Непонятно главное. Откуда тут люди?!
Сорос целеустремлённо топал по пыльной дороге-грунтовке, время от времени взмахивая веерами ороговевших ушей, огненный шар висел в небе, заливая изнемогающие джунгли послеполуденным зноем…
Дина вновь тихонько рассмеялась. Стереотипы, опять стереотипы… Нет тут никакого полудня, а равно утра, вечера и ночи. Есть только чудовищно раздутый огненный шар, больше похожий на дьявольский вырванный глаз, чем на нормальное светило. Висящий всегда на одном месте, как фонарь на столбе. Миллионы, сотни миллионов… миллиарды лет на одном и том же месте…
Как они тут измеряют время?
Ещё одна кровососка, наскучив тыкаться в непреодолимую прозрачную преграду шлем-капюшона, улетела куда-то в кусты. Прочие, истомившись бесплодным ожиданием, пробовали на прочность сетки-накомарники аборигенов. Один из провожатых взмахнул рукой, и через мгновение привычно-небрежно отбросил убитое насекомое – судя по автоматизму, движение это было для аборигенов столь же естественным, как дыхание. Дина уловила внимательный взгляд, брошенный на неё через прищур глаз, но проводник тут же пригасил его, опустил голову.
Что-то пошло не так. Вообще-то, строго говоря, всё с самого начала пошло не так. Абсолютно всё. Аборигены из рода хомо сапиенс на планете красного карлика, живущие в крытых камышом хижинах и катающиеся на местных бронированных бегемотах, обнаружив подходящий к планете исследовательский звездолёт, стреляют в него из лучевого оружия. Гамма-лазер, или рентгеновский, или что там ещё… то, что это была не баллистическая ракета, понятно и ежу, ракету не подпустила бы близко система противометеорной защиты… Стреляют и попадают. После чего, дождавшись падения капсулы, вежливо, как и подобает истинным бушменским джентльменам, приветствуют сестру по разуму на древнем койсанском языке, сажают на бегемота и везут в столицу… судя по довольно деловитой церемонии встречи, падение с неба планетологов тут явление если и не набившее оскомину, то уж во всяком случае не настолько редкое, чтобы растеряться при встрече и не знать, что делать…
Нет, положительно, по сравнению с этим любой параноидный бред – прямо-таки школьное изложение теоремы Пифагора, ясное и простое донельзя.
Дина вновь поймала на себе украдкой брошенный взгляд. Да, что-то тут пошло не так. Первая реакция аборигенов была сродни той, как если бы в древней восточной деспотии приземлился некий посланник… нет, вот именно – не бог, а некий функционер, пусть и наделённый чрезвычайно высокими полномочиями. А вот дальше преобладающим фоном стало уже изумление, притом нарастающее. Поскольку посланник явно повёл себя не так, как полагалось по этикету…
Сорос внезапно остановился, тревожно захрюкал, распустив уши, и даже слегка попятился. Провожатые, разом утратив сонную неподвижность, выдернули из чехлов, примотанных по бокам ковра-попоны, короткие ружья, по виду смахивающие на неуклюжие древние мушкетоны… или пищали?
«Пищали» коротко клацнули затворами, и в тот же миг из кустов вымахнуло гибкое змеевидное тело толщиной с хороший столб.
– Кранг!!
Грохот выстрелов, отчаянный рёв сороса, хруст костей и характерный мокрый глухой треск распарываемого мяса слились в единый многоголосый звук, взвившийся над джунглями и немедленно угасший. Дина вдруг обнаружила, что стоит на пыльной дороге, густо залитой тёмной жидкостью, и судорожно сжимает в руке рукоять бластера. Рядом, тяжело дыша, стояли провожатые с дымящимися «пищалями», перед ними баррикадой возвышалась громоздкая туша сороса, а чуть поодаль в пыли валялось нечто, напоминающее апокалипсических размеров гусеницу-шагомерку, с крючковатыми передними лапами, чудовищными серповидными жвалами и бессмысленными стеклянными глазами. Задняя половина кошмарного создания, оторванная выстрелом бластера, валялась ещё дальше, у самых кустов.
И только тут девушка сообразила, что в бревноподобном теле кранга зияет не менее десятка пулевых отверстий.
– Дай! – она протянула руку к «пищали». – Дай, ну?!
Помедлив секунду, абориген протянул ей своё оружие. Осторожно взяв в руки «пищаль», Дина повертела её, нашла защёлку и нажала. Длинный подствольный магазин, принятый ей поначалу за неуклюжее цевье, с мягком щелчком выдвинулся вперёд.
Вынув магазин, девушка на ощупь выщелкнула пару патронов – короткие квадратные брусочки, с утопленной наглухо пулей. Безгильзовая автоматическая винтовка…
Дело становилось всё интереснее.
Провожатый заговорил-защёлкал, кланяясь, и коммуникатор бодро перевёл:
– Прошу простить меня, если я сделал что-то не так, как того желал бы почтенный Посланник Тех, о Ком Не Говорят. Но я прошу вернуть мне оружие. У нас больше нет сороса, саванна же полна опасностей. Прошу!
* * *
– …И тем не менее вызывайте.
– Это же не радио, шеф! Это гиперсвязь! Четыре пакета подряд! Я уже не говорю про расход энергии…
– Луис, боюсь, вы не понимаете сложившейся ситуации.
– Я всё понимаю, Викентий Тимурович, но пятый пакет! А если выйдет из строя установка? Дайте хоть полчаса, пусть остынет! Ну хоть двадцать минут!
– Хорошо, но только двадцать минут!
Высокий мужчина, чью благородных пропорций голову украшал «ёжик» седых волос, ткнул в клавишу на пульте.
– Илга, ну что там у аналитиков?
– Всё то же, Викентий Тимурович, – на объёмном экране возникло сосредоточенное лицо молодой женщины. – Гадание на кофейной гуще плюс сюжеты из фантастических романов. Для каких-либо обоснованных выводов нет данных.
– Но мы можем уверенно утверждать, что из гиперперехода корабль вышел?
– Это да.
– Тогда что могло случиться? После того как самый опасный этап позади…
– Шеф, вы от меня-то чего хотите? – нервно отозвалась Илга. – Ещё одного сюжета из фант-романа?
– Ну хорошо… – мужчина дёрнул щекой. – Как только аналитики что-нибудь вычленят во всей этой каше, немедленно дайте знать.
Запищал резкий сигнал экстренного вызова. Сидевший за пультом вновь ткнул пальцев в клавиатуру, изображение женщины сменилось массивной физиономией мужчины лет пятидесяти с гаком.
– Викентий Тимурович, ну что там с «Прорывом»?
– Пока ничего невозможно сказать определённо, Арнольд Палыч.
– Но что могло случиться со звездолётом, если из прыжка он вышел, как вы утверждаете?
– Арнольд Палыч, вы от меня-то чего хотите? – Викентий Тимурович вновь дёрнул щекой. – Сюжета из фант-романа? Так их сейчас в изобилии сочиняют наши славные аналитики.
– Ну хорошо… Как только что-либо прояснится…
– Разумеется, я тут же дам вам знать!
Экран погас, «шеф» резко обернулся вместе с креслом к сидевшему в углу парню-мулату, колдовавшему над двумя клавиатурами одновременно.
– Луис, вызывайте.
– Ещё пять минут, шеф…
– Вызывайте, я сказал!
* * *
Пыль, взбиваемая шагами, оседала на прозрачном шлем-капюшоне тончайшим слоем, отчего приходилось время от времени протирать скользкую поверхность рукой. Дина то и дело косилась на заросли, подступавшие к самой обочине, ненавязчиво ощупывая рукоять бластера. Провожатые шли один на шаг впереди, второй сзади, сжимая в ладонях винтовки и всем своим видом изображая мужественную решимость защитить её, Дину, от любых злодейских посягательств.
Девушка чуть усмехнулась уголком рта. Прошло довольно много времени, прежде чем она сообразила, что дело обстоит с точностью до наоборот. Эти два аборигена жмутся к ней, как испуганные котята, и вне сомнения, полагают свалившуюся с неба Посланницу Тех, о Ком Не Говорят основной боевой единицей их маленького отряда. Более того, решительные действия гостьи (вызванные прежде всего испугом) во время эпизода с крангом не вызвали у них ни малейшего удивления, заодно заметно снизив накал внимания к её персоне.
Значит ли это, что неведомые Посланники обычно обладают хорошей боевой подготовкой и впечатляющей огневой мощью?
Она вновь протёрла запылившийся шлем-капюшон. Этот мир буквально набит загадками. Уже сочетание архаичных хижин с автоматическими безгильзовыми винтовками изрядный нонсенс, но – допустим… Однако спокойствие аборигенов при виде результатов стрельбы из бластера свидетельствует о том, что не только пулевое, но и лучевое оружие им хорошо знакомо. Бластер в средневековье, это же немыслимо… Хотя, при таком раскладе, меткий выстрел по звездолёту находит своё естественное объяснение… А все эти хижины, к примеру, всего лишь антураж – может, у них тут модно прибиваться к истокам и жить на природе, живут же некоторые экстремалы на Земле в подобных условиях… и даже в пещерах…
Дина вновь усмехнулась. Разумеется, она ещё многого не понимает, но она всё-таки специалист. И того, что уже удалось увидеть, достаточно, чтобы понять – никакой это не антураж. Такое поведение, с простиранием в пыли и тому подобное, весьма характерно для архаических обществ, с сеньорами-помещиками и массой забитого быдла, кормящегося от сохи и регулярно выплачивающего сеньорам дань.
Значит ли это, что те сеньоры обладают технологиями, позволяющими изготовлять безгильзовые автоматические винтовки? И лучевое оружие, в том числе дальнобойное орбитальное, способное поражать космические корабли? Крайне сомнительно… Общество суть единый организм, и даже если допустить, что разные страны у них тут развиты неодинаково, разрыв не может быть столь велик. Во всяком случае, замена верховых бегемотов на какой-либо механический транспорт должна была состояться задолго до вывода на орбиту систем противокосмической обороны.
А как насчёт Тех, о Ком Не Говорят? Уж не они ли снабжают средневековых сеньоров столь замечательным оружием?
Дина дунула снизу вверх на чёлку. Ладно. Придёт день, и мы узнаем, как гласит восточная мудрость. Для начала неплохо бы добраться до здешней столицы. И желательно, не надкусанной каким-нибудь крангом.
Узкая дорожка, последний раз вильнув меж кустов, вывела наконец на широкую торную дорогу. По местному тракту неспешно шествовал караван соросов, нагруженных, как роботы-погрузчики в авральный день. На переднем животном с важным видом восседал человек, чрезвычайно напоминающий архаического торговца. Провожатые сильно оживились, разом залопотали-защёлкали. Тот, что постарше, вышел на дорогу и поднял руку, останавливая караван. Вновь полилась щёлкающая-бормочущая речь.
– … Я не могу, мои животные и так перегружены! – зашептал в ухо коммуникатор, переводя.
– Ты что, почтеннейший, ума лишился?! Не видишь, кто с нами? Или тебе совсем не дорога собственная жизнь?!
Купчина уже опасливо косился на девушку, разом сбавив тон до просительного. А ведь они ждут от меня неких действий, поняла Дина. И если уже на то пошло, топать пешком по этой пыли здорово надоело… Придётся им подыграть.
Вздохнув, она вытащила из кобуры бластер.
– Нет-нет, я был неправ, о Посланник Тех, о Ком Не говорят! – возопил купец, живо спешиваясь и простираясь в дорожной пыли. – Вот этот сорос здоров и резв, он вполне способен доставить вас троих в столицу!
* * *
Ему снился сон…
Он поднимался к небесной тверди, оставляя внизу твердь земную, и всё прожитое-нажитое там, внизу, казалось теперь таким ничтожным…
И вновь, как всегда в этом сне, никакой небесной тверди не оказалось. Казавшаяся снизу такой плотной и несокрушимой Скорлупа таяла, рассасывалась, словно туман в Стране Дождя. Ещё миг, и вместо белёсого свода раскинулась чёрная бездна, густо усеянная огоньками, точь-в-точь россыпь самоцветов на столе придворного ювелира.
«Я лечу…»
«Тебе нельзя летать» – ввинчивается в мозг холодный чужой голос, отдающий металлом.
«Я лечу!»
«Ты не можешь летать!»
Огненное око смотрит свирепо и беспощадно.
«Но я уже лечу!»
На фоне огненного ока возникает крохотная точка. Она растёт, превращается в штрих…соринку…
Там, во сне, ему стало нечем дышать. Он узнал ЭТО.
Громадный металлический корпус неведомого аппарата был насквозь пробит силой некоего чудовищного оружия, но можно было не сомневаться – ЭТО при жизни могло летать. Летать там, где нет воздуха, летать невообразимо далеко… туда, где нет этого огненного свирепого ока…
«Они посмели и поплатились за свою дерзость» – теперь голос скрежещет, как напильник по стеклу. «И твоя участь будет ужасна, если ты посмеешь!»
– …Проснись, о, проснись, мой господин!
Слуга легонько тряс его за ногу, что само по себе было событием чрезвычайным – за подобную побудку хозяина без очень веской причины можно легко схлопотать два десятка палок.
– Что случилось, Хокум? Неужто пожар?
– Никак нет, мой господин! Тебя требует во дворец сам Святейший Луллак!
Вздохнув, Джанго сел. Да… Святейший Луллак, это вам не пожар. Это уже серьёзно.
– Воду для умывания и парадное одеяние, быстро!
Плескаясь над медным тазом, молодой жрец лихорадочно размышлял, что могло бы послужить причиной вызова к самому Святейшему. Никаких особых прегрешений у скромного жреца-наблюдателя вроде бы не имелось… Козни врагов? От них никто не застрахован, это верно, хотя, к примеру, Канкок вряд ли тянет на настоящего врага – так, недоброжелатель-злопыхатель… Конечно, может и такое случиться – место наблюдателя понадобилось кому-то из родственников влиятельных лиц… нет, опять не сходится. Лицам, достаточно влиятельным, чтобы беспокоить Святейшего по своим личным делам, вовсе не нужны хитроумные интриги для устранения какого-то там жреца-наблюдателя при обсерватории.
Сорос, меланхолично жевавший корм, при виде хозяина одобрительно захрюкал, шумно захлопал ушами – животное застоялось и было не прочь размяться. Расторопный Хокум, уже успевший взгромоздить на скотину ковровое седло, проверял подпруги.
– Пожелай мне удачи, Хокум.
– Удачи, о мой господин!
Бронированная туша двинулась с места, плавно наращивая ход, как и положено породистому соросу. Джанго чуть усмехнулся – многие, ой, многие могут позавидовать безбедной жизни жреца-наблюдателя Храма. Просторный дом, собственный сорос… Соросы живут долго, сравнимо с раханом, и когда это благородное животное падёт от старости, сам Джанго уже будет старше отца, каким запомнил его юноша в ту последнюю явь. А вот родительский дом простоит ещё дольше, и наверняка дождётся смены хозяина. Кто знает, какими они будут… Потому что он, Джанго – последняя ветвь засохшего древа, некогда весьма могучего.
Народу на улице было немного, поскольку солидным горожанам прилично отдыхать во время сна Повелителя, а не когда попало, как всяким нищебродам. Влекомая соросом повозка, гружёная громоздкими тушами мясных бушей, заворачивала в ворота мясной лавки. Буши, словно чуя неладное, плотно закрылись в своих панцирях. Жрец вновь усмехнулся. Буши в чём-то здорово похожи на раханов, и наоборот… многие наивно полагают, что можно избежать опасности, втянув голову и конечности в панцирь.
– Дорогу!
Мимо вихрем пронеслась обама, подняв тучу пыли. Джанго проводил её взглядом. Есть такая примета – если увидишь одну и ту же обаму по дороге туда и обратно, грядёт резкая перемена в жизни… Ладно, это всё ерунда. Вот зачем его всё-таки вызывает сам Святейший?
Громада Храма уже возвышалась впереди, закрывая Око. Сорос захрюкал, почуяв конец пути, и ускорил шаги.
– Кто? – начальник караула, чего-то жуя, показался в надвратном окне – узком, снабжённым стальными ставенками, по случаю мирного времени широко распахнутыми.
– Жрец-наблюдатель Джанго Д” Ак-акаба!