Из бурлящего внутри Юли варева вырвался на поверхность стыд, но практически сразу снова пошел на дно. Подумаешь, обиделась! А что, не правда, что ли? Всю жизнь проработала на почте, то есть жила за счет государства, а сама ничего так и не добилась. Даже квартиру получила от того же государства. Ребенка вот только и родила, да и то без мужа. И вообще.
Ничего, переживет. А сейчас надо все же сообразить, что делать завтра.
Но бурлящее варево удушающих эмоций сообразительности не способствовало. Совсем. Разум, похоже, покоился на самом дне, рядом со стыдом и совестью.
Больше всего хотелось сейчас разнести всю эту дурацкую девичью комнатку в клочья. Устроила мамаша домик Барби – обои в розовых финтифлюшах, белая мебель, занавесочки, цветочки, вазочки – фу, противно! Сходила маменька на курсы флористов, и теперь по всей квартире цветочные композиции натыканы!
Юля вскочила с кровати, схватила ближайшую вазу с изящным букетом засушенных цветов и швырнула ее об стену. Ваза вскрикнула и разлетелась на осколки, стеклянным пеплом просыпавшиеся на ломкие стебли собранных прошлым летом цветов.
Девушка протянула было руку к следующей вазе, но вдруг поняла, что не может больше. Она, рука, не поднимается. На ней камнем повис все-таки сумевший вернуться стыд.
Что ж ты творишь, дрянь такая?
Что хочу, то и творю.
Но извержение негативного вулкана уже пошло на убыль, крушить и громить расхотелось. Однако прощения просить Юля не собиралась. В конце концов, она правду сказала, а на правду умные люди не обижаются!
Ладно, пора и в Интернет наведаться, побродить там, успокоиться окончательно. К тому же всегда есть надежда на новое письмо от Жреца. Сама написать неведомому осведомителю девушка не могла, Жрец в самом начале своего послания предупредил, что связь односторонняя и писать на тот электронный адрес, с которого отправлено письмо, категорически не рекомендуется.
Юля села за стол и включила компьютер. Но удобно устроиться перед монитором помешала матерная тирада со стороны желудка. Бурчание было достаточно громким и внятным, чтобы различить в нем отдельные слова. Нелитературные слова, смысл которых сводился к одному – ты что, хозяйка, совсем «ку-ку»? Забыла, когда мы с тобой ели в последний раз? Правильно, утром. А сейчас что? Вот молодец, вспомнила!
ВЕЧЕР, мозгля доходяжная, ве-чер! Пора организму энергии подбросить, тот же мозг вялый подпитать, глядишь, и мысли в гости придут.
М-да, не мешало бы, конечно, заглянуть на кухню, посмотреть, что там мать на ужин приготовила, но как-то не комильфо. Сначала наехала, а потом жрать пришла.
Юля, стараясь не обращать внимания на бурчание желудка, открыла свой почтовый ящик. И тут же забыла обо всем, в том числе и о скандальном органе пищеварения.
Потому что ее ждало новое письмо от Жреца! К тому же с подробнейшими инструкциями по поводу дальнейших действий!
Оказалось, что ее сегодняшняя архивная эпопея была совершенно напрасной, адрес психиатрической лечебницы, где содержалась Дина Квятковская, имелся в письме Жреца, как и схема проезда. Но кто же знал, что оно, письмо, придет! В конце концов, журналистский опыт приобрела, способность быстро соображать потренировала, доказала, что не такая уж тямтя-лямтя, кое-что может.
Но письмо все-таки было очень кстати. Все мучительные раздумья по поводу «что дальше» оно отправило на фиговое дерево.
Кем бы ни был этот Жрец, стоило сказать ему спасибо. Это же не голова у человека, а Государственная дума в полном составе! Даже еще эффективнее! Так детально проработать все нюансы, продумать план действий до мелочей!
Зачем это ему надо и почему бы ему самому не заняться расследованием? Да какая, собственно, разница? Опасности никакой нет, не на Кольский полуостров надо ехать, а всего лишь в Подмосковье, так что вариант маньяка отпадает. Может, Жрец чисто физически не способен сам заняться расследованием, какой-нибудь инвалид лежачий или что-то вроде того.
А что, между прочим, вполне логичное объяснение.
Юля несколько раз перечитала письмо, стараясь запомнить все детали, пока не сообразила распечатать его на принтере.
А потом удалила письмо из почты. Зачем? Так надо было, Жрец попросил.
До чего же здорово все складывается! Практически безо всяких усилий со своей стороны Юля в ближайшие дни станет обладателем ценнейшей информации, носителем которой сейчас является Дина Квятковская, а потом – потом все будет просто прекрасно!
Вот прямо завтра Юля и отправится в тот самый город, где ее ждет удача. Тем более что проблем с билетом не будет, электрички туда ходят ежедневно, утром и вечером. Потом – на автобусе тринадцатого – ужас какой, ага – маршрута она доедет от вокзала до остановки «Больница», выйдет, пройдет сто метров вперед по улице, увидит высокий глухой забор, выкрашенный в зеленый цвет, обойдет его по периметру, дойдет до КПП. Там скажет, что она – Юлия Носова, двоюродная сестра пациентки Дины Квятковской, свидание разрешено лечащим врачом. Главное – не забыть паспорт, а то не пропустят.
И диктофон с видеокамерой не забыть, чтобы ни одно слово Квятковской не пропало.
Юля вскочила из-за стола, подхватила с кровати плюшевого мишку и, весело напевая, закружилась с Тедди по комнате. И вовсе у нее не дурацкая комната Барби, а очень милая и уютная, и мамочка у нее самая лучшая, самая добрая!
Ой, надо же с ней помириться. Ведь скоро в их жизни все изменится, Юля станет богатой и знаменитой, купит большой дом на Рублевке, перевезет туда мамусю, пусть рулит прислугой. А как же, не самим же по дому горбатиться! Обязательно надо нанять кухарку, горничную и садовника, а потом они посмотрят.
Юля вернула слегка офонаревшего от кружения мишку на место и выпорхнула из комнаты.
– Мамуля!
Тишина.
– Мамочка, ну не обижайся! Прости меня, дрянь бессовестную, пожалуйста!
Ни звука. Сердце вдруг сжалось в тугой комочек. Господи, а вдруг маме плохо стало?! Юля вихрем промчалась по квартире – никого. Да где же она?
У входной двери одиноко горбились мамины домашние тапочки. Ушла? Но куда? Зачем?
Юля вдруг вспомнила свои ощущения почти двадцатилетней давности, когда она, трехлетняя, потерялась в магазине, засмотревшись на большую куклу. Говорят, что мы не помним себя до пяти лет, возможно, но тот панический ужас, то ощущение пустоты и холода Юля запомнила на всю жизнь.
И что-то похожее ощутила сейчас.
В носу снова засвербело, глаза переполнились слезами, захотелось, как тогда, в магазине, зарыдать во весь голос, сорванно крича: «Мама, мамочка!»
И в этот момент в замке закряхтел ключ.
Дверь распахнулась, и Юля, судорожно всхлипнув, повисла у мамы на шее:
– Мамочка, родненькая, прости меня! Я дура, я дрянь, не слушай меня! Ты самая лучшая, самая добрая, самая-самая! А я сволочь капризная!
– Ну что ты, что ты, – Мария Евгеньевна даже растерялась немного, мгновенно забыв про обиду на дочь, – успокойся.
– Успокоюсь, если простишь! Я больше не буду, честно-пречестно!
– Двадцать три года, – ласково улыбнулась мать, – а словно три. Только шкоды совсем не детские.
– Прости-и-и-и!
– Ну ладно, забыли.
– Спасибо, мамусик! Я тебя люблю!
– Я тебя тоже, солнышко.
ГЛАВА 7
– Мамулик, – Юля еще раз проверила содержимое небольшого рюкзачка – все ли взяла, ничего не забыла, – можно, я твой мобильный возьму?
– Зачем? – вопросительно подняла брови Мария Евгеньевна.
– Да мой что-то заглючил, надо в салон наведаться. А мне сегодня без связи никак нельзя, в небольшую командировку еду.
– В какую еще командировку? – всполошилась мать. – Ты мне ничего не говорила про командировку!
– А чего говорить, – махнула рукой девушка, – когда я всего на один день еду, туда и обратно. Так что никакая это и не командировка, а просто поездка в Подмосковье.
– Подмосковье – оно большое. Куда конкретно ты едешь?
– В Подольск.
Вовсе и не в Подольск, но Жрец прав – никто не должен знать, куда именно Юля едет, даже мать. Мало ли, обмолвится знакомым, и сенсацию уведут из-под носа. Мир тесен, а телевизионщики – народ ушлый.
– Ну, если в Подольск, – успокоилась Мария Евгеньевна, – тогда действительно ничего страшного.
– Страшного? – Юля хихикнула, обняла мать за плечи и чмокнула в щеку. – Мамусь, ну ты вообще! Я же не в тайгу еду, и не в СИЗО, и даже не в Чертаново. Если бы и не в Подольск, а в другой город – что со мной может случиться среди белого дня, когда вокруг полно людей?
– И что те люди? – проворчала Мария Евгеньевна. – Вон в криминальной хронике сколько показывают – заволокут девчонку в машину, а прохожие даже близко не подойдут.
– Меньше надо всякой ерунды по телику смотреть. И если уж на то пошло, заволочь в машину и в Москве могут. Так что, уже и на улицу не выйти? Не узнаю тебя, мамусь, раньше ты так не волновалась. Словно только что из деревни в город приехала и всего боишься.
– Ох, сама не знаю, что со мной, – тяжело вздохнула мать. – Давит сердце тоска непонятная, еще и сон плохой приснился.
– Обо мне?
– Не помню. Но проснулась от ужаса, едва не закричала. Сердце колотится, в голове только одно: «Юлька, доченька, как же так?!» А что «так», и не знаю, – Мария Евгеньевна отвела в сторону наполнившиеся вдруг слезами глаза.
– Ну что ты, мамочка, что за глупости! – Юля снова обняла маму и нежно потерлась щекой о ее плечо. – Это просто вчерашняя наша с тобой ссора так на тебя подействовала, ты расстроилась очень, вот глупости разные и начали сниться. Это все я, гадость такая!
– Ничего не…
– Мамочка, я спешу очень, электричка без меня уйдет.
– Да-да, конечно, доченька, беги.
– А что насчет телефона?
– Ох, прости, забыла, – Мария Евгеньевна метнулась в свою комнату и через пару минут вручила дочери свой телефон. – Вот ведь незадача какая! Без связи с тобой на целый день, а ты еще и уезжаешь! Не вовремя твой аппарат испортился, мой вот за все время ни разу не подвел.
– А такие, дешевые, без наворотов, на самом деле самые надежные, не то что смартфоны-капризули. Спасибо, мам, – Юля запихала трубку в рюкзачок и торопливо чмокнула мать в щеку, – я побежала.
– Храни тебя Господь, – прошептала Мария Евгеньевна, перекрестив свою убегающую девочку, – всегда и везде.
А девочка, едва за ней захлопнулись дверцы лифта, вытащила из рюкзака мамин телефон и отключила его. Прости, мамусик, за небольшой обман, но так надо. Один день можно и без телефона обойтись, а ей так спокойнее – ушлая шефиня до тебя не доберется.
А потом, позже, даже если обман и раскроется, это будет уже неважно.
На электричку Юля еле успела, чавкнувшие двери едва не откусили ей кроссовку.
Именно кроссовку, от любимых шпилек, на которых девушка привыкла скакать по городу, пришлось отказаться. Так посоветовал Жрец. Да, он и наряд продумал, а что тут такого? По электричкам и незнакомому городу действительно лучше передвигаться в джинсах, удобных кроссовках, майке, легкой курточке и бейсболке. Самая обычная среднестатистическая девушка, каких тысячи, никто и внимания не обратит. А это главное – чтобы внимания не обратили.
И краситься Юля по той же причине не стала. Правда, могут возникнуть трудности при проверке паспорта – на фото она в полной боевой раскраске – ну да ничего, не впервой, прорвется.
Вот только без привычных каблуков было как-то некомфортно, почти на всех приходилось смотреть снизу вверх, рост ведь совсем не гренадерский, метр пятьдесят семь сантиметров с начесом.
Зато удобно, шпильки в стыки тротуарных плиток не проваливаются.
Жрец действительно описал весь маршрут с потрясающей скрупулезностью, разве что количество деревьев и кустарников на пути к больнице не указал.
А в остальном – полное соответствие действительности. И автобус номер тринадцать до остановки «Больница» довез, и забор был высоким и зеленым. Металлическим, и с колючей проволокой поверху.
Здания самой больницы видно не было. Собственно, за этим забором ничего видно не было, для того и соорудили, между прочим. Клиника-то закрытая, содержатся там особо опасные психи, поэтому мышь проскочить не должна, не то что человек.
И пялиться туда нечего, не театр.
Чем дальше Юля шла вдоль угрюмо насупившейся ограды, с подозрением зыркавшей на девушку закрепленными через каждые двадцать метров камерами видеонаблюдения, тем меньше оставалось в ней энтузиазма и уверенности в успешном завершении дела.
Никто ее к Дине Квятковской не пропустит, это ведь не обычная психушка. Да, она, Юля, знала, что свихнувшаяся преступница содержится в заведении закрытого типа, но одно дело – знать об этом отвлеченно, и совсем другое – увидеть сие заведение воочию. Двоюродная сестра приехала навестить Диночку! И что? Что-то вон на тех сцепивших зубы воротах не видно таблички с расписанием часов посещения больных.
На них вообще ничего нет, даже названия прячущегося за забором заведения. Только переговорное устройство да все те же вездесущие видеокамеры.
Юля остановилась возле ворот и несколько мгновений нерешительно топталась на месте, не отваживаясь протянуть руку к кнопке переговорного устройства. Почему-то вдруг стало до жути страшно, по спине прокатилась снежная лавина, сердце судорожно замерло.
А может, ну его, этот репортаж, это расследование? С мистикой и колдунами лучше не связываться, вон уже сколько смертей принесла мифическая Гиперборея с ее Вратами. Юля в принципе нормально устроилась, перспективы карьерного роста имеются, пусть и не такие быстрые, зато безопасные.
«Пра-а-авильно, – насмешливо прозвучал в голове чей-то голос, – сиди, жуй сопли. Года через три перестанешь быть разносчицей кофе, через пять – доверят разбирать почту, через десять – дослужишься до почетного звания редактора программы. И станешь Вежновец номер два, такой же прокуренной и мужеподобной. О своей программе можешь забыть, зато тихо, спокойно и безопасно».
«Ну и пусть! Зато действительно безопасно, а сейчас уши закладывает от воющего в голове сигнала тревоги».
Он становился все сильнее, практически заглушая продолжающий язвить голосок, и вскоре буквально разрывал Юлю на части, завывая лишь одно слово: «Уходи!»
«Но ведь я почти четыре часа потратила на то, чтобы добраться сюда…» – «Уходи!»
«А мое вранье насчет смерти бабушки? Что будет, если на работе узнают об этом?» – «Уходи-и-и!»
Вой перешел в визг, каждый нерв болезненно завибрировал, Юля вскрикнула и зажала уши ладонями.
И вой прекратился. Зато откуда-то издалека донесся едва слышный шепот мамы: «Доченька, беги оттуда! Слышишь меня? Беги!»
Юля развернулась и собралась уже идти обратно, но в этот момент динамик переговорного устройства хрюкнул и металлический голос произнес:
– Девушка, вам кого?
– Н-никого, я…
– Вы уже десять минут стоите у ворот. Кто вы и что вам надо?
– Меня зовут Юлия Носова, я кузина вашей пациентки Квятковской.
– Кузина?
– Ну, двоюродная сестра. Хотела вот навестить Дину…
– А сказали – никого.
– Просто… – Юля смущенно шмыгнула носом, недавняя паника сейчас показалась совершенно идиотской. – Я увидела, как тут все строго: забор, колючая проволока, никаких опознавательных знаков, и решила, что ошиблась, не туда попала.
– Вы туда попали. Паспорт с собой?
– Да.
– Проходите.
И ворота бесшумно поехали в сторону.
ГЛАВА 8
В левом защечном мешке ограды обнаружился нарост из стекла и бетона – будка охраны. Причем проектировалась она, судя по размерам, на сухонького дедульку ростом с лопату для снега и вооруженного стреляющей солью берданкой. Обычно именно такие персонажи служат в охране больниц. Иногда – бабульки с вязальными спицами наперевес.