– Задавай.
– А Дрым не в честь ли бригадира Дрыма?
– Именно в честь него, – рассмеялся легионер. – Вы что же, его знали?
– Доводилось, – кивнул Грас. – Вот только ничего о нём больше вспомнить не могу.
Форт столичной бригады, так называемой Стальной когорты боевого Легиона, располагался на окраине города, контролируя излучину реки. Тоот помнил её чистой, голубой, с прогулочными аллеями вдоль берега. Теперь на месте прозрачной некогда воды плескалась мутная зеленовато-бурая жижа, а плиты набережной, расколотые, кое-где стоящие почти ребром, давным-давно пробил и спрятал под собой шипастый кустарник, увешанный бурыми ядовитыми ягодами.
«Так ещё лучше, – подумал Тоот. – Если что, вражеской пехоте будет сложнее добраться до стен форта». Но потом вдруг отчётливо вспомнил, как гулял ещё с живым тогда отцом по тенистой набережной, и воздух был пропитан ароматом огромных белых соцветий, роскошно свисающих с веток. И от этого воспоминания ротмистру стало невыносимо грустно. Он сшиб тростью пучок бурых ягод с куста, и, как ему показалось, шипы тут же развернулись в его сторону. Тоот немного постоял, отгоняя мысли о былом, и зашагал в форт.
– Атр! – услышал он, едва переступив затоптанный порог офицерской столовой. – Ротмистр Тоот, извольте остановиться! – Навстречу ему, раскрыв объятия, спешил кряжистый офицер с лицом, точно сшитым из кусков обугленной кожи. – Что, не узнал? – хлопая по плечам Тоота, кричал офицер с такими же, как у него самого, нашивками. – Это же я, Чачу! Бат Чачу! Помнишь школу субалтернов?
– Чачу? – Тоот невольно мотнул головой, словно желая отогнать призрак. Не то чтобы он приятельствовал с этим горлопаном в годы совместной учёбы, но и не враждовал. В его памяти Чачу сохранился довольно миловидным деревенским парнем, кажется, сыном хозяина бойни.
– Вижу, моя новая рожа тебе не по вкусу? – каркающее засмеялся старый знакомец. – Прямо сказать, мне на неё тоже смотреть тошно. Но так лучше, чем совсем без головы. Легко отделался. Как считаешь? А я, представляешь, с утра заступаю дежурным офицером, – не давая вставить бывшему сослуживцу ни слова, ротмистр Чачу ткнул в золотую повязку на рукаве, – и мне сообщают: с Голубой Змеи, из укрепрайона, приезжает некий Тоот. Я сразу и подумал – не ты ли? Комнату в общежитии я тебе приготовил, хоть сейчас заселяйся.
– Я снял дом. На окраине.
– Ах! Ну ты же всегда был аристократом. Извините, граф, дворец к вашему приезду возвести не успели. – Чачу рассмеялся собственной шутке и продолжил без всякого перехода: – Говорят, ты на Территориях гривастого питона голыми руками укокошил?
– Говорят, – скривился Тоот.
– Да ты не тушуйся, послушай, как звучит: Аттайр Питон Тоот. Массаракш! Аж душу выворачивает.
Герой схватки припомнил зеленовато-бурую, всю в мелких оскаленных пастях живую кишку и брезгливо поморщился.
– Я к вам парня посылал, – начал он, чтобы перевести разговор. – Гая Гаала. Как он тебе?
– Отличный боец! Просто отличный. Стальной парень! Сразу видно, чья школа, – Чачу ткнул кулаком Тоота под ребра. – Да вон, глянь в окно, они как раз сейчас на плацу маршируют.
Из-за поднятых бронезаслонок в офицерскую столовую врывались будоражащие сердце звуки марша легионеров. Тоот и Чачу облокотились о подоконник.
– Вон, в третьей шеренге.
Взгляд ротмистра Тоота выхватил из строя своего подчинённого и… Атр тряхнул головой, думая, что обознался.
– Чачу, это у тебя кто? Рядом с Гаалом.
– Гигант-то? О!! Это особая история. Горец один. Мак Сим. Его твой подопечный в легион рекомендовал. Тоже, если блажь выбить, может отличный боец получиться.
Глава 5
Странник потрогал указательным пальцем рваный край пробоины. Бронированная дверь, закрывавшая вход в лабораторию, ещё вчера, верно, представлялась надёжной защитой. Пятнадцать сантиметров отличной танковой брони, мудрёный кодовый замок, массивные стержни, запирающие вход, – по три вперёд, вверх и вниз. Мощные петли… Сейчас дверь напоминала огромную закопчённую почтовую марку с неровной перфорацией на месте выдранных с корнем засовов.
«Тот, кто ставил заряды, несомненно, знал, что делает. Вес каждого взрывного устройства рассчитан идеально: ни тебе перекоса, ни вырванной двери. И расположение блокирующих механизмов вычислено точно, можно держать пари, отрепетировано загодя. Ювелирная работа».
Он кивнул стоящему рядом с дверью легионеру, и тот с натугой потянул искорёженную броневую плиту на себя. В помещении лаборатории уже хлопотали дознаватели прокуратуры.
«Привет от Умника, – скривился шеф контрразведки. – Интересно, кому по этому делу Дворец Юстиции намерен предъявлять обвинения?»
– Все материалы передадите мне, – проходя мимо дознавателей, через плечо бросил Странник.
– Но… – попробовал возразить один из сотрудников прокуратуры.
– Отставить «но». Дело проходит под грифом «совершенно секретно». Передаёте мне все, что накопали, и убираетесь в туманную даль, по дороге забывая, где были и что видели. Вопросы?
– Никак нет.
Он повернулся к стоявшему поодаль офицеру Легиона, олицетворявшему собой неусыпный контроль вкупе с безопасностью.
– Лейтенант, проследите, чтобы посторонние немедленно покинули секретный объект.
Молодой офицер, увидев документы шефа контрразведки, звонче обычного щёлкнул каблуками и принялся алчно поедать глазами начальственную лысину.
– Юноша, оставьте любование мной, займитесь этими пронырами. Если вдруг кто-либо из них прихватит с собой хоть малюсенькую улику, самый крошечный вещдок, вы маршевым шагом отправитесь командовать взводом «носителей молний» на Голубую Змею.
– Слушаюсь! – рявкнул офицер, ясно представивший картину службы нос к носу с кровожадными мутантами.
– Где начальник лаборатории?
– Он там, – махнул лейтенант, – в кабинете. Пьет успокоительное. Все никак не может прийти в себя.
Дверь кабинета была нараспашку, хотя кодовый замок вовсе не казался повреждённым. Странник хмыкнул, поглядев на столь безответственное нарушение распорядка внутренней безопасности, и спрятал в карман свой универсальный ключ – открывать здесь было нечего.
За массивным столом, не обращая на вошедшего никакого внимания, покачиваясь из стороны в сторону, сидел грузный мужчина средних лет.
– Вы – начальник лаборатории? – произнес Странник. Ему пришлось дважды повторить этот вопрос, прежде чем из-под нависших бровей, словно только обнаружив незваного гостя, на него глянули выцветшие серые глаза.
– А? Что?
– Я спросил: вы – начальник лаборатории?
– Был. Был начальник, – патетически выдохнул толстяк и уронил голову на грудь. – Теперь конец: ни лаборатории, ни начальника. Всё произошло так внезапно. Впрочем, я уже рассказывал вашим коллегам.
– То, как всё происходило, мы обсудим позже. Сейчас меня больше интересует другое: для чего была проведена эта операция?
– Чтобы нанести удар по обороноспособности нашей державы, – заученно ответил его собеседник.
– Предположим, – скривился контрразведчик. – Но какой удар? Ответьте мне чётко и без обиняков: чем занималась лаборатория?
– Я не имею права об этом рассказывать.
– Милейший, вы соображаете, с кем разговариваете?! Как это не имеете?
– Вы из прокуратуры?
– Ни в малейшей степени. – Странник протянул бедолаге удостоверение.
– О, простите! Но я всё равно должен позвонить и сообщить о нашем разговоре. – Начальник лаборатории ткнул пальцем в потолок.
– Считайте, что вы уже сообщили. В любом случае эта информация придёт именно ко мне.
– Простите ещё раз.
– Итак, я жду.
– Лаборатория занималась исследованиями и практическими разработками по теме «Горящие стрелы».
Странник молча глядел на своего визави, ожидая продолжения.
– Это излучатели на шасси танков прорыва «Дракон». Фазированные излучатели. Как бы это объяснить… Вот вы представляете себе лампочку, обычную лампочку?
– Конечно.
– Она излучает свет и тепло вокруг себя. В нашем случае, если мы блокируем излучение по большей части поверхности, то имеем возможность значительно повысить коэффициент полезного действия и сфокусировать поток энергии в сравнительно узком секторе. Таким образом, дальность поражения вырастает почти в десять раз. Мы в силах достать, скажем, штаб вражеского корпуса далеко за линией фронта, если, конечно, будем знать его координаты. Вернее. – Толстяк вновь глубоко вздохнул и печально опустил глаза. – Теперь всё, что было наработано за много лет упорнейших самоотверженных трудов, – бах, и коту под хвост!
– Вы сказали «блокировать излучения»? – переспросил Странник. – Но ведь это невозможно.
Начальник лаборатории снисходительно сверху вниз посмотрел на тощую долговязую фигуру собеседника.
– Для науки, почтеннейший, не существует невозможного. Есть маловероятное и труднодостижимое. Защита от излучения была одной из основных тем ещё перед войной, в то время как гениальный Каун Сатар только начал говорить о практическом использовании своих открытий в области влияния альфа-лучей на психосоматические реакции. Да, сейчас защита на фазированных секторных излучателях ещё далека от совершенства. Мы смогли только ослабить проницаемость защитных панелей на тридцать – тридцать пять процентов. Но даже это позволяло говорить нам о появлении настоящего чудо-оружия. Увы, если бы в начале войны Сатар не пропал без вести, нас бы ждал величайший прорыв в этой области науки и технологии. Но я, его верный ученик и продолжатель, даже здесь, среди этого… – ученый муж обвёл помещение рукой, – хаоса, не оставлю работы, начатой моим гениальным предшественником. Мы начнем все сначала! Хотя нет, не сначала – ведь голова-то…
– Да, с головой всё в порядке, – перебил Странник. – Вот напрягите её и ответьте, каким образом неизвестным нам пока диверсантам удалось разузнать о сути проекта «Горящие стрелы»? Каким образом им стали известны детали охраны совершенно секретного объекта? И каким образом плоды ваших исследований могут использовать наши враги как в Хонти, так и в Пандее, учитывая то, что у этих гнусных агрессоров вообще нет излучателей противобаллистической защиты?
– Я не знаю. – В выцветших глазах начальника лаборатории обозначился страх. – Если вы намекаете… Если вы думаете о ком-то из наших сотрудников, то они проверены много раз. Это честные верноподданные, ни одного выродка. Они свято чтут Неизвестных Отцов и…
– И всё же информация проникла туда, куда не должна была проникнуть, – холодно глядя на собеседника, жестко отчеканил Странник. – Надеюсь, личные дела сотрудников лаборатории хранились не здесь?
– Нет.
– Вот и прекрасно. Распорядитесь доставить их в мой кабинет в башне заводоуправления.
– Да, да. Конечно, – засуетился толстяк. – Как скажете.
– Вот оно, значит, как, – пробормотал себе под нос Странник, выходя из лаборатории. – Под шумок учёные мужи занимаются вопросами защиты от излучения и при этом рядом никакого выродка. Занятная история. И ещё эти шлемы…
Взгляд его остановился на замершем лейтенанте.
– Ступай-ка, парень, сообщи, что заместитель директора по безопасности уволен без выходного пособия. Дальше им займется Дворец Юстиции. Пусть в башне заводоуправления оборудуют кабинет для меня.
Он поглядел своими круглыми зелёными глазами в спину удаляющегося офицера и пробормотал себе под нос: «Интересно, люди Умника знали, что именно здесь ищут?»
Медик в светло-голубом мундире военврача второго ранга, опустив на переносицу очки-велосипед, вперил глаза в длинную бумажную ленту, выползающую из прибора.
– Что можно сказать? Определённые изменения есть, но не патологические. – Он подошёл к столу, глянул в раскрытую медицинскую карту Тоота. – Да, не патологические. Нам следует оценить процесс в динамике. Скажите, вы давно отдыхали?
– Был в отпуске в позапрошлом году, – чётко отрапортовал ротмистр. – Но добровольно вызвался провести его в тренировочном лагере «Заата» курсовым офицером для новобранцев Легиона.
– Похвально, – продолжая сверять кривые на обеих лентах, кивнул врач. – И всё же отдыхать следует. Даже таким несгибаемым парням, как наши бравые легионеры. – Он посмотрел на первую страницу медицинской карты. – Вы родом из Харрака?
– Так точно.
– Я там бывал когда-то, ещё до войны. Замечательный город, много зелени, красивые дома. Не то что наша дыра. В прежние времена я бы вам посоветовал отправляться на побережье: отдохнуть, повеселиться. Но сейчас там уже и не отдохнёшь. Езжайте в Харрак. Если с самочувствием всё будет нормально, раз в неделю отмечайтесь у гарнизонного врача. Я напишу вам сопроводительную записку. Ну а ежели вдруг что, сразу ко мне. Отравление, братец, штука серьезная. Шутить с этим нельзя.
Тоот щёлкнул каблуками.
– Разрешите идти?
– Идите, голубчик. Через полчаса получите направление и проездные документы. Как там было у Шерана? – Военврач поднял глаза к потолку. – И Харрак мой в зелёном покрывале, как дева у реки, – невинна и нежна…Признаться, завидую вам. Страсть как хочется уехать из столицы в какой-нибудь очаровательный лесистый уголок.
Тоот слушал речь военврача, и перед глазами его снова вставала картина глубокой воронки на месте родового особняка.
– Всё, идите-идите. Не смею вас задерживать.
Две колонны, похожие на обглоданные куриные лапы, уныло торчали у въезда в город. Поперек трассы плескал по ветру транспарант с выцветшей надписью: «Харрак, город Серебристой реки, приветствует вас!» Тоот невольно улыбнулся. Ему вдруг отчётливо вспомнилось, как проводил он в гимназии уроки любви к Отечеству. По утверждению местных учёных, именно здесь появилось и широко использовалось первое колесо. От берегов Серебристой реки, так и переводилось название города с языка давно исчезнувшего, но великого народа инаиров, и началось триумфальное шествие запряженных турами боевых повозок будущей Империи.
Тоот до мельчайших подробностей помнил, как, стоя у доски, с воодушевлением рассказывал замершему классу легенду о прекрасной Нее-Тее, дочери князя инаиров. Когда из Великой Бездны пришёл сюда Ужасный Смертоносный зверь и стал требовать себе жертву, грозя уничтожить всех жителей, НееТее, надев свои великолепные зелёные одежды – знак высокородности, вышла на берег Серебристой реки и гордо стала перед ним у самого обрыва. И когда Ужасный Смертоносный зверь прыгнул, княжеская дочь бросилась в воду с кручи, увлекая за собой чудовище. Но Лучезарный Творец, приходящий всякое утро из глубин Сущего, не принял кровавую жертву и обратил девушку в зелёное дерево. В какое именно, за давностью лет забылось. Но с тех пор рубка любого из них была связана с целым обрядом, чтобы вдруг не ранить спасительницу города или её потомков.
Мощная «Куница» с рёвом неслась по полупустой трассе. В прежние времена здесь проходил основной путь от столицы к берегу теплого моря, к многочисленным роскошным курортам и морским базам славного имперского флота. Тогда у Империи ещё был славный флот и ещё были трассы. Тоот глянул на сосредоточенное лицо вахмистра Граса. Чтобы ехать без приключений по этому слабому подобию дорог, нужно было иметь большой опыт, крепкие нервы и ещё более крепкие подвески.
– Постой! – скомандовал ротмистр. – Что это там такое? – Он указал на экран.
– Деревья рубят, – отозвался Вал Грас.
– Я вижу. Здесь нельзя рубить деревья, это парк Нее-Тее. Священное место. Останови.
Бронеход затормозил у просеки, и Тоот вылез из машины.
– Что здесь происходит? – поставленным командирским голосом рявкнул он.