагим. – А теперь о том, что нам предстоит сделать в ближайшее время. – Пора заявлять о себе во всеуслышание, пусть все начнут считаться с нами. Война Советского Союза с «Аль-Каидой», ваххабитами спровоцировала его распад. Теперь на очереди Америка, мы должны сделать все, чтобы в нашу борьбу с «неверными» втянулся весь мусульманский мир. Надо создать условия для эскалации более острого военного конфликта. Наверняка появятся беженцы, нужно всеми доступными средствами стимулировать их потоки. Я бы даже сказал, вообще любые значительные перемещения людей… Ситуация кризиса приводит к ослаблению традиционных структур и к усилению джамаатов. Во время этой войны мы должны быть плечом к плечу, как это происходит с нами во время молитвы в священной Каабе, и помнить о том, что все мы равны перед Аллахом. Сейчас, когда удалось доставить в Аденский залив ракетные комплексы, мы сможем сделать куда больше. Я предлагаю перекрыть Аденский залив в районе Джибути, этот участок самый узкий и наиболее удобен для перекрытия. Тогда судоходным компаниям придется отправлять свои суда вокруг Африки, а это, как вы сами понимаете, многие тысячи миль пути.
– А если они все-таки попробуют прорваться через блокаду? – спросил Абдулла.
– Вот тогда нам сполна послужат ракетные комплексы, корабли придется атаковать! Здесь наши требования всецело совпадают с требованиями пиратов – если корабли проходят вдоль берегов Сомали, следовательно, они должны расплачиваться за транзит.
– Пиратам может не понравиться, что мы посягаем на их заработок.
– Нас это не должно беспокоить, – решительно произнес Ибрагим. На какое-то время его лицо приняло хищное выражение. – Каждый из них озабочен только тем, чтобы как можно плотнее набить брюхо да обзавестись новенькой «Тойотой». У нас же иная цель – сделать ваххабизм господствующей религией. Это не будет сегодня, возможно, не получится и завтра, но каждый день, шаг за шагом, мы должны приближаться к великой цели.
– Перекрытие Аденского залива вызовет большое недовольство американцев. В Персидском заливе стоит их флот; не исключено, что они захотят вмешаться.
– Это наш джихад, наше испытание, которое мы обязаны пройти до конца. Ни одна смерть не будет напрасной, братья-мусульмане не останутся равнодушными в священной борьбе с кяфирами и приумножат наши ряды. Сейчас в районе Эйл под началом Баруди Хаджиба сосредоточен большой джамаат, они установят на кораблях ракетные комплексы и выйдут в море.
– Я знаю Баруди Хаджиба, он настоящий ваххабит, – поддержал Ибрагима Шихабаддин Хусаин. – Материальные ценности для него не имеют значения. Но где же расположен джамаат, неужели среди пиратов?
– Нет, они живут отдельно от них, в пещерах, в которых проживали аскеты еще во времена Мухаммеда.
– А почему мы не собираем садака с сомалийских пиратов, ведь все они мусульмане-сунниты? Долг каждого имущего мусульманина – пожертвование нищим, беднякам, сиротам, участникам войны…
– Они забывают об этом, значит, пришло время напомнить об их долге. Где самая многочисленная группировка пиратов?
– Их везде много, по всему сомалийскому побережью, – ответил Абдулла, – но особенно много в Могадишо, в Алуда, Босасо, в Эйле… – принялся загибать он пальцы.
– В Эйле, говоришь, – призадумался Ибрагим.
– Именно там, брат, по нашим данным, там располагается один из координационных пиратских центров.
– Тем лучше. Пора четко обозначить наши взаимоотношения.
Глава 4
Наше время пришло
Два отряда, численностью в шестьсот человек, уже на следующий день выдвинулись в небольшой поселок Эйл, расположенный на самом берегу сомалийского побережья.
Еще совсем недавно заброшенный рыбацкий поселок за последние десять лет превратился в один из пиратских центров, где жалкие полуразрушенные лачуги соседствовали с современными новостройками. Число дорогих машин, в том числе и внедорожников стоимостью в пятьдесят тысяч долларов, приближалось к количеству населения. Благосостояние так и выпирало из него колючими уродливыми углами. Пиратство было главной отраслью, за счет которой кормилось девяносто процентов жителей побережья. Впрочем, неудивительно: подобное происходило на всем побережье Сомали, и теперь рыбаки охотно использовали свои лодчонки в качестве транспортного средства для переправки пленников в поселок.
Поселок, спрятанный между горами, можно было бы и не заметить, если бы не восемь кораблей, стоящих в небольшой бухте.
Баруди Хаджиб совершил намаз – первую молитву на рассвете – в просторной пещере, используемой правоверными под мечеть. В пещере было прохладно и сухо, каменный пол устилали дорогие персидские ковры, на шершавых гранитных стенах висели куски материи с искусно вычерченными шамаилами, небольшие тексты, помещенные в рамки, суры из Корана, поговорки. Сюда пять раз в день приходили молиться обитатели общины, проживавшие в многочисленных пещерах, разбросанных по всему побережью. Чтобы не осквернить молельный дом, они оставляли обувь у самого порога и, повернувшись лицом к михрабу – нише в скальной поверхности, указывающей направление на Каабу, – совершали молитвы.
Это был джамаат – локальная мусульманская община, созданная «Аль-Каидой» несколько лет назад. Каждый член джамаата прошел курсы обучения в иностранных лагерях ваххабитов, а Баруди Хаджиб дослужился до амира и имел право на широкую проповедь ваххабизма.
Главная задача джамаата заключалась в том, чтобы присматривать за береговой охраной, которая предпочитала проживать близ берега в коттеджах с кондиционерами. И вместе с тем джамаат должен был следить за потоками грузов, проходящими через Аденский залив.
Лишь на первый взгляд могло показаться, что людей, составляющих джамаат, связывала только мечеть, в действительности же на скалах Эйла расположился крепкий боеспособный и многочисленный отряд, прошедший боевую выучку в Афганистане и Чечне. Всюду, где они пребывали, главная задача джамаата заключалась в том, чтобы раздуть сепаратистское движение и по возможности поддержать его, становясь при этом наиболее боеспособной частью. Военные успехи во все времена притягивают молодежь, поэтому численность их постоянно увеличивалась.
В этот раз ваххабиты джамаата проживали обособленно от остального населения побережья и крайне редко выходили с ними на контакт. Казалось, что проживающие в пещерах и большую часть проводящие в молитвах люди вряд ли думают о земном, и многие очень удивились бы, узнав, что на самом деле малоразговорчивые люди в многослойных арабских одеждах – один из самых боеспособных отрядов «Аль-Каиды». Наверняка они удивились бы еще больше, узнав о том, что подавляющая часть аскетов, поселившихся за поселком в пещерах на почти неприступных скалах, в действительности являются отпрысками могущественных семей Ближнего Востока. Выбранный ими путь – «джихад меча» – столь же естественен для них, как сон или омовение перед молитвой. Этих людей по-настоящему угнетало только одно – долгое ожидание предстоящего дела, ради которого они прибыли на выжженную солнцем африканскую землю. Но, видно, Аллах не случайно послал им такое испытание, поэтому, собрав воедино волю, им приходилось вставать на путь «джихада терпения».
Баруди Хаджиб вышел из пещеры, повязал тщательно арабский головной убор ихрам так, чтобы он равными сторонами спадал на плечи, и зашагал по каменистой тропе на самый верх к своей пещере. Со стороны могло показаться, что пещера неприступная, с обеих сторон она обрывалась вниз глубокой пропастью, и требовалось немало расторопности, чтобы преодолеть крутой горный отрезок. Но Баруди Хаджиб не сетовал – еще одно испытание Аллаха, с которым следовало смириться. В ста метрах от мечети располагалось несколько пещер, где проживало около сорока человек; дальше, точно в таких же просторных пещерах, – еще восемьдесят! Так что небольшой скальный участок, расположенный на пятьсот метров выше уровня моря можно было считать густонаселенным. При желании в течение нескольких минут можно было собрать до пятисот бойцов.
Остановившись, Баруди Хаджиб поправил кожаную сумку мизуду, в которой обычно носил спутниковый телефон, и заторопился выше. Через несколько метров была каменная площадка, откуда великолепно просматривался поселок и небольшая гавань, заставленная кораблями, большая часть из которых являлась добычей пиратов. У пирса стояло несколько человек; Баруди Хаджиб без особого труда – в основном по европейской одежде и по безнадежности, что была запечатлена на их лицах, – узнавал пленников. Их не пытались загнать в трюм захваченных кораблей, как, возможно, поступили бы где-нибудь в Нигерии или в акватории Индонезии, не покрикивали на них, не заводили с ними разговоров; создавалось впечатление, что на пленников вообще не обращали внимания. Но в действительности все было не так: где бы они ни находились, за ними наблюдали десятки беспристрастных и заинтересованных глаз. Чаще всего это были мальчишки, что следовали за ними по пятам, назойливо выпрашивая у них завалявшийся цент. Среди захваченных выделялись парень и девушка, судя по всему, русские, державшиеся в сторонке ото всех остальных. Сомалийцы утверждали, что за них обещали солидный выкуп, а потому к ним негласно приставили дополнительную охрану.