– Здорово, Иван, – доброжелательно улыбнувшись, протянул руку Назаров, после чего, повертев головой по сторонам, констатировал: – Да, бедновато живёшь, бывший подчинённый. Общее запустение и серая холостяцкая неухоженность…. Что же так? Молчишь? Ладно, не отвечай. Если обидел чем, то прости. Занимаемая должность, знаешь ли, не располагает к слюнявым политесам.
– Да, я ничего, – засмущался капитан. – Всё нормально…. Присаживайся, командир. Хочешь каши? Гречневая, наваристая, с тушёнкой…. С чем пожаловал-то?
– А ты, гляжу, не рад?
– Рад, конечно же. Просто…. До времени «Ч» осталось всего-то два с половиной часа. То есть, до четырнадцати ноль-ноль…. По идее, Игорь Игоревич, ты должен быть там, на вверенном объекте. Что называется, на лихом белом коне. Дабы лично всё контролировать и держать руку на пульсе…
– Перестань, ефрейтор, – начальственно поморщился Назаров. – Что мне там делать? Во-первых, все запланированные мероприятия уже осуществлены. Сапёры в доме и на участке господина Сергеева никаких мин не обнаружили. Надёжная охрана – везде и всюду – расставлена. Так что, сам понимаешь. От меня уже, собственно, ничего не зависит…
– А, что у нас – «во-вторых»? – усмехнулся Борченко.
– Прозорлив ты, капитан. Прозорлив и вдумчив. В самый корень зришь. Молодец.
– Мент я, или как?
– Опытный и виды видавший российский полицейский, – въедливо поправил полковник. – Ладно, поговорим, брат-Ваня, начистоту…. Поверь, но данный конкретный случай меня мало интересует. Загородный дом очередного вороватого вице-губернатора? Да, гори он ярким огнём. Причём, вместе с зажравшимся хозяином. Невелика потеря, если судить в государственном масштабе…. Мне другое, кровь из носа, надо отыскать. Совсем – другое…
– Что же тогда?
– След. Только, лишь, чёткий и однозначный след…. Понимаешь?
– Вроде бы…. Неужели, всё так плохо?
– Хуже не бывает. Почти шестьдесят совершённых терактов, и ни единой дельной зацепки. Ну, взяли пару-тройку пособников. А толку – ноль. Конспирация в «Народной Воле» выстроена отменная. В том плане, что многоуровневая и сверхнадёжная…. Нужен прямой выход на руководителей «народовольцев». Желательно, на первых лиц. Всё остальное – и для меня, и для моих кураторов – глубоко вторично…. Ясно излагаю?
– Ясно, понятно и доходчиво, – заверил Борченко. – А, почему, Игорь Игоревич, ты так на меня смотришь?
– Как – так?
– С ярко-выраженным подозрением и недоверием. Как Уинстон Черчилль когда-то глядел на Иосифа Сталина. А ревнивый Отелло – на безвинную Дездемону…
– Ты, Иван, знаешь что-то важное, – взял быка за рога Назаров. – Я это ещё вчера утром, при первой встрече – спинным нервом – почувствовал.
– Ничего я не знаю. Слово офицера. Чем угодно готов поклясться.
– Значит, догадываешься о чём-то…. Колись, морда капитанская!
– Что будет, если я промолчу? – меланхолично отправляя в рот очередную ложку холодной гречневой каши, поинтересовался Борченко. – На дыбу подвесите?
– Зачем же – на дыбу? – наигранно удивился полковник. – Для начала, понятное дело, арестуем и отвезём в профильный изолятор. Там тебе, мерзавцу молчаливому, старенький очкастый доктор вколет «сыворотку правды». Сам всё, в любом раскладе, расскажешь. Курским весенним соловушкой будешь петь-заливаться…. Так, как? Будем честный и правдивый разговор разговаривать?
– Не знаю. Неудобно как-то – своих сдавать…
– А превратиться в слюнявого идиота, значит, удобно? «Сыворотка правды» последнего поколения, чтобы ты знал, препарат злой и жестокий. После плотного общения с ней в организмах многих «пациентов» наблюдаются – так называемые – «побочные эффекты». Некоторые допрашиваемые персоналии становятся махровыми олигофренами, другие – законченными импотентами…. Оно, брат, тебе надо? Рассказывай, Ваня. Рассказывай…
– Здесь некоторое время отирался Хрусталёв, – затравленно глядя в сторону, с трудов выдавил из себя капитан.
– Какой это – Хрусталёв?
– Тот самый. Майор…. Помнишь – Реку и две «Чёрные акулы»?
– Помню, – задумчиво катая по скулам каменные желваки, подтвердил Назаров. – Такое и захочешь забыть, да не забудешь…. И, что делал в Ольховке наш забубённый Сергей Сергеевич?
– Да, ничего особенного. Он вместе с женой приезжал. Сняли они половину дома у бабы Клавы Калашниковой. Отдыхали, загорали, купались, рыбачили…. Потом майор, повздорив с местной гопотой, ввязался в драку. Отметелил нескольких субчиков. Задержали Хрусталёва, конечно. А потом, в соответствии с действующим Законодательством, осудили на пятнадцать полноценных суток исправительных работ.
– Что было дальше?
– Тоже ничего подозрительного. Поработал Сергей Сергеевич две недели на ближайшей стройке. Вышел на волю. Снова принялся купаться и загорать. Несколько дней назад они с женой уехали. Мол, отпуска подошли к концу. Вот, собственно, и всё…
Раздался длинный и настойчивый зуммер.
– Я слушаю! – поднеся к уху тёмно-синий брусок мобильного телефона, известил Назаров. – Вице-губернатор приехал? Настаивает, чтобы его пропустили на территорию поместья? Мол, у него в доме хранятся важные деловые бумаги? Ругается и скандалит? Пропустите бедолагу, коль ему так хочется…. Всё, конец связи. Роджер.
Где-то громко и заливисто прокричал деревенский петух.
– Спасибо, Иван, – поднимаясь из-за стола, поблагодарил заметно повеселевший полковник. – Очень важную и своевременную информацию ты предоставил. Можно сказать, выручил старинного боевого товарища. Буду обязательно ходательствовать – перед самим министром МВД – о присвоении тебе майорского звания…. Ну, бывай, братишка. Всех благ! Созвонимся…. Стоп! Выдай-ка мне ключик от твоего кабинетного сейфа. Давай-давай, не жадничай! Вот, молодец. Как говорят местные деревенские жители – спасибочки вам…
Дверь за Назаровым захлопнулась.
– Вот, и я подлым Иудой заделался, – брезгливо сплюнув на пол, прошептал Борченко. – Слил, глазом не моргнув, человека, который когда-то спас мне жизнь. Эх, жизнь наша – жестянка.
Он – шаркающей неверной походкой – подошёл к старенькому резному буфету, приоткрыл дверку и, покаянно покачав головой, извлёк на свет Божий непочатую водочную бутылку…
Ольховка – со всех сторон – была окружена разномастными холмами и горушками.
На вершине одного из холмов, заросшего густым лесом, брат и сестра Ветровы – лет пять-шесть назад – построили-оборудовали «лесной дом». Не одни, конечно, построили, а с помощью соседских пацанов – Мишки и Артема.
«Лесной дом» – звучит избыточно солидно. Просто-напросто смастерили из надёжных досок – между толстыми ветвями разлапистой старой сосны, на высоте восьми-девяти метров над уровнем земли – горизонтальный щит, на котором потом установили просторный шалаш, крытый обрезками рубероида. А сам шалаш, естественно, огородили крепкими перилами с узким проёмом для входа. К доскам щита – в месте проёма – была прибита классическая верёвочная лестница. Вот, собственно, и всё.
Обычное, в общем-то, сооружение, такие иногда показывают в голливудских приключенческих фильмах про американских подростков-скаутов.
Как бы там ни было, но «лесной дом» получился на удивление крепким, и все годы, прошедшие после завершения строительства, пережил вполне успешно. По крайней мере, на составные части не развалился.
Холм назывался – «Гадючья горка». Как легко догадаться из названия, в этом месте водилось много ядовитых змей. Поэтому и деревенские жители, и приезжие дачники холм своим вниманием-присутствием не баловали.
А ещё со смотровой площадки «лесного дома» открывался отличный вид на Ольховку и её ближайшие окрестности. В том числе, и на усадьбу вице-губернатора. От вершины Гадючьей горки – до усадьбы Павла Фёдоровича Сергеева – было чуть больше километра.
Без двадцати пяти два брат и сестра Ветровы подошли к заветной сосне.
– Здесь, Алька, кто-то был, – насторожился Егор. – Причём, совсем недавно.
– Почему ты так решил?
– Мы с Мишкой позавчера залезали наверх. Так, от нечего делать. Поглазеть на деревню. А, когда спустились обратно, я последнее звено верёвочной лестницы зацепил вон за ту обломанную толстую ветку. Сейчас же лесенка свободно болтается.
– Мало ли, что, – легкомысленно отреагировала Алина. – Наверное, прошлой ночью ветер постарался…. Ну, лезем?
– Отставить! – оповестил хриплый юношеский голос. – Проходим, граждане, мимо «скворечника». Проходим.
Аля, задрав голову, посмотрела наверх. Через перила «лесного дома» свешивался молодой коротко-стриженный парнишка, облачённый в буро-зелёный камуфляж.
– Как это – проходим? – возмутился Егорка. – Этот «скворечник» я самолично строил! Вот, этими самыми, тогда ещё детскими ладошками…. А ты кто таков будешь, орёл пятнистый?
– Дмитрий Стогов, – состроив бесконечно-важную физиономию, представился паренёк. – Младший лейтенант ФСБ. Проходим, граждане. Проходим….
– Младший лейтенант, понимаешь, – не унимался Ветров-младший. – Двенадцатая спица в кривом велосипедном колесе…. Спускайся вниз, рожа наглая! Этот «скворечник» является нашей частной собственностью! Смотри, можем и в суд подать. Имеем, знаешь ли, богатый опыт…
– Какой ещё опыт?
– Такой. По затяжным судебным тяжбам и плотному общению с демократической болтливой прессой…. Слезай, кому сказано!
– Не могу, уважаемые селяне. Имею строгий и однозначный приказ – не покидать данную рабочую точку вплоть до поступления условного сигнала.
– Это ты толкуешь о знаменитых – «трёх зелёных свистках»?
– Точно. О них самых, – с интересом поглядывая на Алину, смешливо улыбнулся младший лейтенант. – Смотрю, провинциальные деревенские жители, и вы кое-что понимаете в тонком армейском юморе…
– А, то, – резко поменял тон Егор. – Наш любимый дедуля вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта. Так что, земляк, сам понимаешь…. Слышь, Димон, а давай, мы к тебе заберёмся? Ну, раз тебе спускаться с сосны – под страхом гауптвахты – нельзя?
– Не положено.
– А я, братец, знаю целую кучу смешных анекдотов – про бесконечную тупизну самодовольных «грушников». Потом, пересказав анекдоты сослуживцам, ты несказанно поднимешь свой воинский авторитет. Глядишь, и лейтенантом станешь – гораздо раньше положенного срока…. Так, земеля, как? Решим вопрос мирно и к взаимному удовольствию сторон? То бишь, без громких скандалов в прессе и нудных судов?
– Ну, не знаю…
– А я тебя, Димочка, поцелую, – подключилась к переговорам Алина. – В щёку, естественно. Типа – для начала серьёзных, вдумчивых и трепетных взаимоотношений.
– Ладно, залезайте, селяне, – сдался младший лейтенант. – Только тихо и по быстрому.
Взобравшись на платформу «лесного дома», Егор тут же принялся травить обещанные анекдоты:
– Вызывает Президент Зайцев генерал-полковника Свиридова на ковёр и, строго нахмурив брови, спрашивает: – «Генерал, почему вы не едите солёных огурцов? Подозрительно это…. Может, вы являетесь подлым американским шпионом?». Свиридов, смертельно побледнев, отвечает: – «Никак нет, господин Президент! Я, действительно, русский по рождению. Да и солёные огурцы – до полного безумия – обожаю. Просто голова – зачастую – в трёхлитровую банку не пролезает…».
– Гы-гы-гы! – радостно и беззаботно заржал Дмитрий. – Классная и козырная тема! Давай, земеля, ещё!
– Остановитесь, мальчики, – вмешалась Аля. – Уже, между прочим, без семи минут два.
– Точно! – опомнился младший лейтенант. – Всё, юморные деревенские жители, отходим в сторонку – на ту сторону проёма – и не мешаем…
Он пристроил на перилах «лесного дома» чёрную снайперскую винтовку и, присев на корточки, принялся бдительно – через мощный оптический прицел – наблюдать за усадьбой вице-губернатора.
Время – в полной, слегка звенящей тишине – текло-ползло медленно и вязко.
Прошла минута, вторая, третья, четвёртая…. Но, ровным счётом, ничего не происходило.
– Уже, кстати, почти четверть третьего, – на пару секунд оторвавшись от прицела, сообщил Дмитрий. – Похоже, что огненное шоу отменяется. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Обычный пошлый пиар, не более того.
– Да, позорно обхезалась хвалёная «Народная Воля», – расстроено вздохнув, признал Егорка. – Подорвала, так сказать, свой безупречный и заслуженный авторитет. Российский народ, ей-ей, не поймёт. Столько цветастого шума, и – в конечном результате – полный «пшик»…
– Вью! Вью…, – раздался, планомерно приближаясь, странный и тревожный звук.
– Бух!!! – через секунду громыхнуло на всю округу.
Алина крепко заткнула указательными пальцами уши и непроизвольно прикрыла глаза.
А, когда открыла, то тут же снова зажмурилась – впереди, на низком покатом холме, расположенном рядом с берегом Зеркального озера, всё нестерпимо-ярко пылало….
– Ничего себе, пирожки с недельными котятами, – зачарованно пробормотал младший лейтенант Стогов. – Это же они шандарахнули ракетой класса – «земля-земля»…. Сильный ход! Уважаю…
«Сильный ход, уважаю», – мысленно запечалился полковник Назаров. – «Следовательно, у «народовольцев» есть свои люди и в высших армейских эшелонах. Тактические ракеты класса – «земля-земля» на дороге не валяются. Это уже, блин горелый, серьёзно. Так можно – ненароком – доиграться и до классического военного переворота. Сиречь, до полновесного кровавого путча…. Что теперь делать? Остаётся лишь одно – искать, высунув от усердия язык на сторону, Хрусталёва. Все силы надо бросить на это! Все, все, все…. Эх, Сергей Сергеевич, Сергей Сергеевич! Убеждённый и упёртый последователь Эрнесто Че Гевары. Заигрался ты, братец, однако…».
Глава пятая
Изгнанники
– Ничего не понимаю! – рьяно разорялся с телевизионного экрана Премьер-министр Владимир Дорогин. – Такие колоссальные деньги государство вложило в возрождение российского Автопрома! Такие льготные кредиты придумало! А эти гнусные потребители? Ничего покупать не хотят! Кто мне объяснит – почему?
Иван Иваныч, военный пенсионер из деревни Ольховка, Ленинградской области, скромно предположил:
– Может, господа хорошие (или там, извините, плохие?), дороги сперва надо построить? Ну, хотя бы какие-нибудь? Желательно, более-менее приличные? А? Вы, уж, извиняйте, ежели что ни так…. Но, как же оно – без дорог? На хрена нам сдались ваши автомобили? Нонсенс, блин горелый, российский…. Интересно, а знает ли наш мудрый Премьер-министр, что в зачуханной Финляндии, к примеру, стоимость одного среднестатистического погонного метра дорожного полотна раза в полтора-два ниже, чем в нашей достославной и богатой России? Почему? Наверное, потому, что в Финляндии нет ни нефти, ни природного газа, ни славной партии – «Могучая Россия»…
В дверь тихонько постучали.
– Заходи, капитан! – выключая телевизор, разрешил Ветров. – По какому поводу нарезался, служивый?
В комнату, слегка покачиваясь, вошёл хмельной Борченко и – глухим механическим голосом – поинтересовался:
– Откуда, Иваныч, узнал, что я слегка, ик, выпил?
– По стуку, милок. Сугубо по стуку, – многозначительно усмехнулся старик. – Характерный он у тебя. А когда грамм триста-четыреста накатишь, то тихим-тихим становится. Вкрадчивым таким, вопрошающим и слегка смущённым.
– Действительно, ничего хитрого. Наблюдательный ты, Иваныч. Ничего не скажешь…
– А, то. Я, сынок, чтобы ты знал, армейскую карьеру начинал в качестве заместителя командира взвода полковой разведки. Это уже потом, через несколько лет, переквалифицировался в мирного артиллериста…. Ну, капитан, рассказывай, как и что. Не томи. Глаза-то у тебя тревожные – до полной невозможности.
– Сейчас – тринадцать часов тридцать пять минут, – пристально вглядевшись в циферблат наручных часов, сообщил Борченко. – То есть, у нас осталось – на всё про всё – минут сорок-пятьдесят. Причём, не смотря на то, мол, будет взорван дом вице-губернатора Сергеева, или же нет. Механизм, как говорится, уже запущен, и обратной дороги не будет.