– А секретность?
– Ну, вывезли бы в лес. Там провели. Сюда-то зачем перебросили? Познакомиться с мистером Харсоном могли бы и завтра. Да и чего с ним знакомиться? У нас свое начальство.
– Иди, Миша, погуляй, комаров покорми; глядишь, и успокоится твоя мятежная душа. А там подколешь еще кого-нибудь…
– Кого? Все по норам забились. Ходил в душевую, в коридоре – никого. Все к «ящикам» прилипли, будто телевизора никогда не видели… Ладно, смотри сериал. Пойду!
Шепель вышел из казармы. В курилке увидел одинокую фигуру. Кто-то тоже вышел. Пошел к курилке. И удивился, увидев в ней Луизу Крофт, задумчиво державшую в пальцах длинную тонкую сигарету.
– Прошу прощения, разрешите составить компанию, миссис Крофт?
– Проходите, Майкл. Вам тоже не сидится в казарме?
– Мне понятно, почему не сидится, я по натуре своей человек неугомонный; а вот что вас заставило покинуть номер?
Женщина бросила сигарету в урну.
– Одиночество, Майкл. Вот уже почти два года, как я стала ненавидеть одиночество.
– А до этого относились к нему терпимо? Я закурю?
– Да, конечно! Это же место для курения… Раньше, Майкл, одиночество имело смысл.
– Какой смысл может быть в одиночестве? – удивленно спросил Шепель.
– А вы у супруги своей спросите.
– Супруга в городке, и увижу я ее, судя по всему, не скоро.
– О’кей, тогда отвечу я. Одиночество имеет смысл, когда оно сопровождается ожиданием. В ожидании – смысл одиночества.
– По-моему, вы не медицинский университет, или как там в Штатах учебное медицинское заведение называется, а философский факультет окончили.
– Отчего вы так думаете?
– Говорите сложно.
– Может быть… Два года назад я тоже часто оставалась одна. И это не тяготило меня, потому что я ждала возвращения мужа. Мы служили с ним в Ираке. Он часто выезжал на задания и однажды не вернулся. Подразделение, которым командовал Дэвид, попало в засаду, все солдаты и офицеры погибли. Погиб и мой муж. Тело в гарнизон привезли через двое суток в мешке, и я не видела его мертвым. Меня уволили, и я улетела одним бортом с гробом мужа. Затем были торжественные похороны, а потом наступило одиночество. И вот оно уже не имело смысла, так как ждать мне было некого. Я сходила с ума в доме, в котором совсем недавно было счастье, жила любовь. И я стала ненавидеть этот дом, ненавидеть одиночество. Потому с радостью приняла предложение вернуться на службу и стать помощником Харсона. Я знала, что он командует подразделением специального назначения. Знала, что придется вновь вернуться на войну. Но это было лучше проклятого одиночества.
– Извините, Луиза, я не знал о том, что вы вдова боевого офицера.
– Мне не за что извинять вас. Вы и не могли знать, что я была замужем.
– Служба помогает вам?
– Да, иначе я вернулась бы в Штаты. Но все равно, иногда одиночество настигает меня и словно тащит в бездонную пропасть. А я все чаще думаю: стоит ли сопротивляться? Не лучше ли прыгнуть в пропасть, чем постоянно балансировать на ее краю?
– Перестаньте, Луиза! Отбросьте эти мысли. Пропасть, о которой вы говорите, рано ли поздно затянет в себя каждого из нас. Мы еще успеем туда, откуда пути обратно нет. А сейчас надо жить. Жить, Луиза!
– Вы сами, наверное, меньше всего думаете о себе, выполняя боевые задачи командования.
– Я мужчина, профессионал, это совсем другое дело.
– А вы не думали о том, каково будет вашей семье, если…
– Если меня убьют?
– Да. Извините…
– Знаете, Луиза, я не думаю об этом. Когда мы находимся на базе, причин для подобных раздумий нет; ну а когда выполняем задачу, то думать приходится совершенно о другом. А вот вам проблему одиночества следовало бы решать не на войне. Вы молоды, красивы, у вас наверняка могло бы быть много поклонников.
– Я не могу забыть мужа.
– Но это все равно когда-то произойдет. Нет, конечно, вы будете помнить его, но светлой памятью, без режущей душу боли. Когда-нибудь вы встретите мужчину, который понравится вам. Это произойдет. Жизнь для живых. Зачем же губить себя? Командировка в Афганистан – это опасно! И очень сложно.
– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Извините, Майкл, я пойду к себе. Что-то голова разболелась.
– Да, конечно! А я еще посижу. У меня в казарме голова болит.
– Красивая в России природа, но, увы, она уже чужда мне.
– Это объяснимо.
– Спокойной ночи, Луиза.
– Можете называть меня просто Лу.
– Спокойной ночи, Лу!
Женщина ушла, Шепель прикурил очередную сигарету. Ему по-человечески было жаль эту женщину, но помочь ей он не мог. По крайней мере сейчас. Не докурив сигарету, майор выбросил ее в урну и вернулся в свою комнату. Ким продолжал с интересом смотреть фильм. В 23.00 бригадный генерал Харсон объявил личному составу российской группы «Орион» отбой.
На следующий день, в субботу 7 августа, в 7.00 полковник Тимохин поднял подразделение. Провел с подчиненными физическую зарядку, в 8.00 – смотр. А сразу после завтрака, в 9.00, на территорию лагеря заехал «ПАЗ» Управления по борьбе с терроризмом. Автобус встал у казармы. Двери открылись, и на улицу вышли крепкие, рослые парни в гражданской одежде и с дорожными сумками. К бригадному генералу подошел мужчина постарше остальных прибывших, но такой же крепко сбитый в с ежиком седых волос на голове, в бежевой рубашке поверх джинсов. Поставив сумку на землю, он доложил Харсону:
– Сэр! Группа «Ирбис» в полном составе прибыла в лагерь подготовки. Все здоровы и полны желания приступить к работе.
– Как отдохнули ваши люди, полковник Дак?
– Десять часов сна, сэр, это говорит само за себя!
– О’кей. – Генерал повернулся к стоявшему у двери Тимохину: – Господин полковник, подойдите, пожалуйста!
Познакомив офицеров, Харсон продолжил:
– Полковник Тимохин покажет вам, Дак, комнаты размещения группы «Ирбис» и все остальные помещения. На размещение вам полчаса. В 9.40 построение группы напротив казармы, форма одежды – спортивная. То же самое, – Харсон взглянул на Александра, – касается и вашего подразделения.
– Я понял! – кивнул Тимохин.
– Реализацию плана подготовки личного состава совместного отряда начнем с построения и знакомства.
– Вы не даете своим людям времени адаптироваться к новым условиям.
– Во-первых, полковник, – улыбнулся Харсон, – теперь вы все для меня свои; во-вторых, группе «Ирбис» адаптация не требуется. Ну и в-третьих, в Афганистане у нас не будет ни времени, ни возможностей привыкать к новым условиям. Хотя для вас они не такие уж и новые. Дак, – Харсон повернулся к командиру «Ирбиса», – вам все понятно?
– Так точно, сэр!
– Тимохин, проводите парней Дака в казарму.
– Есть, генерал!
– Я предпочел бы обращение «сэр». Оно более привычно для меня.
– Естественно, но не могу сказать того же о себе.
– О’кей! Не смею настаивать и задерживать.
Тимохин взглянул на Дака и сказал по-английски – в группировке ГУБТ офицеры владели несколькими языками, что являлось необходимым при решении задач за пределами России:
– Прошу за мной, полковник Дак!
– Одну минуту, полковник Тимохин, – ответил по-русски командир «Ирбиса». – Мне необходимо отдать соответствующую команду подчиненным.
– Они так же владеют русским? – улыбнулся Тимохин.
– Да. И это, пожалуй, единственное в США подразделение, личный состав которого владеет несколькими языками.
– Интеллектуалы?
– Можно сказать и так.
– Значит, будем общаться на русском языке?
– Да. И здесь, и в Афганистане. Разве генерал Харсон не доводил до вас приказа по данному вопросу?
– Нет, но это не важно. Я буду на входе, подводите туда своих парней.
– О’кей!
Александр провел американцев в казарму. Они проходили мимо российских спецов, все как один радостно улыбались, обнажая белоснежные зубы. Словно встречались с близкими родственниками.
Проводив группу «Ирбис», Шепель обратился к Киму:
– Видел, Леня? Скалятся, как жеребцы. И чего скалятся?
– Показывают, какие у них зубы, не то что у нас.
– У нас не хуже… А ребятки они с виду ничего, крепкие – не группа пехотинцев, а команда по регби.
– По американскому футболу, – сказал Ким.
– Или так… Но внешний вид часто обманчив; посмотрим, на что они способны в деле.
– Сюда, для участия в проекте, согласованном на высшем уровне, кого ни попадя не пришлют. Думаю, что эти парни подготовлены не хуже нас.
– Но и не лучше!
– А вот это скоро выяснится. Не зря Харсон решил провести первый этап подготовки еще в Подмосковье. Ему надо знать, на что способны мы. Чтобы в случае необходимости потребовать нашей замены.
Шепель взглянул на Кима:
– Кем, Леня?
– Что, кроме нас, в стране спецов нет?
– Но мы лучшие!
– Как сказать… И у нас были провалы.
– Да что попусту спорить? Поживем – увидим!
Тимохин приказал бойцам «Ориона» переодеться в спортивную форму и в 9.40 построиться перед казармой. Шепель потянулся:
– Ну вот, Ленчик, и начинается! Покажем америкосам, кто в этом доме хозяин?
– Да без базара!
– Молодчик! Переодеваемся!
В 9.40 обе группы построились в шеренгу друг против друга. Спустя пять минут в коридор между шеренгами вышли генерал Харсон и полковник Крымов. Тимохин представил офицеров и прапорщиков российской усиленной группы спецназа «Орион», полковник Дак – бойцов «Ирбиса». Спецы без особого энтузиазма, но с улыбками на лицах – особенно это касалось американцев – пожали друг другу руки. Далее слово взял бригадный генерал Харсон:
– Господа! Вы все знаете, для чего мы собрались здесь. До вас доведено и то, что объединенному отряду предстоит выполнять задания американского и российского правительств в Афганистане. Задания непростые, требующие безупречной дисциплины и физической подготовки, отменного владения всеми видами оружия – особенно тем, каким будет вооружен отряд, – приемами рукопашного боя, ориентирования на незнакомой местности и, естественно, опыта ведения боевых действий. И если по последнему пункту вопросов ни к «Ориону», ни к «Ирбису» быть не может – личный состав обеих групп имеет весьма богатый боевой опыт, то все остальное требует проверки. И не потому, что я сомневаюсь в боевых качествах российских коллег, а для того, чтобы вы все убедились в том, что отряду по плечу решение любых задач. Возможно, я говорил путано, но надеюсь, вы поняли меня. У командиров групп есть ко мне вопросы?
– Нет, генерал, у меня вопросов нет! – ответил Тимохин.
– Нет, сэр! – отчеканил Дак.
– Ну и прекрасно! Доведу до вас порядок действий на начальном этапе подготовки. Первое – рукопашный бой в спортзале, второе – стрельба из пистолетов и метание холодного оружия в тире, третье – преодоление специальной полосы препятствий, четвертое – после обеда и двухчасового отдыха дневной марш-бросок на десять километров по отдельным для каждой группы маршрутам с выходом на стрельбище, пятое – огневая подготовка: стрельба из автоматического и снайперского оружия по внезапно появляющимся мишеням. Ну и последнее: после ужина и трехчасового отдыха ночной марш на пятнадцать километров с выходом групп на рубеж, который будет определен перед маршем, и там имитация встречного боя. У того, кто первым выйдет на рубеж, будет ощутимое преимущество, ибо они окажутся в роли обороняющихся, а отбиваться при равных силах гораздо легче, чем наступать. Перед каждым мероприятием – уточняемый инструктаж. У командиров групп вопросы ко мне имеются?
– Вопросов нет, генерал! – вновь ответил Тимохин. – Возможно, они появятся позже, в ходе реализации вашего плана.
А Дак так же сухо и кратко отрапортовал:
– Вопросов нет, сэр!
– Тогда прошу всех пройти в спортивный зал.
В спортзале уже находилась Луиза Крофт, которая сидела за неизменным компьютером, стоящим на небольшом столике. И столик, и компьютер, и сама женщина смотрелись в спортзале необычно. Было непонятно, для чего все это. Впрочем, генерал Харсон тут же внес ясность и в этот вопрос:
– Рукопашный бой будет проходить в следующем порядке. Из каждой группы на маты выходят по одному бойцу, облаченные в специальные костюмы, что лежат на лавках у стен. В костюмы вмонтированы датчики – в местах, удары по которым на практике приводят либо к смерти противника, либо к его длительному выводу из строя. Бой проводится в перчатках и защитных шлемах. Как только кто-либо из бойцов пропустит смертельный удар, датчик подаст сигнал на компьютер, сержант Крофт сообщит об этом мне, и я остановлю бой. Все просто.
– И на черта вся эта хрень? – недовольно произнес Шепель. – Какие-то спецкостюмы, датчики… Нельзя было устроить открытый бой в щадящем режиме? Чудики все же эти американцы.
Тимохин сделал замечание Михаилу, облачился в спецкостюм и вышел на середину зала. Ему предстояло вести бой против командира «Ирбиса» полковника Дака. Александру потребовалось менее минуты до того, как Харсон объявил о его победе. Выиграл свой поединок и подполковник Соловьев, и майор Гарин. Настало время Шепеля. Бригадный генерал объявил о схватке между Михаилом и сержантом Полом Ларсеном. Шепель надел костюм, перчатки, шлем и вышел на середину зала, где его ожидал Ларсен. Майор, прекрасно владеющий приемами рукопашного боя, начал схватку агрессивно, за доли секунды нанес сержанту серию мощных ударов и отправил того на маты. Казалось, победа Шепеля была предрешена, но Харсон не подал команды о прекращении боя. Ларсен поднялся и, прыгнув в ноги Шепеля, нанес ему один-единственный удар в грудь. И тут же бригадный генерал объявил:
– Брэк! Мистер Шепель «убит»!
Михаил сорвал с головы защитный шлем.
– Что значит «убит»? Сержант еле задел меня.
Харсон кивнул в сторону Луизы. Женщина пожала плечами:
– Вам, мистер Шепель, нанесен смертельный удар.
– Да какой, к черту, смертельный удар? – возмутился Михаил. – И вообще я имел в виду ваши костюмы… – Он толкнул Ларсена: – Снимай доспехи, сержант, давай схлестнемся в открытую.
Но генерал повысил голос:
– Майор Шепель! Вы проиграли. Покиньте место боя!
– Да черта с два я проиграл!
К нему подошел Тимохин:
– А ну прекратил базар! Проиграл – значит, проиграл. Снимай костюм и в строй! Быстро!
– Но, командир…
– Никаких «но», Шепель. Или я сегодня же заменю тебя на другого офицера.
Шепель сбросил костюм и отошел в конец зала.
Схватка закончилась. Бригадный генерал объявил:
– В паре полковник Тимохин – полковник Дак победил Тимохин, в паре подполковник Соловьев – майор Баринг Соловьев. В паре майор Гарин – сержант Спайк Гарин, в паре майор Шепель – сержант Ларсен Ларсен. В паре капитан Ким – сержант Копански Ким. В паре майор Каменев – сержант Флекеш Каменев. В паре капитан Дрозденко – сержант Шинлер Дрозденко. В паре старший лейтенант Колданов – лейтенант Крош Крош. В парах прапорщик Шматко – сержант Линке и прапорщик Санеев – сержант Ведлер соответственно Линке и Ведлер. Таким образом бойцы «Ориона» одержали шесть побед, «Ирбиса» – четыре. Группа «Орион» набирает два балла. Сейчас бойцам пятнадцать минут на переодевание в полевую форму и выход в тир.
В тире российские спецназовцы стреляли из пистолетов «ПММ», американцы из «беретты» «М-9». И показали одинаковые результаты. Все поразили цели, не выходя за центральный круг мишени, били в «десятку». То же самое и в метании ножей: мишени были поражены с первой попытки. В данном упражнении бригадный генерал не выставил баллов ни «Ориону», ни «Ирбису».
До обеда и двухчасового перерыва оставалось пройти полосу препятствий. И здесь американцы, не скрывая, рассчитывали не только отыграть баллы, проигранные в рукопашном бою, но и опередить российских коллег. Посему выходили к стартовой линии, уверенные в себе. Но уже после первых двух забегов стало ясно: русские не проигрывают. В этом упражнении отличился Шепель. Он бежал в паре с тем же Ларсеном и обошел его – кстати, на американском участке полосы, – почти вдвое превысив норматив. Это вызвало удивление морских пехотинцев и восторг спецов «Ориона». В итоге на полосе препятствий «Орион» заработал еще четыре балла. Американцы, заметно сникшие, первыми отправились в столовую. Зато торжествовал Шепель, он прошел с Кимом в комнату: