– Так они волну погнали, в газеты разные пишут, а дети их – еще и в Интернет, – упрямо добавил Мандрыкин.
– Романчик, ну давай хоть сегодня о делах не говорить? – ехидно заулыбалась рыжеволосая Ася. – У тебя что, других тем нету? Ты же у нас такой нежный фрукт…
Мандрыкин слегка покраснел – во фразе «нежный фрукт» прослеживался явный сексуальный подтекст. Что неудивительно, ведь директор по связям с общественностью был убежденным гомосексуалистом, чего, впрочем, и не думал особо скрывать, разве что не рекламировал себя в таком качестве.
– Ты ведь недавно в Таиланде отдыхал! Вот и расскажи, как там оно, – с явным подтекстом попросила Мокрицкая.
– Гостиница понравилась – ну, просто пять голубых звезд. – При воспоминании об отпуске Роман несколько оживился. – А от остального ожидал большего. Прикинь, Ася: шоу трансвеститов. Ну, в зале все наши люди, продвинутые. Сижу, жду – а вдруг я чего-нибудь нового увижу? Смотрю – симпотный такой трансик: во-от такой бюст, во-от такая жопа. Присмотрелся, а это на самом-то деле – баба, фейк для лохов… Тьфу!
– Обидно, обидно, понимаю. – Владлен Николаевич снисходительно взглянул на заместителя по связям с общественностью и тут же, по своему обыкновению, неожиданно напомнил о делах: – Так что, говоришь, в том поселке ветераны волну погнали?
– Ага. Телеги во все инстанции строчат. На Ю-тубе уже видео про снос поселка выложили.
Конечно же, какие-то нищие старики из какого-то затруханного дачного кооператива совершенно не интересовали дорожно-строительного магната. Однако их неожиданная активность могла если и не навредить строительству, то сильно его замедлить. К тому же скандал привлекал нездоровое внимание к самому проекту. А это было бы очень некстати – учитывая и уже вложенное в трассу бабло, и то, которое еще следовало в него вкладывать. А также многие другие сопутствующие обстоятельства.
– Так, Роман, ты у нас мастер языком работать… – молвил Пефтиев и, не обращая внимания на смешок Аси, вызванный двусмысленностью фразы, продолжил: – Отправляйся-ка и ты завтра в эту сраную область. Разрули ситуацию в тамошних СМИ. Заодно проведи встречу с теми мудаками. Объясни – мол, все уважаемые ветераны получили компенсацию, им выделили участки и денежные средства. А строительство современной федеральной трассы создаст новые рабочие места, оживит их депрессивный регион, соединит их глубинку с Москвой. Поликлинику какую-нибудь для ветеранов тех долбаных пообещай. Или нет, поликлиника дорого… Лучше – импортное медоборудование для уже имеющейся. Единоразовые подарки организуй… И пусть мне ихняя ветеранская организация какую-нибудь бумагу подпишет; в случае чего будет чем от журналюг отбиваться. А то, чувствую, новый Химкинский лес назревает. Нам скандалов не надо.
И тут дверь кабинета раскрылась. В проеме стоял подтянутый мужчина лет сорока пяти. Английский, в струночку, пробор, тонкие усики, стильный костюм с безукоризненно подобранным галстуком – все это делало его неуловимо похожим на марьяжного валета из карточной колоды. Это был Юра Граеров – тот самый человек, чьего появления Владлен Николаевич ждал и опасался одновременно.
В начале девяностых, когда в Москве все только начиналось, многие бизнесмены имели таких вот знакомых. В том числе и Пефтиев – бывший комсомольский функционер. В те времена бывший спортсмен Граеров, возглавлявший бригаду классических бандитов-«отморозков», крышевал его торгово-закупочную фирму и за немалое вознаграждение выполнял некоторые очень специфические заказы Владлена Николаевича. В конце девяностых Граеров был объявлен в розыск, с огромным трудом уехал на Запад, где вскоре и сел. Как ни странно, отсидка пошла ему на пользу: бандит набрался хороших манер и даже сносно овладел двумя иностранными языками. Немецкий он выучил в берлинской тюрьме «Моабит», где отбывал шестилетний срок за организацию заказного убийства, а французский – в кожно-венерологической клинике Марселя, где по поддельному паспорту лечился после отдыха с загулявшими московскими топ-моделями.
После экстрадиции, произошедшей полтора месяца назад, Граеров вернулся в Москву. К тому времени уголовное дело, возбужденное на него еще в 1995 году, закрыли за относительно небольшую взятку. Юра, покантовавшись в столице несколько недель, вскоре вспомнил о Пефтиеве. Сам же Владлен Николаевич уже и думать забыл об этом страшном человеке. Ликвидировав свою торгово-закупочную фирму, он занялся дорожно-строительным бизнесом, притом «Т-инвест» за короткое время вошел в десятку самых продвинутых фирм этого профиля. Однако о Пефтиеве не забыл бывший бандит, и не только не забыл, но и кое-чего напомнил… «Так, мол, и так, у меня на тебя с девяностых сорок чемоданов компромата, в том числе и некоторые любопытные записи, где ты заказываешь мне убийства двух конкурентов… А ты ведь теперь активный член правящей партии и влиятельный бизнесмен. О твоем дорожно-строительном холдинге наслышан. А потому предлагаю: я тебе помогу получить подряд на федеральную трассу, а ты, в свою очередь, поможешь мне…»
Удивительно, но бывший бригадир «отморозков» действительно сумел выбить для «Т-инвест» подряд на строительство трассы. Каким именно образом – непонятно, да Граеров и не распространялся на этот счет. Возможно, с эпохи бурных девяностых у него оставались какие-то очень серьезные связи в коридорах власти, и притом – на самом верху; а скорее всего, в ход пошли еще какие-нибудь чемоданы с убийственным компроматом. Однако Граеров почему-то сразу не сказал о цене своей помощи Владлену Николаевичу. Несомненно, конкретная беседа должна была состояться сегодня, и именно в «Yuppie».
Постояв в дверном проеме, Граеров пристально осмотрел собравшихся и тут же быстро-быстро обыскал кабинет глазами – мол, нет ли тут кого-то еще? Подошел к столу и, словно колеблясь, поздоровался с Пефтиевым.
Тот с тихим звяком отложил вилку. Только два красных пятна на его скулах выдавали волнение. Глядя на гостя, владелец «Т-инвеста» почему-то поймал себя на мысли, что ему хочется спрятать в карман свой мобильник, ведь таким людям никогда нельзя доверять до конца. Однако мобильник он не спрятал, а наоборот – улыбнулся, сделал приглашающий жест:
– Прошу! Заждались тебя…
Словно из воздуха возник официант. Граеров брезгливо взглянул на Мандрыкина, затем оценил рыжую шевелюру Мокрицкой и, остановив взгляд на бутылке шампанского «Laurent-Perrier Brut» по двести евро за бутылку, молвил:
– Богато живете. Но этого я не пью. Вискарь и хорошая сигара – есть?
Вся троица светски улыбалась и с вежливыми гримасами ждала, пока официант раскурит для гостя сигару. Тот, наконец, закинул ногу за ногу и молвил:
– Владлен, надо бы нам вдвоем поговорить. Скажи этим…
То ли Мандрыкин не знал о статусе гостя, то ли шампанское сильно дало ему в голову, но он почему-то сразу возмутился:
– А с какой стати мы должны отсюда уходить? Это, знаете ли, даже очень невежливо с вашей стороны!
Граеров даже не обернулся.
– Пошел на х… отсюда! – лениво отреагировал он и, пустив кольцо сигарного дыма, добавил: – И ондатру эту крашеную с собой забирай!
– Это я – ондатра? – вскинула брови Ася. – Владлен, объясни ему доходчиво.
Пефтиев наклонился к уху Граерова и что-то прошептал. Тот выслушал и затем очень неумело произнес:
– Извините меня, дорогая. Обидеть не хотел. Можете оставаться.
– Нет уж, я как все, – сказала Ася.
Возникло неопределенное замешательство. Владлен Николаевич сделал подчиненным страшные глаза – мол, быстренько отсюда, потом все расскажу, это не вашего ума дело!
И лишь когда офис-директор и заместитель по связям с общественностью вышли из кабинета, Граеров произнес:
– А теперь давай обо всем по порядку. Только Асю больше не обижай, самому же дороже станет.
– Понял, не дурак…
…Когда Владлен Николаевич вышел за дверь через полчаса, у него дрожали руки. Уняв дрожь, он подошел к барной стойке, за которой сидели Мокрицкая и Мандрыкин. Взглянул на них ничего не выражающими, мутными глазами, заказал у бармена виски, выпил залпом…
– Все нормально, почти с этой бандитской мордой договорились. Поехали в какое-нибудь другое место праздновать, – тусклым от страха голосом произнес дорожно-строительный магнат. – Вы уж извините, что так получилось…
Ася с Романом решили не задавать Пефтиеву лишних вопросов. И не только потому, что это не вписывалось в корпоративную этику. Оба они были людьми неглупыми и потому прекрасно поняли контекст и подтекст беседы – несмотря на то что не были ее свидетелями.
Глава 2
– Отвечайте на вопросы однозначно, «да» или «нет». Ответы должны быть абсолютно искренними. А главное – не делайте пауз. – Пожилая женщина напряженно блеснула линзами очков в золотой оправе. – Итак. Вы сидели когда-нибудь в тюрьме?
– Нет.
– Вам приходилось когда-нибудь убивать людей?
– Нет.
– Вы владеете приемами рукопашного боя?
– Нет.
– Вы положительно относитесь к существующей в России власти?
– Да…
Небольшая комната напоминала амбулаторный кабинет: белые стены, крахмальные занавески, стеклянные медицинские шкафчики. За столиком у окна сидел моложавый сероглазый мужчина. Грудина его была стянута широким поясом с рельефными датчиками. Такие же датчики, только поменьше, крепились к четырем пальцам правой руки. Несколько десятков разноцветных проводков, змеившихся по столу, шли к шнуру USB-порта сенсорного блока. Рядом с компьютером едва слышно пищал самописец, и его тоненькая игла выводила на бумажной ленте причудливые синусоиды. Такие же синусоиды, только разноцветные, медленно вычеркивались на экране ноутбука.
Женщина в золотых очках продолжала задавать вопросы. Сероглазый, глядя в какую-то пространственную точку перед собой, отвечал негромко, внятно и подчеркнуто без эмоций.
– Вы служили когда-нибудь в правоохранительных органах?
– Нет.
– Вы болели в детстве свинкой?
– Да.
– Вы любите петь в душе?
– Нет.
– Вы хотели бы уехать из России навсегда?
– Да.
– Вы курите сигары?
– Да.
Чуть слышно скрипнула входная дверь за спиной испытуемого. В комнату неслышно вошел немолодой грузный брюнет с крепким мясистым лицом. Взглянув на экран ноутбука, он осторожно сел рядом с экзаменаторшей в золотых очках. Та продолжала задавать вопросы:
– Вы верите тому, что слышите и видите на российских федеральных каналах?
– Да.
– Вы могли бы торговать овощами на рынке?
– Нет.
– Вы когда-нибудь делали пластическую операцию?
– Нет.
– Вы водили когда-нибудь автомобиль в нетрезвом состоянии?
– Нет.
– У вас появляются мысли об убийстве высших лиц Российской Федерации?
– Нет.
Спустя минут пятнадцать все было закончено. Экзаменаторша, ловко отсоединив от испытуемого датчики, уселась за компьютер, внимательно просмотрела результаты тестирования, затем долго просматривала ленту самописца…
– Тридцать четыре, – молвила она, удивленно поджав губы. – Поразительно…
– Тридцать четыре ложных ответа? – негромко поинтересовался вошедший мужчина.
– Тридцать четыре правдивых…
Тем временем сероглазый, поднявшись из-за стола, протянул руку гостю:
– Ну, здравствуйте, Павел Игнатьевич…
– Рад видеть, Андрей. А еще рад, что ты научился обманывать детектор лжи, и притом делаешь это абсолютно блестяще.
– Значит, меня вполне можно представлять к ордену «Золотой Лжец Российской Федерации I степени», – заулыбался Андрей.
– Если вручать подобные ордена в Кремле, на Дмитровке, на Лубянке, на всех без исключения телевизионных каналах… а также в разных иных аналогичных местах – наша страна в скором времени без драгметаллов останется, – кивнул Павел Игнатьевич. – Ладно, ты сейчас полиграф по какой именно методике обманывал? Расскажи, если не секрет.
– А никакого секрета и нету. – Лицо сероглазого в одночасье сделалось очень серьезным. – И вообще, я давно понял, что все эти рассказы о небывалой эффективности «детекторов лжи» – не более чем миф, который создается соответствующими силовыми структурами… ну, и фирмами, которые этими самыми детекторами торгуют. Вариантов тут много. Можно предварительно выпить водки или принять димедрол – это снижает чувствительность собственных сенсорных анализаторов. Можно использовать массу приемов из арсенала нейролингвистического программирования. Но самое действенное – это система Станиславского. Главное тут – поверить в то, что ложь, которую ты должен произнести, – святая правда. Я, кстати, на все вопросы, где должен был отвечать «нет», говорил «да». И наоборот. Как мне и было сказано…
Мужчина с мясистым лицом мельком взглянул в монитор.
– Даже когда тебя спрашивали об убийстве высших лиц Российской Федерации? Кстати, ты и тут обманул полиграф…
– Вот именно.
– Ладно. Антонина Алексеевна, – Павел Игнатьевич улыбнулся женщине в золотых очках, – спасибо вам большое. А теперь, с вашего позволения, мы с Андреем Лариным побеседуем в соседней комнате. Не возражаете?
Глядя на Павла Игнатьевича Дугина, невозможно было себе и представить, что он возглавляет ни много ни мало мощнейшую и отлично законспирированную тайную структуру Российской Федерации. В отличие от большинства подобных организаций эта структура не ставила целью свержение действующего режима с последующим захватом власти. Цели были более чем благородными: беспощадная борьба с коррупцией в любых ее проявлениях, и притом – исключительно неконституционными методами.
Костяк тайной структуры составили те честные офицеры МВД, которые еще не забыли о старомодных понятиях «порядочность», «совесть», «присяга» и «интересы державы». Однако одиночка, сколь благороден бы он ни был, не в состоянии победить тотальную продажность властей. Тем более коррупция в России – это не только гаишник, вымогающий на шоссе дежурную взятку, и не только ректор вуза, гарантирующий абитуриенту поступление за определенную таксу. Коррупция в России – это стиль жизни и питательная среда обитания…
Начиналось все несколько лет назад – как обычно, с самого малого. Офицерам, выгнанным со службы за излишнюю порядочность, влиятельный силовик Дугин подыскивал новые места работы. Тем более что его генеральские погоны и высокая должность в Главке МВД открывала самые широкие возможности. Затем начались хитроумные подставы для «оборотней в погонах», этих самых честных офицеров уволивших. Для этого несколько наиболее проверенных людей были объединены в первую «пятерку». Вскоре организовалась еще одна. Затем – еще…
Заговор – это необязательно одеяла на окнах, зашитая в подкладку шифровка, подписи кровью на пергаменте и пистолет, замаскированный под авторучку. Залог любого успешного заговора и любой тайной организации – полное и взаимное доверие. И такое доверие между заговорщиками против коррупции возникло сразу же.
Вычищать скверну законными методами оказалось нереально – та же внутренняя безопасность во всех без исключения силовых структурах занимается, как правило, только теми, на кого укажет пальцем начальство. К тому же корпоративная солидарность, продажность судов и, самое главное, низменные шкурные интересы российского чиновничества не оставляли никаких шансов для честной борьбы. И потому Дугин практиковал способы куда более радикальные, вплоть до физического уничтожения наиболее разложившихся коррупционеров. Точечные удары вызывали у разложенцев естественный страх, количество загадочных самоубийств среди них росло, и многие догадывались, что смерти эти далеко не случайны. Слухи о некой тайной организации, эдаком «ордене меченосцев», безжалостном и беспощадном, росли и ширились, и притом не только в Москве, но и в провинции. Корпус продажных чиновников просто не знал, с какой стороны ждать удара и в какой именно момент этот удар последует. Что, в свою очередь, становилось не меньшим фактором страха, чем сами акции устрашения.