Ехали молча, кто-то глядя прямо перед собой, кто-то – опустив глаза, но Дюфур заставлял себя смотреть и запоминать. Получалось с трудом, хотя за спиной медика-недоучки остался анатомический театр, а в начале репортёрской карьеры он видел трупы и «постарше», и пострашнее. Но не десятками на залитой равнодушным солнцем земле и не вперемешку с располовиненными козами и псами.
Противно заскрипела на ветру запутавшаяся в опалённых ветвях старого дерева плетёнка, и тут же хрипло, грубо и при этом по-детски растерянно выругался здоровенный легионер – рядом с очередным пепелищем лежал безголовый хабашит в щегольских сандалиях, может быть, тот самый, а может, и другой, но он пытался драться – тёмная рука сжимала какое-то железо… Бедняга! Внезапно журналист понял, что крестится – впервые за чуть ли не двадцать лет, но, похоже, этого никто не заметил. Через дорогу черепахой проползла хищная тень. Почему грифы, или как их там, не спускаются? Дым?
В пыли что-то тускло блеснуло, что-то выпуклое и светлое… Не глина и не стекло… Остатки черепа с ограды. Бывшей ограды – столбы повалены, черепа-талисманы разбиты, осколки белеют на утоптанной земле, рядом нелепыми дохлыми змеями скорчились слоновьи хвосты. У входа обезглавленные тела стражей, их смешные ружья валяются рядом. Кто-то проверяет: «Успели выстрелить, капитан. Может, в кого и попали».
* * *
Внутрь «Пале-Рояля» первыми проскочили кабилы и через полминуты вышли, цокая языками: там тоже – всех. И голову старейшине снесли. Один со знанием дела уточнил: «Очень хорошо отрубили, ровно, одним ударом. Очень, очень умелая рука была».
– Какая бы рука ни была, от этой «хорошо отрубленной» ответов не дождёшься, – натужно пошутил Дюфур. – Но я бы с вашего разрешения всё-таки глянул.
– Умеете вы удивить. – Пайе запустил окурком в хвост-змею. – Признаться, думал, вас вывернет наизнанку.
– Если меня и выставили с медицинского, то уж никак не за слабый желудок. Обратили внимание на раны? Что скажете?
– Кабилы правы, мастера орудовали: ни у одного покойника нет двух ран, каждого с первого удара валили. И сабли слишком хороши – обычной здешней железякой так людей не покромсаешь.
– Но лошади некованые, – подхватил Поль, – значит, не колбасники и не наши друзья кабилы.
– И мне так думается. Аксумиты с хабашитами верхами не горазды, про гаррахов и говорить нечего. Что, репортёр, хороший материал?
– Завязка великолепна, но в конце неплохо бы ублюдков поймать. Так я могу войти?
– Идите, позже я к вам присоединюсь. Тома, проводи месье.
В прошлый раз Поля больше всего поразило, что сидели не на полу или каких-нибудь шкурах, а на обыкновенных, хоть и жутко скрипучих табуретках. Табуретки уцелели, а вот хозяева… Палачи первых Клермонов и механики Первой Республики обзавидовались бы сноровке убийц из саванны.
Поль заставил себя тронуть обезглавленное тело в богато расшитой рубахе с широкими рукавами – таких он здесь больше ни на ком не видел. В остальном гаррахский царёк ничем от своих соплеменников не отличался, разве что был малость поупитанней. А вот глаза журналист запомнил, насторожённые глаза на преисполненном чувства собственной значимости лице. Гаррах прижимал руки к груди, вздыхал и объяснял, что саванна большая, иди куда хочешь, а про Тубана он только слышал. Все слышали. Жесткий этот Тубан был и подлый, но давно. Очень.
«Мы – мирные земледельцы и охотники, – переводил Кайфах, – разбойников среди нас нет. Да, когда-то плохое случалось, но сейчас даже аргаты боятся вашего гнева и уходят на юг…»
За плечом витийствующего царька хмурился широкоплечий молчун средних лет. На боку и мощной груди красовались глубокие шрамы, выдавая охотника, да и мышц таких, ковыряясь в земле или бездельничая, не нарастишь. Ещё один, видимо жрец, маленький, худенький, с массой побрякушек на шее, груди и руках, пристроился в углу. Все были безоружными, только старейшина, начиная разговор, положил перед собой причудливый посох. Репортёру очень хотелось рассмотреть диковину поближе, теперь желание сбылось – окровавленный, но целёхонький посох валялся возле трупа, поражая тонкостью резьбы. Набалдашник в виде слоновьей головы тянул хобот к мёртвому охотнику. Этот, похоже, сопротивлялся, но непонятные враги оказались удачливей и львов, и слонов. Поль прикрыл глаза, пытаясь припомнить всех, кого видел на «приёме», если не в лицо – различать гаррахов он ещё не выучился, – то по приметам. Среди мертвецов явно не хватало «жреца», и потом – перед «банкетом» к гостям выводили каких-то детей, у старшей девочки был детёныш гепарда…
– Тома, – окликнул журналист, – вам не попадался жрец или что-то в этом роде? Сухонький такой и весь в амулетах… И, по-моему, тут не все дети.
– Точно, месье! Может, прячутся? Попы, они ведь дошлые, хоть наши, хоть тутошние…
Жрец, двое мальчишек лет семи-восьми и девочка, так и не расставшаяся со смешным пятнистым «котёнком», нашлись между стеной «дворца» и чем-то вроде сарая. Смерть добралась и сюда. Кажется, дольше всех жил маленький гепард, жил и полз, оставляя кровавый след, и пасть его была оскалена.
– Что тут у вас? – раздражённо окликнул Пайе.
– Те, кого не хватало в залах. Это будет паршивый фельетон, капитан. По правилам принцесса должна уцелеть…
– Значит, сёстры нашего дофина тоже не знали правил. Как и революционный трибунал… Что думаете? Куда они собирались? Угол глухой, если бежать, так к озеру.
– Потеряли голову от страха?
– Может быть. И всё-таки… Тома, Кайфах!
Искали человек двадцать, но обнаружил тайник Тома – простенький, достойный туземцев тайник-колодец с обшитыми досками стенами. Судя по всему, разбойники до него не добрались. Капрал, довольный своей находкой, приволок верёвку. Кабилы страховали сверху, разведчик возился внизу, потом крикнул, что нашёл пропавшее золото. Вместе с кокатрисскими карабинами и всяческим любезным сердцу гаррахов барахлом.
* * *
Выбравшийся из тайника капитан хмуро обронил, что казначейские печати на мешках не тронуты. Находка была важной, необъяснимой и… единственной. Доклады обшаривавших «столицу» легионеров разнообразием не отличались и ничего хорошего не принесли. Как и ничего нового.
– Капитан, ни одного живого…
– Младенцев – и тех кого порубили, кого оземь. И стариков, где кто был…
– Слепого и одноногого помните? Как сидел на своём месте, так и развалили от плеча. И живность тоже…
Примечания
1
Все отсылы к классике и событиям теперь уже позапрошлого века на совести автора. Все привязки к событиям дня сегодняшнего и, упаси кто-нибудь, завтрашнего – на совести читателя.
2
Автор и его консультанты осведомлены как о том, что звук в вакууме не распространяется, так и о том, что в нашем мире пояс астероидов находится между Марсом и Юпитером, кабилы занимаются земледелием и скотоводством, арабские лошади не горбоносы, галльский петух был символом Второй Республики, etc.
3
Кокатри́сы – прозвище легионеров. Происходит от эмблемы Экспедиционного легиона.
4
Кита́ – мука, размешанная в воде и поджаренная на сковородке, обычная дорожная еда в Северной Африке.
5
Одеви́ – продукт двойной дистилляции вина до выдержки в бочках.