Но тогда почему же этот пацан его защищает?
Что заставляет лежать его на голой земле? Снайпер был уверен, что ни за сегодняшнюю ночь, ни за любую другую, проведенную в таком скрытом дозоре, ему не заплатят денег, разве что покормят. Так ради чего же он здесь лежит?
Снайперу внезапно стало неуютно. Он подумал, что там, наверху, в штабе чего-то не рассчитали, и сейчас им лучше не делать того, что они собираются сделать. Потому что если они это сделают – ничего не закончится.
Все только начнется.
– Лев! Лев, ты слышишь меня? Одиннадцатый!
Снайпер вдруг понял, что вызывают именно его.
– На приеме.
– Черт бы тебя побрал! Ты получил приказ, подтверди.
Приказ...
– Так точно. Отработать цель по готовности.
– Ты готов?
– Готов, начинаю работать.
Снайпер чуть подвигался – тело затекло от лежания в напряженной позе, приложился к большой, массивной винтовке, которую он с радостью поменял бы на «М21» с глушителем, не в пример более легкую. Цель было видно плохо – пацан занял позицию в какой-то промоине, была видна только голова, рука и часть бока.
Черт...
Снайпер чуть сдвинул перекрестье прицела – и выстрелил. Винтовка солидно и в то же время растянуто, плавно толкнула в плечо, и он увидел, как пацана отбросило пулей в промоину, а перед этим брызнула осколками голова и в сторону полетела часть руки, держащей что-то вроде бинокля. Снайпер предпочел бы этого не видеть и знал, что на Страшном суде с него спросят и за это.
– Цель поражена, – доложил он.
* * *
– Движение, – резко сказал один из снайперов, назначенных в группу подавления укрепленной позиции противника, – на двенадцать часов! Они что-то увидели!
– Цель поражена! – выдал эфир.
Похоже, что ночная, почти безветренная тишина сыграла с ними злую шутку. «Барретт», пусть и с глушителем, стреляет не так уж и бесшумно, слышен и сам приглушенный выстрел, и звук работающего механизма винтовки. Один из караульных что-то услышал, вероятно, какой-то звук, похожий на удар железа об железо. Он резко повернулся – и уставился как раз в ту сторону, где должен был находиться снайпер – Одиннадцатый по имени Лев. Причем в руке у него что-то было, бинокль, и скорее всего не обычный, а ночной. Ситуация выходила из-под контроля.
– Всем – огонь! – приказал снайпер.
Пять снайперских винтовок хлопнули в унисон, и следом за ними, отставанием на долю секунды – еще одна.
На позиции иранцев, которую ради маскировки не прикрыли бетонными плитами, все изменилось в одно мгновение. Того, кто поднес к глазам бинокль, едва не разорвала пуля, ударившая в середину груди, он начал валиться назад с того, на чем он сидел – и в этот же момент вторая пуля оторвала незадачливому наблюдателю голову, случайное попадание, но чертовски эффективное. Откинулся назад стрелок, который сидел за тяжелой снайперской винтовкой на сиденье, предназначенном для пулеметчика, и его отбросило назад, так что он исчез из поля зрения, стрелка на «диско», который похоже что дремал, навалившись на пулемет.
– Минус два.
– Минус три, – доложил один из снайперов, который увидел больше остальных.
Еще трое.
Один из иранцев вскочил – это было видно в ночном прицеле, резкое движение – и сразу был убит как минимум двумя пулями, прилетевшими из темноты.
Пули такого калибра клали раз и навсегда, не стоило даже задаваться вопросом – надежно ли поражена цель.
Еще один иранец вскочил и кинулся к пулемету. Ему надо было просто начать стрелять из пистолета, ночной воздух далеко разносит звуки – и поднялась бы тревога. Но он кинулся к пулемету – и не добежал...
– Минус пять.
– Наблюдаю шестого, – вдруг доложил снайпер, который «пас поляну» слева, – он пытается скрыться.
Последний из оставшихся в живых, видимо, понял, что происходит, и сейчас, каким-то образом выбравшийся из простреливаемого укрепления, быстро улепетывал на четырех костях, полуползком, полубегом на четвереньках.
– Цель уничтожить.
– Цель принял, веду, – доложил один из снайперов, – есть попадание. Он готов.
От удара пули калибра 50 басиджа перевернуло и грохнуло оземь. После такого – не живут.
Все? Или нет?
– Все цели поражены, – принял решение Игал, – мы выдвигаемся. Снайперам держать линию, докладывать по ситуации...
* * *
Дот был необычным, совсем не похожим на классические доты. Классический дот оставляет для стрельбы лишь узкие бойницы, а здесь был открыт весь лоб дота, больше это было похоже не на дот, а на пулеметную позицию афганских моджахедов, которые они делали во время войны с Советской армией. Позиция довольно открытая, можно стрелять во все стороны – но там же есть лаз в глубокую, хорошо укрепленную пещеру, в которой есть припасы и в которой можно отсидеться во время авианалета.
Игал и еще трое израильских коммандос, у одного из которых был пулемет «ПКМ», осторожно подобрались по узкому проходу, оставленному для них сапером, к самой позиции иранцев, начали обходить ее, потому что просто так забраться туда было невозможно, иранцы знали что делали, когда строили ее. Там могли оставаться еще боевики, в том числе смертники, они могли выбросить наружу гранату – в общем, следовало соблюдать осторожность. Сапер проверил подход, показал – чисто, после чего спецназовцы осторожно подобрались к самому бункеру. Два мощных фонаря со светофильтрами, отсекающими свет в видимом спектре, шарили по самому бункеру, по выставленному на позиции тяжелому вооружению, по трупам...
Один из спецназовцев показал на пальцах – готовы, чисто...
В бункер они спрыгнули одновременно двое, сверху, держа оружие наготове. Но оружие было не нужно.
На точке не было ничего и никого, кроме трупов.
Один из коммандос достал инфракрасный фонарик, отсигналил в темноту азбукой Морзе – все чисто. Второй сунулся в крысиный лаз, предварительно бросив туда гранату. Крысиный лаз почему-то был открыт, хотя у него был люк, и люк крепкий, задраивающийся изнутри...
Сверху спрыгнул еще один спецназовец:
– Сюда кто-то едет! С севера!
Ракетная база
Объект «Имам Али»
Саргорд Бешехти
Саргорд Бешехти предусмотрительно отпустил моторизованный отряд вперед, и отпустил на расстояние намного большее, чем обычно. Только поэтому он остался жив.
За то время, пока он командовал этим объектом – диверсант, занимающийся противодиверсионной обороной объекта, – он выучил местное плоскогорье, местные холмы и все их тропы так, что мог найти дорогу в любую точку охраняемого комплекса с закрытыми глазами. По его настоянию из системы обороны вывели лишние мины, потому что мины не только прикрывают объект – они сковывают и обороняющихся, лишают их инициативы и возможности маневрировать. Мины были сняты – и теперь можно было выбирать маршруты движения. Так он и сделал – он не просто ехал прямо за вторым патрулем, он следовал параллельной дорогой, не подставляясь под возможный удар.
Да, по сути, он бросил патруль на смерть только для того, чтобы проверить свои подозрения, – но разве мы живем не для того, чтобы в конце концов предстать перед Аллахом? И разве тот, кто погибнет на пути джихада против неверных, не есть шахид? А они здесь ведут именно джихад, вся страна ведет джихад против наступающей со всех сторон заразы, кто бы что ни говорил.
Выключив фару, он катил по холмам, привычно помогая легкому кроссовику ногами там, где удержаться в вертикальном положении было сложно. Он старался не выкручивать мотор до ограничителя оборотов, чтобы его звук не был слишком слышен.
Что-то не так...
Ныло плечо, ныл бок. Почему-то было холодно. Ночью в этих местах даже летом кажется, что холодно, большой перепад температуры, – но раньше он переносил это совершенно спокойно, не раз и не два ему приходилось целыми днями скрываться в иракских пустынях и болотах. Но тогда не было так холодно...
Гора. Даже не гора, а холм, большой и круглый, с него хорошо видно.
Лишь в последний момент, перед тем как взлететь на вершину, саргорд понял – он не слышит больше звука двигателя багги. Не слышит!
Упал на землю вместе с мотоциклом, больно ударился больным боком, чуть не взвыл. Извиваясь как ящерица, выполз, высвободил ногу, пополз вперед. Десять метров до вершины. Пять...
Метр...
Внедорожник стоял в нескольких сотнях метров от него, стоял мертво и безжизненно, без движения, и два человека – он отчетливо видел этих двоих, потому что глаз опытного человека может прекрасно видеть в темноте, – приближались к машине, держа на изготовку странное, но явно не иранское оружие.
Американцы!
Американцы пришли в Иран. Американцы пришли на их землю!
Враги!
Саргорд сдал назад, извиваясь, начал отползать – и тут буквально перед лицом вздыбилась земля, хлестанула по лицу мелкими камешками.
Снайперы! Американские снайперы, как тогда! Американские снайперы, умеющие убивать в тишине!
Саргорд перевернулся, вскочил на четвереньки и бросился назад, к мотоциклу.
Рация! Надо предупредить! Американцы здесь!
Рация была на мотоцикле, довольно большая и мощная, способная добить до казарм, до укреплений, до подземного комплекса, предупредить всех. Саргорд схватил трубку, переключил тангету на передачу.
– Я Зульфикар-один, я Зульфикар-один! «Гнев Аллаха», повторяю – «гнев Аллаха!» «Гнев Аллаха», действовать по первому варианту, действовать по первому варианту!
Ничего. Невидимая буря помех, зародившаяся в нескольких километрах от границы, ложилась на иранскую землю, укутывая ее плотным одеялом безмолвия.
Саргорд подхватил мотоцикл, скорчился от резкой боли – все-таки он уже не так силен, как раньше, не так, американцы что-то навсегда отняли у него. Дернул за стартер. Еще раз. Только бы успеть, только бы мотоцикл донес его до объекта, только бы он успел предупредить всех. Только бы успеть...
Мотоцикл взревел, трескуче, шумно – и саргорд, оседлав его, рванулся вниз по склону, петляя как безумец, как заяц, спасающийся от охотника, и в голове его была только одна мысль, только об одном он молил Аллаха.
Успеть!
* * *
Израильский пулеметчик взбежал по склону – он оказался там раньше снайперов. Грохнулся на землю, пытаясь установить пулемет на какую-то твердую поверхность, на сошки. Не получилось. Тогда он встал на колено, перехватил сошки рукой, прижал локтем к боку приклад, дал одну очередь, другую. Но было уже поздно.
Кто-то плюхнулся на колено рядом.
– Доклад, ефрейтор!
– Он ушел. Слишком поздно. Слишком поздно!
Аэродром
Остров Харк
Южная группа
Порт и аэродром на острове Харк были одними из ключевых точек в системе обороны, выстроенной иранцами для Персидского залива, здесь были сосредоточены силы, которые прикрывали Бушир с моря. Раньше, во времена шахиншаха, это было довольно процветающее торговое место, сейчас, в связи с санкциями, оно захирело и больше использовалось контрабандистами. И военными. Хотя и порт, и аэродром были построены властью шахиншаха – иранские аятоллы без стеснения заявляли, что только благодаря им Иран сделал громадный шаг вперед, превратившись из страны для избранных в страну для всех. Остров Харк был известен и как отправная точка для танкеров, вывозящих нефть и нефтепродукты из Ирана, там был построен крупный нефтеперегонный завод и нефтепровод, идущий с материка.
Поскольку нормально прикрыть остров от боевых пловцов было невозможно – нужно было оставить проходы для танкеров, тут и так мелководье, – прибрежные воды постоянно патрулировались легкими катерами, с них иногда сбрасывали в воду гранаты. Приходилось идти на риск...
Две большие лодки «RHIB», на каждой из которых было по два крупнокалиберных пулемета «М2» с глушителями[22], средним ходом держали курс на остров Харк, в каждой из лодок было по двенадцать человек. По разведывательным данным, гарнизон на острове насчитывал около восьмисот человек, это если считать персонал аэродрома, персонал базы легких катеров и силы безопасности, занимающиеся обороной ключевого порта и нефтяного терминала. В эти восемьсот человек не включалась полиция и силы сопротивления басидж, если брать и их, то цифру нужно было сразу увеличивать втрое. Таким образом, против восьмисот человек шли двадцать четыре человека из ударной группы десанта и восемь человек подводной секции. Тридцать два против восьмисот – нормальное соотношение сил для отряда специального назначения.
Несмотря на прогноз погоды, в эту ночь Персидский залив был неспокоен. Мелкая, но жесткая волна шла к берегу, била в резиновые борта, постоянно стараясь сбить катера с курса, заставить их промахнуться мимо острова. Обычно в таких случаях первыми на остров высаживаются передовые группы, устанавливают приводной маяк. В данном случае высадка на остров авангарда была признана опасной, шли по данным GPS и по компасу. Постоянно смотрели по сторонам – для легких судов такое волнение не сахар, иранцы в эту ночь вообще могли не выходить в море, но могли и выйти. На легких иранских катерах носовым стоит «ДШК», на средних – «ЗУ-23-2». Одной точной очереди хватит, чтобы растерзать лодку и всех, кто в ней.
В темноте, там, где небо смыкается с землей, полоснул прожекторный луч. Все-таки идут...
Лодки остановились. Открывать огонь сейчас израильтяне не собирались, можно было пройти и тихо. В Персидский залив из болот у Аль-Фао течением Евфрата выносит небольшие островки, состоящие из гниющих и живых водорослей. Накрытую маскировочной сетью, низко сидящую лодку можно принять как раз за такой островок.
Если нет – вспыхнет прожектор, совмещенный с пулеметным стволом, и рой полудюймовых пуль окатит иранский катер.
Иранский катер прошел стороной, его швыряло на волне почище, чем резиновую лодку с низкой осадкой, на носовой зенитной установке никто не стоял, луч прожектора был направлен в одну сторону и никем не управлялся, капитан был больше озабочен тем, чтобы не поставить лодку боком к волне. И здесь предпринимаемые Ираном меры безопасности оказались преувеличенными.
Пусть идут с Богом. Или с Аллахом...
* * *
Остров... Далеко выдающиеся в море причалы, часть из них свободна, часть – занята стоящими у них танкерами. Длинные жирные змеи трубопроводов уходят в море – там, в море, существуют стоянки для самых крупных, для супертанкеров, их осадка такова, что они подходят к берегу только дважды в жизни: во время постройки и когда настает время разделывать их на металлолом. Зловещие факелы попутного газа над нефтеперерабатывающим заводом, темнота на берегу – ночью в Иране не работают никакие увеселительные заведения, никакой ночной жизни нет. Вилайет аль-факих...[23]
– На час. Вышка...
Эта вышка хорошо видна на спутниковых снимках. Она с прожектором и с пулеметом, там постоянно двое солдат. Прикрывает акваторию порта, хотя единственная задача этих солдат – подать сигнал тревоги, а потом стать шахидами, вышка эта открыта для огня и ничем не защищена.
Одна из лодок выходит вперед. Самое сложное – это прожектор, ночью он засвечивает и обычный ночной, и термооптический прицел. Стрелять нужно, используя обычный прицел, в направлении света, причем стрелять ювелирно. Если, скажем, от пуль расколется и погаснет прожектор – это само по себе станет сигналом тревоги.
А если учесть, что стрелять надо с воды, когда лодку качает на волне, – задача и вовсе почти невыполнима.
– Носовое товсь!
– Есть готовность на носовом.
Носовое – всего лишь пулемет, калибра 12,7. Командир этой лодки начинал на ракетном фрегате, там носовое было куда солиднее – сорок миллиметров. Но здесь, в этой игре, пулемет полудюймового калибра с глушителем, лазерным прицелом и фонарем – козырь, почти что джокер.