Жестяные заросли немного расступились, но лишь для того, чтобы показать лейтенанту, что надеяться ему особо не на что. В просвете зарослей маячила высокая закопчённая стена очередного строения. Павел попытался обойти препятствие справа, но там жестяные джунгли сплелись в абсолютно непроходимую чащобу. Пришлось лейтенанту двинуться вдоль стены влево.
Идти пришлось недолго. Там же, где закончилась стена, закончились и заросли. Взгляду Сухова открылась большая поляна, сплошь усеянная обломками всевозможных биомехов. Непонятно, почему их не утилизировали вездесущие скорги. Быть может, в этом местечке зиял какой-то невидимый провал в зональном энергетическом поле? Что ж, заодно эта версия легко объясняла бы и отсутствие жестяной растительности на поляне по площади не меньше футбольного поля. Но почему-то Сухову казалось, что эта версия несостоятельна. Он отлично видел снующих по всей поляне стальных крыс и всевозможных скоргов, «чугунных насекомых», а значит, какое-никакое энергополе здесь присутствовало. Да и ростки автонов пробивались сквозь плотный ковер покорёженных и обгорелых запчастей от биомехов. Полигон?
Пожалуй, этот вариант выглядел более реальным. Любому военизированному подразделению требуется хотя бы стрелковый тир, а лучше полноценный полигон. Среди чернобыльских руин развернуться особо негде, так что и этот бывший стадион годился на роль стрельбища. А что касается мишеней, как раз это в Зоне не проблема. Бойцам «СД» даже не требовалось напрягаться, чтобы принести и установить мишени. Биомехи наверняка приходили сюда сами.
Павел остановился на краю стрельбища, лихорадочно раздумывая, идти дальше через поле или двинуть по опушке, а то и вовсе обойти это коварное местечко под прикрытием жестянки. С одной стороны, бежать по открытому пространству представлялось самым быстрым и выгодным вариантом, но с другой стороны, если «СД» вырулит прямиком на привычные стрелковые рубежи, спасти Сухова не сможет никакое чудо. У бойцов «СД» на этом поле наверняка пристрелян каждый квадратный сантиметр.
Сухов постарался задержать дыхание и прислушался. Скрежет автонов и топот ног преследователей доносились откуда-то с юго-востока. Значит, бойцы «СД» не мудрили, придумывая всякие перехваты или обходные маневры, а шли точно по следам лейтенанта. Что ж, в таком случае о чем раздумывать? Вперёд на максимальной скорости!
Павел вручную, с резервного пульта переключил на максимум встроенные в легкий боевой костюм сервоусилители и помчался через поле всё в том же северном направлении.
Вернее, стартовал в северном направлении. Реально помчаться ему помешал отчетливый, почти осязаемый тревожный сигнал, который отправило разуму подсознание. Сухов ещё не успел сообразить, в чём проблема, а ноги будто бы сами затормозили и врубили задний ход. На северной опушке жестянки явственно зашевелились ветки. Кто-то или что-то проламывалось сквозь чащу и собиралось вот-вот появиться на поляне. Но ведь и сзади Сухова ждали вовсе не пряники с газировкой. Топот нагоняющих бойцов «СД» лейтенант слышал уже вполне отчетливо.
Сухов резко развернулся вправо и побежал по полю на восток, стараясь держаться в паре метров от зарослей, в которые надеялся нырнуть, если (а точнее – когда) ситуация осложнится окончательно.
Теоретически лейтенант сделал всё правильно, а вот на практике с планами у Сухова вновь вышла незадача. Они рухнули, как всегда, в самый неподходящий момент. На восточной окраине поля, метрах в ста позади лейтенанта, появились бойцы «СД», а секундой позже прорвались джунгли с северной стороны, и из них высыпали… правильно, тоже бойцы «СД». Павел тут же похвалил себя за проницательность и бросился вправо, в кусты, но не тут-то было! Вдруг выяснилось, что вот уже метров двадцать лейтенант бежит не вдоль зарослей металлорастительности, а вдоль увитой лианами стены, видимо, той самой, которая преградила ему путь, когда он только подходил к стадиону-стрельбищу. Всё, что оставалось Сухову в такой ситуации, – поднажать, ведь прямо по курсу автоны росли свободно, не прижимаясь к стенам, а занимая просвет очередной улочки. Одна беда, до очередных спасительных зарослей оставалось метров сто. Даже с учётом помощи сервоусилителей, не меньше шести-семи секунд чистого времени. Более чем достаточно, чтобы преследователи прицелились и открыли шквальный огонь.
Сухов снова почувствовал себя нехорошо. От предчувствия неминуемой гибели у него даже потемнело в глазах. И бежать стало труднее, будто бы в лицо ударил порыв ураганного ветра, который сначала притормозил беглеца, а затем чуть и вовсе не опрокинул.
Неожиданно над головой что-то оглушительно загрохотало, да так, что подпрыгнули все внутренности, и сгустившуюся темноту (как оказалось вовсе не в глазах у Сухова, а всеобщую) разорвала ярчайшая вспышка. Павел невольно поднял взгляд к небу и также непроизвольно сбросил темп, а затем и вовсе остановился. Такого он не видел ещё никогда в жизни.
Над полем очень низко висела огромная фиолетовая туча. Не настолько огромная, чтобы закрыть всё небо, но достаточно большая, чтобы почти превратить пасмурный день в ночь. Свет на поле всё-таки падал, но лился он только через узкое пространство, оставленное тучей почти над линией горизонта. Впрочем, света хватало и так. Сухов отлично видел клубящееся подбрюшье тучи, которое казалось перламутровым и сверкало в глубине миллиардами маленьких искорок. Между клубами на поверхности тучи то и дело проскакивали небольшие синеватые разряды, которые постепенно становились длиннее, ветвистее и будто бы стекались к условному центру на нижней поверхности фиолетового облака. Когда паутина мелких разрядов сформировалась окончательно, из её центра к земле протянулось огромное щупальце гигантской молнии. Окрестности вновь озарила ослепительная вспышка, и лейтенант невольно зажмурился. А затем повторился мощный удар грома. Воздух и земля вздрогнули с такой силой, что Сухов едва удержался на ногах. Во влажном воздухе разлился сильный запах озона, а по зарослям автонов побежали тысячи мелких искорок.
Павел резко обернулся и нашёл взглядом место, в которое ударила молния. Оказалось, что удар пришелся точно в центр поля, и поскольку ближе к центру оказались преследователи, им крупно не повезло. Несколько бойцов валялись бесформенными мешками в десяти метрах от дымящегося пятака, остальные расползались кто куда, оглушенные, ослепшие и, что главное, совершенно небоеспособные.
Сухов попятился, понимая, что таким удачным поворотом событий надо обязательно воспользоваться, но атмосферная аномалия почти загипнотизировала лейтенанта, поэтому, сделав пару шагов назад, он снова остановился. Туча по-прежнему висела над полем, искрила и переливалась фиолетово-перламутровым, но мелкие молнии, ползающие по её клубящемуся брюху, в паутину больше не собирались. Они будто бы ушли в глубь облака и теперь просвечивали светящимися жилками.
Павел вновь опустил взгляд к земле. Несколько преследователей пришли в себя и начали перегруппировку. Лейтенант вновь попятился, и в эту же секунду туча показала новый фокус. Сначала на землю упали несколько крупных капель, а затем из глубин темного облака к земле протянулись тонкие струйки дождя. Причём дождь пошёл почему-то лишь на ограниченном участке, примерно втрое больше отметины от удара молнии. Привычные к дождю бойцы «СД» смело двинулись сквозь эту водяную завесу, добрались до её центра, и вдруг… У Сухова от увиденного буквально отвисла челюсть.
Тонкие струйки внезапно изменили свою структуру и превратились в ледяные иглы: длинные, тонкие, прочные. Иглы стремительно падали из клубящихся недр тучи и пришпиливали бойцов к земле, словно каких-то насекомых. Вояк «СД» не спасали ни броня, ни манёвры. Сухов отчетливо видел, как ледяные иглы пробивают прочнейшие доспехи и шлемы, как прошивают даже импульсники в руках у воинов. И что самое ужасное, сделав своё чёрное дело, иглы не исчезали. Они втыкались в землю и торчали, как двухметровый ледяной частокол.
Уцелели в этом кошмаре только бойцы второй линии, которые не успели войти в опасную зону, а, когда начался ледяной дождь, поспешно отошли. Все, кроме лидера группировки, который прибыл на поле собственной персоной в составе арьергарда. В полумраке коридора Сухову не удалось толком разглядеть Апостола, но сейчас лейтенант почему-то точно знал, что видит именно лидера «СД». Очень уж Апостол выделялся из толпы своих подручных: и осанкой, и бесстрашием, и особым холодным, уверенным взглядом. Одна из игл воткнулась в землю в каком-то сантиметре от его ноги, но Апостол даже не повел бровью. Он уставился на Сухова, как кролик на удава, будто бы пытаясь остановить беглеца с помощью гипноза, раз уж у бойцов «СД» сорвалось преследование.
Очень скоро ледяной частокол перекрыл видимость, но перекошенное злобой лицо Апостола ещё долго стояло у Сухова перед глазами. Что ж, Павел вполне понимал чувства командира бандгруппы. На кону стояла судьба такой грандиозной операции. Всё шло без сучка без задоринки, и вдруг какой-то случайный свидетель решил всё испортить. И ведь испортит, как пить дать, если доберётся до Барьера или хотя бы до ближайшего патруля чистильщиков.
Атмосферная аномалия в этой ситуации выступила на стороне Сухова, и этот факт наверняка окончательно взбесил лидера «СД». Очень уж злым стало у него лицо. Да, случайность, да, просто не повезло, со всеми бывает. Но кому это интересно? Дела оценивают по результату. Если дело сорвется, количество непреодолимых трудностей никто подсчитывать не будет. Просто скажут: Апостол облажался, больше ему доверия нет. И конец карьере. А результат дела теперь явно оказался под большим вопросом. В общем, Павел почти не сомневался, что Апостол продолжит преследование и теперь уже силами всей группировки. Терять ему теперь почти нечего. А значит…
Лейтенант резко развернулся и бросился в заросли. А значит, пока есть фора, её надо использовать! А сколько народу бросится по пятам, вопрос другой. На два десятка меньше, чем могло бы, спасибо атмосферной аномалии. И пусть это послужит стимулом или хотя бы утешением.
За спиной снова громыхнуло, не так оглушительно, как прежде, зато раскатисто, несколько раз подряд, а затем на землю обрушился настоящий водопад. Да что там какой-то водопад! Над полигоном начался ливень, с которым не сравнятся и десять водопадов. Сухов на миг оглянулся. В трех сотнях метров позади него стояла плотная белая стена падающей с неба воды. Оставшихся на поле бойцов «СД» наверняка смыло этой водной лавиной и унесло, как минимум, к той самой воронке, из которой выбрался лейтенант в начале своего пути по закоулкам города-призрака.
Сухов покачал головой. Удача ему выпала какая-то нереальная. Как бы не пришлось платить за неё по слишком высокой цене. С другой стороны, должно же человеку когда-то повезти. До сих пор лейтенанту Сухову если и везло, то лишь по мелочам: то безнадёжную партию в шахматы вдруг вытянет, то какую-нибудь достойную вещицу по дешёвке купит на сетевом аукционе. Но чаще лейтенанту всё-таки доставалось нечто среднее: с одной стороны, ничего плохого, но и ничего хорошего. То есть на то, чтобы называться удачей, это никак не тянуло. И уж тем более Сухову никогда не везло вот так, действительно по-крупному: находился на волосок от гибели, и вдруг на помощь пришла сама природа. Просто чудо какое-то.
В памяти у лейтенанта, где-то очень глубоко, вдруг шевельнулось какое-то смутное воспоминание. Павел будто бы знал нечто важное, что напрямую стыкуется с темой текущих размышлений. Знал, но почему-то никак не мог вспомнить. Может быть, ему уже везло? И тоже крупно? Почему же не запомнилось?
Заросли жестянки сделались почти непроходимыми, поэтому Сухову вновь пришлось искать обходной путь. Над автонами слева и справа нависали одинаково унылые остовы пятиэтажек, заваленных по третий этаж мусором. Карабкаться по этим грудам хлама означало терять время, но и пробиваться сквозь жестянку Сухову представлялось не лучшим вариантом. Использовать «фрич» ему не хотелось, полезный артефакт мог ещё пригодиться в бою. Что оставалось? Только карабкаться.
Павел двинулся вправо, пробился к развалинам пятиэтажки и вдруг обнаружил тропу. Узкая, поджатая с одной стороны автонами, а с другой стеной дома тропка вела не туда, куда направлялся Сухов, но и не совсем уж в сторону. Павел рисковал сделать крюк, зато ему не требовалось пробиваться сквозь заросли. По времени то же самое, но сил потратится меньше, выгода очевидна.
Сухов сделал несколько шагов по тропе и остановился. На этот раз его притормозило не скверное предчувствие, как на полигоне, а что-то другое. Какой-то звук. Странный и совершенно неуместный в таких гиблых местах. Сухову показалось, что он слышит женский смех. Он звучал где-то вдалеке, едва слышно, но Сухов точно знал, что ему не послышалось. Через несколько секунд звук повторился, и лейтенант понял, что не ошибся. Он слышал женский голос, вот только загадочная женщина не смеялась, а скорее рыдала и что-то истерично выкрикивала, наверное ругательства.
Павел покачал головой. Кого только не занесёт в Зону. Следующей мыслью стала благородная идея прийти женщине на помощь, ведь она явно вляпалась в неприятности. Но всхлипывания и вопли вдруг стихли, и сколько ни прислушивался Сухов, больше ничего странного он не услышал.
Что ж, такова жизнь в Зоне. Да и не только в Зоне. Все умирают в одиночку. Жаль, конечно, незнакомку, но что поделаешь? Особенно щекотало Сухову нервы то, что где-то поблизости вероятно погибла именно женщина. Для лейтенанта этот нюанс имел особое значение. Ведь кто, как не боевой офицер должен приходить на выручку прекрасной даме? Но теперь уже Павел ничего не мог исправить. Теперь ему следовало снова сосредоточиться на собственном спасении.
Сухов двинулся дальше по тропе и вскоре убедился, что выбрал верный путь. Автоны вдруг расступились, и взору Сухова открылся вид на излучину реки. Лейтенант бросил взгляд влево. Всё правильно. Слева виднелись остатки причалов и складов бывшего речного порта. Павел серьёзно отклонился от маршрута к юго-востоку, но теперь это не имело значения. Чернобыль остался позади. Город-призрак, город, полный аномалий, заговорщиков, непонятных звуков и биомехов…
Сухов запнулся на странной мысли. А ведь никаких биомехов он не встретил, хотя пересёк почти половину города! Мелкие твари не в счет. Лейтенант просто не мог не повстречать хотя бы шагающих ботов или «расплодившихся» в последнее время сталтехов. Но ни шагающими, ни колёсными биомехами на маршруте даже не пахло. И это следовало считать ещё одной странностью, ничуть не меньшей, чем удачно налетевшая непонятно откуда туча-убийца или женская истерика среди радиоактивных руин мёртвого города.
«И не следует забывать о первой странности, о мистическом перемещении из Припяти в центр Чернобыля, – подумалось Сухову. – По отдельности всё это можно, конечно, списать на странности Зоны, но, когда странностей становится по штуке на погонный километр… стоит задуматься. Вот только о чём? Как правильно сформулировать вопросы?»